— И, дальше то что, это я сам знаю.
— Я тебя Зондер не понимаю, Острог должен весь Улей вычистить что ли? Или может быть Князю надо с дружиной рейд на Пекло устроить, тварей всех покрошить, выпотрошить, а потом чего мелочится тебе принести и вручить. Типа, Зондер, на вот, на то я и Князь, что бы тебе жемчуг таскать, а ты, друг, сиди, отдыхай?
— Этого я не говорил!
— А что ты говорил? Оказывается за Второй линией опасно! Я тебе так скажу даже, несмотря на все меры и на Второй опасно! Так, деточка, ты в Улье, а не в детском садике. Те же ресы, к нам не лезут, и не от того, что у них человеколюбие взыграло, а от того, что по зубам могут так получить, что все напрочь вылетят.
— А чего тогда мы их не раскатаем?
— Ты пойдешь воевать? Кто? Вы обосранцы первые ноги в руки и бегом на Восток! У тебя даже гражданства нет! За два года не смог получить! Воевать им… воевалка не выросла! Воены! У нас вон свежак, хоть спокойный чисто танк, без выкрутасов, ты и здесь едва в штаны не накидал, его увидел… А туда же — воевать! Заткнись, короче, баевик.
— И все же, Дохлер, а почему действительно не раскатаем их? Чисто теоретически? — подал голос Каштан.
— Ну, я же в политику не очень вникаю, да и не лезу с такими вопросами к Шайтану, так что, буду говорить про свои мысли по этому поводу. Если интересно, кончено.
— Давай, уже не тяни кота за причинное место, — усмехнулся Третьяк, тоже занимавшийся чисткой оружия.
— Тогда слушайте. Война должна окупаться, просто так она никому нафиг не нужна, а для ее возникновения должны быть веские экономические, социальные и прочие причины, так?
— Ну, ты загнул.
— А что тут загибать? Ни одной войны в истории человечества не было просто так, что друг другу не понравились, за ресурсы любые сколько угодно. Просто так — ни одной!
— А Крестовые походы, а Гитлер?
— И те и эти чистая экономика! Так то! Плюс решение собственных социальных проблем! А всякие там лозунги — это для дураков. Как сказал Карл фон Клаузевиц — «Война есть ничто иное, как продолжение политики, с привлечением иных средств», а «политика — это квинтэссенция экономики» — дедушка Маркс. Вся суть войны в этих двух фразах. Ни добавить, ни прибавить, все в точку. Потому что это были мыслители, мать его так! И что мы имеем? Никаких особых выгод война и уничтожение ресов для нас не несут. Территория их нам вообще не нужна, они от нас в четырехстах километрах…
— Да там одних трофеев куча! — подал голос Шпуня.
— Столько, сколько надо ресурсов для войны с ними, эти трофеи не окупят затраты. Да, для тебя, как для простого рейдера, там просто закрома родины, а для Острога — слезы. Пойдем дальше. Внешники тоже между собой связываются, сейчас они где-то воюют, где-то торгуют. Но снеси к чертям хоть одну базу, чисто из интереса, они все выступят единым фронтом, потому что само существование их в Улье будет под угрозой. И мы будем для них не условно-враждебной сильной стороной, которая предсказуема и понятна, которую приходится учитывать в своих раскладах, но воевать с ней накладно, а бандой конкретно отмороженных до талого дебилов. Да, бандой отморозков! Именно так! Будем мы для них непредсказуемыми идиотами, которым плевать на экономические и прочие выгоды, которые прут напрлом, потому что у них есть ружье, и неизвестно где завтра ждать привета. И здесь уже пойдет вопрос о выживании и защите вложенных в проекты средств. Заметьте, сейчас баланс, стронги не лезут к основным базам Внешников, да просто и не смогут, здесь нужна наша Дружина, и четко спланированная армейская, повторю армейская, а ни партизанская операция. Да, оперативные базы порой хлопают, колонны, патрули, садят, порой, беспилотники. Но к базам никто не лезет. Только с разведкой. Внешники тоже так же, могут хлопнуть дикий стаб, если там оборона из рук вон плохо поставлена, могут рейдеров накрыть, опять же хантеры далеко забираются… Но к Острогу опять же, и к другим сильным стабам они кроме как с разведкой тоже не лезут. Баланс, мать его так! И к тому же, не считая свежаков, за Второй линией у нас только матерые промышляют, те, кто знает на что идет и ради чего…
— Так на Второй уже ловить нечего, все что есть поделено и разделено на сто раз.
