— А раньше его в форме не показывали! — отметил один из рассказчиков. — Я как глянул на кресты... Пустого места на кителе нет, хоть на спину вешай.
— Потому и не носит, — хмыкнул второй любитель новостей. — И так хромой, да еще такую тяжесть таскать. Упадет — не поднимется.
Между ехидными шуточками — такой китель вместо бро-
нежилета, да... а то вдруг яйцами или помидорами закидывать
начнут? — и гаданием о сроках выхода указа Саша все-таки
нарвался на вопрос о своем времяпрепровождении в доме
наместника. Ответ о мусорных мешках в кухне прокатил
на «ура», и его оставили в покое. Слишком много тем для
разговоров нашлось у бригады, укладывавшей плитку на Kurallee — слава богу, хоть не перед домом шаттхальтера.
Александр, сознательно оградивший себя от официального информационного потока, всерьез задумался о необходимости перемен. Политика страуса «а я спрятался в песок и ничего не замечаю» привела его в тупик. Почти все чины и кеннорийские фамилии, упоминаемые в чужих беседах, были для него пустым звуком. Как и зубоскальство по поводу какого-то надоевшего ролика о захвате самолета — кто захватывал, что захватывал,
поди разбери... Да что говорить о чинах и роликах! Утреннее времяпровождение в кровати наместника — перед телевизором и с бутербродами — открыло ему глаза на личность второго посетителя кафе Георга. С военным комендантом города Арек
напивался, оказывается. А Саша ни сном, ни духом... Интересно, а Георг-то знал, кто его посетил?.. Наверняка знал, потому так и трясся.
Неприятие телевизионных новостей Александр заработал
сразу после возвращения из лагеря. Родительскую квартиру
конфисковала мэрия — отец до вторжения не дожил, мать умерла
в первый год захвата — и ему пришлось становиться в очередь
на жилье. Ни денег, ни карточек у него не было, и он бродил из
кабинета в кабинет, оставляя заявления и прошения под чут ким
руководством приютившей его тетки. По вечерам тетка с му жем
внимательно выслушивали Сашин отчет, давали ценные ука-
зания на следующий день и усаживали ужинать перед теле визо-
ром. Теткин муж — называть его дядей язык не поворачивался, и
приходилось ограничиваться именем-отчеством — считал но вую
власть данной Богом и искренне восторгался пунктуальностью,
педантичностью и аккуратностью, свойственной, по его мне-нию, всем кеннорийцам.
Расспросив Александра о лагере, пенсионер Петрович не обеспокоился тяготами и лишениями, выпавшими на долю соотечественников. Его восхитило то, что для содержания военнопленных кеннорийцы приспособили две планеты: Руду и
Лесоповал.
— Ну надо же! Додумались! И из дома вас увезли, и рабо тать заставили, и главное — бежать там не куда. Ведь некуда же?
Саша тогда отвечал сквозь зубы, боясь вспылить, оскорбить тетку, которая его кормила, поставила ему раскладушку на кухне, купила одежду и совала в карманы мелкие деньги — «потом, потом отдашь!». Тетке он был благодарен. А вот с ее мужем после переезда в выделенную квартирку больше не виделся.
И новости смотреть не хотел, потому что у него в ушах тут же
начинал звучать визгливый старческий голос:
— Ты только посмотри, какие молодцы! Как они все про-
думывают! Вот что значит сильная власть — восемнадцать
планет в кулаке держат, и никто пикнуть не смеет!
Голос стих только рядом с наместником, ярким предста-
вителем сильной власти, педантично носившим презервативы
во всех карманах — Петрович бы, несомненно, одобрил сию
привычку, отметив, что именно стремление к гигиене отли-
чает высокоорганизованный разум от животного мира. Нари-
совавшаяся в воображении картина заставила подавить рву-
щийся смешок. Застарелое раздражение смылось цели тельной
иронией. И Александр затосковал по прежней, довоен ной
жизни, когда утро начиналось с чашки кофе под мурлыканье
информационно-развлекательного канала, а день завершал ве-
черний чай и обзор событий в мире.
