Он лежал и думал, думал, думал. Ему казалось, что он слышит, как скрипят шестеренки его мозга. Постепенно малые крупицы знаний, подобранные им из разных частей света, становились на место. Он вспомнил о некой религии. Как она называлась? Индуизм? Мусульманство? Он не знал ни одной из этих загадочных чужеземных религий, в которые могли быть посвящены лишь уроженцы определенных мест. Тем не менее все эти религии учили, что существует жизнь после смерти. Они учили, что добропорядочные мужчины после смерти попадут туда, где их встретит неисчислимое множество доступных женщин. И пусть пока он не встретил здесь ни одной женщины — доступной или недоступной, — у него уже сложился определенный ход мыслей. ДОЛЖНА быть жизнь после смерти. Должно быть что-нибудь, и должен быть кто-нибудь. Иначе откуда взялся этот яркий свет — та светлая мысль, что зародилась в его сознании?
И действительно: темнота стала рассеиваться. Скопление туч вокруг него тоже уменьшилось, и он почувствовал, что начинает мягко опускаться вниз. Его распростертые руки, свисавшие ниже тела, коснулись чего-то. Когда он опустился еще ниже, то его руки ощутили… Нет, это было невозможно! Однако дальнейшие исследования подтвердили, что так оно и было — его руки касались мягкой травы. И вскоре его давно не знавшее покоя тело отдыхало на коротко подстриженном ковре из дерна.
До него вдруг дошло, что он наконец-то находится в некотором материальном пространстве, поскольку здесь кроме тьмы были и другие вещи. И по мере того как он размышлял, осознавая все это, темнота вокруг него исчезала, и он очутился в окружении легкой дымки. За этой туманной дымкой он смог разглядеть неясные фигуры. Нечеткие, едва различимые, но это все-таки были «фигуры».
Подняв голову вверх, он увидел вырисовавшийся над ним неясный темный силуэт. Пока он видел лишь две руки, воздетые кверху, словно в молитве. А затем послышался голос. Но не тот, что звучал до сих пор в его голове, а самый настоящий голос, говоривший на чистом английском языке, по которому можно сразу узнать выпускника Итона или Оксфорда![6]
— Встань на ноги, сын мой, — сказал ему голос. — Встань на ноги и возьми меня за руки. Почувствуй, что мое тело такое же плотное, как и твое, и это еще одно доказательство, которое подтвердит тебе, что ты жив. Правда, в ином состоянии, но все-таки жив. И чем скорее ты поймешь, что ты жив и что есть жизнь после смерти, тем скорее ты сможешь войти в Великую Реальность.
Алджернон попытался встать на ноги, но это оказалось не так-то просто: он не мог управлять своими мышцами так, как делал это прежде. И тогда вновь зазвучал голос:
— Представь, что ты поднимаешься. Представь, что стоишь.
Алджернон сделал так и к своему удивлению обнаружил себя стоящим в объятиях того самого силуэта, который постепенно вырисовывался все ясней и ясней. И вот наконец он увидел перед собой мужчину средних лет, необыкновенно красивого, облаченного в желтые одежды. Алджернон окинул взглядом эту фигуру, а затем краем глаза увидел себя. Он увидел себя нагим. И тут же раздался его испуганный вопль:
— Ой! — воскликнул он. — Где моя одежда? Я не смогу никому показаться в таком виде!
Силуэт улыбнулся ему и мягко сказал:
— Одежда не делает человека, мой друг. Человек рождается на Земле без одежды, и так же без одежды он возрождается в этом мире. Стоит тебе подумать о том, какую одежду ты хотел бы носить, как она тут же окажется на тебе.
Алджернон представил себя лихим молодым офицером, одетым в темно-синие брюки со штрипками и в ярко-красный мундир. Вокруг талии он мысленно опоясал себя ремнем с ослепительно блестящей пряжкой и с патронными сумками. Он представил себе свои латунные пуговицы, начищенные до такого блеска, что в каждую из них можно было бы смотреться, как в зеркало. А еще он представил темную каску на своей голове — с кожаным ремешком, облегающим подбородок от щеки до щеки. Он представил саблю у себя на боку, а затем, хитро усмехнувшись, подумал:
— Пусть мне дадут ЭТО!