— По мелочам, да легко. Те же, штрафники, неплохо тащат, за ними сборщики…
— Да, что они тащат-то? Что по домам заныкано, редко горошники даже встречаются. И то, условия для них нужны. Та, же Первая порой за год ни одного рубера в глаза не видит, — вот что неймется Зондеру.
— Так, чего ты в Первую, ты вон в Седьмую запишись, там и на элиту можно не только глазком глянуть, но и помацать немного. Зато два месяца и гражданином будешь. Пусть и не почетным, но звезда в ай-ди дорогого стоит…
— В общем так, воены и стратеги. Отставить базы ресов хлопать. Слушаем вводную. Первое. Завтра выдвигаемся в семь ноль-ноль отсюда. Сначала в Сорок первый, забираем бардак. Затем в Тридцать шестой за заказом для армии, потом двигаемся к Северо-восточному форпосту. Подъедем, если все пройдет гладко часам к восьми, если нет, то ночью. Связываемся с Острогом, и, если информация действительно важная, Дохлер Шайтану все обрисует, то нам или безопасный коридор обеспечат, или, его и Гычу заберут, — подошел к столу командир, он до этого с Москвичом и Каштаном долго что-то тихо спорили над разложенной картой, — Пять — шесть часов особой роли здесь не сыграют, и мы не СБ, мотаться по их задачам, не с войной же на Острог идут. Мы — рейдеры, никто нам просто так лишний споран не даст, заказ мы взяли. Сделать надо. Вопросы?
— А зачем нам еще бардак? Не лучше ли… - Зондеру просто не сиделось.
— Закрой рот, и еще раз пасть не по делу откроешь, зубы будешь собирать по полу, сломанными руками, — медленно и с интонациями проговорил Гранит, — Дело твое маленькое — верти баранку куда сказали. Все ясно?
Тот сглотнул и закивал мелко-мелко.
— Раз по этому вопросу прояснили. Следующее. Ты, за свои театральные представления торчишь Вальтеру сотню семерки, из твоей доли вычтем и сами отдадим. Остальные не при делах. Я разобрался. Тихоня в машине ковырялся, вылез уже в конце эпической битвы. А вот он у нас, — ткнул пальцем в подошедшего молодого парнишку с Ксюхой, который ехал со мной в БТР, — Со стальными яйцами, похоже, или без башки! К автомату ни одного патрона! К ПМ целых три! В долги залезать не хотел, поэтому про наличие боезапаса отвечал утвердительно, он так говорит…
Многие после слова «ну» почти хором упомянули полярного лиса, при этом сознательно заменив букву «с» на «зд».
— Весь этот рейд через жопу! Детский сад Зорька! — выразил общее мнение Дохлер, — Теперь оказывается еще и наличие патронов надо проверять в группе, как бы с такими заходами по одному пересчитывать не пришлось.
Каштан только языком поцокал.
— Москвич, выдашь БК пареньку, он все понял и осознал, сам подошел, Третьяк рядом был, так что не врет, — сказал мрачно Гранит и продолжил, — На этом все. Дежурства свои все знают. Отдыхайте, короче. Завтра, денек будет еще тот. А ты, Шпуня, если увижу, что пил — в Остроге сломаю челюсть, и вместо отдыха заслуженного и гульбы, будешь лежать в больничке, микстурки через трубочку посасывать. Ясно?!
Тот утвердительно кивнул, а командир развернулся, занял одну из кроватей подальше от сборища и закрыл глаза. Больше пока никто не собирался ложиться спать, стали подшучивать над краснеющим пареньком, я как-то упустил нить беседы, так как взялся за чистку пистолета. И увлекся. Прислушался к разговорам только тогда, когда услышал знакомое имя.
— Да, сейчас у всех будет один вопрос по поводу Цемента, куда он богатства свои заныкал. Разговоров будет на неделю, если не на год, — Тальк сделал большой глоток чая из закопченной кружки, которую осторожно поставил на стол.
— Да какое такое богатство?! — заржал Дохлер, — У него всю жизнь, как у латыша…
— Ага, латыш, каждые полторы недели считай бэтэр на продажу. Мы всего лишь раз в месяц! Вот Элиния рассказывала…
— Твоя Элиния соврет не дорого возьмет! Элиния говорила… мне она тоже много чего говорила! Как вам, два раза отсосала, больше ничего с ней не было, зато через две недели приходит и заявляет — я беременна?! А ты Элиния… - возмутился оппонент.
