— Эй, детки!
Эстер и Блэр отозвались сразу, но Джени, разгоряченной сражением, пришлось крикнуть еще два или три раза. Когда все были в сборе, «новая сестра» заявила:
— Итак, у нас теперь новая игра. Она называется «Рабы и надсмотрщик».
Надсмотрщиком была Аманда. Она сняла поясок и привязала его к палке, сделав что-то вроде кнута, а потом заставила малышей полоть сорняки и ходила взад-вперед, покрикивая: «Быстрее! Быстрее!»
На какое-то время это сработало. Все как сумасшедшие принялись выдергивать траву, а у Джени появилась великолепная возможность изображать стоны и страдания от побоев плетью, что она и делала. Пояс от платья не мог причинить никакой ощутимой боли, но изображать боль было довольно легко, поскольку Аманда взмахивала «кнутом» так, словно хотела ударить по-настоящему. Новая игра надолго увлекла детей, и к тому моменту, когда Джени начала требовать своей очереди стать надсмотрщиком, значительная часть клумб была прополота.
Внезапно открылась входная дверь, и на крыльцо вышла Молли. Аманда тут же отдала Джени плеть и снова уселась на скамью.
Дэвид подошел к мачехе. Молли явно была изумлена тем, как много дети успели сделать.
— Да, — сказал Дэвид, — папа удивится.
— Он будет очень рад. Аманда вам помогала?
— Конечно, — ответил Дэвид, — еще как помогала.
Моли подошла к скамье, что-то сказала Аманде и потрепала ее по плечу. С крыльца было как следует не разобрать, но Дэвиду показалось, что девочка ничего не ответила.
Потом Джени стала играть в «Рабов и надсмотрщика» с Блэром и Тессер в качестве рабов, а Дэвид решил устроить Аманде экскурсию по саду. Они увидели и небольшую рощицу очень старых деревьев позади дома, и высохший ручей в самом конце участка. В гараже-конюшне он показал ей старые ясли, из которых ели лошади, и сеновал с остатками сена под крышей. Там Дэвид наконец смог поговорить с сестрой.
— Почему ты сказал моей маме, что я вам помогала? — спросила Аманда.
— Потому что ты действительно помогала, — ответил Дэвид. — Мы бы и половины не сделали, если бы ты не придумала эту игру про рабов и надсмотрщика.
Аманда хмыкнула:
— Скажешь тоже! Я и не собиралась ничего пропалывать. Я просто практиковалась. Важной частью оккультных практик является проявление власти над другими людьми. Мне просто было интересно посмотреть, смогу ли я их заставить работать, вот и все.
— Ну что ж, у тебя получилось.
Аманда пожала плечами:
— В этом нет ничего особенного, когда уже умеешь подчинять других людей своей воле.
— А что такого в том, что я сказал твоей маме? — спросил Дэвид. — Она ведь очень рассердится, если узнает, что ты ничего не делала.
— Мне все равно, — сказала Аманда.
Дэвид внимательно посмотрел на нее:
— Но почему?
— Потому что я ее ненавижу. Вот почему.
— Ты ненавидишь Молли? — Дэвид не мог поверить в то, что слышал. Молли в принципе не походила на человека, которого можно ненавидеть. Можно было вовсе не испытывать к ней никаких чувств, но ненавидеть…
— Я ненавижу ее, — повторила Аманда, — за то, что она развелась с отцом.
— Папа говорит, что они развелись по обоюдному согласию, — сказал Дэвид. — Ну, как бы согласились разойтись.
— Ну так вот, мой папа говорит по-другому, а уж он-то знает наверняка. Это она развелась с ним, и, когда я уже почти привыкла жить с мамой в нашей квартире и у меня появилась подруга и все такое, она взяла и вышла замуж за твоего отца, который вообще бедный и у которого полно детей, о которых ей теперь надо заботиться, а ведь это даже не ее дети, и нам пришлось переехать в эту глушь, и я больше не могу видеться с Леей, и мне теперь придется ходить в какую-то дурацкую сельскую школу, где мне не с кем будет общаться и где все будут меня ненавидеть!
— Ух ты! — только и смог сказать Дэвид. Но через минуту заметил: — Но мой отец не бедный.
