Люся жалобно сказала:
— Я знаю, что я не то говорю, но это потому, что я вверх ногами…
Федя повернул голову к старичку:
— А у тебя, подлый Абракадабр, всё равно ничего не выйдет! Тебе не стереть нашу улицу и наш праздник! Кисть будет наша, вот увидишь!
— Замолчи! — сказал Абракадабр. — Мне сейчас не до вас! Мне ещё надо сделать…
Он не сказал что. Но Федя увидел: злой волшебник сел посреди мастерской и, держа в руках золотую кисть, жадно зашептал:
— Кисть, а кисть, хочу золото чеканки нашего королевства.
И кисть начала рисовать монету за монетой. Таких монет не увидишь ни в одной коллекции. На них был герб: два маленьких сердца и дама пик. А торопился Абракадабр потому, что каждую секунду мог прибыть посланник Вампира Дваждыдвапятого.
17
Не успела кисть сделать семьсот седьмую монету, как у кота шерсть поднялась дыбом и от хвоста полетели искры. Абракадабр быстро сгрёб золотые монеты в угол. В дверь стукнули. Абракадабр стал лихорадочно прикрывать золото старым железом. В дверь ещё постучали, и ещё…
Когда волшебник, наконец, открыл дверь и, добродушно щурясь, зевая и потягиваясь, впустил Большого Ушана в мастерскую, его гость в сером посмотрел на Федю и Люсю.
— Я поймал их… — льстиво сказал Абракадабр. — Я их хранил для вас… для короля…
Большой Ушан сухо спросил:
— Где кисть?
— Вот она!
— Давно?
— Уже четыре минуты.
— Отдайте деньги, — сказал Большой Ушан, дьявольски усмехаясь.
— Какие деньги? — изумился Абракадабр.
— Которые вы успели нарисовать.
И Большой Ушан направился в угол, отодвигая ногой старое железо.
— Ах, эти! — простодушно улыбнулся Абракадабр. — А я не знал…
Большой Ушан сгрёб золото и рассовал по карманам.
— Как действует кисть? — спросил он. Абракадабр льстиво залепетал:
— Надо сказать: «Кисть, а кисть, хочу…» — Он взял кисть в руку. — Что прикажете сделать?
— Сигару.
Холодными глазами следил Большой Ушан за тем, как кисть рисовала.
Федя крикнул:
— Этой кистью надо делать добрые дела, а не папиросы!
— Замолчи! — сказал Абракадабр.
Большой Ушан, взяв сигару, понюхал её, откусил кончик, подошёл к коту, от шерсти которого посыпались искры, прикурил и сказал:
— Дайте сюда кисть!
Морщась от дыма, Большой Ушан смотрел в полумрак. Его тонкая рука в кольцах с камнями серой яшмы, на которых были вырезаны летучие мыши в семи позах, хищно держала кисть. Подумав, Большой Ушан сказал:
— Кисть, а кисть, хочу бриллиант в миллион каратов!
Кисть вздрогнула и прямо на стене начала рисовать. Большой Ушан, всегда холодный и бесстрастный, улыбнулся: он подумал, какую награду потребует у великого короля. Но вдруг кисть, золотая волшебная кисть, начала скрипеть, темнеть, гаснуть и, вспыхнув, подобно перегорающей электрической лампочке, ослепительным прощальным огнём, погасла.
В мастерской дырок стало темно. Кисть безжизненно лежала в руках Большого Ушана. Схватив кота, Абракадабр поднял его и осветил половину бриллианта, ещё не законченного и потому не ожившего, оставшегося рисунком на стене. Большой Ушан мрачно посмотрел на Абракадабра.
— Не знаю, — сказал тот. — Он взял кисть из рук Большого Ушана и повторил: — Кисть, а кисть, хочу бриллиант!
Но кисть не действовала. Тогда Абракадабр решил переменить обращение с кистью.
— Уважаемая кисть, — сказал он, — хочу бриллиант!
Ничего не помогало.
— Может быть, мы много хотим? — спросил Большой Ушан.
Взглянув на него, Абракадабр попробовал согласиться на меньшее:
— Кисть, а кисть, хочу пирожок с капустой!
Но, как он её ни тряс, кисть по-прежнему лежала в руке неподвижно.
— Ага! Ага! — захохотал Федя. — Вот вам!