— Слушай, Дохлер, помолчи, а? — попросил кто-то балагура, — Попутала девка, бывает, хотела с тебя капусты стригануть, оказался бы лохом, еще бы и усыновил. А тут послушать хочется, ну, Тальк, что там Элиния говорила?
Я тоже навострил уши.
— А говорила она одно, это мне моя рассказывала! Элиния в парикмахерской трепала языком, на весь зал, но она тихо и не умеет разговаривать! Рассказывала о своей жизни нелегкой Самюели… Тьфу ты, язык сломаешь с этими бабами! И почему нормальное имя не взять? Какое-нибудь типа «Эй, ты…», — выругался Тальк, — Короче заявила, что Цемент забухал и приперся к ней с цветами и металлическим кейсом. Таким квадратным. Это так бабы говорят! — недовольно посмотрел он на Дохлера, который что-то пытался сказать.
Но на перебивающего уже шикнули, заставили замолчать.
— Так вот, все же знают, что у Цемента было два бзика по синьке. Бзик первый, когда он еще не до конца нажрался — спасти дочь. Ну, а потом, когда уже тяпку нарубит до талого — ему нужны бабы, и нет такой проститутки в Остроге, с которой он был и замуж ей не предлагал.
— Это да, было такое! — кто-то одобрительно проворчал.
— Так вот, явился он к Элинии с кейсом, открыл…, - тут рассказчик сделал эффектную паузу, отчего некоторые слушатели подались вперед, только рты не пораскрывали, — Жемчуга полный! И пачки сотенных орликов! — все выдохнули, кто-то ругнулся, а Тальк продолжил, — Заявляет этой марухе, смотри, мол, какой я богатый! Айда, замуж, уж я-то тебя обеспечу! Купим домик в старом городе, и прочая муйня. Она до сих пор не может в себя прийти, какие богатства увидела, и мимо носа пролетели. В общем, даже со щедрот краснуху ей скормил.
— Да ей-то нахрена?! — не выдержал и возмутился Каштан, — Она же в стабе постоянно, дальше ворот только от трясучки…
— Вот, — назидательно поднял палец Тальк, — И она девкам ныла, что зачем, типа. Могла бы жить красиво на эту жемчужину, а Цемент заставил ее съесть. Та проглотила, наивная девочка…
— Да она всегда глотает, — опять кто-то высказался.
— Вы слушать будете или как? — разозлился рассказчик, — Если хотите про заглоты — вперед, а я помолчу!
— Ну, чего ты, Тальк, он пошутил!
— Слушаем мы… - доносилось со всех сторон.
— Дальше, давай!
— Ладно, но еще раз перебьете, вон Зондер пусть рассказывает, он у нас спец по заглотам, — заявил Тальк, показывая пальцем на виновника, кто-то заржал, кто-то осклабился, а Зондер сердито засопел, — Ну, Элиния, не будь дурой, проглотила жемчужину. С радостей стакан водяры Цементу, того срубило, он захрапел. Девка в сортир сунулась — выблевать хотела. В итоге, тужилась девочка, тужилась, но не вышел каменный цветок, — тут уже все заржали.
— Так это же всем известно! Теплота пошла, все тю-тю, хоть заблюйся! — вмешался неугомонный Дохлер.
— Ну, тебе известно, мне известно, а бабам-то, тем более таким, зачем такое знать? Вот ты знаешь, какой в этом году в моде лифчик? Или там трусы? — зажмурился довольно Тальк, нравилось ему быть в центре внимания.
— А мне-то нахрена?! — усмехнулся толстяк, — Мне лучше без трусов и без лифчика!
Кто-то гоготнул, кто-то хлопнул одобрительно Дохлера по плечу.
— Ну, вот и ей до жемчуга, как до лампочки! Точнее, как его принимать и что он дает — это ей не интересно, но зато она знает, что на нее можно купить. ТТХа нового лифчика она тебе расскажет так — закачаешься. У меня у Милки как соберутся все эти курицы — ее подружки, и начинается такой базар, тут даже наш Каштан про снарягу и оружие не котируется. Знает маловато… Да, что я тебе говорю, в прошлый раз помнишь, пиво пили?
Толстяк кивнул, задумался.
— Вот ведь бабы дуры, лифчики им, понимаешь, подавай…
— Тальк, задолбали вы своими кружевами! Говори уже сколько там, в кейсе-то было?
— Сосчитать она не успела, но не меньше двухсот-трехсот, еще и красного больше, чем черного! И пачек пятнадцать — двадцать рублей! По сотне!
— Да ну, байки это все! Про бабло еще можно поверить, сколько там десятка в пачке… Но чемодан жемчуга! Я у Цемента кроме гороха ничего не видел.
