— А теперь, — торжественно объявила я, — мы с вами должны открыть свои сердца для мятежного бога. Для этого каждая из нас должна произнести вслух нечто запретное. Нечто такое, что в повседневной жизни говорить недопустимо, но очень хочется, потому что давно накипело.
— Отлично. — Принцесса в предвкушении потёрла руки. Мучительно выдумывать, что бы такое сказать, ей явно не предстояло. Зажмурившись и сделав глубокий вдох, она прокричала, получая удовлетворение от каждого произносимого слова: — Мне осточертели платья в пол, осточертел дворцовый этикет и осточертел наш дворецкий!
Всё это было произнесено почти скороговоркой, на едином выдохе. Лично меня особенно заинтриговала неприязнь её высочества к дворецкому, но я сочла момент неподходящим для расспросов.
Принцесса замолчала, предоставляя высказаться мне. По-моему, она была вполне готова, не тратя времени на раздумья, сделать ещё двести-триста подобных заявлений, однако сочла, что трёх будет достаточно.
Сама я, конечно же, не стала стеснительно шаркать ножкой, а вместо этого громко и весело сообщила вселенной:
— Нарцисс — самовлюблённый, напыщенный осёл!
Отзвук моих слов сменила тишина, нарушаемая лишь тихим потрескиванием унявшегося пламени да тиканьем часов, размеренно отдававшимся в левом ухе, поскольку я стояла к ним боком.
— Вообще-то животным нередко дают цветочные имена, — глубокомысленно заметила Лемма. — Но вот чтобы цветок обозвали животным — такое, признаться, я слышу впервые.
— Это особенный цветок, — заверила я.
— Не сомневаюсь, — усмехнулась принцесса.
Я поглядела на часы. Пришлось как следует напрячь зрение, учитывая, что освещение в гостиной было достаточно скудным. Я заранее предупредила принцессу о том, что люстры гореть не должны.
Пять минут одиннадцатого. Ого, долго мы провозились!
— А теперь — призыв Орэнда, — объявила я начало кульминационной стадии мероприятия. — О, великий бог Орэнд! — воззвала я нудным голосом. — Услышь наш зов, прими наши дары и почти нас своим визитом!
Едва я договорила, гостиная погрузилась в кромешную тьму. Разом погасли все свечи, потух плясавший в камине огонь. Всё это случилось, конечно, не из-за прихода Орэнда, а оттого, что я нажала кнопку взятого с собой гасителя. Этот редкий магический прибор, разработанный в тайной службе Ристонии, позволял в одно мгновение погасить все огни в помещении — правда, достаточно небольшом. На гостиную её высочества его действия хватило с лёгкостью.
Лемма ахнула и инстинктивно вцепилась в моё плечо. Так мы и простояли, в темноте и тишине, около минуты. Я думала о том, что, если бы Орэнд действительно существовал, в чём я сильно сомневалась, с него бы вполне сталось и вправду явиться к нам, дабы высказать собственное возмущение столь неканоническим призывом. Или просто для того, чтобы вкусно поесть.
— И долго надо так ждать? — прошептала Лемма.
Я замешкалась с ответом. Сказать «пока не явится Орэнд» не поворачивался язык.
Но тут последовали события, избавившие меня от необходимости отвечать.
За распахнувшейся дверью возникла чёрная фигура в ореоле багрового пламени. Лемма завизжала. Признаться, я и сама содрогнулась в первый момент. Уже потом стало ясно, что источником колеблющегося огня являлся горевший в коридоре факел, а тёмной фигура казалась исключительно в силу своеобразного освещения. Вскоре глаза привыкли, и нам удалось разглядеть посетителя во всей красе.
Лорд Фернан Ромеро (а это, вне всяких сомнений, был именно он) стоял в проходе, держа в руках букет красных тюльпанов — любимых цветов её высочества, о чём герцогу успела рассказать Анита, а я, в свою очередь, узнала от служанки об этом рассказе. Лорд, безупречно одетый по последней моде, выбрал тёмные тона (вероятнее всего, преследуя цель не привлекать к себе излишнего внимания). Он был высок ростом, узкое лицо с прямым носом и чётко очерченным подбородком обрамляли волосы льняного цвета, опускавшиеся до плеч.
Переведя взгляд с меня на принцессу и обратно, герцог быстро определился и обратился к Лемме:
— Ваше высочество, я понимаю, что нарушил ваш покой. Тем не менее я счастлив вас лицезреть.
