— Дохлер?
— А я как все, мне хоть что делать, лишь бы лежа. Короче, за любой кипиш кроме голодовки. Но Третьяк и Каштан дело говорят. Так что, я за них, — высказался круглолицый толстячок невысокого роста, улыбчивый с хитрыми глазами.
В целом, после слов Каштана, за преследование муров проголосовало только трое. Остальные бойцы были за план.
— Все выдвигаемся. Следующая остановка — ФСБ. Свежак во вторую коробочку, — скомандовал Гранит и опять зло зыркнул на меня. Складывалось такое ощущение, что я, с особым цинизмом, на глазах у командира поимел его жену.
[1] Индивидуальный рацион питания — боевой
[2] Крупнейший военный конфликт после Второй мировой войны, произошел на Африканском континенте в 1998 — 2002 годах, в результате погибло более 5,4 млн. человек.
[3] Индивидуальный перевязочный пакет.
[4] Горная система на северо-западе Африки
Часть 3
Глава 7. Контроль
Ненавязчивый контроль я ощущал с того момента, как мне приставил к голове АС Третьяк. Они вдвоем, поочередно с Каштаном, оказывались рядом, вроде бы и улыбались, даже проясняли ситуацию, но оружие всегда находилось так, в доли секунд могли привести в готовность и выстрелить. При этом пасли постоянно, еще я помнил о таких дарах Улья, как у Цемента. Поэтому выказывал нарочито мирные намерения — улыбался, спрашивал только по теме, следовал в русле их интересов добровольно. Усыплял бдительность. И рот старался лишний раз не открывать, больше слушал, спрашивал. Как уже говорил, не имея доступа к альтернативным источникам информации, новичку можно любой лапши на уши навешать. И где правда, где вымысел — не определишь, даже базовые знания в такой обстановке не помогут, потому как она сама выходит далеко за рамки любой представляемой на Земле.
Сейчас, сидя в бронетранспортере, я так же замечал, что за мной наблюдали. Потянувшись, поправил ВАЛ, краем глаза отметив, как подобрались и сосредоточились рейдеры. Тоже вроде бы, не очевидно, особенно, если специально не обращать внимание. Рука Третьяка, сидевшего напротив, сместилась будто бы от легкой встряски БТРа на пистолет на бедре в открытой пластиковой кобуре, при этом указательный палец лег на кнопку фиксатора. Напружинился и подобрался Каштан.
Мда, с такими волчарами, как правильно сразу и подметил, шутить не стоило от слова совсем. Еще на крыше понял, что очередной раз вляпался в дерьмо, и строго, как тот воробей сидел пока и не чирикал, а то жирных и матерых котов хватало. Сожрут — сам не заметишь. Но мысли, как обезопасить себя в имеющихся обстоятельствах и подручными средствами постоянно вертелись в голове. Только ничего толкового на ум пока не приходило. Внимательность к мелочам вероятного противника была на высоте. С виду спокойные, расслабленные, они могли в один момент, без всякой раскачки начать действовать, просто на одних вбитых в подкорку рефлексах. И обычно, такие деятели сначала стреляли в непонятной обстановке, а потом только думали. С другой стороны, пока они ничего плохого по отношению ко мне не сделали, вот только когда это произойдет — поздно будет. Доверял ли я им? Пятьдесят на пятьдесят.
В десантном отсеке нас было пятеро, и повадки моих знакомых очень и очень отличалось от поведения другой пары бойцов. Чернявый и вертлявый низкорослый крепыш с «Кедром» на пузе, заметно нервничал. Постоянно теребил оружие правой рукой, а левой долбил пальцами по наколеннику. Второй — худой паренек в обычной армейской каске и таком же бронежилете, с АКС-74у на груди, несмотря на показное безразличие к происходящему тоже был обеспокоен, что выдавали нет-нет и начинающие выбивать из стального чечетку носки ботинок. Но оба связывали опасность не со мной, а скорее с внешней угрозой. Я им был неинтересен, мазнули безразличными взглядами, когда забирался в отсек, на этом все внимание было исчерпано. Лишь паренек кивнул в ответ на мое: «Приветствую всех!», чернявый и это проигнорировал, такое ощущение, даже не услышал.
