— Отказывать себе в углеводах, жирах и калориях — только лишь из боязни растолстеть? Нравится кушать — ну и ешь. Еще чего — держать себя в узде! К дьяволу все запреты! Ешь что хочешь, пей что хочешь, делай что хочешь. Сидеть на диете, чтобы этим бездельникам из института легче было потом тащить гроб с моим высохшим телом? Черта с два, путь потрудятся хотя бы на похоронах, если не желают вкалывать при моей жизни.
ГУСИ
Однажды, во время стоянки, мы отправились в город, на базар. Был поздний вечер, рынок закрывался. Мы не смогли купить ничего, кроме двух гогочущих гусей. Но что было делать с ними на пустынном в ночной час плавсредстве? Маркофьев попросил капитана свернуть им шеи. Тот с достоинством ответил, что он — рулевой и впередсмотрящий, а не живодер. Маркофьев попытался справиться с одной из птиц сам, но гусь его ущипнул. Делать нечего, мы выпустили птиц гулять по палубе, а сами легли спать.
Рано утром гуси разбудили нас громкими криками. Мы приближались к новой пристани.
Здесь, приплатив какому-то мужику в телогрейке, наказав ему кормить и беречь птицу до нашего возвращения, мы избавились от лапчатых попутчиков и накупили другой снеди.
Наши трапезы, как в давние студенческие годы, растягивались порой на несколько дней. Я смотрел на Маркофьева и налюбоваться не мог. Он сидел за столом безмятежный, просветленный, никуда не спешащий, расхристанный, в парусно натянутой на животе рубахе…
Незабываемые, прекрасные мгновения жизни!
— Ведь ты не забудешь этого, не забудешь? — допытывался я у него.
А он отвечал:
— Жизненный путь не всегда устлан розами. То есть как раз розами он и устлан. Мы идем по нему, забывая о шипах. Иногда можно так наколоться…
ВЕРЬ В СЕБЯ!
И еще он говорил:
— Дружище, я не брошу тебя. Самое простое было бы бросить тебя в трудную минуту. И это было бы нормальным поступком. Но я всегда в тебя верил. И продолжаю верить. Мысль тут простая, элементарная. Еще не все потеряно. Если создал неплохой диплом, то логично было надеяться, что создашь и неплохую кандидатскую. Если создал неплохую кандидатскую, то почему не предположить, что создашь и достойную докторскую? — Голос его делался сердечнее, задушевнее. — Понимаешь, я исхожу из того, что человек, если он не совсем пропащий, рано или поздно проявит себя. Ты еще можешь мне пригодиться…
ТАК ГОВОРИЛ МАРКОФЬЕВ
Он учил:
Я его вполне понимал: ему неловко было существовать в науке за счет старых заслуг. Гордость и самолюбие ученого требуют постоянного движения вперед, обновления, не допускают пробуксовки и повторения задов. Я вполне разделял его устремления.
— Самые интересные люди — бездельники, болтуны, фантазеры и прожектеры… Порой им в голову забредают такие идеи… Но увы, реализовать себя они не могут. Поэтому рядом с ними всегда должен находится кто-то, кто воплотит их замыслы в жизнь, зафиксирует каждое слово и поступок. Для потомков. Каждое их слово, правильно истолкованное, впоследствии может иметь для истории и человечества колоссальное, непереоценимое значение… Вот почему мне нужен ты…
— Нет, главное в жизни — не работа, — уверял он меня. — Какая еще работа? Кому она нужна? Что лучше — работать или плыть, как мы сейчас? Главное в жизни — радость. Веселое времяпрепровождение! Если даришь людям радость — и они тебе ее подарят.
И еще он говорил:
— К черту скучные компании! Компании нужны веселые! И тогда мы, скрепленные общим весельем, всегда придем на помощь друг другу. Мы — это все те, кого связывают приятные воспоминания о приятном времяпрепровождении. Не сиди один, — как филин в дупле, не торчи, как пень, — посреди буйного зеленого леса… — прибавлял он.
Только дилетанты считают, что, постоянно совершенствуясь в профессиональной сфере, они преуспеют и достигнут многого. Ничего они не достигнут, если не осознают, что успех ждет алчущих преуспеяния — совсем в иных областях! Замкнувшись в кругу сугубо деловых интересов, они рискуют оторваться от реальности. Подлинную поддержку друзей и единомышленников легче обрести там, где над вами не довлеет необходимость, подневольность общения (присущая всем формам служебных отношений), где единство интересов достигается совместно получаемым удовольствием: развлекательной прогулкой по воде, игрой в бридж, гольф, питьем пива… Именно такое общение сплачивает накрепко и надолго запоминается. Подобной общности с коллегами, если размахивать перед ними научными выкладками, — не достичь никогда.
