Большое спасибо за присланные мне варианты «рекламок», каковые вам возвращаю. Американцы, как правило, критики и поправок не терпят; но их творение кажется мне настолько убогим, что не могу не попытаться его улучшить, при том на результат надеясь ничуть не больше, нежели в случае с омерзительной обложкой, которую они произвели для «Хоббита». Вкладываю листок с предложениями; не перешлете ли вы его в «Хоутон-Мифлин»?….
Могу ли я настоятельно попросить вас постараться выпустить книгу в июле? А то жаль будет, если энтузиазм возьмет да и схлынет. Мне также кажется, что июль для многих — время куда более удобное, особенно для преподавателей и «университетских»; в июле они приподнимают головы, а в сентябре опять склоняют их под бременем забот. Есть у меня и веские личные причины. Вот одна из них: мне крайне важно, чтобы том I стал достоянием общественности до того, как я приеду в Дублин получать степень Д. Лит. 20 июля на торжествах в честь столетней годовщины. (Хотя у ирландцев денег на такие дорогие книги не наберется, возможно, вы уломаете Дублин приобрести экземпляр-другой в честь праздника!)
Дождь идет — ливмя льет (как наверняка сказал бы мистер Баттербер); мне еще докторскую степень в Льеже получать 2 октября; но полагаю, том I уж к тому-то времени по крайней мере выйдет…..
Радуюсь, что предварительные отзывы оказались так хороши, хотя сдается мне, что сравнения со Спенсером, Мэлори и Ариосто (не говоря уже о потрясающей научной фантастике) для моего тщеславия это уж слишком! Я показал ваш черновик Джеффри Мьюру (ректору), который нынче утром надоедлив был преизрядно и грозился вытурить меня из моего кабинета в пользу жалкого тьютора. Он явно испытал глубокое потрясение: видать, прежде и не подозревал, кого колледж приютил в своих стенах. И даже соизволил обронить, что Мертону очень повезло, хотя, на его взгляд, до Роджера Баннистерамне далеко[264]
. Как бы то ни был о, мои акции поднялись настолько, что кабинет мне достался еще получше прежнего, пусть даже ценой изгнания персоны столь блистательной, как Распорядитель. Так что, если у вас в запасе есть еще положительные рецензии, которых я не видел, пожалуйста, уж позвольте мне взглянуть на них одним глазком. Обещаю, что мистеру Жабу не уподоблюсь…..
Счастлив узнать, что у вас все хорошо. Это уже второй Мерлин в числе моих знакомых. Второй сын профессора Тервилл-Питра именуется Мерлин Освальд (нет-нет, о восстановлении дружественных отношений между Англией и Уэльсом речи не идет; думается мне, что имя Освальд унаследовано от отца и деда). Конечно же, вы правы: Гандальв, разумеется, всегда был стар. Как Посланник, это обличие он принял изначально; однако в Средиземье все изнашивается, так что до того, как миссия его завершилась, он состарился еще больше. Такое имя — не для дитяти человеческого!
, сэр».
«А в разговоре с донами?»
«Я говорю «nasturtians », сэр».
«А не nasturtium ?»
«Нет, сэр; это ж кресс водяной».
Кажется, именно таковы факты ботанической терминологии.
Год выдался (и остается) невыносимо напряженный! Столько всего сразу навалилось, и каждое дело требует безраздельного внимания. Теперь вот вынь да положь «Гавейна»[265]
. (В следующем месяце его повторят). А я пытаюсь отобрать из всей массы личной писанины о языках, письменности, календарях и истории Третьей эпохи то, что могло бы заинтересовать любителей такого рода вещей и втиснулось бы в отведенное место (около 40 страниц). Время летит; где-то в середине сентября мне придется опять ехать в Ирландию, а потом — в Бельгию, а там и триместр начнется…..
149 Из письма к Рейнеру Анвину 9 сентября 1954
В августе начали появляться рецензии на «Братство Кольца».
Что до рецензий, они куда лучше, чем я боялся, и, думаю, могли бы оказаться еще лучше, если бы мы не процитировали это замечание насчет Ариосто, или, если на то пошло, не оказались объектом всей этой повышенно бурной враждебности, что К. С. Л. вызывает в определенных кругах. А ведь он давным-давно меня предупреждал, что его поддержка может причинить мне столько же вреда, сколько и пользы. Я его слова всерьез не воспринял, да и в любом случае никогда не стал бы делать вид, будто не имею к нему никакого отношения: ведь лишь благодаря его поддержке и дружбе я наконец-то довершил свой труд. И тем не менее многие комментаторы, похоже, предпочли проехаться по его замечаниям и рецензии, а не книгу читать.
