Борис открыл было рот, но Амонатов опередил:
— Вот, — бек протянул посланцу маленькую фигурку шахматного короля. — Любой из них поймет. И еще скажи, что он и его друзья — желанные гости в моем доме. Гости Фарруха, — имя было выделено голосом.
— Хорошо. Ответ будет оплачен тобой?
— Конечно. И готов доплатить, чтобы все прошло как можно быстрее.
— Ни к чему, мы никогда не тратим время зря. Всё?
Фаррух посмотрел на Юринова. Борис минуту молчал. Потом спросил:
— Скажите, рисунок на вашей пластинке — лиса?
— Ответ так важен? — «язык» улыбнулся краешком рта. — Над этим вопросом думают многие, но никто не может догадаться. Пусть остается нашей тайной и дальше.
— Хорошо, — кивнул Борис, — у меня всё.
Посланник принял от Фарруха небольшой мешочек.
— Всё сходится, — произнес Юринов, когда таджик вышел.
— Что именно?
— Папа жив. Или Олег. И наш гость их знает.
— Почему так решил?
— Я спросил в лоб. Он не ответил.
— И что?
— Если я правильно понял, «языки» Ирбиса никогда не врут.
— Да. По крайней мере, никто не слышал от них неправды.
— Вот-вот. А если они не могут сказать правду?
— Понимаю твою мысль, — задумчиво почесал подбородок Амонатов — Тогда они уходят от ответа.
— Или молчат. А еще их знак… Я знаю этого зверя. Точнее, Андрей знает. Только я не в курсе того, какой приз ждет угадавшего. Лучше сначала дождаться результата…
Таджикистан, Фанские горы, между озерами Пиала и Мутные.
Санька
Хош… Хош… Хош же, скотина проклятая! Что же мне за тупой ишак достался, а?! Упрямый, как осёл! И вредный, как Большой Писец! Ладно, не хочешь по-хорошему, будем по-плохому! Коно, золотце, объясни этому оболтусу, что он на работе, а не просто погулять вышел! Ага, такие аргументы понятнее, копытное?! Пошел вперед, грязный сын тупого животного! Хош… Хош!..
Овцы еще глупее, всё время норовят забраться в какую-нибудь задницу, где я их не вижу. И найти в той заднице кучу приключений. Хочешь, не хочешь, а приходится целыми днями носиться по склонам и вытаскивать безмозглых животных из этих дырок! К вечеру ноги не ходят, руки не поднимаются, а голова как чугунок! Если бы не Коно, давно бы сдохла.
Нет, если подумать, что за занятие для молодой, красивой девушки — гоняться по моренам за баранами?! Кто тут сомневается, что красивой?! Никто не сомневается? Все молчат? Правильно! Кто ж тут будет подавать голос, если ближе Пиалы ни одно живое существо, кроме меня, разговаривать не умеет. Коно, конечно, умница, без него, как без рук, но вот с лексиконом у моего песика не густо. «Ав!», «Р-р-р!» да «Гав!» — и то изредка. Ну почему собаки говорить не могут? Тому же Коно есть, что сказать! Причем, по делу, и куда больше, чем некоторым людям! Вот сейчас чего порыкиваешь? Шерсть на загривке дыбом, мышцы напряжены, пасть оскалена. Опасность чуешь, причем серьезную. Задрыгой буду, если к нам шаки не пожаловали! Других опасных хищников тут нет. Натягиваю тетиву. Ну?