Маркофьев ведь недаром оставался бессменным капитаном институтской футбольной команды. Выходя на зеленое поле, занимал привычное место в центральном круге, принимал и отдавал пасы и после каждого движения вытирал пот со лба.
— Ах, как он мыслит! Посмотрите, как он мыслит! Какой пас он отдал! — стонали на трибунах.
А он, толстый, страдающий одышкой, с животиком, перевалившим через резинку трусов, подавал тренеру знаки, чтоб его скорей заменили.
И Маркофьев абсолютно правильно поступал, когда срывался с научных конференций и заседаний. То он мчался в Лас-Вегас на съезд любителей сафари, то летел в Венецию, где собиралась ассоциация игроков в покер, то — в качестве почетного гостя — посещал мировой чемпионат по бильярду в Рейкьявике. А то отбывал на личном катере в Монреаль, чтобы принять участие в парусной регате по случаю дня рождения принцессы Монако…
Сами посудите: что нового, неожиданного, яркого может произойти на встрече ученых? Где скучные люди долдонят и делают скучные доклады. В лучшем случае вы познакомитесь с двумя-тремя занудами.
Иное дело — веселая компания преферансистов. Или любителей подогретой японской сакэ… Или ледяного пиноколадо, этой смеси кокосовой мякоти с ромом… Где за стойкой бара всегда услышишь свежий анекдот или сойдешься с интересным человеком. В любом казино или баре перед вами открываются безграничные перспективы. Вы можете выиграть огромную сумму. Вы разгорячите кровь! Окунетесь в водоворот потрясающих впечатлений и ощущений. Ваши новые знакомства наверняка окажутся гораздо более захватывающими и обещающими, чем те, которые могли бы произойти в профессиональной среде. Вы не согласны?
Какое тут может быть сравнение!
ЛАС-ВЕГАС
Кстати, именно в Лас-Вегасе, куда умотал с какой-то унылейшей конференции, Маркофьев свел знакомство с будущими своими партнерами, для которых главным делом жизни, как и для него, было: сразиться в трик-трак, потянуть на себя ручку игрального автомата, посидеть за рулеточным столом. Эта встреча и для них, и для Маркофьева была подлинной удачей. С тех пор то они приезжали к нему, то он отправлялся к ним, а иногда их компания назначала встречу где-нибудь на нейтральной территории: Сейшелах, Бермудах, на озере Чад. Там они купались, загорали ловили бабочек редких пород и предавались чревоугодию и состязанию в монополию или железку…
ПРИЗЫВ К ЧИТАТЕЛЯМ
Вы, не примкнувшие и не охваченные вышеозначенной тенденцией: играть всегда и везде — задумайтесь! Еще не поздно переосмыслить свое отношение к играм и другим, объединяющим людей в единые сообщества, факторам. Игра — не пустая и бесполезная трата времени. Игра — суть и смысл нашей жизни.
ПРАВИЛА ПОВЕДЕНИЯ ЗА ИГОРНЫМ СТОЛОМ (а, значит, и в жизни)
Выигрыши чередуются с проигрышами. Поэтому за время, пока везет и идет карта, надо сорвать по возможности больший куш. Везти может минуту или две. Карта может ложиться удачно несколько часов. Счастливое пребывание на гребне успеха может продолжаться год, четыре года, семь лет… Но рано или поздно везению придет конец. Думайте сами, как себя вести на протяжении этой счастливой полосы: маневрировать, отказываться от прущих в руки подарков судьбы, прикидываться скромником — или запасаться впрок, на случай, если везение не повторится.
— СВОИ ВЗЯТКИ (И НЕ ТОЛЬКО КАРТОЧНЫЕ) НАДО ОТБИРАТЬ СРАЗУ, — говорил Маркофьев.
ДАРЕНЫЙ КОНЬ
За большие заслуги в деле развития науки Маркофьеву подарили жеребца. Маркофьев его оглядел со всех сторон, потыкал пальцем в зубы — и подарок принял,
— Хоть зубки и гниловаты… — сказал он. А потом, когда мы остались вдвоем, объяснил. — Если кому и тыкать в зубы, так именно дареной лошади. Во-первых, чтобы снизить ценность принимаемого подарка. Во-вторых, чтобы поставить на место дарящих, а то еще возомнят о себе… И, в-третьих, просто приятно ткнуть кому-нибудь в зубы… Будь то конь или человек… Наградить зуботычиной… Разве я не прав?