Еще один неясный момент занимали мысли, каковые, что те блохи скакали с одного на другое, — как я оказался на крыше, которая находилась от меня минимум в двадцати метрах, разделенная толстой броней вертолета. И вопрос, если даже меня выкинуло взрывом, то почему почти нет повреждений? Синяки, царапины не в счет, да в последний момент вертолет резко пошел на снижение. Но… В любом случае крыша была далеко. Если бы меня выкинуло, то пролетев такое расстояние по воздуху, а потом еще и нехило приложившись о крышу, вряд ли удалось избежать переломов, это в лучшем случае. А так, будто с табуретки упал. При этом ракеты «Тотема» разнесли фантастическую вертушку почти в клочья. Судя по всем признакам, заловили ее, когда та резко пошла на снижение. Интересно, почему наоборот высоту не набрала? Ловушки ведь отстрелила? С другой стороны, откуда я знаю, что и для чего? Я даже представления не имел, за счет чего приводились в движение винты, а тут сразу угадал обо всех предпринятых пилотом или пилотами действиях против воздушной угрозы. Ну-ну.
Дальше, сейчас вроде бы в себя немного пришел, до этого мозги набекрень, поведение, мягко говоря, не соответствовало обычному. Почему? Вполне возможно общая усталость, помноженная на лекарства Цемента. Я ведь не отдыхал на мягкой постели, не в больнице на кровати двое с лишним суток провел, а на холодном бетонном полу подземной тюрьмы. Как почки до сих пор не отвалились — неясно и почему весь не обгадился тоже. К общему нервному и психическому истощению, вызванному дикой переменой в обстановке, добавим бухло. Живчик не на травах настаивался, а на изрядном количестве спирта. Вылакал я его больше литра. Вот и корни неадекватности в поступках. Точнее излишняя фальшивая эмоциональность, которая обычно начинает проявлять себя с глубокого похмелья, а тут оно не прекращалось целый день. В общем, планировал, планировал, да невыпланировал.
И все же может необходимое топливо можно изготовить по другому рецепту?
— Слышь, Каштан, — обратился я к попутчику-конвоиру, перекрикивая звук работающего двигателя, тот кивнул, мол, слушаю, — Живец только на спирту можно сделать или все же есть другие способы?
Чернявый состроил презрительную мину очень знающего человека, Третьяк почесал нос.
— Неа, только алкоголь, — тот улыбнулся вполне дружелюбно, — Больше ни в чем спораны не растворяются, как и горох только в уксусе. Жемчуг можно без всего употреблять, только где ты и где этот жемчуг?
— А сколько точно надо на один споран? — проигнорировал последнее высказывание я.
— Я использую грамм пятьдесят спирта, если медицинского. Процедил, избавился от хлопьев, и развел на поллитра любой другой жидкости. Хоть кока-колой, но ни больше, ни меньше. Меньше — концентрация излишняя получается, тоже чревато, больше опять же ерунда. Все придумано до нас! Ну, а во всяких настойках, водке, ликерах и прочем, то дозировку смотри, прикидывай. Споран должен раствориться весь, без остатка. Знаю одного товарища, он только на абсенте делает. Ничего так, но по мозгам, как кувалдой долбит.
— Еще вопрос, про употребление. Можно понять, когда живец реально требуется, а когда нет?
— Конечно, это как с курением, захотелось, значит, надо. Чем больше напрягаешься, тем больше живца уходит, ну и, соответственно, наоборот. Ранения, повреждения разные тоже много забирают, но зато и заживает, как на собаке. Сидишь в стабе, плюешь в потолок — полторашка на неделю железно. В любом случае, надо всегда учитывать один момент — не перебарщивать. Почти подъехали… - сообщил он. Видимо по рации передали.
Чувство дежавю. Опять это чертово заколдованное здание и эта часть проспекта, где знаком практически каждый угол. У меня оно уже вызывало подспудный страх, казалось, я никогда не выберусь из этого бермудского треугольника, где центром всего являлось здание управления Федеральной Службы Безопасности по Зеленоминску и Зеленоминской области. Такие были первые мысли, когда я выбрался из десантного отсека наружу, после того как боевая машина остановилась, а мы еще минут десять сидели и ждали команду на выход.