Коно срывается с места и молча бросается к ближайшему отвалу морены. Навстречу выметываются пять крупных зверей. Пес не лает: когда шаки атакуют — пугать поздно. Вскидываю арбалет. Щелк! Крупный бурый самец с жалобным визгом катится по камням. Передергиваю рычаг и стреляю еще раз. Второй. Всё! С тремя Коно справится. А мне пора! Шаки никогда не атакуют с одной стороны, да еще с наветренной. Мухой — на противоположную сторону отары. Вовремя, слава богу! Вторая пятерка уже в десятке метров от крайнего барана. Щелк! Щелк! Щелк! Три зверя визжат и катаются по земле, пытаясь зубами дотянуться до болтов. Чтобы с моей полуигрушечной пушки убить крупного шака, надо точно попасть в сердце или глаз. Навскидку — нереально. Но и не надо, потом добьем, никуда они не денутся с болтом в боку. Плохо, что магазин пуст. Говорят, на Равнинах до Большого Писца делали магазины на двенадцать выстрелов. Не знаю, у нас не получается: болты клинит на подаче. На Равнинах тогда много чего делали. Те же автоматы, машины…
Менять магазин нет времени: один из шаков уже валит барана. Что есть силы кидаю дрын, наконечник пробивает тварь насквозь. Последний зверь поворачивает ко мне. Что скалишься, недомерок? Клыки у тебя? На Коно посмотри, вот у кого клыки! Вытаскиваю нож. Ну? Прыгай же, дрянь такая, прыгай! Тварь слушается. Здоровенная туша летит на меня. Мужики говорят, что они в таких случаях принимают шаков на грудь, протыкая на подлете. Не слишком верится, да и в любом случае мне зверя не удержать, он весит в полтора раза больше. Да и куртку жалко. Куртень-то уникальная! Тонкая, легкая, прочная, не промокает, не потеешь в ней. Папин подарок маме на свадьбу! Еще в дописцовые времена сделана, а смотрится, как новая! Не для того же мама ее берегла пятнадцать лет, чтобы всякими грязными животными рвать! Так что обниматься с шаком я не полезу! Не хрен, в прыжке шак беспомощен: направление движения сменить не может. Так что шаг в сторону и вперед, взмах рукой — и ножик торчит из-под лопатки хищника. Точнее, трупа хищника. Все.
Вставляю новый магазин и смотрю, что там у Коно. Ой, молодец, лохматый! Не только своих троих погрыз, но и прикончил всех подранков с той стороны. Вытаскиваю из тел нож и дрын и добиваю остальных. Увы, барана тоже приходится докалывать. Внимательно осматриваю подбежавшего Коно: эти шаки — просто разносчики заразы, если хоть краем зуба зацепили собачку, надо срочно дезинфицировать! Лишаться такого пса из-за стаи каких-то отморозков совершенно не хочется… Слава богу, всё нормально, пёсик, всё хорошо, не удалось этим ублюдкам пробиться через нашу шерсть, не зря она у нас такая густая и длинная! Не только, чтобы зимой тепло было… Хороший Коно, хороший, умница… Умница облизывает мне лицо и ласковым тычком морды валит на землю. Сто килограмм мышц и шерсти — это вам не хухры-мухры!
Всё, зверик, хорош лизаться! Пора подводить итоги. Одного барана потеряли. Жалко, но радует, что не овцу: баран ягнят не приносит, ему так и так в жаркое. Ну, пойдет чуть раньше. Десяток шаков. Десять шкур и мяса — как от пятнадцати баранов. Болты все целы, ни один не погнулся. Дрыну и ножу, понятное дело, ничего не будет. Выгодно мы разменялись. Только надо сохранить мясо и шкуры до каравана из Лагеря. Так что, давай, дружок, паси отару, благо двух стай шаков в одном месте не бывает, а я пока займусь тушами: освежую их и разделаю. Не беспокойся, и не смотри так жалобно, вся требуха — твоя, как обычно. Сбрасываю куртку и штаны, потом, подумав, просто раздеваюсь догола: дует не сильно, а пачкать хорошие вещи жалко, новые брать негде. Пузо отмыть куда проще. На улице не июль месяц, но если хорошо работать — не замерзнешь. И закончу быстрее…
Таджикистан, окрестности Айни. Чайхана.
Андрей Урусов
Млять, ну что за похребень растакая? Бедная «Тигра» медом намазана? «Джопу» пятнадцать годов. Дырок — словно в решете. Крыши толком нет, хоть брезент, как на «козле», натягивай. Внешне — груда металла на колесах. С какого, спрашивается, перепугу всякая тварь до него ручонки тянет?!
Ладно, Умиду нужен был не джип, а предлог доклепаться. Фаррух тоже не столько машиной интересовался, сколько прощупывал, что за люди. А этим-то чего надо?!
Остановился ведь на минуту! В чайхане хотел наскоро адресок пробить, где дед легендарный обретается. Нет, конечно, эта тройка саксаулов минут десять мозги просношала. Но не час же?! И нате вам, уже прилетели коршуны! То ли у них стук налажен поголовный, то ли следили.
Хорошо, хоть засек этих мудаков еще из чайханы. Предохранитель сбросить, затвор передернуть, курок взвести. Пистолет на петлю из ремешка, и через плечо. Пусть под рукой висит. Старый фокус: плечом дернешь — рукоять в ладонь сама влетает. Когда на польском кордоне, возле Солокии, с «легионовцами» пересекались — выручило. И сейчас пригодится. Четвертая мобильная погранзастава СпН в лице Урусова А.М. к бою готова!
Только бой сейчас совершенно не в жилу. Если и выживу, не вырвусь с вражеской территории. Может, пронесет? Два раза кривая вывозила. А боги дураков любят, глядишь, и третий раз прикроют.
