Александр Ефимович Власов
Верхний этаж
Нужна крыша
Он замешкался на выходе, но массивная университетская дверь с неумолимой настойчивостью вытеснила его на набережную. «Вот и все!» — обреченно подумал Олег и, опустив голову, бесцельно побрел вдоль реки, не зная, куда теперь отправиться. Нужно было взять в канцелярии документы и забрать чемодан из общежития, но сейчас ему ни с кем не хотелось встречаться.
Ведь надо же так! Не добрал каких-то две десятых балла — и все лопнуло! Что же это за жизнь, если она зависит от такого ничтожества, как запятые? С ними, с этими пунктуационными головастиками, Олег всегда был не в ладу. В сочинении на приемном экзамене он тоже распихал их не туда, куда надо. Собрать бы все запятые до единой и высыпать в реку в самом глубоком месте! И без них прожить можно! Вот — пожалуйста!.. Олег увидел вывеску: «Почта Телеграф Телефон» — без точек и запятых. Обошлись же без головастиков! И никто не спутает — не подумает, что здесь аптека или гастроном.
Он и еще хотел выдумать что-нибудь злое, обидное в адрес запятых, но вдруг со страхом вспомнил, что родители сегодня ждут от него телеграмму. И новая волна отчаяния накатила на Олега. Теперь ему казалось, что все его сиюминутные переживания — пустяк по сравнению с тем, что еще придется пережить при встрече с родителями.
У матери от огорчения покраснеет кончик носа, и она, поправив модные широкоформатные очки, скажет что-нибудь едко-презрительное, вроде: «У нас в доме дворника на пенсию провожают. Не подумать ли тебе, сынок, об этом высокочтимом месте?» Отец тоже много говорить не будет — укажет длинным холеным пальцем на дверь в маленькую отдельную комнату Олега и процедит, не повышая голоса: «Сиди, зубри!.. Ни кино, ни телевизора тебе, ни гулянок… Через год поедешь снова… И будешь ездить, пока не примут». А мать обязательно добавит: «Или пока мы живы!»
Нечто похожее уже было два года назад…
Вместе со школьными друзьями Олег решил после восьмого класса поступить в училище, которое готовило матросов для речного пароходства. Раньше он не задумывался о своей будущей профессии, и дома пока еще никаких разговоров об этом не велось. Поэтому, наверно, он и не сомневался, что родители одобрят его первое очень важное самостоятельное решение.
Олег хотел преподнести им неожиданный и приятный сюрприз. Успешно сдав экзамены за восьмой класс и распрощавшись, к немалому удивлению учителей, со школой, он получил в учебной части все документы и вместе с рекламным справочником училища речного пароходства торжественно выложил на стол перед родителями.
У матери немедленно покраснел кончик носа.
— Мечтаешь стать кочегаром? — с иронией спросила она и поправила очки. — Эту высокую должность я могу предложить тебе без всякого училища. У нас в кабэ как раз открывается такая вакансия.
Отец разорвал справочник училища и указал холеным пальцем на дверь в комнату Олега.
— Сиди, думай… Ни кино, ни телевизора тебе, ни гулянок… Пока не найдешь правильное решение. Оно, между прочим, лежит на поверхности. В нашей стране не имеют высшего образования только патологические лентяи и неполноценные в умственном отношении люди…
Осенью Олег вернулся в школу. Родители не пожалели сил и, наверстывая упущенное в воспитании сына, так взялись за Олега, что вскоре он сам смеялся над своим желанием поступить в училище. Перейдя в десятый класс, он уже не представлял себя без диплома, и не какого-нибудь, а именно университетского.
— Учти! — часто говаривал ему отец и прижимал ладонь к своей груди. — Твой покорнейший слуга — воспитанник юрфака. Я уж не говорю о многих великих людях, которых удостоились видеть стены университета!.. Туда тебе дорога, и только туда!.. Но помни: есть у тебя ахиллесова пята — пунктуация.