«Надо узнать, сколько маленький телевизор стоит, — подумал
он. — Новый, из магазина, я не потяну, а вот какое-нибудь старье с барахолки...».
Решение далось до удивительности легко — словно очередной
порыв весеннего ветра не только переворошил укрывавшие
плитку песчинки, а еще и вымел с души лишний мусор.
Умом Саша понимал: возвращение к прежнему себе невоз-
можно. Всех бед не забыть и не вычеркнуть. А вот куда приведет
дорога изменений, на которую он ступил после встречи с Ареком, не угадать.
Наместник бесцеремонно свалился в его маленькое уютное болото, взбаламутил ряску, поднял тину со дна и отбыл. Не задумываясь о том, что он заставил Александра вынырнуть из замкнутого мирка в поисках глотка свежего воздуха. И что самое противное — разозлиться на нахального визитера толком-то и не получалось. Не сделал он ничего такого, за что можно было проклинать или хотя бы укорять...
Притупилась даже жгучая обида, вспыхнувшая после наход-ки фотографии.
«Наверное, он его сильно любил. В моей жизни не было такой женщины. Женщины, которую я бы запомнил навсегда и так ярко, что ради смутной надежды на возврат ощущений
опустился бы на колени в грязном душе и полчаса возбуждал незнакомку. А он опустился...».
— Замечтался? Бригадир уже отбой дал, а ты все стоишь, плитку в руках держишь.
— О ценах на телевизоры думаю, — буркнул Саша и отнес плитку в стопку. — Телевизор хочу купить. Все прикидываю — у кого занять, да на чем сэкономить.
Получив десяток советов и два адреса комиссионных ма-
газинов, он попрощался с товарищами по работе и пошел домой.
После двадцати минут неспешной ходьбы он обнаружил, что
ноги сами принесли его к особняку наместника.
«Вот это я призадумался! Ладно... присмотрюсь издали. Если
там кто-то есть, незаметно сверну в проулок. Если все чисто,
пробегу по другой стороне».
Сворачивать не пришлось — дом встретил его отключенной
оградой и зияющими провалами окон. Во дворе стоял грузовик,
в который такие же работяги, как он, укладывали снятые рамы.
Все свои, ни одного надсмотрщика-кеннорийца. Не от кого
прятаться, смысла нет.
«Интересно, это ремонт, или он отказался от особняка, и
теперь строители вывозят ценные материалы, чтобы пристроить
их на другой объект? Да... загадка. Надо будет сюда заглядывать-
поглядывать. Просто так... без умысла... чтобы быть в курсе дел».
Выполняя данное себе обещание, он начал ходить мимо
наместничьего дома каждый вечер. Потом заходил в магазин,
покупал какое-нибудь барахло быстрого приготовления — лап-
шу или пюре — и усаживался ужинать у себя на лестничном
балконе, обдумывая очередное подтверждение тому, что Арек
все-таки вернется в этот город. Ремонт шел полным ходом,
провалы медленно, но уверенно закрывались новенькими
окнами, а вход в дом уже закрыла раздвижная дверь.
После ужина наступало время чая и непонятного томительного ожидания. Саше, не видевшему лестницу из-за укутавшей балкон густой зелени, в которой золотились оранже-вые россыпи бутонов, все время казалось, что к нему кто-то поднимается. Но надежды — или опасения? — были напрасными. Одна рабочая неделя сменила другую, а к нему в гости не заглядывал даже Макс. Видимо, обошелся без листовок, потому что никаких разговоров о подпольщиках, или, спаси бог, арестах, среди бригады не велось. А Первомай, выпавший на середину недели, не праздновали вообще — кеннорийцы не посчитали нужным отмечать День Весны и Труда.
Закончив вторую рабочую неделю, Александр выяснил,
что ремонт в доме наместника окончен. Окна и двери заняли
свои места, строительный мусор исчез, а силовая ограда вновь
загорелась ровным бирюзовым пламенем, словно намекая —
хватит тут бродить. Представление окончено.