Здесь ничего не поменялось, те же вынесенные ворота, тот же перевернутый «Тигр», с распахнутыми водительской и пассажирской дверцами, мертвые разлагающиеся твари на асфальте, выбитые витрины, разбитые машины. Труп Цемента был объеден настолько, что вряд ли мог быть кем-то опознан. Рядом валялась тварь, уже мало напоминающая человека, около метра восьмидесяти ростом, с очень развитой мускулатурой и серой шершавой кожей. Гипертрофированные конечности, на ногах по два пальца с когтями. И лицо тоже изменилось, теперь эта была морда, с мощными выпирающими вперед челюстями, тонкими почти незаметными губами из-под которых выглядывали острые клыки. Бугристый без волос череп, заостренные уши, вместо носа — хрящ. Лежал монстр на боку, и сейчас ему сноровисто вскрывал споровый мешок уже виденный мной толстяк Дохлер. Оба незнакомых попутчика заспешили в сторону Гранита и Москвича, возле которых уже собралось около пяти человек. Третьяк остался рядом со мной, а Каштан со злым взглядом, после того, как осмотрел окружающую обстановку, направился за здание ФСБ. Я же закурил, так как и водитель БТРа, высунувшись в шлемофоне из своего люка, отравлял окружающий воздух сигаретным дымом. Третьяк неторопливо достал «Орбит» из подсумка и кинул пару подушечек в пасть. Вернувшись, минут через пять Каштан сказал, обращаясь в первую очередь к напарнику:
— БТРов — тю-тю! Нигде нет. А с мурами бы связались, вообще бы ничего не досталось! И какая падла пронюхала? Цемент, где-нибудь языком ляпнул?! Вряд ли… Он сам на этой теме плотно сидел! Наши попутчики?… Нет, не успели бы… Но остальное не тронули, и то хлеб.
— Не всегда везет во всем. «Тайфуны» вон стоят, есть еще «Тигр» и «Каратель», так что, если даже их возьмем, то нормально получим, — философски заметил Третьяк.
— Это да… Но… Хочется побольше, побольше. Пойду, узнаю разнарядку. Чета там вообще какие-то непонятки. Гранит чудит опять.
— И ты зачудишь, когда, не дай Бог, такая же фигня произойдет. Как он еще держится, лично для меня загадка, — в спину Каштану сказал Третьяк. Тот, не оборачиваясь, только неопределенно пожал плечами. В это время от группы с командиром, раздался крик с визгливыми нотками. Чернявый крепыш, ехавший вместе с нами, размахивал руками и что-то доказывал.
— Третьяк, а отчего такая беспечность? — задал я вопрос, на мой взгляд, они должны были уже все решить давным-давно, а сейчас быстро и технично осуществлять задуманное, чтобы как можно скорее покинуть пределы этого города.
— То есть? — не понял вопроса тот.
— Спокойно колесите, сейчас стоите, что-то обсуждаете, вместо того, чтобы скорее грузиться…
— Хороший вопрос. Хочешь семки? — усмехнулся вернувшийся Каштан, тряся добытым где-то пакетиком с «Бабкиными» семечками.
— Нет, спасибо, — отказался я.
— А зря, вкусные, солененькие! — заржал тот.
— Самое главное вопрос правильный. Ладно, пока они там проорутся, прояснят все. Объясняю. Вот смотри, — подобрал какую-то палочку Третьяк и начертил в пыли на асфальте многоугольник, — Вот это твой кластер, он ушел на перезагрузку четыре дня назад. Каштан, вали в другое место, там плюйся, бесит! — тот не стал спорить, пошел куда-то в сторону подвала, — Обычно это происходит поздним вечером, ночь и до первой половины дня почти безопасные. Еды тварям хватает, поэтому есть вероятность, если держаться осторожно или давать мощный отпор, что они тобой не заинтересуются. Особенно, если не сбиваться в кучу, а действовать в одиночку. Самый опасный период для этого кластера — вторые-третьи сутки, большая часть населения превращается в пустышей, поэтому охота начинается на иммунных. Элита и другие высшие зараженные держатся в основном стаями, жрут все, до чего могут дотянуться, пустышей в том числе, при этом часто плюют на потери, то есть отбиться от них дорогого стоит. Голод, как говорится, не тетка. Но вчера вечером, вот этот примыкающий кластер ушел на перезагрузку, — ткнул он палочкой в юго-западном направлении. Соответственно, зачем тварям сидеть почти в пустом месте, когда рядом полно еды? А там грузится раз в месяц огромный спальный район. В момент переноса в Улей у них там тоже вечер. Поэтому практически все население собрано по квартирам. Еще один нюанс, кластер это из затянутых, процесс перерождения затягивается до полутора-двух недель. Так что, все более или менее соображающие перетекают туда, остаются пустыши, редко более высокие твари, которых элита посчитала бесперспективными. Или слишком умные и самостоятельные, индивидуалисты, которые не хотят быть в стае. Быстро развивающихся и более смышленых высшие зараженные подбирают в свои ряды. В итоге, на четвертый день — этот кластер почти безопасный. Именно поэтому мы в этот момент в него и зашли. Да, и у нас еще один козырь — у Дохлера очень редкий дар, — ткнул он палочкой в сторону толстяка, — Он может прикрывать не только себя, но и группу до двадцати человек от зараженных, то есть, они просто нас не видят, не ощущают. Гороха и жемчуга на него ушло у нашей команды много, но и перспективы все понимали. Теперь понятно?
