В углу стоит кожаное кресло с откидывающейся спинкой. Одного подлокотника не хватает. Цифра на ценнике, висящем на нем, столь велика, что я бы никогда не смог себе ничего здесь купить. Я указываю на него рукой.
— Да это же кресло профессора Думсворта! Он из него перед смертью не вылезал. Он был, ну, ты понимаешь, — говорю я, крутя пальцем у виска. — И в нем он как раз сидел, когда Грегорио Некромантикоре отстрелил ему руку, и это…
— Да, Дэмиен, — перебивает меня Гордон, кладя руку мне на плечо и подталкивая к следующему экспонату, — мы знаем.
В возбуждение меня приводят вещи, принадлежавшие суперзлодеям, а об истории супергероев и, следовательно, о предметах, им принадлежавших, я не знаю ничего, но Гордону все равно нравится показывать мне магазин. Мы проходим мимо сломанной волшебной палочки — черной с белым наконечником.
— Неужели это… это…
— Да, но только фрагмент, — подтверждает Гордон. — Пойдем. Лучшее мы припрятали в конце.
— А это пушка, из которой застрелили Каменщицу. Мама говорит, что та была очень крутой, но сама она тогда была еще совсем маленькой.
При упоминании мамы Гордон морщится и ускоряет шаг. Проход, напоминающий латинскую букву «L», в этом месте сворачивает под прямым углом, и мы входим в последнюю секцию.
При виде того, что выставлено здесь, у меня слюнки текут.
— А там, во-о-он там, это…
— Дэмиен, — снова перебивает меня Гордон, хлопая по плечу, чтобы привлечь внимание, и показывает на кольцо, которое хранится в отдельной витрине.
Немедленно узнаю его и тут же прикладываю руки к стеклу, чтобы оказаться как можно ближе к легендарному артефакту. С оглушительным ревом включается сигнализация. Повсюду мигают красные огни, а прямо перед носом срабатывает вспышка фотокамеры.
— Отойди! — кричит Гордон, отбрасывая меня в сторону. Хелен мчится к нам. Я бы сказал «бежит», но Хелен хромает, и понятие бега имеет весьма опосредованное отношение к ее движениям.
Я все еще ослеплен вспышкой, но вижу, как за витриной в стене открывается маленькая дверца и высунувшееся из отверстия сопло распыляет что-то вроде пара. Гордон оттаскивает меня еще дальше от витрины и требует, чтобы я не дышал.
— Превентивная мера против вторжения суперзлодеев, знаешь ли, — говорит он с виноватым видом. — От этого вещества они впадают в сон. Кто его знает, — добавляет он, почесывая голову. — Ты же лишь наполовину герой, так что на тебя тоже может подействовать.
Хелен набирает секретный код на вмонтированной в стену панели управления. Дверца закрывается, и сирена перестает реветь.
— Прости, — говорит она, хотя по всему видно: ей приятно, что охранная система сработала.
— Это же то самое кольцо, — говорю я, забывая прикрывать рот и нос.
Кольцо золотое, с рубином и гравировкой «БК+СМ» в честь Барта Кузнеца и Сисси Майлс. Я знаю их историю наизусть, и не только потому, что Барт — легендарная личность, но еще и по той причине, что Кэт — его внучка. Он был кузнецом и обладал способностью вдыхать жизнь в металл, который ковал. К примеру, он делал цепи, и супергерой — или суперзлодей, — которого в них заковывали, лишался сверхспособностей. Безобидные с виду безделушки, его работы сводили с ума тех, кто их носил, и они делали все, что Барт им приказывал. Пули, которые он изготовлял, могли убить кого угодно, даже если тот, в кого стреляли, обладал сверхспособностью к защите. Говорят, когда умерла его жена, он взял кольцо, которое в свое время сделал для нее, расплавил и выковал другое — то самое, лежащее в витрине в магазине Хелен. Оно обладает способностью утешать того, кто потерял любовь всей своей жизни. Барт никогда его не снимал, ни при каких обстоятельствах, до самой смерти. Неизвестно, правда ли оно способно защищать сердце от боли, потому что кольцо пропало в день смерти Барта, двадцать лет назад. И вот оно здесь.
В магазине это единственная вещь без ценника, и это понятно — оценить его стоимость в принципе невозможно.
Пока я любуюсь кольцом, Хелен наблюдает за мной. Горделивое выражение постепенно исчезает, и ее лицо грустнеет. Я зеваю, неожиданно почувствовав усталость, — видимо, зелье, призванное отпугивать злодеев, действует и на меня. Ноги становятся ватными. Я как раз собираюсь спросить ее, правда ли то, что рассказывают о кольце, но она опережает меня.
— Я его заслужила, — говорит она. Уголки ее губ подергиваются, словно она хочет улыбнуться, но не может. Лицо Хелен снова грустнеет. — С моей суперскоростью, — продолжает она, облизывая губы и сверкая глазами, — только я могла выбраться оттуда вовремя и… всех спасти.
Беспокойно переминаюсь с ноги на ногу, стараясь не уснуть. Интересно, Хелен была ранена в бою за это кольцо?
— Из-за этого вы теперь?..
— Хромаю? — завершает за меня фразу Хелен с тенью улыбки на лице. — К тому моменту, когда мы получили приказ из штаб-квартиры, Барт уже знал, что мы придем. Он ждал, когда мы приступим к захвату его мастерской. Готовился взорвать ее вместе с нами и с собой заодно. Не хотел сдаваться. Один из нас должен был пойти внутрь, чтобы помешать его планам, другим пришлось эвакуироваться под угрозой взрыва. Я была быстрее всех и вызвалась пойти. Я думала, что смогу выбраться оттуда вовремя. Думала…
Хелен приходится прерваться, чтобы подавить спазм, подступивший к горлу при воспоминании о пережитом. Покашляв, чтобы заставить голос повиноваться, она продолжает рассказ:
— Мне повезло, что я осталась в живых. Никто не представлял масштабы взрыва в мастерской Барта. Не знали мы и того, как действие взрывчатых веществ повлияет на его изделия… Ты же знаешь, он создавал ювелирные украшения, подавлявшие сверхпособности их обладателей? Лишавшие их силы?
Я киваю, надеясь, что все не так плохо и я не услышу того, что уже представил себе.
Хелен пожимает плечами.
— Я была самой быстрой. Теперь я медленней всех. Иногда я думаю, правильно ли поступила тогда. Может, не нужно было там оставаться. Может, мы все смогли бы выбраться. А потом я смотрю на кольцо и понимаю: мои друзья в безопасности, и Барт уже никому не причинит вреда. А значит, я поступила правильно. Я бы снова сделала то же самое, если бы ситуация повторилась.
Моя сверхспособность пока еще не проявилась, но я все равно уже могу представить себе, что это такое — потерять ее. Особенно в схватке с кем-то из семьи Кэт. Мы стоим и неловко молчим, хотя у меня еще остался один вопрос. Нужно задать его сейчас, я знаю, другой возможности может просто не представиться.
— Как… к вам попало это кольцо? — спрашиваю я, представляя себе, как Хелен старается стащить его с пальца мертвого Барта, но потом вовремя вспоминаю, что он погиб при взрыве, и все мои фантазии лишь плод воображения.
Хелен улыбается. Улыбка у нее совсем не радостная. Наоборот, я бы сказал, что она грустная. Но есть в ней и тень надежды.
— Он снял его, — говорит она, — прежде чем нажать на кнопку детонатора. Сказал, что хочет увидеть жену после смерти. Он не хотел умирать под защитой предмета, смягчающего боль от потери. Он был таким же человеком, как мы с тобой, и об этом свидетельствует само существование этого кольца. Вот почему я забрала его себе. Мне хотелось оставить его на память.
Хелен умолкает и смотрит на меня так, будто я должен что-то сказать в ответ — может быть, подтвердить, что злодеи тоже люди, не знаю…
К счастью, в кармане у Гордона звонит телефон, и разговор с Хелен прерывается. Гордон отвечает на вызов, спасая меня. Приложив трубку к уху, он внимательно слушает. В конце концов взгляд его останавливается на мне. Лицо у Гордона становится суровым, брови сдвигаются. «Да, да, — бормочет он, — я разберусь». Гордон сжимает трубку так крепко, что я поражаюсь тому, как она еще не превратилась в кучку обломков.
— Дэмиен, — говорит он, тяжело дыша. — Звонят из школы. Нам нужно поговорить.
* * *
Гордон, вздыхая, смотрит на меня через стол.
— Так ты клал скорпионов в рюкзаки этих ребят или нет?
Он говорит о Марти и Джилл. Я предупреждал их о том, что они на вершине моего личного хит-парада.
— Ты же знаешь, я не люблю хвастаться.
— В школе считают, что это сделал ты.
— Они не смогут ничего доказать. У меня все под контролем, — говорю я, ободряюще улыбаясь и складывая руки на груди с полным осознанием своей правоты.
— Они попали в больницу! — восклицает Гордон, вскакивая. В пылу гнева он спотыкается о свой стул, да так, что даже падает, но тут же снова оказывается на ногах. Сжав кулаки, он начинает расхаживать вдоль стола. — Да как ты можешь так говорить?! Что это значит, «у меня все под контролем»?
— Да их просто отвезли на обследование. На всякий случай. Кстати, скорпионы были ненастоящими — просто управляемые роботы с жалами. Укусы будут чесаться пару недель, но жить они будут. Я знаю, что делаю. Это только первый этап…
— Первый этап? Боже мой! — поражается Гордон, хватаясь за голову и проводя рукой по волосам. — Вести себя таким образом недопустимо, молодой человек!
— Кто бы говорил, — парирую я, поднимая брови и иронически глядя на него.
— Не смей!.. — взвивается он, но, вовремя спохватившись, набирает в грудь побольше воздуха, чтобы успокоиться. — Они не заслужили этого.
Отвечая, я стараюсь произносить слова максимально медленно, чтобы их смысл доходил до разума даже сквозь такой твердый лоб, как у Гордона.
— Они. Это. Заслужили.
Внутри все кипит от гнева. Да как он может быть таким тупым? Вечно мне приходится преодолевать его сопротивление. За это я и не люблю супергероев. Сначала они кажутся такими правильными, нормальными, но в глубине души все они неадекватны.
Гордон, очевидно, собирался покричать на меня еще, но мои спокойный тон сбил его с толку, и он, похоже, начинает понимать, что я говорю серьезно.
— Послушай, Дэмиен, допустим, они это заслужили… — говорит он, потирая виски, словно от меня у него разболелась голова, и падает на стул напротив меня. — Я этого не утверждаю, но, даже если они в чем-то виноваты, супергерой не должен вести себя подобным образом. Чем раньше ты это поймешь, тем легче тебе будет жить.
Нет, все-таки этот человек не в своем уме. Надеюсь, это не передается по наследству.
— А кто сказал, что я супергерой? Кроме того, я не понимаю, как можно облегчить себе жизнь, позволяя разным уродам портить ее твоим друзьям, кем бы ты ни был.
— Ты мог сообщить об этом кому следует.
— Тьфу, — говорю я, закатывая глаза. — Да всем наплевать, что они делают. Они считают себя такими крутыми и думают, что им все сойдет с рук. Но я не позволю им так обращаться со мной и моими друзьями. Мне не все равно.
— Ты мог сообщить мне.
— Это не проблема. Я сам справлюсь.
Гордон от бессилия ударяет кулаками по столу.
— Ты не видишь самого главного! Нельзя делать так, чтобы люди оказывались в больнице, пусть даже на обследовании. Никогда. Послушай, сынок, все уважающие себя супергерои подписывают Договор Лиги. Может быть, тебе еще придется обдумать этот шаг, когда тебе будет восемнадцать и ты окажешься в начальной точке карьеры. Если ты его не подпишешь, никто не будет тебе доверять. У других не будет гарантии того, что ты будешь действовать в рамках безопасности. Лига была создана для того, чтобы все могли действовать по правилам, согласно одному и тому же моральному кодексу…
— Ты все время сводишь дело к тому, что я герой, но это не так, — говорю я, откидываясь на спинку стула. — Я не должен подчиняться вашим бессмысленным правилам.
— Они не бессмысленные. Вот это я тебе и пытаюсь объяснить. Можешь думать, что ты обычный злодей, твое право, но мне кажется, в тебе сокрыто нечто большее. Ты мой сын, а значит, у тебя есть геройский потенциал, Дэмиен. Нельзя сбрасывать со счетов такую возможность.
Складываю руки на животе, сцепив пальцы.
— И что будет, когда тебе придется иметь дело с каким-нибудь негодяем, которого нельзя победить, действуя по правилам вашей драгоценной Лиги?
Гордон старается подобрать какой-нибудь вразумительный ответ, шипя и плюясь от усилий и сердясь все больше и больше с каждой секундой.
— Мы действуем сообща, — произносит он наконец. — Ищем пути. Но кодекс никогда не нарушаем. Он помогает нам держаться вместе. Именно верностью кодексу герои отличаются от зло…
На этом месте Гордон прерывает речь. Его губы вытягиваются в тонкую напряженную линию.
— Кодекс и наша Конвенция — это то, во что мы верим.
— Что ж, лично я верю только в себя.
Гордон закрывает глаза. Он слишком устал, чтобы продолжать злится, и гнев постепенно оставляет его.
— Теперь я понимаю, что именно хотела объяснить мне твоя мама, — тихо говорит он, качая головой. — Ты слишком упрям. Придется меняться.
— Не собираюсь я меняться. Позволь задать тебе еще один вопрос, — говорю я, глядя Гордону прямо в глаза и стараясь не замечать того, что они у него как две капли воды похожи на мои — того же оттенка зеленого цвета. — Смогла бы Хелен сохранить свои сверхспособности, если бы вы играли тогда по моим правилам, а не по вашим?
7
Толкнув меня в грудь, Сара прижимает меня к стене во дворе школы и начинает шептать что-то прямо в ухо. С того момента, когда она смотрела на меня при помощи своих рентгеновских очков, прошло чуть менее суток, но, видимо, то, что она увидела, ей понравилось.
В принципе при других обстоятельствах, если бы девушка вроде Сары положила мне руки на грудь и губами чуть ли не касалась уха, я решил бы, что это весьма пикантная ситуация, если не сказать большего. Впрочем, все зависит от того, зачем она это делает.
Уроки окончены, ученики валят во двор косяком и, выбравшись из дверей школы, расходятся в разных направлениях. Одни садятся в автобус, чтобы ехать домой, другие отправляются туда пешком в сопровождении друзей. Никто не обращает внимания на парочку фриков, тесно прижавшихся друг к другу в нарушение всех возможных границ личного пространства. Впрочем, я и не ожидал, что на нас кто-то будет пялиться: если кто-то и вынашивал враждебные планы, направленные против нас, то наверняка задвинул их подальше после того, что случилось с Джилл и Марти.
Разобрав, что мне пытается сказать Сара, я отчетливо понимаю: то, что она ко мне прижимается, не имеет ни малейшего отношения к увиденному сквозь рентгеновские очки вчера на уроке математики. К сожалению, я ошибся, и дело вовсе не в моей мужской привлекательности.
Она произносит слова так тихо, что, даже если бы вокруг столпились люди, кроме меня, ее все равно бы никто не услышал. Интимный момент, к сожалению, безнадежно испорчен.
— Я хочу быть твоей напарницей, — говорит Сара.
Раскрыв рот, я замираю на месте от неожиданности. Сторонний наблюдатель мог бы подумать, что она сказала нечто более завлекательное, по крайней мере, судя по моей реакции.
Взяв Сару за талию трясущимися руками, я отстраняю ее от себя. Напарницей? В каком смысле? Нет, она все-таки чокнутая.
— Ни за что.
— У тебя уже есть партнер, да? — спрашивает она, с искренним энтузиазмом заглядывая в глаза.
— Дело не в этом, — говорю я, чувствуя, что на лице помимо моей воли появляется выражение, как у побитой собаки.
— Я знаю твой секрет, — сообщает Сара, и мне приятно, что она не находит в том, что ей случайно открылось, ничего экстраординарного. — Я видела букву «икс» у тебя на пальце, и с этим уже ничего не сделаешь. Если конечно… — Она делает паузу и смотрит куда-то в сторону, качая головой. — Зря я, наверное, к тебе с этим подошла. Да и прибор не очень стабильно пока работает…
— Ты не можешь стать моим партнером. Вакансия закрыта.
— У тебя уже есть кто-то?
— Нет. Просто я никогда не испытывал такой потребности. Без обид.
— А, понятно, — говорит Сара, кивая. — Ты работаешь один.
— Ну, да, что-то в этом роде.
— Ты умный парень, Дэмиен. И мне нравится, как ты держишь ручку.