Викензо стоял ближе, но отреагировать не успел. Второй кинжал молниеносно появился в моей руке. Удар пришёлся прямо в сердце. Я успела выдернуть оружие прежде, чем потенциальный насильник упал к моим ногам.
Угрызений совести не было. Свой счёт я открыла уже давно. Поэтому сам факт убийства не смущал, а этих конкретных личностей жаль не было абсолютно. По моему глубокому убеждению, туда им и дорога, тем более что в своём мнении я была не одинока. Точно к такому же выводу пришёл бы любой суд. Так что, арестуй я этих людей, они всё равно оказались бы в том же положении, что и сейчас, только чуть позже. Но я была не в той ситуации, чтобы позволить себе обходиться полумерами.
Не успела я очистить клинок, как в дверь тихонько поскреблись. Затем в нетерпении распахнули, и предо мной предстал третий член банды, имя которого мне узнать не довелось. Разумеется, я не дала ему времени опомниться и осмотреться. Кинжал снова пронзил грудь, и кровь громилы, которой в скором времени предстояло остыть навсегда, смешалась напоследок с кровью Викензо. Осторожно уложив тело на пол, я внимательно всмотрелась в темноту соседней комнаты, удостоверяясь, что там больше никого нет, после чего заперла дверь на засов. Будем надеяться, что пройдёт хотя бы час, прежде чем за Викензо и его приятелями кого-нибудь пошлют. Затем посланный не сможет войти, и эта задержка добавит мне форы.
Не поленилась пройтись по комнате и склониться по очереди над каждым телом. Прикладывала палец к шее, дабы удостовериться, что пульса действительно нет. Убедившись в том, что все трое мертвы и, стало быть, новых проблем не создадут, я распахнула окно.
В комнату ворвался ночной ветер, пахнуло свежестью, усилился стрекот цикад, прежде остававшийся незаметным звуковым фоном. Я посмотрела вниз. Снаружи никого не было, это хорошо. Стало быть, Джером оставил дежурить лишь одного сообщника, и тот караулил за углом, у входа. Я оценила расстояние до земли. Этаж вроде и первый, но всё же высоковато. Однако, понятное дело, остановить меня это не могло.
Я забралась на подоконник, встала на колени спиной к улице. Перед глазами в последний раз возникла комната с тремя остывающими телами. Я осторожно спустила ноги наружу, чуть-чуть повисела на руках, держась за раму, и наконец спрыгнула вниз. Чертыхнулась, чуть не вывихнув ногу. Туфли, в которых я ходила в ресторацию и в которые успела сунуть ноги, прежде чем нас с Нарциссом вытолкали из спальни, совершенно не подходили для лазания по стенам и прыжков. Но так всё же лучше, чем бегать по городу без обуви.
Немного подождала, готовая действовать в случае, если моя возня всё-таки привлекла внимание охранника. Но нет, он так и не появился. Ветер дул не в том направлении, и звуки уносились не в сторону входа, а, напротив, прочь от него. Я стала осторожно, постоянно оглядываясь, уходить в ночь.
Скрывшись за очередным забором, постояла, держась за него рукой и тяжело дыша. Кровь стучала в висках, перед глазами было темно не то от времени суток, не то от напряжения. Я была настолько взвинчена, что даже не сразу сообразила, где именно нахожусь и в какую сторону следует идти. Стараясь выровнять дыхание, добралась до ближайшего перекрёстка. Огляделась, задрала голову, чтобы посмотреть на луну, светящуюся даже сквозь облако, и наконец разобралась с направлением. Вот теперь я побежала. На реакцию прохожих мне было плевать, да и не наблюдалось в этот час прохожих.
Вскоре впереди возник шпиль главного столичного храма, служивший отличным ориентиром. Дворец был совсем близко. Оно и неудивительно: семейство Кантри проживало в весьма приличном районе, а в столице Ристонии это означало — недалеко от королевской резиденции.
К тому моменту, как я подбежала к закрытым на ночь воротам, со времени моего прыжка из окна прошло не более десяти минут.