К своему несказанному изумлению он увидел свое тело обмундированным в военную форму, ощутив на себе тесноту армейского ремня и армейских ботинок. Он ощутил тяжесть у себя по бокам — там, где вложенная в ножны сабля и пистолетная I кобура оттягивали вниз армейский ремень. Он почувствовал, как его подбородок сдавил ремешок от каски. А когда он повернул голову, то увидел на своих плечах блестящие эполеты. Это было уж слишком — слишком много всего для только что пережившей шок самоубийства и воскрешения души. Алджернон потерял сознание и упал бы на траву, если бы не тот мужчина средних лет, который аккуратно поддержал и уложил его. Веки Алджернона дрогнули, и он тихо прошептал:
— Я верю… О Господи, я верю. Прости мне грехи мои… Прости мне все те прегрешения, что я совершил.
Тот человек улыбнулся ему мягкой улыбкой и сказал:
— Я не Господь. Я лишь тот, кому поручено помогать тем, кто прибывает из Земной жизни сюда — на промежуточную стадию. И я готов помочь тебе, если ты захочешь принять мою помощь.
Алджернон поднялся на ноги, на этот раз без труда, и сказал:
— Я готов принять ту помощь, которую ты сможешь мне предложить. Но скажи, ты учился в Итоне? Ты был в Бейллиоле?[7]
Силуэт улыбнулся и сказал:
— Просто зови меня своим другом, а к твоим вопросам мы вернемся позднее. Прежде ты должен войти в наш мир.
Он повернулся и резко взмахнул руками, словно раздвинул шторы. Во всяком случае, эффект был тот же. Темные тучи рассеялись, тени растаяли, и оказалось, что Алджернон стоит на зеленой-презеленой траве. Воздух вокруг буквально трепетал, насыщенный жизненной энергией. Неведомо откуда доносились ощущения — не звуки, но ощущения музыки. «Музыка парила в воздухе» — вот как он мог бы об этом сказать. Он нашел, что это очень его успокаивает.
Люди, что прохаживались вокруг, казалось, прогуливаются в общественном парке. В первое мгновение ему даже показалось, что он идет по Грин-Парку[8] или по Гайд-Парку.[9] Только сейчас этот Грин-Парк или Гайд-Парк был как-то по-особому украшен. На лавочках сидели пары, люди ходили вокруг. И в который раз Алджернон испытал сильный приступ страха, поскольку некоторые люди двигались, на несколько дюймов зависая над землей! Один человек буквально летел над парком примерно в десяти футах над землей. Его преследовал другой человек. И оба они издавали радостные возгласы счастья. Алджернон вдруг ощутил озноб, пробежавший по его спине, как при простуде. Он даже вздрогнул, но Друг мягко взял его под руку и сказал:
— Давай-ка пойдем и присядем где-нибудь, поскольку я хочу кое-что рассказать тебе об этом мире, прежде чем мы двинемся дальше. Поскольку те картины, которые тебе предстоит увидеть впереди, могут и впрямь повредить твоему выздоровлению.
— Выздоровлению? — удивился Алджернон. — Какому еще выздоровлению? Я не собираюсь ни от чего выздоравливать. Я совершенно здоров и совершенно нормален.
Его Друг мягко улыбнулся и сказал:
— Давай присядем вот здесь, откуда мы станем наблюдать лебедей и других птиц, что плавают по воде, чтобы ты обрел понимание новой жизни, которая тебе предстоит.
Несколько неохотно и все еще негодуя по поводу того, что его считают «больным», Алджернон позволил усадить себя на стоявшую поблизости лавку. Когда они сели, Друг сказал:
— Устраивайся поудобней. Мне придется о многом тебе рассказать, поскольку сейчас ты в другом мире. Ты находишься на другом уровне бытия. И чем внимательней ты будешь слушать меня, тем легче тебе будет развиваться в этом мире.
Алджернон был приятно удивлен тем, что лавочка в парке оказалась очень удобной. Казалось, она принимала форму тела того, кто на ней сидел, в отличие от лавок в лондонских парках, где сидящий легко мог загнать себе занозу.