(Неизбежный) недостаток публикации в трех частях проявился в том, что некоторые читатели усмотрели «бесформенность», — а ведь так оно и есть, если воспринимать первый том как нечто самостоятельное. А отчасти всему виной — «трилогия», что само по себе не совсем точно. В томе I, отдельно взятом, слишком много «хоббитщины»; а кое-кто из критиков, по всей очевидности, дальше главы I не особо продвинулся.
Должен сказать, не повезло мне угодить в лапы «Д. телеграф» в отсутствие Бетджемана. Мое произведение — не по его части, но он, по крайней мере, не невежда и не ставленник бульварной прессы. А вот Питер Грин, похоже, и то, и другое. Я не знаком с ним лично и ничего про него не знаю, но он настолько груб, что поневоле заподозришь недоброжелательство[266]
. Хотя на самом деле я подозреваю, что «насморк» послужил для него отличным оправданием, чтобы воспользоваться Эдвином Мьюи-ром из «Обсервера»[267]
и Ламбертом из «С. таймc»[268]
, слегка их «поперчив».
Больше всего меня озадачивают замечания насчет стиля. Я вовсе не рассчитываю, да и никогда не рассчитывал, что многие сочтут забавными хоббитов или заинтересуются историей в целом и разными ее уровнями, но расхождение во мнениях по поводу стиля (который вроде бы вполне на должном уровне, независимо от личных предпочтений) очень странно — от хвалебных цитат до «Бойз оун пейпер» (где единого стиля нет)!
Я так понимаю, вы не вовсе разочарованы. Ведь попадаются и вполне доброжелательные отзывы, помимо К. С. Л. (у него есть преимущество: он читал все), хотя, как правило, не в самых высших сферах. Черриман в «Трут»[269]
и Говард Спринг в «К. лайф»[270]
очень даже польстили тщеславию, равно как и завершающие строки Черримана: что он, дескать, жадно возьмется за второй и третий тома! Очень похвальные чувства: вот всем бы так!
Фосетт в «М. гардиан»[271]
сказал пару-тройку лестных слов; особенно же меня заинтересовал длинный отзыв в «Оксфорд таймс» (за авторством самого редактора)[272]
, поскольку он-то как раз не из наших, а ему книга вроде бы понравилась. Он прислал ко мне корреспондента, но что уж там парень накропает для «О. мейл» на этой неделе, прямо и не знаю…..
Что ж, это письмо уже и без того вышло чрезмерно длинным. А пока я писал, прибыла профессор д'Арденн из Льежа — изводить меня филологическим проектом, над которым мы, как предполагается, работаем.
#951; обитаемого мира людей. Тогда он был таким же, как и теперь. На самом деле, в точности таким же: круглым и замкнутым — так что бегство невозможно. Отчасти в том-то и суть. Новое мироустройство, установившееся в начале Третьей эпохи, в итоге неизбежно перетекает в обычную, повседневную историю, и здесь мы наблюдаем кульминацию процесса. Если бы вы, или я, или любой из смертных (или хоббитов) времен Фродо отправились бы через море на запад, мы, как и сейчас, в конце концов вернулись бы (как и сейчас) туда, откуда вышли. Кануло в прошлое «мифологическое» время, когда Валинор (или Валимар), Земля Валар (богов, если угодно) физически существовала на Окраинном Западе, или эльдарский (эльфийский) бессмертный остров Эрессэа; или Великий Остров Западной Земли (Нуменор-Атлантида). После Низвержения Нуменора и его уничтожения все они были изъяты из «материального» мира, так что при помощи обычных средств их не достичь. Лишь эльдар (или Высокие эльфы) по-прежнему могли доплыть туда, оставив позади время и смертность, но назад им дороги не было.
Огромное спасибо за то, что не забыли стареющего профессора и подбодрили его своим письмом. Я знаю, 21/ — цена кошмарная, однако не забывайте, что мне надо продать ужасную прорву, прежде чем окупятся эти жуткие расходы. И то, что я и полпенни не получудо тех пор, пока этого не произойдет, абсолютно не важно в сравнении вот с чем: если продастся достаточное количество экземпляров, возможно, мне удастся опубликовать что-нибудь еще. Так что сделайте мне еще одно одолжение, убедите тех, кого сможете, выпросить, одолжить или стибрить скорее гинею, нежели книжку!
Иллюстрации непомерно дороги, даже если бы у меня достало таланта нарисовать их самому и сэкономить тем самым на гонораре художнику. Я пытался, но увы! — могу изобразить оч. далеко от совершенства только то, что могу, а не то, что вижу. Суперобложка — это все, что осталось от трех отдельных эскизов, мною сделанных, по одному на каждую часть. Предполагалось, что часть I будет вся в черном цвете, с красными и золотыми буквами, и три кольца друг напротив друга: Нарья (красное), Вилья (синее) и Ненья (белое)…[274]