— Поэтому, скорее всего, и не видел! — резонно возразил, вмешавшийся Каштан, — Вот смотрите, парни, я тоже все время удивлялся, считай к гэбэшникам он первый приходил. Так? Так! А у них постоянно резня с элитой и руберами, возле здания ФСБ, с переменным успехом, но пару туш элитных матерых тварей они всегда валили. Сегодня их было три, не считая пропанов. А три ходки назад вообще пять уработали. И никогда, повторяю, никогда я не видел у него жемчуга! Но все зараженные почищены были! А, значит, что? Копил! Вот, похоже, в этот сундук и складывал! Считай БТР восемьдесят второй двадцатка, за один… Он еще патроны нагружал…
— Двадцатка, это если в Княжескую приемку сдавать, а если сразу с восточными купцами, то и до тридцатки можно догнать. С пушкой и БК.
— С восточниками не люблю связываться, — вмешался Москвич, — Гнилые они, чисто будто из Москвы всем скопом, та еще тряхомудия! Так и норовят обмануть, цену сбросить… Крутят-вертят! Но кейс жемчуга — это мощно!
— Сундук мертвеца, мать его так! — выдохнул Дохлер, и затейливо выругался — Да, что бы я, например, жемчуг кидал в какой-то кейс… Да, лучше прокачаться, дохлому он не поможет!
У меня же волосы на затылке зашевелились, а из пальцев чуть замыкатель не выпал. Сундук мертвеца!… Совпадение? Да, что за херь или с ума уже схожу… Нет! Просто брякнул языком Дохлер, много чего кто несет. Вот и тут совпало. Выхватываешь из диалогов те фразы, которые в мозг до этого запали. Сам же подгоняешь реальность под вымысел. Вот все вроде прекрасно понимал, но на душе тревожно-тревожно.
— А я думаю вот что, — вмешался, молчавший до этого Третьяк, — Скорее всего жемчуг для обмена собирал. Последний кон, уж больно у него рожа довольная и загадочная была! Ну, как обычно накидался и завел песню про дочь. А Лысый Доктор, не выдержал, да и на ножах они были, после того, как тот всю его команду схоронил… Так вот, тот ему и говорит, мол, хрена ли ноешь — задрал. Давно бы белый жемчуг добыл и дочь спас! Тот посмотрел на него эдак покровительственно, и заявил, что у него белка почти в кармане. Так-то!
— Мне вот интересно одно, кому, если он найдет, будет принадлежать такой клад, если в Остроге дело будет? — вылез Дохлер.
— Тому, кто найдет, по законам Княжества, — ответил Каштан.
— Даааа, нехило сундук жемчуга, да тут за такое половина мурами станет! Одну-то шестьдесят процентов рейдеров, кто восточнее, ни разу в жизни не видела, а тут сундук!
— Ты за себя, Дохлер, говори, а рядом со мной, с честным рейдером, ты с бадьей жемчуга туда-сюда ходи и мне насрать! — неожиданно вызверился Третьяк, — Не мое, и мне не надо! Свое я сам добуду! И все вы так же должны думать!
— А мы что?! Может, мы тут планы строим, как кого-то ограбить? Нет?! Так чего ты наговориваешь-то?! А?! — зло спросил Дохлер, — Мне тоже плевать, что там и как! Но! Я тебе говорю, что половина в муры перекрасится! Скажешь, нет? Вот увидишь, так и будет! Слух про богатство прошел? Прошел! Цемент мертв? Мертв! Так что, сейчас такой Остров сокровищ будет, мало никому не покажется! Жемчуг для них — это все! И муры, вот помяни мое слово, за Вторую линию подтянутся, у того же Рихтора своих соглядатаев тьма…
— Ладно, Дохлер, извини, если что не так, устал я что-то. Без обид? И не тьма, конечно, но есть, есть…
— Да ниче, нормально все. Без обид. С последним согласен, но увидите все, — продолжал пророчествовать Дохлер, тряся назидательно указательным пальцем, — Трупов за периметром прибавится. Сколько всего крестников у Цемента? Сорок, пятьдесят? Вот считай каждого из них трясти будут, так или иначе! И сами они, тоже ребята ушлые! Одна рожа другой хитрее. Вон нашего свежака взять, тоже крестник, так вид у него только-только с крытки вылез, где топнул лет десять! И хозяйственный, вон как поели от души, — вот ведь, сука, в мою сторону кивнул, — Ты только, мужик, в голову не бери, но реально видок у тебя еще тот! Без обид?