Простиравшаяся перед ними водная гладь сияла голубым светом, и по ней величаво скользили ослепительно белые лебеди. Воздух был теплым и наполненным жизнью. И вдруг внезапная мысль поразила Алджернона. Она была так внезапна и так поразительна, что он чуть не подпрыгнул на месте. Здесь не было теней! Задрав голову вверх, он обнаружил, что не было также и солнца. Светилось само небо.
Друг сказал:
— Теперь давай поговорим о некоторых вещах, которым мне придется тебя обучить, прежде чем ты попадешь в Дом Покоя.
— Меня удивляет, почему ты носишь это желтое одеяние. Ты принадлежишь к какому-то культу, являешься членом религиозной общины или Ордена?
— О Господи, какой же необычный у тебя склад ума! Что означает желтый цвет моего одеяния? Что вообще означает мое одеяние? Я ношу его потому, что мне нравится его носить. Потому что считаю его удобным. Потому что это моя униформа, которая соответствует той задаче, которую я выполняю.
Он улыбнулся и указал на наряд Алджернона:
— Ты надел на себя синие брюки, ярко-красную куртку и особенной формы каску. Твою талию опоясывает белый ремень. Почему же ты одет таким удивительным образом? Ты одеваешься так потому, что тебе нравится так одеваться. Никто здесь не потребует от тебя отчета о том, почему ты так одет. Точно так же и я одеваюсь по тому фасону, который мне удобен и который к тому же является моей униформой. Но мы бесцельно теряем время.
Алджернон почувствовал себя пристыженным, и, оглядевшись вокруг, он увидел еще нескольких людей в желтых одеждах, которые стояли поодаль и разговаривали с мужчинами и женщинами, одетыми самым диковинным образом. И тут его товарищ заговорил снова:
— Должен сказать тебе, — сообщил он, — что на Земле вас неверно информируют о правде жизни, а также о правде последующей жизни. Ваши религиозные лидеры напоминают собравшуюся вместе артель или бригаду рекламных агентов, каждый из которых рекламирует свой товар, совсем позабыв о жизни и о том, что наступит после смерти.
Он помолчал, озираясь вокруг, а затем продолжил:
— Взгляни на всех этих людей. Ты можешь различить, кто из них христианин, кто иудей, а кто буддист или мусульманин? Все они выглядят одинаково, не так ли? И, фактически, всех людей, которых ты видишь в этом парке, за исключением тех, кто носит желтые одежды, объединяет одно: все они покончили с собой.
Алджернон изумленно отпрянул. Оказывается, все эти люди совершили самоубийство! Коль так, думалось ему, значит, он, вероятно, находится в сумасшедшем доме, а человек в желтом халате — это Санитар. Он вспомнил все те странные вещи, которые произошли с ним и которые сделали его столь недоверчивым.
— Ты, должно быть, знаешь, что самоубийство — это очень, очень тяжкое преступление. Никто не смеет кончать жизнь самоубийством. Тому, кто убьет себя, не может быть никаких оправданий. И, если бы люди знали, что им предстоит испытать после самоубийства, они были бы куда более разумны. Место, где мы находимся, — говорил Алджернону его спутник, — служит приемным пунктом для тех, кто совершил felo de se.[10] Здесь они проходят курс реабилитации, получают необходимые консультации и вновь возвращаются на Землю, где получают новое тело. Прежде всего, я должен рассказать тебе о жизни на Земле, а также о том, что представляет собой тот план бытия, в который ты попал.
Они устроились поудобнее, и Алджернон стал рассматривать лебедей, беспечно скользивших по водной глади пруда. Алджернон увидел на деревьях множество птиц и белок. Он также с интересом заметил, что все мужчины и женщины в желтом беседовали со своими подопечными.