Тут он обычно вставал, указывал на дверь комнаты Олега и заканчивал:
— Иди, сиди, зубри…
Вспомнив эту не раз повторявшуюся с вариациями сцену, Олег горько усмехнулся, представив текст короткой и предельно ясной телеграммы: «Подвела ахиллесова пята». Но дать такую телеграмму он все-таки не решился и долго сидел на почте, склонившись над чистым бланком. Наконец написал адрес, вывел первые слова текста: «Возвращаюсь. Не добрал двух…» — и снова задумался. Как наяву, увидел он увеличенные очками глаза матери — огорченные, осуждающие; услышал суховато-назидательный и тоже огорченный голос отца. Недописанная телеграмма полетела в корзину. Олег взял новый бланк и, холодея от страха перед полнейшей неизвестностью, на которую обрекал себя, быстро, чтобы не передумать, набросал: «Принят. Еду студентами убирать картошку. Подробности письмом. Целую. Олег».
Отправив телеграмму, он нервно и зябко рассмеялся. Никогда еще не попадал он в такое затруднительное положение и не представлял, что будет с ним в этом большом чужом городе. В кармане у Олега было рублей двадцать — хватит на пару недель при разумной экономии. А где жить? В университетском общежитии разрешат переспать несколько ночей, но Олег чувствовал, что не сможет пойти туда — не хватит сил выслушивать дешевые сочувствия счастливчиков, зачисленных на первый курс.
Ничего не придумав с жильем, Олег вдруг понял: он не знает и самого главного — что дальше предпринять, чем заниматься, кроме поисков крыши?
Часа два вышагивал он по шумным улицам, прежде чем решил, что ему предстоит делать. Он все-таки должен поступить в университет. Впереди — целый год. Есть время для того, чтобы прекрасно подготовиться ко второй попытке. Но не лучше ли в таком случае поехать домой и, повинуясь указующему жесту отца, плотно засесть за учебники в своей уютной комнатке? Никаких посторонних забот — сиди и зубри.
Что-то мешало принять это простое и надежное решение. Если бы родители даже несколько дней подряд ругали и «пилили» Олега за провал на экзамене, пусть бы даже побили сгоряча, он без колебаний вернулся бы домой и вытерпел законную взбучку. Но не это ждало его дома. Обидная ирония, холодное жалящее сожаление, пренебрежительное огорчение, причина которого одна: у них — у интеллектуалов такой неудачный, неполноценный сын! Вот что заставило Олега послать лживую телеграмму. Это же помешало ему вернуться домой. Готовиться к экзаменам можно и здесь, надо только подыскать жилье и не слишком обременительную работу, чтобы получать в месяц рублей пятьдесят. Плюс двадцать пять, которые обещали присылать родители, если он станет студентом. Хватит!
Подсчитав свои финансовые возможности, Олег повеселел и впервые за этот день огляделся вокруг. У него появилась цель — найти доску с объявлениями о приеме на работу. Сколько раз мельком он видел разные объявления с броским призывом: «Требуются…». Но когда что-то ищешь, оно словно прячется от тебя. Кроме небольшой бумажки, приклеенной к дверям булочной — «Срочно требуется кассир», — никаких других объявлений поблизости не было. Пришлось Олегу поехать к вокзалу — помнилось ему, что где-то там есть большая доска со всякими предложениями.
Сначала ему попалась доска с объявлениями об обмене жилплощади и сдаче комнат под временное жилье. Человек десять толпились около этой доски — выписывали на клочках бумаги адреса и телефоны. Олегу менять было нечего, а снимать комнату он не собирался — надеялся, что вместе с работой получит и койку в общежитии. Ему казалось, что по-другому и быть не может: кто примет на работу, тот и должен обеспечить жильем. Он не спрашивал себя, на что способен и какую работу может выполнять. Здоров, не дурак, десятилетка за плечами — что ж, ему не найдется какое-нибудь дело рублей на пятьдесят в месяц!