— Здесь какая-то тайна, — сказал Большой Ушан. — И это очень плохо. У нас нет времени на разгадки. Вы же знаете, завтра в семь утра назначен час, когда по повелению великого короля должна быть стёрта с лица земли вся эта улица и весь праздник. Король сказал, что через тысячу лет, когда всё тут зарастёт слоями высохшей паутины, сюда перенесут его царственную столицу. А вы…
— Те… — зашипел и замахал руками Абракадабр, указывая на Люсю и Федю.
Посмотрев на них, Большой Ушан усмехнулся.
— Вот что, — сказал, он Абракадабру, — надо узнать тайну кисти, надо её оживить. А знает тайну кисти только один человек — маляр, главный враг короля. Надо узнать тайну. — Он пристально посмотрел на старичка. — И я знаю, кто это сделает.
— Я? — испуганно спросил Абракадабр.
Большой Ушан усмехнулся.
— Ни вы, ни я.
— А кто же?
— Мальчик.
— Какой мальчик?
Большой Ушан показал глазами на Федю.
Абракадабр изумлённо глядел на посланника короля.
— Мальчишка всё разболтает! — пробормотал он робко.
— Мы оставим в залог девчонку, — сказал Большой Ушан. — Пошлём мальчишку. И предупредим: если он не принесёт разгадку тайны или выдаст нас, мы сотрём Люсю!
Абракадабр хотел возразить, но Большой Ушан его остановил:
— Вы плохо знаете этих дикарей. Эти отсталые люди ради того, что они называют товариществом, способны на всё. Этот щенок никогда никому ничего не скажет, пока его подружка здесь.
— Я умываю руки, — предупредил Абракадабр.
— Смотрите, — мрачно сказал Большой Ушан, — как бы вам не пришлось прибегнуть к отравленной игле! — Он вынул часы. — Делайте, что приказано. А я пока должен выполнить другое повеление. Король приказал раньше, чем мы сотрём эту улицу, собрать в домах все колоды карт. Он не простит, если вместе с улицей будет стёрта хоть одна дама пик. — Большой Ушан удалился в глубокой задумчивости.
Причина этой задумчивости была совсем не тайна кисти. Большой Ушан был убеждён: тайна кисти будет разгадана! А задумался он вот над чем: собирать ли, обходя квартиры, одни только карты дамы пик, а может быть, брать ещё флаконы духов «Пиковая дама» и ноты «Пиковой дамы» — оперы? Или это наивно?
18
Абракадабр перевернул Федю и разрезал верёвки.
— На, — сказал он и протянул мальчику кисть. Федя недоверчиво поглядел на него, затем выхватил кисть и лихорадочно зашептал:
— Кисть, а кисть, хочу пистолет и саблю!
Абракадабр мрачно усмехнулся:
— Ты всё слышал?
Федя гордо молчал.
— …Если ты через тридцать минут не оживишь кисть и не принесёшь её сюда, я сотру Люську!
Выпустив Федю, Абракадабр закрыл чулан. И Федя со всех ног кинулся из мастерской.
Обеденный перерыв ещё не кончился. На железных лесах не было ремонтных рабочих; люльки маляров висели неподвижно над самой землёй, и на катке высокое круглое сиденье под полосатым зонтиком пустовало.
Федя искал маляра повсюду: в парикмахерской, заглядывая в лицо каждому намыленному клиенту; в сосисочной, где ели, стоя за мраморными столиками; и, от отчаяния, даже в мастерской, над которой висела вывеска «Выведение пятен», хотя каждому ясно, что маляру выводить пятна со своей спецовки совсем ни к чему.
И каждый раз, когда Федя выбегал на улицу, его подстёгивали, подхлёстывали, подгоняли прыгающие стрелки больших электрических часов, висевших на углу. Федя знал: волшебник выполнит свою угрозу. Вот почему Федя так спешил.
Прохожие оглядывались на странного мальчика, бежавшего по улице и бормотавшего бессвязные слова: «Кисть… Люся… Абракадабр…»
«А вдруг, — подумал Федя, останавливаясь, — маляр уже пообедал, залез ко мне через окно и ждёт меня?»
Задыхаясь, он помчался домой. В комнате маляра не было. Зато на полу, на столе, на диване грудой лежало всё то богатство, которое волшебной кистью они с Мишкой.
— Катя! — закричал вне себя от волнения Федя и ворвался в столовую.
— Тише, — сказала Катя. — Разве ты не видишь, что я учу географию?