— Ну да, если не сравнивать его с моим отцом.
— Откуда ты это знаешь? — спросил он.
— Потому что мне так папа сказал.
— А-а, — Дэвид даже не удивился. — А всё остальное тоже он тебе сказал?
— А ему и не надо было мне ничего говорить. Я сама это знала. Но мы говорили об этом. Мой папа понимает, что я чувствую. И он не винит меня за то, что я злюсь.
На это мальчик уж и вовсе не знал, что ответить, поэтому только кивнул. Впрочем, Аманда на этом не остановилась:
— Спорим, твой отец тоже не любит сверхъестественное! Спорим, он просто ненавидит всё это! Ведь так?
— Нет, — отозвался Дэвид. — Я не думаю, что он ненавидит сверхъестественное. Просто обычно, когда речь о чем-нибудь таком заходит, он улыбается.
— Вот видишь! — яростно прошипела Аманда. — Как раз то, о чем я говорю.
— А моей маме все это очень нравилось, — помолчав, заметил мальчик. — На самом деле, — он посмотрел на Аманду, — она сама отчасти была такой же. Ну, я имею в виду сверхъестественной.
— Серьезно? — спросила Аманда. — Это как?
Дэвид ответил не сразу.
— Ну, она верила в существование духов и привидений, еще она разговаривала с животными, и ей нравилось все необычное и сказочное. Мне кажется, она даже умела предвидеть будущее. По крайней мере, иногда.
— Что, твоя мама в самом деле верила в такие вещи?
Дэвид кивнул.
— Странно, — заметила Аманда.
Но он уже не слышал ее, обдумывая сказанное только что — о том, что его мама имела отношение к миру сверхъестественного. Он помнил, что она верила в хорошие приметы, такие как радуга или колокольный звон. И то, что она всегда находила мистический смысл в обычных явлениях. Он вспомнил и о ее даре предчувствия — как она иногда знала заранее о том, что еще не произошло. После ее смерти Дэвид понял, что она, вероятно, предчувствовала свой уход задолго до того, как остальные сообразили, что с ней происходит. Оглядываясь назад, мальчик только теперь понимал, что она начала учить его помогать отцу заботиться о младших задолго до того, как стало известно о ее тяжелой болезни.
Внезапно до Дэвида вдруг дошел смысл только что произнесенного Амандой слова.
— Странно? — переспросил он. — Что странного в том, чтобы быть сверхъестественным? Я думал, что ты и сама такая.
— Я-то да, — ответила девочка. — Просто как-то необычно, что твоя мама тоже была такой.
Глава 5
Пока что Дэвид твердо знал лишь одно: никогда невозможно понять, что у Аманды на уме. После беседы на сеновале в гараже, когда они поговорили о родителях и прочих важных темах, мальчик решил, что теперь он хоть немного нашел с «новой сестрой» общий язык. Но стоило ему заговорить с ней в следующий раз, Аманда сделала такое лицо, как будто ее сейчас стошнит, и нарочито медленно развернулась к нему спиной. Дэвид так и не смог понять, в чем было дело. Он совершенно не мог взять в толк, почему девочка так себя ведет, за единственным исключением: в комнату как раз входила Молли. Возможно, именно этим объяснялась странная реакция Аманды.
Позже, вечером того же дня, Дэвид сидел на крыльце и смотрел на газон, ставший положенного ему цвета — зеленого, когда из дома вышла Аманда и встала прямо перед ним.
Мальчик осторожно поднял на нее глаза, опасаясь увидеть «фирменный взгляд», но девочка неожиданно улыбнулась:
— Я отправляюсь собирать травы. Хочешь присоединиться?
И тут же развернулась и пошла прочь так быстро, что Дэвиду пришлось почти бежать, чтобы догнать ее.
— Травы? — переспросил он. — А какие травы?
— Да самые обыкновенные.
— В смысле, для готовки?
— Фу, нет, конечно. Для магии. Некоторые растения обладают магическими свойствами. И поэтому их используют почти в каждом заклинании, зелье или приворотном напитке. Лея покупает все необходимое в фитомагазине, но здесь, за городом, можно насобирать травы самостоятельно, если знаешь, что брать.
— А какие тебе нужны?
— Аконит и бледная поганка, а еще лапчатка — что-то типа этого.