Перемену захотелось как-то отметить. После ужина Саша подсчитал имеющуюся наличность и решил со следующей зарплаты купить телевизор. Цены на подержанную технику были приемлемыми, и он дал себе слово урезать расходы на сигареты и обойтись без долгов.
Умиротворенный шорохом листвы и занятый финансовыми подсчетами, он не услышал, как в привычную круговерть вечерних звуков вплелся скрип рассохшихся ступенек. Возник-
ший на балконе старший телохранитель наместника оказался для Александра сюрпризом. Он замер, встретившись с настороженным взглядом темных, почти черных глаз. Телохранитель что-то проговорил, и эту фразу тут же перевел поднявшийся следом Алексей:
— Ждете гостей? Или приглашения хаупта? Вы же заметили, что в доме закончен ремонт, да?
— Нет, — зацепившись за последнюю фразу, соврал Саша.
Не хотелось выглядеть томящейся по любовнику девицей: — Я вообще не в курсе, что там ремонт был. Мне оно не надо.
Объяснять парочке, что слежка за состоянием особняка — длительная случайность... да глупо же звучит! А признай, что каждый день ходил мимо, придумают себе лишнего, запишут в соглядатаи.
Прищур черных глаз показал, что телохранитель так и сделал.
Но вместо обвинений спросил:
— У вас есть какие-нибудь планы на вечер? Хаупт едет в сауну и приглашает вас присоединиться.
«И если бы не то, что сегодня пятница, так бы и сообщил: до пятницы я совершенно свободен. Вашему хаупту пришелся по душе залежавшийся товар».
Вместо цитаты из мультфильма Александр пробормотал неразборчивое согласие и выслушал ответ:
— Собирайтесь. Мы ждем вас в машине на улице.
Нищему собраться — только подпоясаться. «Парадная» одежда, купленная теткой, висела в шкафу тщательно отглаженной: чуть маловатая рубашка и давившие в поясе брюки —
после возвращения из лагеря Саша все-таки прибавил пяток килограммов. Зеркало отразило типичного работягу с обветренным лицом, выдвигающегося на вечерний променад по Курортному бульвару с целью закадрить неприхотливую девицу.
— Ну, хоть подстригся... — фыркнул Александр и застыл,
застигнутый неприятным открытием: короткая прическа
усилила его сходство с покойным мужем наместника. — Черт!
Черт! Что он теперь подумает?
Проклиная свою несообразительность — ну где глаза бы-ли, спрашивается? — он спустился к машине. Втискиваться пришлось на заднее сиденье, где уже разместились Михаэль с Алексеем на руках и недовольный старший телохранитель.
Поприветствовавший его кивком Арек предсказуемо сидел рядом с водителем, не испытывая никаких неудобств.
И чем объяснить тот факт, что при виде этой серьезной физиономии с усталыми вишневыми глазами, бешено заколотилось сердце? И захотелось запустить руку в черные волосы, сорвать резинку, стягивающую хвост, и целовать, целовать до умопомрачения, вызывая пляшущие золотые искорки похоти,
которые так напугали его при первой встрече... И плевать, что
Арек видит в нем чужое отражение. Уже плевать. Эти две недели
тянулись бесконечно долго. Но не просить же переводчика:
«Скажи, что он мне вчера приснился...».
Бороться с нахлынувшим желанием и гадать, где находится сауна для кеннорийцев, пришлось недолго. Джип свернул на огороженную силовым полем территорию санатория, поколесил по узким дорожкам и остановился возле обшарпанного
двухэтажного здания, укрытого от нескромных глаз куском непролазного лесного массива.
— Санаторий еще закрыт. Сауну только что отделали, и директор прислал хаупту приглашение, — пояснил Алексей. — Обслуживающий персонал в отдельном помещении, лишних глаз тут нет...
— Да я не волнуюсь из-за лишних глаз! — прошипел Саша.
— Ради бога, не надо преувеличивать собственную значимость! — усмехнулся переводчик. — Дело не в вас, а в шаттхальтере. Ему ни к чему афишировать связь с туземцем. Банщики тут не нужны, за дорогую шлюху вас принять трудно, не тянете.