— Да, — кивнул я. Выходило так, что мне просто удивительно повезло, выйди из комы вчера утром, вряд ли дожил бы до вечера. Теперь понятно, почему сегодня мы практически безопасно дошли до лабораторного корпуса Технического университета. Вот так вот, резко мне самооценку в нескольких фразах уронили, я-то думал, что вон какой продуманный, осторожный, прошаренный, а на деле банальная, ладно, не банальная, но только удача… Мда… Любит меня Фортуна, ой как любит!
— Ты на ус мотай, — Третьяк посмотрел на разыгрывающийся диспут возле командира, досадливо поморщившись, продолжил, — Чтобы нормально зарабатывать, особенно в Пекле надо учитывать каждый нюанс. Сунься мы вчера, не только БТРы не отжали бы, — и, видя мое недоумение, сказал, — Где взяли — секрет, но мы сюда на своих двоих притопали, пусть до места и на машинах добрались, и нас ждут, но в кластер топали пехом. Так вот, даже с даром Дохлера уже половина из нас бы осталась тут. Улей щедро одаряет, но скажу так, чем ценнее добыча, тем больше надо за нее пролить пота, крови, применить мозгов, истратить на полезное умение гороха. Ведь кроме как им — Дар нормально не разовьешь, есть еще вариант — жемчуг, но он накладный. Кстати, карты с Цемента взял?
Я кивнул.
— Вот береги их, ему тоже они частично от кого-то достались. Никому не показывай, у каждого рейдера свои заметки, свои наработки — это его хлеб. Хотят что-то, узнать, то или пусть платят или идут лесом. Это неписанный закон. Просить у другого рейдера взглянуть на карту, это все равно, что личное оружие в руки дать. Могут и послать, а могут и счесть оскорблением, до стрельбы или поножовщины дойти. Составляя маршрут, всегда думай, куда и зачем могут сунуться твари, лишних проблем избежишь множество. Но, главное тоже запомни, — это все не панацея! Мы планируем, сводим риск к минимуму, но тут от Улья и Удачи тоже многое зависит. Можешь даже в древнем стабе нарваться на стаю матерой элиты, а можешь в самом опасном месте мимо проскочить, как повезет, короче. К чему я? А к тому, что в картах много должно быть информации, когда примерно грузится кластер, где наиболее перспективные места хабара. А они орут, — ткнул он пальцем в сторону командира, — Потому что можно сейчас. Шум от БТРов какой был? Хоть шепотом говори теперь, один черт всей округе о себе рассказали. Сейчас по машинам определятся — опять шум двигателей. И не смотри, что типа на расслабоне, почти у всех нужные умения — у нас трое сенсов отменных, тот же Дохлер здесь в городской застройке на двести метров просвечивает. К тому же, дело кипиша коснется — прикроет от их глаз, а там завалим любую тварь, особенно одиночку. И каждый у нас с нужными Дарами на которые даже жемчуг под присмотром лучших знахарей из КАНа не пожалели, плюс в башнях стрелки сидят и водилы на фоксе, наблюдатели уже на здании.
— Поясни про сенсов? Что это? И КАН?
— КАН — Княжеская Академия Наук, наше научное заведение, а сенсы — это такие люди, которые могут живых существ издалека ощущать. Но зависит от силы Дара, от плотности застройки и множества разных причин. А наблюдатели — подстраховка, та же элита порой умениями своими обладает, от сенсов может укрываться, особенно от слабеньких. Не всякая, но случается.