— И где ты собираешься их искать?
— Ну, лучше всего собирать травы на кладбище. Ты не знаешь, здесь поблизости нет кладбища?
— Нет, — ответил Дэвид. — Поблизости никакого кладбища я не знаю.
— Так я и думала. Значит, поищем на обочинах дороги. Это тоже неплохое место для сбора. Лучше всего, если рядом кто-то умер. Еще можно искать на перекрестках. Перекрестки — вообще идеальное место для всяких сверхъестественных вещей.
Ближайший перекресток находился почти в полумиле, и, когда они до него добрались, Аманда осмотрелась и сорвала несколько ростков. Дэвиду показалось, что то, что она называла аконитом, на самом деле было самым обычным засохшим анисом, а лапчатка сильно смахивала на дикую морковь. Однако Аманда пришла в восторг, когда нашла нужные растения.
— А ты уверена, что это действительно аконит? — спросил Дэвид. — Просто он уж очень похож на…
— Послушай, — сказала Аманда, — я сто раз видела аконит, и он выглядит и пахнет именно так, только его используют, конечно, высушенным. Лея покупает его в фитомагазине по пять долларов за несколько листочков. Она говорит, что аконит — очень редкий и дорогой.
Дэвид подумал, что, вероятно, Лея знает, о чем говорит, и тут же пожалел, что раньше даже не имел понятия, какое это редкое и дорогое растение — не важно, как оно там на самом деле называется: ведь можно было столько денег за него получить!
Они набрали целый пакет, и по дороге домой Аманда еще немного рассказала про Лею. Оказалось, что Лея изучала хиромантию и проводила сеансы на большой перемене в школе. Поскольку хиромантия — очень сложная штука, а Аманда только начала обучение, она занималась взиманием платы — пятьдесят центов за один сеанс — и вела учет клиентов, в то время как Лея проводила непосредственно чтение линий руки. Кроме того, в обязанности Аманды входило общение с детьми в очереди, чтобы выяснить, кто из них мог бы заинтересоваться покупкой приворотного зелья или проклятия.
— И сколько это стоило?
— Да по-разному.
— А от чего зависит цена?
— От того, сколько у тебя денег на карманные расходы. И еще от того, насколько сильно ты хочешь поквитаться с кем-то или понравиться кому-то. За некоторые приворотные зелья мы брали по целому доллару. А проклятия обычно уходили дешевле.
— Вы, наверное, кучу денег заработали.
— Я ничего не заработала. Большинство денег оставляла себе Лея.
— Это как так? — спросил Дэвид. — Почему она не отдавала тебе половину?
— Потому что большинство ингредиентов Лея покупала сама, да кроме того, вечно была на мели, потому что ее отец не платил алименты. Впрочем, я собиралась немного подзаработать после того как пройду все ритуалы инициации. И вот, как только я выучилась всему, чему хотела, мне пришлось уехать!
— И что, Лея вообще никогда не оставляла тебе денег?
— Нет, — сказала Аманда, — просто она очень много тратила на покупку всех ингредиентов, а это было очень непросто, учитывая то, что отец не дает ей ни копейки, а с матерью она не разговаривает. Да и кроме того, мы ничего не заработали на этих сеансах магии. Как в тот раз, когда мы сломали ногу мистеру Фицмурису. Мы ведь сделали это не ради денег.
— А зачем вы сломали ему ногу?
— Из мести, — сказала Аманда.
— Из мести?
Девочка кивнула. Она нахмурила темные брови, и Дэвид тотчас же вспомнил взгляд вороны, когда та смотрела на Аманду.
— Мы хотели отомстить мистеру Фицмурису за то, что он нечестный и предвзятый. Понимаешь, Лее по истории задали написать реферат про ацтеков, ну и она списала у этой отличницы, Милисенты Эндикотт. У Милисенты был другой учитель истории, так что никто бы не узнал о том, что Лея списала. И вот, — Аманда выдержала паузу, и все лицо ее выражало: «представь, какая наглость!» — и вот Милисента получает «пять» за свой реферат про ацтеков, а мистер Фицмурис ставит Лее «три с минусом». За ту же самую работу! Лея была просто в бешенстве. Представляешь, после того как мы потратили столько времени, убеждая Милисенту, что сглаз все-таки существует и что ей следует его опасаться, после того как Лея переписывала эту работу, а она была отнюдь не маленькая, получить только «три с минусом»! Так что мистер Фицмурис действительно очень предвзятый человек.