Проглотив оскорбление, Александр поинтересовался:
— А что ему сделают, если поймут, что он с туземцем спит?
Ну... в тюрьму посадят или просто гневно осудят?
— В тюрьму не посадят. Времена не те. Вот лет пятьсот назад
за это и казнили, и сажали. Но сейчас нравы заметно смягчились,
и подобную связь только, как вы выразились, гневно осуждают.
— А ты как же? Или медведь твой на все плюнул и не стесняется?
— Я — осторожно. И он тоже, — сухо сказал Алексей. — Но не забывайте — мы это мы. А шаттхальтер — это шаттхальтер.
Арек на их разговор внимания не обратил: телохранители
начали вытаскивать из багажника увесистые сумки и о чем-
то заспорили, да так рьяно, что им потребовался независимый
арбитр. Наконец багаж разделили — одну из тяжелых сумок
Михаэль бесцеремонно впихнул Александру — и они вошли в
призывно приоткрытую дверь.
Коридор освещали тусклые настенные светильники, ковровая дорожка скрадывала звук шагов. Обстановка излучала вкрадчивую деликатность — хозяева принимали гостей, не
заглядывая им в лицо. Телохранители разделились и в темпе
обшарили помещения. Арек, не дожидаясь их доклада, заглянул
в пару дверей и указал Саше на одну из них.
Тамбур-раздевалка оказался огромным и скудно обставленным. Две лакированные деревянные лавки, откидной стол да вешалки на обшитых досками стенах. Все то же приглушенное освещение, мешающее разобрать выражение лица собеседника —
нахмурился или показалось? Нахмурился. Судя по всему, опять что-то не поделили со старшим телохранителем. Тот тоже недоволен, только что искры не летят. Стопку полотенец и простыней и пакет с бутылками на лавку практически швырнул.
— Если вам что-нибудь захочется обсудить, хаупт мне позвонит! — быстро сообщил из коридора Алексей и исчез, не дожидаясь, пока у него перед носом захлопнут дверь.
Арек запер увесистую щеколду, развернулся и начал деловито извлекать вещи из сумки. Ноутбук в мягком чехле, какая-то прямоугольная металлическая коробка, пакет, набитый флаконами — судя по всему шампунем и схожей дребеденью —
массажная щетка, упаковка презервативов и пластиковые шлепанцы. Посещение сауны явно не было спонтанной идеей.
Наместник знал, куда едет, и хорошо подготовился к очередной встрече.
Из кармана рубашки — пиджак остался в машине — Арек вынул и бережно пристроил на ноутбук серебристую флэшку.
Вздохнул, развязал галстук и стал раздеваться. Медленно, устало, словно выполняя неприятную повинность.
«Неужели он работать в сауне собрался? — удивился Александр, расстегивая пуговицы и косясь на ноутбук. — А что это за коробка, интересно? Надеюсь, в ней не спрятан
искусственный член или хлыст?».
Он быстро разделся, помог любовнику усесться на низкую лавку, ненароком прижимаясь к теплому татуированному плечу, и стыдливо признал, что они оба находятся в одинаковой боевой готовности. Не так чтобы очень хотелось, но от предвкушения подрагивает.
Арек стянул носки, бросил их на свои туфли, потер колено и указал Саше на коробку — подай, мол... Таинственный сундучок оказался тяжелым, словно в него спрятали десяток кирпичей.
Наместник, заметив его гримасу, усмехнулся, перехватил коробку, положил ее на лавку, прикоснулся подушечкой большого пальца к углублению возле ручки, дождался щелчка и откинул крышку. Александр вытянул шею, чтобы разглядеть сокровище, которое надо прятать под биометрическим замком, и удивленно поднял брови. Коробка была пуста. Арек рассмеялся — искренне, весело, светлея лицом и на миг становясь похожим на проказливого старшеклассника, ухитрившегося подложить
кно пку на учительский стул. Перемена завораживала, и Саша