У доски с объявлениями о приеме на работу стоял парень — высокий, смуглый, с гривой темных, давно не стриженных волос. Он то и дело презрительно оттопыривал нижнюю губу и, дернув левой щекой, недовольно пофыркивал — выдувал воздух, будто отгонял от лица надоедливую мошкару. Покосившись на Олега, парень прочитал еще несколько объявлений и, ткнув пальцем в одно из них, раздраженно заговорил:
Александр Ефимович Власов
Верхний этаж
Нужна крыша
Он замешкался на выходе, но массивная университетская дверь с неумолимой настойчивостью вытеснила его на набережную. «Вот и все!» — обреченно подумал Олег и, опустив голову, бесцельно побрел вдоль реки, не зная, куда теперь отправиться. Нужно было взять в канцелярии документы и забрать чемодан из общежития, но сейчас ему ни с кем не хотелось встречаться.
Ведь надо же так! Не добрал каких-то две десятых балла — и все лопнуло! Что же это за жизнь, если она зависит от такого ничтожества, как запятые? С ними, с этими пунктуационными головастиками, Олег всегда был не в ладу. В сочинении на приемном экзамене он тоже распихал их не туда, куда надо. Собрать бы все запятые до единой и высыпать в реку в самом глубоком месте! И без них прожить можно! Вот — пожалуйста!.. Олег увидел вывеску: «Почта Телеграф Телефон» — без точек и запятых. Обошлись же без головастиков! И никто не спутает — не подумает, что здесь аптека или гастроном.
Он и еще хотел выдумать что-нибудь злое, обидное в адрес запятых, но вдруг со страхом вспомнил, что родители сегодня ждут от него телеграмму. И новая волна отчаяния накатила на Олега. Теперь ему казалось, что все его сиюминутные переживания — пустяк по сравнению с тем, что еще придется пережить при встрече с родителями.
У матери от огорчения покраснеет кончик носа, и она, поправив модные широкоформатные очки, скажет что-нибудь едко-презрительное, вроде: «У нас в доме дворника на пенсию провожают. Не подумать ли тебе, сынок, об этом высокочтимом месте?» Отец тоже много говорить не будет — укажет длинным холеным пальцем на дверь в маленькую отдельную комнату Олега и процедит, не повышая голоса: «Сиди, зубри!.. Ни кино, ни телевизора тебе, ни гулянок… Через год поедешь снова… И будешь ездить, пока не примут». А мать обязательно добавит: «Или пока мы живы!»
Нечто похожее уже было два года назад…
Вместе со школьными друзьями Олег решил после восьмого класса поступить в училище, которое готовило матросов для речного пароходства. Раньше он не задумывался о своей будущей профессии, и дома пока еще никаких разговоров об этом не велось. Поэтому, наверно, он и не сомневался, что родители одобрят его первое очень важное самостоятельное решение.
Олег хотел преподнести им неожиданный и приятный сюрприз. Успешно сдав экзамены за восьмой класс и распрощавшись, к немалому удивлению учителей, со школой, он получил в учебной части все документы и вместе с рекламным справочником училища речного пароходства торжественно выложил на стол перед родителями.
У матери немедленно покраснел кончик носа.
— Мечтаешь стать кочегаром? — с иронией спросила она и поправила очки. — Эту высокую должность я могу предложить тебе без всякого училища. У нас в кабэ как раз открывается такая вакансия.
Отец разорвал справочник училища и указал холеным пальцем на дверь в комнату Олега.
— Сиди, думай… Ни кино, ни телевизора тебе, ни гулянок… Пока не найдешь правильное решение. Оно, между прочим, лежит на поверхности. В нашей стране не имеют высшего образования только патологические лентяи и неполноценные в умственном отношении люди…
Осенью Олег вернулся в школу. Родители не пожалели сил и, наверстывая упущенное в воспитании сына, так взялись за Олега, что вскоре он сам смеялся над своим желанием поступить в училище. Перейдя в десятый класс, он уже не представлял себя без диплома, и не какого-нибудь, а именно университетского.
— Учти! — часто говаривал ему отец и прижимал ладонь к своей груди. — Твой покорнейший слуга — воспитанник юрфака. Я уж не говорю о многих великих людях, которых удостоились видеть стены университета!.. Туда тебе дорога, и только туда!.. Но помни: есть у тебя ахиллесова пята — пунктуация.