— Катя! — сказал Федя, задыхаясь. — Поклянись мне жизнью папы, мамы, нет, поклянись жизнью твоей Серафимы Алексеевны, что ты не выдашь страшную тайну, которую я тебе сейчас скажу…
— Во-первых, — сказала Катя, — я не буду клясться никакими клятвами, потому что это нехорошо. Во-вторых, я не буду слушать никаких тайн, пока не выучу Африку. А в-третьих, если хочешь знать, уходи отсюда и не мешай!
Если бы даже было «в-четвертых», Федя не услышал бы: он уже бежал вниз по лестнице. Выскочив на улицу, мальчик увидал, как в ворота въезжает новенькая «Чайка» Ромашкина.
«Вот кто поможет!» — решил Федя и ринулся во двор.
— Как дела, старик? — весело спросил Ромашкин, вылезая из машины.
— Плохо, — сказал Федя.
— Что так? — спросил Ромашкин.
— Дядя Варфоломей! — закричал Федя, увидев дворника. — Маляр не у вас?
— Не у нас, — сказал Варфоломей басом. Он собирал по двору железным совком птичий помёт и носил на клумбу.
— Тогда я погиб, — сказал Федя.
— Кто погиб, внучек? — любознательно спросила бабушка Лида, сидя на скамейке под липой. Уже десять минут, положив на колени едва начатое вязанье, старушка закрывала глаза и старалась заснуть, чтобы убедиться ещё раз, как это удобно вязать во сне.
— Дядя Сеня, дядя Варфоломей, бабушка! Дайте мне страшную клятву, что вы не выдадите тайну, которую я вам сейчас скажу?
— Клянёмся! — сказали все трое.
— Чем? — придирчиво спросил Федя.
— Пусть провалится моя метла… — сказал Варфоломей.
— Пусть лопнет мой барометр… — сказал Ромашкин.
— Пусть укатятся мои клубки… — сказала бабушка.
— …Если мы выдадим твою тайну! — сказали они хором.
И Федя поведал им обо всём. И вчетвером они придумали, как сделать, чтобы Люся не была стёрта волшебной резинкой, пока Федя будет искать маляра и узнавать тайну кисти.
Федя побежал искать маляра.
— Ах, Люсенька!.. — сказала бабушка, всхлипывая.
А дворник Варфоломей взял метлу и направился к злому волшебнику.
19
Проходя мимо Фединого подъезда, дворник остановился: на двери не было отпечатка маленькой пятерни, которая так портила праздничный ремонт.
«Это хорошая примета», — радостно решил Варфоломей. Заметьте, он даже не удивился и не подумал: «А куда пятерня девалась» — хотя всякому ясно, что пятерня не могла на засохшей краске просто взять и исчезнуть. Но за последние полчаса Варфоломей привык к чудесам и уже ничему не удивлялся. И это очень хорошо, если вспомнить, куда он сейчас шёл.
Дворник помедлил у старого, покосившегося домика и поднялся по шаткой лестнице на чердак.
— Федя, ты? — спросил через дверь Абракадабр, когда Варфоломей к нему постучал.
— Я, — сказал басом дворник.
Голос показался старичку странным. Но он подумал — наверно, мальчик, ища маляра и лазая по этажам, простыл и охрип.
Открыв дверь и увидев белый фартук дворника, Абракадабр завизжал:
— Вы что, слепой? Мастерская закрыта на ремонт! Тут же написано!
Он хотел захлопнуть дверь, но она не захлопывалась: Варфоломей безмятежно поставил ногу на порог, а в щель просунул метлу.
— Виноват, — сказал он и, оттесняя старичка грудью, пошёл вперёд.
Абракадабр семенил за ним и шипел:
— Говорите скорей, что надо! И уходите!
Дворник оглядел ржавое железо, ища, где Люся. Но её нигде не было видно. Волшебник, конечно, стёр бы дворника — особенно теперь, когда на его груди не было опасной бляхи, — но его удерживала мысль: а вдруг бляха под фартуком?!
«Где же была бляха?» — спросите вы.
Когда Варфоломей сказал управдому «увольте меня», он снял бляху и пришпилил её английской булавкой к заявлению об уходе с поста дворника. Поэтому-то бляхи и не было на его груди. После того как Варфоломей покрасил столбик, это за последние полчаса была вторая ошибка дворника, которая могла ему стоить жизни.