Четверо. Вай, хреново-то как. Лошье, конечно, сразу видно по всем повадкам, но четверо… И не детки, ровесники плюс-минус. Кто-нибудь чего-нибудь может и уметь.
Ладно. В чайхане век не просидишь. Кто не рискует, тот не лежит в реанимации. Херня война, главное — маневры! И не бздеть в танке. Пошли под солнце палящее…
Чего лапу тянешь, черножопый? Ну и акцент! Хрен разберешь, что несет! Хуже «бандеровца», честное октябрятское…
— Эй, урус, у тэбэ клуч от мой машин? Давай!
— И давно она стала твоей? — Интересуюсь тихим голосом. С обнаглевшими лучше так. Может и успокоются.
— Какой тэбэ дэло? Я сказал «мой»! Здес я хазаин!
Хозяин? Молод больно для хозяина. Ключи тебе? Хрен на всю морду и кой-чего на воротник. А грабки тянет, сученыш.
— Да? Я слышал, что ваш баши постарше будет.
— Нэ трогай ата, урус кафир, клуч дай!
— Сын баши значит? Тогда понимать должен. Не стоит ссориться с капитаном российской армии. Тем более, с хорошим другом Умида Мизафарова? Хочешь отца с Сарыбеком поссорить?
Таждик выдает тираду. Определенно, матерную. Из понятных слов только «Умид» и «Сарыбек». Похоже, не договориться с ним, только поголовные расстрелы спасут Родину…
Что ж он совсем головой работать не желает? Джигиты странно себя ведут. Удолбанные в хлам? Вроде нет. Руки не висят, автоматы не болтаются… Хотя держать оружие за спиной в такой ситуации…
А вот это уже не мат. Это приказ! Приказ стрелять. Так, потянулся правофланговый. Типа незаметно, ага… Аллаху акбар, что нету на Диком Востоке дико западных «ганфайтеров». Куды ж деваться бедному хохлу, когда наган есть, а вариантов других нема… Танцуем, товарищ капитан!
— Граната!!!
А сам сторону перекатом, вбрасывая в руку «Стечкин». Очередь уводит ствол в сторону. Однако всё. Конец. Как стояли, так и упали. Как говорил незабвенный Умид, тупых чурок надо брать на понт!
АПС, он не зря «автоматический». Магазин за секунду выплевывает. Из двадцать пуль в упор, хоть по одной каждому да достанется. Как там заяц говорил, когда медведица меж березок застряла? «Из этих мощных лапищ никто не уходил!» Не ушли. Даже к оружию потянуться не успели.
«Сынок» только еще корячится, кровавой пеной булькает. Помирать не хочет, шипит что-то. Проклинает, что ли? Как страшно, даже кушать не могу. Только есть нюанс маленький. Выстрел в голову проклинающему снимает любую порчу. Улыбаюсь в начинающие стекленеть глаза, и выжимаю холостой ход спуска. Оказывается, у сыночка, что никогда не станет кем-то, кроме трупа, были мозги. Что же ты ими не пользовался, сволочь? А в итоге — тебе глупая смерть, а мне сплошная головная боль. А потом тоже смерть.
Остальным и правки не надо. Но на всякий случай. Дернулись чуть и все. Кончено.
А теперь ускоряться треба. Шмонать дураков некогда, за руль и по газам. Сейчас интересное кино начнется. И чем дальше отсюда окажусь в начале фильмы, тем лучше.
Джип рвет с места, окутывая плотной завесой пыли выскочивших из чайханы саксаулов. Ну, секретность обеспечена строжайшая, разнесут новость быстрее любой рации.
Да ты и сам молодец, херр гауптман, кучеряво живешь. Час, как ахмадовский пост проехал, и уже четыре трупа. А один, вообще, брульянт короны, если про батьку не соврал. Вляпался по самые не балуйся. Тикать надо, тикать! Только куда?
К деду лучше не заезжать: и времени на разговор нет, и старика подставлю. Одно дело рядовые, а другое — сын баши. Здесь знаки всех Посредников Таджа не помогут. Обратно? Прорваться через город нереально. Только что проезжал, видел: блок-посты организованы по всем требованиям Устава, так просто не пройдешь. А последний, на границе — просто дот-«миллионик».
Разве что, Фаррух нанесет «встречный удар силами двух танковых взводов». Вот только взводы те — защитного цвета мечты таджикского гроссмейстера…
Попытаться в Дивизию? К полковнику Рюмшину и прапорщику Хабибуллину в гости. Свои в жисть не сдадут. Но максимум через час папаша узнает о смерти сынка, и от тех краев отрежут в первую очередь. Ахмадов — мудак, а не дурак. За час туда не дойдешь. До перевала пилить и пилить. И укрепления должны быть еще серьезней — Дивизию баши боится. Куда?
В Матчу тоже не пропустят. Да и через «место преступления» возвращаться стремно. Там-то хипиш уже подняли.
Так, мостик впереди. И пост. Готовность ноль, капитан! Знают уже, или нет? Нее, не в курсе, только рукой помахали. Понятно, раз едет машина в самом сердце своих земель, значит, имеет право. Железная логика! Не умеете вы, ребята службу нести. И славно, что не умеете.
— В Бога душу мать! И башкой об стену!
Блин, еще и колдоебина под колесо попалась. Тряхнуло так, что чуть язык не откусил!
Между прочим, громко материться — не лучший способ остаться незамеченным. Хотя если кто и услышит вопль моей души, то разве залетный архар какой. Или кеклик, в гнезде затаившийся… Да и мотор, один хер, громче ревет. Подыхает «Тигра» помалу.
Стоп! Что за развилка? А куда ты летишь-то, а, товарищ капитано-сержант? Дураком родился, дураком и помрешь. По всем признакам — скоро. Всю жизнь тебе говорили: сначала думай, потом стреляй! И Темлянцев говорил, и Головатый… А уж как майор Гержов по поводу этому матом исходил… А ты, ишак карабахский, чего творишь?
Гонишь сломя голову неизвестно куда! А надо подумать! И вероятности разные посчитать. Оперативник херов. Не первый день живешь. Восток — дело тонкое, как сам товарищ Сухов учил. Точнее, оба товарища Сухова. А ты чуть что — гранатой грозишься, да шпалером машешь. Хоть пистолет не забыл, а то вообще, сектыш по всем статьям. Теперь рожа басмаческая в жизнь не успокоится. За сына мстить по полной будет. Всю банду положит, но тебя, дурака, из-под земли достанет! И не спрячешься. Везде будешь как хрен на блюде. А если поймают — дай бог, если секир-башкой ограничатся. Тут люди с фантазией…
Какие варианты есть? Погоня хорошо обламывается засадой. Хорошо сделать — мало чурбанам не покажется. Вот только Ахмадов, если верить оперативным сводкам полученным от источника «Одна Бабка Сказала», та еще сволочь и скотина. Будет до победного по следу идти. Или пока все нукеры не передохнут от передоза свинца в организме или других естественных причин.
Нукеров у него до хрена, и от старости и простуд помирать не собираются. Возраст не тот. А уработать всех… Ты не Чак Норрис, Андрей Михайлович, и даже не Рэмба. Радуйся, что хоть кого-то сумел отправить в Края Вечной Охоты на гурий и прочих усладителей, подобных жемчугу. Четверых, в том числе высокопоставленного вражеского офицера. Подвиг, между прочим. По всем раскладам. В Советской Армии, минимум «За боевые заслуги» на грудь широкую вручили бы. С размаху.
Здесь, что обидно, медаль вручать некому. Гнать будут хуже, чем волка. По серым хоть «волчатник» не стреляет, а тут каждый флажок с пулеметом, каждый загонщик с автоматом. И все успехи — отсрочка. Не более.
Единственный вариант — оторваться. И выскочить к другому курбаши на делянку. Лучше всего — к Фарруху. А есть такие варианты? Что там карта говорит, вышеозначенным союзным курбаши торжественно врученная? Ого! До фига она говорит. Только помни, капитан, что больших гор ты не знаешь ни хрена и не любишь ни разу. А что промышленный альпинизм похож на настоящий только издалека, так то еще Александр Сергеевич говорил, который не летчик-пародист, а бригадир донбасский незабвенный. Отсюда вытекает, что маршрут надо прокладывать там, где тропинки нарисованы. Без них совсем плохо будет.
Так. Вовремя остановился, очень вовремя! Как раз здесь и надо поворачивать. К озеру, которое зовется Искандеркуль. Пожалуй, можно и успеть до всеобщего хипиша. А из этих мест карта минимум две тропки показывает, по которым можно маршировать до Пенджикента. Не сразу, но за неделю должен управиться. Если неизбежных на море случайностей не подвернется. «Джоп» верный, конечно, жаль, но себя жальчее. Все херня на самом деле по сравнению с Мировой Революцией. Отсюда исчезнуть, у Фарруха всплыть. Делов-то? Так что за руль, налево и педальку в пол.