Тут он обычно вставал, указывал на дверь комнаты Олега и заканчивал:
— Иди, сиди, зубри…
Вспомнив эту не раз повторявшуюся с вариациями сцену, Олег горько усмехнулся, представив текст короткой и предельно ясной телеграммы: «Подвела ахиллесова пята». Но дать такую телеграмму он все-таки не решился и долго сидел на почте, склонившись над чистым бланком. Наконец написал адрес, вывел первые слова текста: «Возвращаюсь. Не добрал двух…» — и снова задумался. Как наяву, увидел он увеличенные очками глаза матери — огорченные, осуждающие; услышал суховато-назидательный и тоже огорченный голос отца. Недописанная телеграмма полетела в корзину. Олег взял новый бланк и, холодея от страха перед полнейшей неизвестностью, на которую обрекал себя, быстро, чтобы не передумать, набросал: «Принят. Еду студентами убирать картошку. Подробности письмом. Целую. Олег».
Отправив телеграмму, он нервно и зябко рассмеялся. Никогда еще не попадал он в такое затруднительное положение и не представлял, что будет с ним в этом большом чужом городе. В кармане у Олега было рублей двадцать — хватит на пару недель при разумной экономии. А где жить? В университетском общежитии разрешат переспать несколько ночей, но Олег чувствовал, что не сможет пойти туда — не хватит сил выслушивать дешевые сочувствия счастливчиков, зачисленных на первый курс.
Ничего не придумав с жильем, Олег вдруг понял: он не знает и самого главного — что дальше предпринять, чем заниматься, кроме поисков крыши?
Часа два вышагивал он по шумным улицам, прежде чем решил, что ему предстоит делать. Он все-таки должен поступить в университет. Впереди — целый год. Есть время для того, чтобы прекрасно подготовиться ко второй попытке. Но не лучше ли в таком случае поехать домой и, повинуясь указующему жесту отца, плотно засесть за учебники в своей уютной комнатке? Никаких посторонних забот — сиди и зубри.
Что-то мешало принять это простое и надежное решение. Если бы родители даже несколько дней подряд ругали и «пилили» Олега за провал на экзамене, пусть бы даже побили сгоряча, он без колебаний вернулся бы домой и вытерпел законную взбучку. Но не это ждало его дома. Обидная ирония, холодное жалящее сожаление, пренебрежительное огорчение, причина которого одна: у них — у интеллектуалов такой неудачный, неполноценный сын! Вот что заставило Олега послать лживую телеграмму. Это же помешало ему вернуться домой. Готовиться к экзаменам можно и здесь, надо только подыскать жилье и не слишком обременительную работу, чтобы получать в месяц рублей пятьдесят. Плюс двадцать пять, которые обещали присылать родители, если он станет студентом. Хватит!
Подсчитав свои финансовые возможности, Олег повеселел и впервые за этот день огляделся вокруг. У него появилась цель — найти доску с объявлениями о приеме на работу. Сколько раз мельком он видел разные объявления с броским призывом: «Требуются…». Но когда что-то ищешь, оно словно прячется от тебя. Кроме небольшой бумажки, приклеенной к дверям булочной — «Срочно требуется кассир», — никаких других объявлений поблизости не было. Пришлось Олегу поехать к вокзалу — помнилось ему, что где-то там есть большая доска со всякими предложениями.
Сначала ему попалась доска с объявлениями об обмене жилплощади и сдаче комнат под временное жилье. Человек десять толпились около этой доски — выписывали на клочках бумаги адреса и телефоны. Олегу менять было нечего, а снимать комнату он не собирался — надеялся, что вместе с работой получит и койку в общежитии. Ему казалось, что по-другому и быть не может: кто примет на работу, тот и должен обеспечить жильем. Он не спрашивал себя, на что способен и какую работу может выполнять. Здоров, не дурак, десятилетка за плечами — что ж, ему не найдется какое-нибудь дело рублей на пятьдесят в месяц!
У доски с объявлениями о приеме на работу стоял парень — высокий, смуглый, с гривой темных, давно не стриженных волос. Он то и дело презрительно оттопыривал нижнюю губу и, дернув левой щекой, недовольно пофыркивал — выдувал воздух, будто отгонял от лица надоедливую мошкару. Покосившись на Олега, парень прочитал еще несколько объявлений и, ткнув пальцем в одно из них, раздраженно заговорил: