Наталья Жильцова, Анна Гаврилова
© Гаврилова А., Жильцова Н., 2014
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014»
* * *
Глава первая
Я открыла тетрадь и невольно поморщилась. Опять! Опять кто-то эту дрянь мне подсунул! Шутники, блин. И ладно бы шутка хорошая или новая, а то ведь то же самое, по десятому кругу.
Между страниц с конспектом по макроэкономике лежал конверт из плотной бумаги. И даже не нужно ломать восковую печать, чтобы узнать, что там: за последний месяц я это послание наизусть выучила!
Написанное каллиграфическим почерком с оригинальными завитушками сообщение гласило:
Жабская, блин!
Я схватила конверт и со злостью смяла в кулаке. Сашка, которая сидела рядом и, как и я, делала вид, будто готовится к лекции, понятливо хмыкнула.
– Даш, да ладно тебе, – протянула подруга. – Еще пара писем и им точно надоест.
В другой раз я бы с ней согласилась, но не сегодня.
Просто настроение и без того дерьмовым было: утром с домашними переругалась, потом на маршрутку опоздала. В метро все ноги отдавили, а едва вышла – какой-то козел на черном «Хаммере» грязью окатил. И теперь вот эта тупая писулька.
Я встала и окинула аудиторию хищным взглядом.
– Даш, ну успокойся, – вновь попыталась урезонить Сашка.
Но я успокоиться не могла. Более того – не желала! А когда увидела сидящую на «галерке» компанию, озверела окончательно.
Жека, Фим и Анатолий! Они же Шараш, Факсимильян и Арес. Наши, чтоб их черти сожрали, ролевики. Кто, кроме них, мог настолько дурацкий розыгрыш придумать? Вот и я думаю, что никто!
Гордо расправив плечи, я шагнула в проход. Столь же гордо вздернув подбородок, взбежала по узкой лестнице и остановилась перед неразлучной троицей.
– Совсем озверели? – прорычала я, склоняясь над столом.
Парни, которые в этот момент о чем-то спорили, заткнулись и дружно вытаращились на меня.
– Лукина, ты чего? – Фим, он же Факсимильян, опомнился первым.
Вместо ответа сунула одногруппнику под нос кулак с зажатым в нем конвертом.
– Э-э? – протянул Фим.
Притворялся он, надо сказать, очень качественно, но я на такие разводки не ведусь.
– Вы достали! – прошипела я тихо. – Вы… вы…
– Лукина, успокойся, – ожил Арес.
Ловко выдернув из моих пальцев конверт, парень разгладил его и нахмурился, внимательно рассматривая надпись. И вскрывать конверт не спешил. В общем, играл так, что Станиславский, безусловно, поверил бы. Но не я!
– Даш, а что там? – наконец, полюбопытствовал он.
– А то не знаешь! – Я, вопреки желанию, сорвалась на визг.
– Не. – Арес помотал головой. – Не знаю.
Станиславский опять верил, а я ни капли. Выхватив и снова смяв конверт, я прорычала:
– Еще одно письмо, и я вас урою!
– А причем тут мы? – нахмурился Жека.
– Да притом, что…
Закончить мне не дали. Во-первых, прозвенел звонок. Во-вторых, за спиной, как по мановению волшебной палочки, возникла наша староста Лидочка Сидянская и пропищала:
– Лукина, тебя в деканат вызывают. Срочно.
Я вздрогнула. Злость как рукой сняло. В деканат? Меня? Ох, черт!
Оборачивалась медленно, потому что страшно стало. Дело в том, что у меня хвост по вышке с первого курса тянется, и замдекана при последней встрече предупредила: не сдам – хана мне. Вообще, по правилам, меня за этот хвост еще в прошлом семестре с бюджета вышибить должны были…
– Лукина, в деканат, – повторила Сидянская строго.
– На тему? – осторожно уточнила я.