Умиротворённую тишину дворцовой опочивальни графа Кэмерона Эстли бесцеремонно нарушил громкий стук в дверь. Лорд проснулся и, хмурясь, приподнял голову. Темнота за окном свидетельствовала о том, что час — неурочный, однако вновь ложиться, дабы намеренно проигнорировать стучавшего, граф не спешил. Род его деятельности требовал порой бросить всё и мчаться по срочным делам, в том числе и в такое время суток.
Выждав давно установленный промежуток времени, в комнату, осторожно приоткрыв дверь, вошёл Роберт, камердинер лорда Эстли.
— Прошу прощения, милорд, — вполголоса произнёс он, — но к вам срочно просится женщина, представившаяся графиней Корбетт. Стража не хотела пропускать её во дворец в такой час, но один из гвардейцев узнал её и утверждает, что это подданная Эрталии, которая однажды уже удостоилась вашей аудиенции. Поэтому оставить её снаружи не решились, а она…
Договорить Роберту не удалось. Открывавшаяся внутрь дверь резко распахнулась, и камердинера, схватившегося за лицо, отбросило к стене. В опочивальню ворвалась худая, черноволосая молодая женщина, облачённая в белую, доходившую до середины голени камизу. То есть фактически раздетая. Удивительным образом сумев остановиться в нескольких шагах от кровати, вместо того чтобы врезаться в неё по инерции, женщина обратилась к хозяину опочивальни:
— Прошу простить меня за позднее вторжение, лорд Эстли, однако моё дело не терпит отлагательств.
Глава 11
В деле, непосредственно касавшемся секретного агента лорда Эстли и к тому же имевшем отношение к сиреневому порошку, я могла обратиться за помощью только к самому лорду Эстли. Разумеется, в случае соблюдения всех необходимых формальностей процедура затянулась бы в лучшем случае до утра, а в худшем — на неопределённый срок. Ни то ни другое меня не устраивало, так что пришлось немного отступиться от правил.
Добившись своего, то есть всё-таки прорвавшись в покои Кэмерона Эстли, я замерла, встретив отнюдь не доброжелательный взгляд хозяина спальни. Граф сперва посмотрел на меня несколько ошарашенно, затем узнал, выслушал моё, прямо скажем, не самое понятное оправдание и процедил сквозь зубы нечто нечленораздельное, но явно нецензурное.
— Кобра! — воскликнул он, распрямляя спину. Мне показалось, что это слово являлось последней частью неразборчивой фразы, и предшествовала ему целая череда не самых лестных эпитетов. — Какого чёрта вы делаете посреди ночи в моей спальне?
— Справляю свой день рождения, — сообщила я.
Не слишком к месту, зато честно.
— Поздравляю вас, — процедил Эстли, сверля меня тяжёлым взглядом.
— Благодарю вас, — скромно ответила я, опуская глаза долу.
Всё же Эстли не из тех людей, с которыми легко выдержать игру в гляделки. И даже если сумеешь победить в такой игре, ещё не факт, что это не выйдет тебе боком.
— Какая прелесть! — внезапно произнёс насмешливый женский голос.
Воздушное постельное бельё на кровати зашевелилось, и над многочисленными, как это принято у аристократов, подушками возникла голова незнакомой мне брюнетки. Молодая женщина — наверняка ей меньше тридцати, — довольно худая и, насколько можно судить в нынешних обстоятельствах, среднего роста. Чёрные локоны слегка отведены назад с помощью поддерживающей их ленты светло-сиреневого цвета. Одета дама была в белую льняную ночную рубашку, предмет одежды, известный исключительно в высшем свете и предназначенный сугубо для сна. В целом рубашка была весьма похожа на камизу, но немного свободнее, к тому же она обладала пусть короткими, но рукавами и была местами украшена белым кружевом.
Мысль о том, что это любовница, я отмела сразу. Вне всяких сомнений, я лицезрела законную супругу лорда Эстли графиню Инессу, первую фрейлину принцессы Леммы, недавно возвратившуюся из своего путешествия.
— Помнится, после того как семь лет назад я подобным образом ворвалась к тебе в спальню, ты целую неделю не давал мне прохода своим сарказмом. А между тем я была более пристойно одета, и время было не такое уж вопиющее, всего-то поздний вечер. Теперь же выходит, что для тебя подобные посещения в порядке вещей.