— Земля — это школа знаний, где людям приходится пройти через муки, если они не желают учиться добровольно. Люди приходят на Землю за тем же, за чем их дети ходят в школу. И прежде чем отправиться на Землю, существа, которым предстоит принять земной облик, получают разъяснения о том, какое тело им следует избрать и каким способом они могут лучше всего усвоить то, ради чего они отправляются на Землю. Ведь, разумеется, перед отправкой их необходимо проинструктировать. Такой же инструктаж предстоит пройти и тебе. А пока я хотел бы рассказать тебе о том пространственном плане, в котором мы находимся. Это место известно как низший астрал. Его постоянно мигрирующее население состоит исключительно из самоубийц, поскольку, как я уже сказал, самоубийство — это преступление, а те, кто его совершают, являются существами психически неуравновешенными. В твоем случае ты покончил с собой, поскольку не мог стать отцом, так так получил увечье. Но это как раз и было тем самым условием, с которым тебя послали на Землю: ты должен был справиться с этим несчастьем и преодолеть его.
Я говорю совершенно серьезно: перед тем как отправить тебя на Землю, все заранее было спланировано с твоего согласия так, чтобы ты получил увечье. Это значит, что ты не сдал свой экзамен. Это значит, что тебе придется повторить все сначала и пройти через это испытание еще один раз, а возможно — и не один, если ты опять не справишься.
Настроение Алджернона было решительно испорчено. Ведь он думал, что совершил благородный поступок, прервав течение жизни, которую считал бесполезной. И вот теперь ему сообщили, что он совершил преступление, которое должен теперь искупить. А его спутник продолжал говорить:
— Этот нижний астрал располагается очень близко от поверхности Земли. Он находится так близко, что его может достичь любое существо, которому нет необходимости возвращаться на Землю. Здесь мы направим тебя на лечение в Дом Покоя. Мы попытаемся стабилизировать твое сознание. Мы также постараемся укрепить твои силы перед твоим неизбежным возвращением на Землю, которое состоится, как только для этого возникнут подходящие условия. Но здесь, в этом астральном плане, ты можешь прогуливаться пешком, если захочешь, либо летать — стоит тебе лишь подумать об этом. Точно так же, если ты сочтешь свой нынешний наряд нелепым, ты можешь заменить его, представив себе ту одежду, которую хотел бы носить.
Алджернон представил себе очень красивый костюм, который ему довелось видеть в одной из жарких стран. Он был сделан из не совсем белой, но очень легкой ткани. Кроме того, он был прекрасно скроен. Неожиданно послышалось какое-то шуршание, и он с ужасом увидел, как его обмундирование исчезает, оставляя его совершенно голым. С отчаянным криком он вскочил, стыдливо прикрыв руками свой «стратегически важный район». Но не успел он оказаться на ногах, как другая одежда уже украсила его тело — одежда, которую он представил себе. Сильно покраснев, он снова сел.
— Ты также увидишь, что пища здесь тебе тоже не потребуется. Испытывая чувство голода, ты получишь любую пищу, какую только пожелаешь. Стоит тебе подумать о ней, как она тут же материализуется из питательной среды нашей атмосферы. Представь себе, например, свое любимое блюдо.
Алджернон задумался на одну-две секунды, а потом стал мечтать о ростбифе, жареном картофеле, йоркширском пудинге, моркови, репе, капусте, об очень большом бокале сидра и о длинной сигаре, которой можно было бы закончить трапезу. Пока он думал обо всем этом, перед ним возникла некая бесформенная масса, которая постепенно стала обретать более ясные очертания, превращаясь в накрытый ослепительно белой скатертью стол. Затем в воздухе появились какие-то руки, которые принялись расставлять перед ним серебряные супницы и хрустальные графины, причем их крышки раскрывались одна за одной. И Алджернон смог увидеть перед собой — а также обонять — все те яства, которые он выбрал. Вдруг его спутник взмахнул руками, и все блюда исчезли вместе со столом.
— На самом деле в этом театрализованном представлении нет никакой необходимости, как нет нужды во всех этих примитивных видах продовольствия, поскольку в этом астральном плане тело получает пищу из атмосферы. Здесь на небе ты не увидишь сияющего солнца, но сияет само небо. И как раз от неба каждый из нас получает все необходимое питание. Здесь у нас нет очень худых или очень толстых людей, но каждый соответствует требованиям своего тела.