И он попытался шагнуть в комнату. Напрасно.
— Не приближайтесь! — закричала Лемма, всё ещё не оправившаяся от шока.
— Но я лишь хотел побеседовать с вами. Речь идёт о вопросе жизни и смерти.
Последнее заявление заставило принцессу окончательно потерять самообладание. Самообладание — да, но никак не энергичность и готовность к решительным действиям.
— Убирайтесь! И никогда больше не возвращайтесь! — воскликнула она.
Ромеро, не собиравшийся отступаться так легко, всё-таки пересёк черту порога. Принцесса засунула руку в удачно подвернувшийся мешок и запустила в незваного (точнее сказать, званого, но всё равно не слишком желанного) гостя первым извлечённым оттуда предметом. И вот тут-то стало понятно, что лук — это намного более удачное средство защиты от нечисти, нежели чеснок! Ибо луковицы, как правило, бывают крупнее и тяжелее, чем головки чеснока.
Бросок Леммы оказался на редкость метким. Луковица попала Ромеро прямо в нос. Тот вскрикнул от неожиданности, выронив букет, а вторая луковица уже помчалась следом за первой. Правда, пролетела мимо. Зато третья отскочила от стены и рикошетом ударила герцога по руке.
На этом Лемма не остановилась и, подхватив из центра пентаграммы мешок с жертвоприношением, запустила в Ромеро и им. Кажется, к тому моменту у герцога пошла из носа кровь. Каюсь: мешок я завязала плохо, поэтому к моменту встречи с целью он успел частично сползти, и незадачливый поздний гость в самый последний момент ухватил курицу за крылышко.
Видимо, эта встреча послужила той самой последней каплей, что переполняет чашу. Позорно ретировавшись, кандидат в женихи стремительно исчез во тьме коридора.
Поскольку такая развязка оказалась несколько неожиданной даже для меня, мы с Леммой некоторое время стояли молча и практически не шевелясь. Потом я занялась освещением гостиной, потихоньку, одну за другой, зажигая свечи. Лемма прошлась по комнате, окинула блуждающим взглядом частично затёршиеся контуры пентаграммы и валяющиеся на полу луковицы. Затем поглядела на дверной проём, в котором на сей раз никто не стоял.
— М-да. Конечно, это был не Орэнд, — задумчиво произнесла она, не то обращаясь ко мне, не то просто высказывая свою точку зрения в пространство.
— Пожалуй что нет, — согласилась я. — Однако не думаю, что этот ночной гость был намного более безобидным.
Лемма, поразмыслив, кивнула. Вновь окинула взором творящееся кругом безобразие.
— И что нам теперь делать? — проговорила она.
— А давайте поедим, — внесла здравое предложение я. — Вот у нас и боршч есть.
Готова поспорить, что пока я разливала по бокалам (за неимением под рукой более подходящей посуды) раздобытый на кухне суп, из недр шкафа раздавался звук, напоминающий сдавленное хрюканье.
Глава 7
— Итак, госпожа Кобра, я наслышан о ваших вчерашних приключениях, — сообщил лорд Эстли, глядя на меня взглядом того самого животного, именем которого обыкновенно величают меня.
Ох, не нравится мне это «госпожа Кобра», сменившее вчерашнее обращение «леди Корбетт». Чувствую, что это не к добру. И почему я не догадалась попросить у кардинала документ, который мог бы защитить меня в сложившихся обстоятельствах? Нет, разумеется, я не могла заранее знать, что организую видному эркландскому политику романтическую встречу с маринованной курицей при свечах. Но ведь можно было попросить что-нибудь абстрактное! Например, «всё, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказу и на благо Эрталии», или что-то в этом роде. Но все мы хороши задним умом.
— Должен сказать, ваши действия меня впечатлили, — продолжил Эстли, и у меня отлегло от сердца.
Нет, я, конечно, тёртый калач, и опыт подобных аудиенций за плечами имею немалый. А всё же попробуйте посидите в кабинете такого мужчины, в течение нескольких минут играя с ним в гляделки. Достаточно скоро, какой бы коброй вас ни величали, почувствуете себя маленькой, скромной мышкой, которую с лёгкостью способен проглотить сидящий напротив удав. Нет, в целом я очень уважаю лорда Кэмерона Эстли. Это чрезвычайно умный, проницательный, принципиальный мужчина, обладающий твёрдым внутренним стержнем, отличной выдержкой и идеальными манерами, к тому же, насколько мне известно, прекрасный семьянин. Но всё это не мешает ему проглотить вас, как удав глотает мышку, в случае, если это по-настоящему ему понадобится.