Я вновь опустила глаза, на этот раз для того, чтобы бросить взгляд на собственную одежду. Точнее было бы сказать, её отсутствие, поскольку на мне не было ничего, помимо камизы, чулок, ну, и элегантных туфель на каблуках. С момента побега из дома Кантри я вспомнила об этом лишь во второй раз. Первый был на воротах, когда стражники смотрели на меня будто на умалишённую.
Меж тем леди Инесса устроилась на кровати повыше и глядела на мужа, выжидающе изогнув бровь. Тот, однако же, обратился не к ней, а ко мне:
— Кобра, имейте в виду, что если по вашей вине испортятся мои отношения с женой, я сотру вас в порошок. И даже заступничество кардинала Монтерея вам не поможет.
— Кардиналу Монтерея? — Леди Инесса посмотрела на меня с новым интересом. — Ты хочешь сказать, что эта девушка — протеже его высокопреосвященства? Простите, — с гостеприимной улыбкой обратилась она ко мне. — Беру свои слова назад. Можете приходить в спальню моего мужа в любое время дня и ночи.
И она покосилась на лорда Кэмерона с плохо скрываемой издёвкой. Это, безусловно, не ускользнуло от внимания последнего, но виду он не подал. Разве что на миг приподнял брови в деланом раздражении, после чего вновь обратился ко мне:
— Давайте, Кобра, говорите, что там у вас за неотложное дело. Очень надеюсь, что вы пришли не за тортом со свечками.
— Не за ними, — подтвердила я, рассеянно наблюдая за камердинером, который как раз закончил зажигать свечи в одном канделябре и перешёл к другому. В подрагивающем свете на миг стала заметна образовавшаяся у него лбу шишка.
— Дорогая, почему бы тебе не продолжить отдыхать в комнате Кати? — повернулся к супруге Эстли. — По-видимому, это займёт некоторое время, а там ты сможешь спокойно поспать. Заверяю тебя, что, если тут начнётся оргия, разврат или ещё что-нибудь в этом роде, я тебя позову.
— Как раз это меня беспокоит в последнюю очередь, — фыркнула леди Инесса. — Ну уж нет. Я не настолько глупа, чтобы уйти и пропустить всё самое интересное.
Эстли закатил глаза, но спорить больше не стал. Поднялся с кровати и принялся застёгивать рубашку, приводя себя в более приличный вид, раз уж избавиться от гостьи всё равно не удавалось.
Я попыталась совладать с разбежавшимися в разные части мозга мыслями. На миг почувствовала себя кошкой, пытающейся гнаться за всеми мышами разом, в то время как мелкие грызуны несутся каждая в своём направлении.
— Нарцисс. — Мне наконец-то удалось зацепиться за первую, ключевую, мысль. — Его дом захватили. Взяли в заложники его самого и всю семью.
Мужская рука замерла, так и не коснувшись очередной пуговицы.
— Вам известно, где живёт Нарцисс? — холодным, отстранённым тоном спросил Эстли.
А вот взгляд, которым сопровождался этот вопрос, был отнюдь не отстранённый. Острый, внимательный, цепкий. Конечно, столь неожиданная информация наводит на мысли, а я, как ни крути, человек по-своему подозрительный.
— Да, — коротко кивнула я и назвала адрес. — Я узнала случайно, но важно сейчас не это. Пару часов назад в дом ворвался десяток громил. Торговцы сиреневым порошком. Главный у них, насколько я могу судить, Джером Дрейкок.
Фамилию главы нападавших я, конечно, не знала, но позволила себе озвучить предположение, которое сделала на основе имевшихся фактов. Связать имя и род деятельности сидевшего в гостиной Кантри главаря с довольно известной в преступных кругах личностью оказалось несложно.
Леди Инесса замерла. Ирония более не читалась в изгибе её губ и исчезла из уголков глаз, уступив место тревоге. Однако леди Эстли продолжала слушать в высшей степени внимательно, не прерывая мой рассказ ни вопросами, ни комментариями, ни шумным выражением эмоций.
— Как они добрались до Нарцисса? — Вопрос всё-таки прозвучал, но со стороны лорда Кэмерона.