Староста передернула плечами с таким видом, мол, я-то знаю, а сказать не скажу. Мучайся, Лукина! А лучше прямо тут от страха сдохни. И это не преувеличение, нет… Дело в том, что Сидянская меня с самого начала невзлюбила. И два года, с самого первого дня, ненавидит. А все потому, что я у нее парня на первом курсе увела, прямо на дне посвящения. Правда, я на тот момент не знала, что наша тощая Лидочка на Эдика запала… Но, честно признаться, даже если б и знала, вряд ли остановилась.
– В де-ка-нат! – повторила Лидочка по слогам. – Тебя ждут. Сейчас!
Если бы не последняя фраза, я бы сделала вид, будто ничего не случилось. Но если ждут сейчас, то отсиживаться глупо. Уж для кого, а для деканата лекция отмазкой не является. Пришлось поджать губы, окатить Сидянскую презрительным взглядом и бодро поспешить вниз.
Сумку и тетрадь я подхватила буквально на ходу, а в дверях столкнулась с вечно сморкающимся Иван Иванычем – преподом по макроэкономике.
Иван Иваныч отличался редкостным пофигизмом, за что его и любили студенты, так что остановить даже не попытался. Расстроенная, но с виду гордая я вышла в опустевший коридор и, глубоко вздохнув, поплелась к лестнице.
Деканат располагался на третьем этаже именно этого корпуса, так что путь был недолгим. Я с пару минут нерешительно помялась у дверей, но потом, набравшись храбрости, дернула за ручку и мышкой скользнула в образовавшуюся щель.
И тут же услышала:
– Лукина? Наконец-то!
Помощник декана, чей стол располагался аккурат у двери начальства, вяло поднялся и… Он просто не оставил мне шанса! Ни на наводящий вопрос, ни на побег.
– Лукина, входи, – распахнув дверь, скомандовал он.
Взгляду представился большой, очень роскошный кабинет, в котором я была лишь однажды – в прошлом году, когда волею судеб попала в группу, которой выпало поздравлять декана с Днем защитника Отечества.
Так и не успев сказать хоть слово против, я нервно кивнула и вошла.
Дверь тут же захлопнулась, оставляя шокированную меня: в кабинете кроме пухленького Вячеслава Сидоровича находились родители. Мои родители! Здесь!
Что за фигня происходит? Это ведь не школа, в конце концов, чтобы их вызывали!
– А вот и вы… – протянул декан хмуро. Кашлянул, и повторил куда увереннее и строже: – А вот и вы, Дарья Андреевна.
Я сглотнула внезапный комок в горле и сделала шаг вперед. Нет, ну зачем он родителей сюда пригласил? Неужели действительно с бюджета вышибить хочет?
Но декан, как оказалось, обсуждать мои хвосты не собирался. Вместо этого он переплел пальцы и спросил:
– Дарья Андреевна, вы письмо из Академии Стихий получали?
Я не ответила, лишь удивленно вытаращила глаза. Мне ведь послышалось, правда?
– Даш, – окликнула мама, но ее тут же перебил отец.
– Почему ты не сказала? И почему до сих пор здесь? Занятия в академии уже начались.
У меня от такого заявления окончательно челюсть отпала. Тон, который выбрал папа, подогревал ситуацию еще больше – отец был предельно строг.
– Дарья Андреевна, такими вещами не шутят, – вновь заговорил декан. – Вам оказана большая честь, а вы ведете себя неподобающе. Почему игнорируете письма? Почему администрация академии вынуждена подключать к вопросу нас?
Я по-прежнему молчала и непонимающе хлопала ресницами. Может, это сон? Или у меня температура, и развился бред?
– Даша, я очень огорчен, – сказал папа. – Откуда такая безответственность?
И тут я догадалась – это розыгрыш! Точно розыгрыш, потому что по губам мамы скользнула улыбка. Но меня смеяться не тянуло, я нервно огляделась, прикидывая, где может быть спрятана камера… и вновь изумленно моргнула. У окна стоял высокий брюнет, с ног до головы закутанный в алый балахон, вызывая ассоциации то ли с сектантом, то ли с палачом из исторического фильма. И почему я раньше его не заметила?
– Вы кто? – вырвалось у меня.