— Впечатляет как оригинальность найденного вами решения, так и результат, — заметил лорд. — По-видимому, вам удалось решить, пусть и частично, весьма серьёзную проблему. Существует мало людей, способных влиять на её высочество. Среди тех немногих, к кому прислушивается леди Лемма, — моя жена, но, к сожалению, именно сейчас она в отъезде и возвращается из нашего родового замка лишь через неделю. Поэтому вероятность того, что лорду Ромеро удастся найти подход к принцессе, была высока. Запреты являются очень плохим подспорьем в подобных вопросах, поэтому ваше вмешательство оказалось как нельзя более кстати.
Я решила истолковать эти слова как похвалу и поблагодарила Эстли кивком головы.
— Тем не менее расслабляться нам пока рано. Как я уже говорил, проблема решена лишь частично. Если герцог Ромеро настроен решительно (а судя по всему, дело обстоит именно так), он попытается прибегнуть к дополнительным средствам. Каким именно, мы не знаем, — ответил он на мой невысказанный вопрос, — но вариантов предостаточно. Можно продолжить тайно ухаживать за принцессой, можно прибегнуть к шантажу и угрозам, можно отыскать способ скомпрометировать её высочество и тем самым вынудить короля выдать её замуж. Можно, наконец, попытаться организовать похищение, хотя, учитывая, что речь идёт об особе королевской крови со всеми вытекающими последствиями, это весьма непросто. Охрана принцессы на ближайшее время усилена. Однако я бы хотел, чтобы рядом с её высочеством также находился некто, чьё присутствие её не раздражает. И кто при этом обладает достаточными знаниями и опытом, чтобы постоять за принцессу в случае необходимости. Вы догадываетесь, о ком я говорю?
— Могу предположить, — краешками губ улыбнулась я, отвечая в той же завуалированной форме, в какой был задан вопрос.
— И что вы на это скажете?
— Такой ход не идёт вразрез с интересами пославшей меня стороны, — дипломатично ответила я. — Поэтому я не вижу причин для отказа. Напротив, буду рада оказать содействие.
— Прекрасно. — Эстли удовлетворённо кивнул. После чего в его глазах загорелся какой-то не вполне понятный мне огонёк Задорный, что ли?.. и подозрительный. — А чтобы вам не было скучно, я дам вам в напарники одного из своих агентов. Назовём его, скажем, Джозефом Торвудом. — Граф опустил глаза, чтобы быстрым росчерком пера проставить дату на каком-то документе, после чего возвратил перо в чернильницу и, вновь посмотрев на меня, добавил: — Вам он известен под именем Нарцисс.
Во время прогулок по дворцу и всевозможных светских мероприятий вокруг принцессы крутилось множество людей, из которых немалое число служило в королевской охране. Наша же с Нарциссом задача заключалась главным образом в том, чтобы находиться поблизости в те часы, когда Лемма оставалась более-менее одна (пара фрейлин или горничных не в счёт). То есть в первую очередь мы охраняли принцессу в её покоях. А заодно и развлекали болтовнёй, шутками и в первую очередь собственными перепалками.
— Как же случилось, что вы, господин Торвуд, познакомились с леди Корбетт, если она проживает так далеко отсюда?
Своим вопросом Лемма отчётливо давала понять, что догадывается о непростой природе нашего с Нарциссом сотрудничества. Впрочем, обиды с её стороны сей факт не вызывал, скорее любопытство.
В данный момент мы находились в будуаре принцессы, куда она пришла, дабы отдохнуть после очередного непродолжительного приёма.
— Господин Торвуд приезжал в Эрталию, чтобы попросить у нас политического убежища, — бойко ответствовала я.
Нарцисс поперхнулся, Лемма усмехнулась, не принимая моих слов на веру (каковую цель я, впрочем, и не преследовала).
— Как же это произошло? — в притворном изумлении осведомилась она.
Нарцисс устремил на меня не менее заинтересованный взгляд, спеша узнать новые подробности своей, как выяснялось, совсем не простой биографии.