— Сколь ни удивительно, но, видимо, по чистой случайности, — ответила я. — Одна из сестёр Нарцисса обручена, её жених гостит у них в доме, и именно на него объявили охоту. Он связался с торговцами, по-видимому, впервые в жизни и с ходу напортачил. А эти люди не любят, когда их подставляют, пусть даже и ненамеренно. Словом, они прижали его, чтобы получить какие-то драгоценности, отправили за ними одного из своих и теперь ждут результатов. В доме тоже планируют поживиться. Но главное, девять против одного: они не собираются оставлять свидетелей в живых.
— Сколько человек вторглось в дом и сколько они взяли заложников?
Даже удивительно, как быстро сумел этот мужчина перейти от раздражения до в высшей степени серьёзного и быстрого анализа ситуации, о которой в придачу так мало имел пока сведений.
— Изначально преступников было двенадцать. Во всяком случае, о других мне неизвестно.
Пока я говорила, Эстли переместился к низкому круглому столику и теперь что-то быстро писал на листе бумаги, которая, по-видимому, всегда лежала здесь наготове.
— Заложников, — я на миг задумалась, чтобы никого не упустить, — шестеро, из них четыре женщины. Всё это не считая меня, — добавила я, скромно потупив глазки.
— Ваше исчезновение заметили?
— Надеюсь, что нет, но гарантировать не могу. Разумеется, мне надо вернуться как можно быстрее. Поэтому я и позволила себе ворваться к вам столь неподобающим образом.
Можно сказать, что я попросила прощения, во всяком случае, это было наиболее комфортным для меня извинением в данных обстоятельствах. Учитывая, что о своём поступке я не сожалела, по-прежнему считая его правильным. Впрочем, зацикливаться на этом нюансе Эстли не стал.
— Вы всё видели своими глазами. Ваша точка зрения: сколько нужно послать людей? — спросил Эстли, одновременно звоня в колокольчик.
Наверное, это был особый звонок, поскольку в комнату вошёл не камердинер, а мужчина в форме королевского гвардейца. И, вытянувшись по стойке «смирно», остался ждать распоряжений.
Эстли поднёс перо к чернильнице, но не торопился пока ни убирать его, ни обмакивать в чёрную жидкость.
— Полный спасательный отряд? — предположил он.
Я с сомнением покачала головой:
— Не думаю. Если наделают много шума, могут получиться случайные жертвы. К тому же часть преступников мы уже обезвредили. Троим Нарцисс вколол какое-то вещество. Не знаю, правда, каково действие. Ещё троих я убрала перед уходом. Один отправился с поручением в банк, есть шанс, что в течение ближайшего часа он не вернётся. Но гарантировать нельзя. — Я облизнула пересохшие губы. — Остаётся пятеро. Думаю, мы бы сумели справиться и сами, но при этом обязательно бы раскрылись. А там слишком много народу.
Эстли понимающе кивнул. Быстро обмакнув перо, набросал на листке ещё пару строк, затем поставил подпись и посыпал письмо подсушивающим чернила песком. После чего сложил листок пополам и передал его шагнувшему вперёд офицеру.
— Октавио Алегре, — назвал адресата он, и гвардеец быстро покинул спальню. — Пусть подгонят карету. — Эти слова уже были обращены к возвратившемуся в комнату Роберту. Тот поклонился и тоже вышел.
— Хороший выбор, — одобрила леди Инесса, выбираясь из постели.
Она тоже позвонила, в свой собственный колокольчик, и в комнату вскоре вошла заспанная горничная.
— Леди Корбетт, я распоряжусь, чтобы вам принесли платье.
Эстли скептически усмехнулся, услышав из уст своей жены это обращение, но ничего не сказал. Я немного удивилась: откуда леди Инесса знает, каким титулом я пользуюсь в данный момент? Вероятнее всего, моё новое имя упоминалось прежде, чем я вошла в спальню.
— Благодарю вас, не стоит, — отказалась я. — Если возможно, я бы предпочла просто плащ. Мне следует появиться в доме в том же виде, в каком я его покинула.
Леди Инесса без споров отправила горничную за одеждой для себя и плащом для меня. Затем они вдвоём удалились за ширму, где служанка помогла госпоже облачиться в домашнее платье-неглиже. Эта процедура заняла гораздо меньше времени, чем ушло бы на дворцовое платье, которое возможно носить исключительно с соответствующим бельём.