В кабинете повисла пауза, а потом декан прокашлялся и сообщил:
– Дарья, позвольте представить вам Эмиля фон Глуна, преподавателя боевой магии Академии Стихий. Господин Эмиль прибыл за вами.
– За… Что-что вы сказали? – Я растерянно кашлянула.
А фон Глун откинул капюшон, демонстрируя красивое аристократичное лицо с узким носом и яркими синими глазами. На вид «господину Эмилю» было не больше тридцати. Вот только неприятная усмешка на тонких губах мужчины всю симпатию сразу отрезала на корню.
– Вы самая безответственная студентка из всех, кого мне доводилось встречать, – холодно процедил фон Глун.
Нет. Все-таки у меня глюки. Потому что этого не может происходить на самом деле!
– Еще как может, – тут же заверил «маг».
Я покачнулась и сделала два шага вперед, чтобы ухватиться за спинку гостевого кресла. Он что? Он мои мысли читает?
– Да. Читаю.
Шок резко сменился возмущением, но сказать Эмилю все, что думаю по поводу столь неэтичного поведения (а чтение мыслей точно вне этики!) я не успела, потому что в разговор вмешалась мама.
– Дашунь, ну хватит, – ласково сказала она. – Я понимаю, переезжать в другой мир страшно, но ты не хуже нас знаешь, какие это перспективы. Ведь дипломированных экономистов полно, а дипломированных магов – раз-два и обчелся. Тебе очень повезло, что тебя выбрали, нельзя упускать такую возможность.
С этими словами мама шагнула ко мне и крепко обняла.
Возмущение опять сменилось шоком. Я как завороженная посмотрела на маму, потом перевела взгляд на мужчину в алом балахоне. И когда заглянула в глаза цвета летнего неба, до меня вдруг дошло.
– Гипноз! – выдохнула я. – Вы… вы…
– Даша, прекращай! – возмущенно потребовал папа.
Но я прекратить не могла. Теперь, осознав, чем обосновано столь неадекватное поведение моих родителей и Вячеслава Сидоровича, я начала злиться.
– Вы, – вывернувшись из объятий мамы, прорычала я и изобличительно ткнула в него пальцем, – аферист! Кашпировский недоделанный! Девид Блейн!
– Эмиль фон Глун, – чеканно поправил мужчина и сложил руки на груди.
– Прекратите этот балаган! – потребовала я. – Немедленно!
Преподаватель какой-то там магии отрицательно покачал головой.
– Вы приняты на факультет Огня, Дарья Андреевна. Решение окончательное и обсуждению не подлежит. У нас не так много времени, – сообщил он. Потом отодвинул рукав и, взглянув на самые обычные наручные часы, добавил: – Вам лучше потратить его на прощание с родными, а не на споры со мной.
– Я не буду ни с кем прощаться, потому что я никуда не еду!
Лицо мужчины скривилось в кислой гримасе.
– Ну, как хотите.
В следующее мгновение мир перед глазами вспыхнул, и я потеряла сознание.
– Эмиль, ну зачем ты так? – прозвучал из темноты незнакомый скрипучий голос. – Неужели нельзя было решить вопрос помягче?
– Простите, господин ректор, но я не нанимался подтирать сопли нерадивым студенткам, – раздалось в ответ.
– Эмиль, но ведь девочка с Земли. Тебе хорошо известно, что там проблемы с магией. Неудивительно, что она испугалась.
– Вы могли отправить за ней кого-нибудь другого, – огрызнулся Эмиль, и я, наконец, вспомнила, где слышала это имя.
А еще осознала, что лежу и, резко распахнув глаза, села. Голова тут же закружилась, но дурнота не помешала увидеть знакомого аристократа в алой мантии и стоящего рядом с ним старика. На старике, кстати, был такой же балахон, только совершенно белый.
– О, вы очнулись, – сказал ректор и дружелюбно улыбнулся. – Как себя чувствуете? Голова не болит?
Голова не болела, но чувствовала я себя отвратительно. И понимание того, что нахожусь в какой-то белой комнате, на узкой кушетке, оптимизма не добавляло.