— Ну-с? — тоном Большого Ушана сказал Абракадабр.
Дворник не моргнул глазом.
— Мне нужна дыра, — сказал он.
— В чём?
— В метле.
Абракадабр внимательно посмотрел на Варфоломея. Нет, убедился он, дворник не шутит.
— Зачем? — злобно спросил волшебник. Варфоломей охотно начал рассказывать:
— Когда метёшь улицу, граждане чихают от пыли и ругают тебя, — верно?
— Ну? — спросил волшебник, сбитый с толку таким началом.
— Так вот, я и придумал, чтобы метла собирала пыль. А куда ей лететь, пыли-то?
— Куда? — повторил волшебник.
— В дыру! А к дыре я мешочек приделаю — пыль собирать.
Абракадабр побагровел от негодования.
— Я знаю, что такое пылесос! — сказал он. — Убирайтесь отсюда!
Абракадабр распахнул перед дворником дверь. И в неё с улыбкой вошёл Ромашкин. Оглядываясь — куда же девалась Люся, — он сказал:
— Прекрасная погода.
— Что надо?! — зарычал Абракадабр.
— Вот, — сказал Ромашкин, протягивая барометр, — не угодно ли?
— Что не угодно ли?
— Проделать дыру.
Абракадабр много видел на своём веку, но это превосходило всё.
— В барометре?! Зачем?!
— Прошу извинения, — поклонился Ромашкин. — Служба погоды умеет хранить свои тайны и требует этого от своих сотрудников. Если бы вы меня спросили: какая сегодня погода? — я бы вам ответил. Большего я сказать не могу.
Пока Абракадабр старался разгадать тайный смысл этих слов, в мастерскую, шевеля спицами, вплыла бабушка Лида. Увидев старушку, волшебник заорал дворнику и Ромашкину:
— Убирайтесь вон!
Но бабушка сказала «здравствуйте, сударь!» — шаря глазами в поисках Люси. И все, кроме хозяина мастерской, чинно уселись на ржавые вёдра. Протягивая волшебнику чулок, старушка сказала простодушно:
— Мне, сударь, нужна дырка в этом чулке!
Абракадабр посмотрел на бабушку, на Варфоломея, на Ромашкина и понял, что это — заговор. Он сразу сделался крайне любезным.
— Дыра в метле — полтинник, — сказал он. — Дыра в барометре — рубль, дыра в чулке — сорок копеек. Цены по прейскуранту.
И вытащил из кармана резинку. Он любезно взял метлу у дворника и вдруг, взмахнув резинкой, стёр всю метлу.
Варфоломей вскочил. Волшебник торжествующе засмеялся. Однако смех застыл на его губах: перед ним, откуда ни возьмись, появилась новенькая метла. И тогда засмеялся Варфоломей: он понял, откуда она взялась! Её сделал своей волшебной кистью Федя, притаившийся за дверью. Но расскажем, как Федя вернул кисти волшебные свойства.
Когда мальчик обежал все места, где мог быть маляр и даже где он не мог быть, и в отчаянии уселся на люльку маляра, висевшую над землёй, он услышал за спиной знакомый голос:
— Ну что, мальчик?
Федя обернулся. Перед ним стоял маляр и улыбался.
— Ой! — закричал Федя. — Я вас искал-искал!
И спросил маляра про тайну кисти.
— Так это очень просто, — сказал маляр. — У тебя кончилась краска. Каждые полчаса кисть нужно обмакивать в ведро. Вот так.
Маляр взял из рук Феди кисть, обмакнул в ведро и отдал.
— Всё дело в краске, — сказал он, передавая Феде ещё и ведро.
— Вот спасибо! — радостно воскликнул Федя. Он хотел сейчас же пуститься с кистью и ведром в мастерскую, но маляр его остановил. Ведь этот маляр был добрый волшебник и знал всё, что случилось с Федей и Люсей и что будет дальше.
— От тебя зависит жизнь Люси, — сказал он.
— Значит, вы всё знаете? — Федя был изумлён.
А маляр продолжал:
— Ты должен уничтожить резинку злых волшебников. И если тебе это удастся, ты спасёшь нашу улицу и наш завтрашний праздник. А теперь беги!
Федя помчался по улице с ведром и кистью, роняя на мостовую золотые капли. К мастерской он подбежал как раз в то мгновение, когда — это мы уже знаем — Абракадабр стёр волшебной резинкой метлу.