Он по-прежнему любил осмысливать замшелые допотопные пословицы и поговорки.
— Без труда не вынешь и рыбку из пруда, — хохоча, восклицал он. — Тут требуется уточнение. Без какого труда? Без наемного, чужого, рабского… Потому что лично я ни за что и ни при каких обстоятельствах потеть и напрягаться не собираюсь. Следовательно, и эта мудрость, пришедшая к нам из тьмы веков, устарела. Мы — цивилизованные люди и знаем: все, что делается с трудом, не приносит удовольствия. А оно и есть главный смысл и главная цель жизни. Жить надо легко. Порхаючи и играючи…
— Большинство наших сограждан, — говорил Маркофьев, — тоже не лишено азарта. Но по-своему реализует тягу к риску. Например, в общественном транспорте, когда не берет билета. И с затаенным сердцем ждет: войдет или не войдет контролер. Сцапает или не сцапает. Оштрафует или не оштрафует. Не сцапал — твой выигрыш. Ты прокатился бесплатно и сэкономил. Сцапали — крупно проиграл, выложил штраф. Но это мелкие игры, — продолжал Маркофьев. — Это не масштаб. Надо ставить перед собой крупные задачи. Тогда и успех будет значительный.
ЗАВИСТЬ
Может сложиться впечатление, что я завидовал ему, его успехам. Но это не так. Я просто размышлял. Почему успех приходит именно к таким, — как он? Согласитесь, ведь это нормально, абсолютно нормально, не правда ли, что именно такие, вот именно такие всем нравятся, вызывают симпатию и восторг. А какие должны нравиться: скучные, пунктуальные, правильные? Нет, конечно. Если б такие нравились, это был бы полный абсурд.
Коллеги, журналисты, обычные рядовые граждане души в нем не чаяли. Носили на руках. Особенно, если ему случалось крепко выпить. А случалось довольно часто. Он ведь ни в чем себе не отказывал.
— Заплати, — говорил он мне, когда официант приносил в гостиничный номер пару очередных запотевших бутылок шампанского. — У меня деньги остались в багаже в аэропорту.
— Заплати, — просил Маркофьев, когда днем мы спускались к обеду.
А потом мы лежали на пляже. Я покупал пиво, бегал за чипсами. Мы катались на водных лыжах.
— Заплати за лыжи, — просил Маркофьев. Оставшихся у меня денег едва хватало, чтобы рассчитаться с владельцем катера.
— Что? Уже кончились? Жаль, — горевал Маркофьев. Но лицо его разглаживалось: — Ничего, пойдем вечером в казино. Там отыграем. Отобьемся. А пока пойди в оргкомитет фестиваля, возьми у них. Скажи — для меня.
ПО УТРАМ
Утром участники конференции бродили по гостиничному холлу, ожидая автобуса. Автобус должен был доставить их в зал заседаний. Вдруг вспоминали, что Маркофьев вроде бы не спускался к завтраку. Начинали волноваться, звонили ему в номер. Трубки никто не снимал. Стучали в дверь. Тут он, наконец, пробуждался.
— Да, перегрузился вчера, — сжимая голову, но не без удовольствия вспоминал он. — Поезжайте, я прибуду позже. Только пива холодного выпью, приду в себя…
В его постели потягивалась очередная длинноногая красотка.
И участники конференции, восторгаясь свободой и раскованностью, присущей любому недюжинному дарованию, отправлялись в зал заседаний на автобусе. А Маркофьева привозили позже в отдельном лимузине. Если, конечно, гений вообще находил возможность приехать.
Если человек ведет себя подобным образом, — значит, ему позволено так себя вести. Значит, он сам себе позволил. И такую меру свободы сам себе отпустил.
— ПРАВА НЕ ДАЮТ, ПРАВА БЕРУТ, — говорили такие авторитеты, как Маркофьев и Карл Маркс.
А если не можешь себе позволить длинного поводка или вообще не умеешь ходить без него — ну и являйся всюду вовремя, перед всеми расшаркивайся, бойся опоздать, дрожи, точно заяц, из страха допустить ошибку, кого-нибудь ненароком обидеть, задеть.