— А почему он так предвзято относится к Лее?
— Кто знает? — сказала Аманда. — Может быть, потому, что он относился непредвзято всего к нескольким зубрилкам, которые всегда делали домашние задания и смеялись над его бородатыми анекдотами. В общем, мы взяли волос с лацкана его пиджака и прикрепили к глиняной кукле, а потом воткнули булавки в куклу, и вскоре после этого мистер Фицмурис поехал кататься на лыжах и сломал ногу.
Дэвида потрясла эта история. Когда Аманда говорила что-то совсем невероятное, она всегда смотрела прямо в глаза, отчего вся история к концу уже не казалась такой уж невообразимой.
— Ух ты! — только и смог сказать Дэвид, когда Аманда закончила рассказывать про мистера Фицмуриса.
Девочке явно понравилась его реакция.
— Эй, — сказала она, — а сам бы ты не хотел взять несколько уроков магии? Думаю, малыши тоже могли бы чему-то научиться. Вы бы могли стать моими неофитами.
— А кто такой неофит? — спросил Дэвид.
— Ученик. Человек, который является новичком в чем-то. До прохождения ритуала инициации я была неофитом Леи, так что теперь вы все можете стать моими неофитами.
Дэвид здорово удивился, что Аманда пригласила его и малышей стать неофитами. Вот так сразу! Он-то надеялся, что она расскажет им побольше про сверхъестественное и, может быть, даст ему почитать какие-нибудь свои книги, но на участие в какой-то магической церемонии уж точно рассчитывать не приходилось. А тут такое!
Вообще-то Дэвид так и не составил окончательного мнения об Аманде и всей этой ее магии. Он не разобрался, насколько всё происходящее действительно являлось чем-то сверхъестественным, да и не пытался это понять. Однажды — он уже не помнил почему — Дэвид спросил маму, верит ли она в привидения, и она ответила, что вряд ли следует сразу отвергать существование того, что могло бы сделать наш мир более интересным. Дэвид решил, что сейчас он именно так и думает. Аманде стоило отдать должное: так или иначе, ей определенно удавалось делать мир более интересным.
Вечером перед сном Дэвид рассказал детям о предложении Аманды, и те пришли в восторг. Джени стала говорить, как она хочет научиться магии и стать ведьмой, на что Дэвид сказал, что она уже и так взяла неплохой старт. Эстер без умолку болтала про кроликов. Сначала Дэвид не мог взять в толк, о чем это она, пока не вспомнил, что сам только что рассказал про обещание Аманды учить их магии. Вероятно, Эстер где-то почерпнула эту идею — скорее всего из телевизора, — что магия в основном заключается в вытаскивании кроликов из черной шляпы. А Эстер была просто помешана на кроликах.
Блэр, как обычно, многословием не отличался, но Дэвид заметил что и младшего брата раздирает любопытство. Наконец Блэр сказал:
— Дэвид?
Брат посмотрел на него.
— А что такое магия?
До сих пор Дэвид даже не думал, как это трудно — объяснить словами, что такое магия.
— Ну, — сказал он, — это когда ты делаешь то, что другие не могут, при помощи таких сил, которыми другие не обладают.
Блэр кивнул и улыбнулся улыбкой рождественского ангела:
— Ах вот что такое магия, оказывается.
— Но сначала надо долго учиться, и проводить различные ритуалы, и читать всякие заклинания, чтобы получить эти самые силы.
Блэр взглянул на брата несколько озадаченно:
— Значит, надо читать заклинания? — спросил он.
Дэвид кивнул.
— А Аманда читает заклинания?
— Конечно, много разных заклинаний.
— Дэвид, — осторожно спросил Блэр, — а когда Аманда читает заклинания, она бьет ворону?
— Бьет ворону? — переспросил старший брат, но тут же рассмеялся, вспомнив, как одна домработница говорила, что когда Джени сердится, она как будто читает заклинания.
— Нет, Блэр, не такие заклинания, — сказал он. — И ворону Аманда не бьет.