— У господина Торвуда сложный характер, — охотно пустилась в объяснения я. — Поэтому он заработал себе достаточно крупные проблемы здесь, в Ристонии. И решил попытать счастья у нас.
— И как, получил он в Эрталии политическое убежище? — полюбопытствовала принцесса.
— Да, мне тоже очень хотелось бы это узнать, — поддержал её Нарцисс.
— Нет, — с деланым сожалением ответила я. — У господина Торвуда весьма сомнительный моральный облик. Наши чиновники сочли, что нам в Эрталии люди с таким моральным обликом не нужны.
— Разумеется, — расплылся в улыбке Нарцисс. — Моральный облик подданных Эрталии и так чудовищно низок. Именно поэтому они готовы принимать лишь переселенцев высоких моральных качеств. Чтобы хоть как-то исправить положение.
— В итоге господину Торвуду пришлось искать свою удачу на родине, — завершила историю я.
Несколько усмешек были мне ответом, после чего Лемма села на низкое канапе. Вскоре, откинувшись на подушки, она устроилась отдыхать полулёжа. Мы же с Нарциссом деликатно переместились подальше, в другую часть комнаты, предоставляя принцессе причитающуюся ей долю личного пространства.
Тревожить Лемму болтовнёй сейчас было неуместно, поэтому, немного подумав, мы решили полноценно войти в образ охраняющих покои стражников. И для полноты картины принялись играть в кости.
Принцесса отдыхала, опустив веки, но не спала и, видимо, не собиралась, поскольку то и дело открывала глаза и с любопытством поглядывала в нашу сторону.
Кости в очередной раз упали на стол.
— Ты жульничаешь! — заявила я, обличительно указывая сначала на Нарцисса, а потом на шестёрку и пятёрку, выпавшие после его броска.
— Это наговор. Как можно жульничать в кости?! — возмутился он.
Такое праведное возмущение заставило меня пренебрежительно фыркнуть.
— Жульничать можно во всём! — авторитетно заявила я.
— Мы же играем просто так, не на что-то. — При последних словах Нарцисс неспешно опустил глаза, раздевая меня взглядом. Принцесса этого видеть не могла, а вот я — вполне, и намёк на прошлую нашу игру, конечно же, не пропустила. — Так в чём смысл жульничать?
— А почему игра называется «кости»? — оборвала нашу перепалку любознательная, как и всегда, Лемма. — Это же кубики?
— Поговаривают, что когда-то для этой игры использовали кости животных, — объяснил Нарцисс.
Повисло молчание, которое должно было стать непродолжительным… но что-то мне в нём не понравилось. Я нахмурилась и завертела головой по сторонам, пытаясь вникнуть в причину своей тревоги. Встретившись взглядом с Нарциссом, поняла, что аналогичные чувства терзают и его. А вот Лемма спокойно возлежала на канапе, в очередной раз прикрыв глаза. Что же не так?..
Понимание пришло к нам с напарником одновременно. Тишина! Если не считать тиканья часов, она была абсолютной. Из коридора не раздавалось никаких звуков, обычно характерных для присутствия стражи. Ни приглушённых разговоров, ни кашлянья, ни шума всё тех же падающих костей.
Мы с Нарциссом вскочили на ноги. Не брошенные как положено кубики покатились по столешнице. Один слетел на пол, второй остановился на самом краю стола. Однако начать действовать мы не успели. Дверь приоткрылась, и в комнату вкатился шар размером с клубок. Вот только состоял он отнюдь не из ниток.
Это был сгусток энергии, в котором переплетались изгибающиеся лучи зелёного и серого цвета. Даже полный неуч вряд ли бы усомнился в магической природе этого предмета. А мы с Нарциссом неучами не были. И хотя лично мне видеть такую штуку никогда в жизни не доводилось (уж больно они были редкими), агенты моей специализации просто обязаны были знать о подобных вещах. Поэтому я сразу же определила в увиденном сонный шар. Магический предмет, источающий вокруг себя энергию сна и в первые же секунды погружающий людей в дрёму, которая постепенно становится всё более глубокой. Если пробыть в непроветриваемом помещении вместе с таким шаром в течение часа, то можно не проснуться уже никогда. После десяти минут человек проснётся, но, вероятнее всего, не раньше чем через сутки. Разбудить его прежде не удастся, даже если методично отбивать у него над ухом барабанную дробь.