– Где я?
– В больничном крыле, – с прежней улыбкой сообщил старик. – Но не бойтесь, все в порядке. Уже вскоре вы окончательно придете в себя.
Да ну? Я бросила хмурый вопросительный взгляд на мужчину в красном.
Фон Глун невысказанный вопрос понял и, отвесив некое, отдающее издевкой подобие поклона, сообщил:
– Да, вы в Академии Стихий.
– Но…
«Аристократ» закатил глаза и развернулся к старику.
– Господин ректор, вы извините, но у меня дел по горло.
– Эмиль… – попытался призвать к порядку старик, но фон Глун прислушиваться к мнению начальства не желал.
– Господин ректор, я действительно очень занят, – жестко сказал он. – И я действительно не умею подтирать сопли. К тому же, вам прекрасно известна моя позиция по этому вопросу. Я против того, чтобы мы обучали иномирян.
– Эмиль, но ты же видишь: у девочки дар…
– Господин ректор, я выполнил ваше поручение? – перебил фон Глун. – Я доставил студентку Дарью в академию?
Старик устало вздохнул и махнул рукой. Сказал нехотя:
– Да. Идите, профессор.
Коротко поклонившись начальству, фон Глун незамедлительно поспешил на выход.
– Он хоть что-нибудь вам объяснил? – пронаблюдав побег «аристократа», спросил ректор.
– Нет, – ответила я сухо.
– Что ж, тогда слушайте, Дарья Андреевна. Вы, конечно же, знаете, что миров существует бесчисленное множество, – важно проскрипел старик. – Некоторые из них соприкасаются, другие являются изолированными, закрытыми системами, третьи безжизненны, четвертые недоразвиты, и так далее. Ваша Земля – один из ярких образчиков мира, лишенного магии. Наш мир, он зовется Поларом, наоборот. В нашем мире магии с избытком, чему мы несказанно рады. А вот людей, способных овладеть магическим искусством не так уж много.
– Почему? – хмуро спросила я.
Старик пожал плечами.
– Склонность к магии – это врожденное, и не каждому везет родиться с даром.
– Понятно. Что дальше?
– Наш мир весьма нуждается в квалифицированных магах, но их очень мало, – ректор печально вздохнул. – Поэтому, путешествуя по другим мирам, мы приглядываемся к местному населению. Иногда, к сожалению, очень редко, удается найти тех, кто, как и мы, наделен даром. Таким людям мы предлагаем переход.
Я не могла не возмутиться.
– Предлагаем? Да меня практически похитили!
– Ну… – старик слегка замялся, – в подавляющем большинстве случаев, все-таки действительно предлагаем. Однако ваш случай несколько иной.
– Как это? – буркнула я.
– Ваш уровень дара, Дарья Андреевна, – пояснил ректор. – Не буду скрывать, из вас может получиться очень хороший маг, а в таких случаях мы согласия не спрашиваем.
Нормально. То есть, будь я послабее, у меня бы спросили? И я могла бы отказаться?
– Нет, отказаться вы бы не смогли.
Ага, значит «предложение» – это все-таки враки. Ой…
Я положила руку на лоб и поморщилась. Старик что, тоже мои мысли читает? Как и фон Глун?
Видя мой шок, ректор улыбнулся и кивнул, а мне так страшно стало, так неуютно.
– Не смейте, – процедила я.
– Не бойтесь, – сказал старик мягко. – После того, как вы подпишите бумаги, никто в ваши мысли вторгаться не будет. Вам, как и всем адептам академии, поставят качественный ментальный блок.
Кажется, несмотря на способность ректора к телепатии, мы друг друга не понимаем.
– Уважаемый, я не собираюсь учиться в вашей академии, – сообщила очевидное я.
– Почему? – Он с искренним недоумением приподнял брови.
– Да потому что! Не знаю, что там у меня за дар, но я не хочу становиться магом. Я…
И тут до меня дошло – я же в другом мире! Совсем в другом! Ни самолетом, ни поездом до дома не добраться. Родителей не увидеть…