Вначале я думала, что это снова гости, потом думала, что кто-то из слуг приводит свою любовницу, но я ошибалась. Любовницу привел мой муж. Это открытие привело меня в состояние шока. Я отказывалась в это верить. Я искала иные причины, я запрещала себе об этом думать, но факт оставался фактом и вскоре об этом заговорили слуги. Они уже меня совсем не стеснялись, время моего царствования прошло, и теперь я исполняла иную роль при дворе князя Николаса. Мне это напомнило историю Анны Болейн. В свое время я немало слез пролила над ее горькой судьбой. Но я все равно не хотела верить. До последнего, отрицая любую вероятность подобной низости со стороны мужа. Я горько ошибалась, ему было наплевать на мои чувства и на сплетни слуг. Он прекрасно понимал, что я об этом узнаю. Он не просто развлекался со случайной подругой, у него появилась постоянная женщина и с недавнего времени она жила в нашем доме, в нашей спальне. Я убедилась в этом лично. Ник позаботился, чтобы я все увидела своими глазами. Он мне мстил, яростно беспощадно мстил за то, что видел сам. Я его понимала. То есть одна часть меня понимала, а другая истекала кровью. Все кончено. Теперь все кончено на самом деле и у меня появилась замена. Больше Ник не придет ко мне. Он сам говорил, что оставит меня в покое когда найдет новую любовницу. Он сдержал слово и нашел ее очень быстро. Ночами я грызла подушку, и рвала ее зубами и выла. Не знаю, слышал ли кто-то мои жуткие завывания, но мне было наплевать. Мною постепенно овладевало дикое желание умереть. Я устала страдать, у меня уже не осталось сил. Наверное, у каждого есть своя мера страданий и моя тоже иссякла. Так я думала. Я ошибалась, Ник не считал, что с меня достаточно он приготовил мне еще много сюрпризов, он решил растоптать меня окончательно. Этот день я наверное буду помнить всегда… Именно этот день и эту ночь.
Наверное, никто не смог бы забыть такое. Он начался совершенно необычно хотя бы, потому что ко мне снова пришел Криштоф и принес мне кусочек света, кусочек счастья, он принес мне надежду. Осторожно достал маленький клочок бумаги и передал мне. Когда я прочла меня начало просто трясти, в самом прямом смысле этого слова у меня зуб на зуб не попадал. Записка была от мамы и Кристины. Со стороны, наверное можно было подумать что я сошла с ума — я целовала этот кусочек бумаги, я прижимала его к лицу, я даже его нюхала. Он пах любовью, он пах детством, он пах моей мамой.
«Милая, любимая Маняша. Я знаю как тебе плохо. Я знаю как тебе больно. Я страдаю и плачу каждую ночь. Я чувствую тебя, моя девочка и я хочу, чтобы ты знала — я и твоя сестра делаем все, чтобы вытащить тебя из этого кошмара. Люблю.
Твоя мама»
Всего три предложения, а мне казалось там вся моя жизнь. И я начала дышать, полной грудью у меня появилась надежда. Мама найдет доказательства, обязательно найдет. Она добьется своего не оставит меня, а Кристина маленькая проныра сделает все чтобы докопаться до правды. О, как же я их любила в эту минуту, до боли, до слез. Криштоф сказал, что записку нужно сжечь, но разве я могла отдать свою надежду языкам пламени? Я ее спрятала. Пообещала, что сожгу потом, а сама спрятала, чтобы перечитывать в минуты отчаянья. Я даже не знала что эти минуты совсем близко.
Вечером в доме было особо шумно. Вечеринка. Ник устроил пиршество, вакханалию, слуги носились, как сумасшедшие, а я прислушивалась к музыке, доносившейся из залы и гадала какая она? Какая она та женщина, которая меня заменила в его жизни и постели? Как она выглядит? Она красивая? Она его любит? А он? Что чувствует он? Он называет ее своей малышкой? Это сводило меня с ума. Впрочем, скоро я все узнала сама. Ник не мог не причинить мне еще страданий он и так слишком долго меня не трогал. Ближе к полуночи слуг созвали для наваждения порядка, обычно меня никогда не брали для уборки в правом крыле дома, а сегодня почему-то позвали и меня. Нам было приказано убирать за гостями. Всем выдали аккуратные передники, тряпки и тазики с водой. Каждому выделили по мусорному мешку и отправили по разным этажам и комнатам. Когда я поняла, где буду убирать я — мне стало нехорошо. То есть я чувствовала, что может произойти что-то, что меня окончательно сведет с ума, я боялась переступить порог нашей спальни, но управляющий был неумолим. Он сказал, что там повсюду пустые бутылки, тарелки и я должна все это собрать и вынести на улицу. Он забыл мне сказать только одно, что в комнате будет хозяин дома.
Впрочем, зачем? Ведь слуги это никто, при них можно делать все что угодно, как и при мебели. Разве может волновать, например присутствие в комнате стола, стула?
Так же и слуги — часть общего интерьера. Когда я отворила дверь в спальню и тихо переступила порог, то тут же замерла. На постели двое неистово занимались любовью. Дико, страстно. Я слышала стоны женщины. Она извивалась под сильным бронзовым телом моего мужа. Я видела его сильную спину, мышцы ягодиц, судорожно сжимавшихся при каждом толчке. Меня затошнило. Я схватилась за горло и выронила тазик с водой. Женщина вскрикнула, а Ник резко обернулся, окинул меня взглядом полным триумфа, но женщина уже не хотела продолжать, она выбралась из-под него, хоть он и пытался ее удержать, набросила халатик и в гневе на меня посмотрела.
— У тебя безмозглые слуги, Ник. Почему они входят в твою спальню без стука? Эта дура испортила твой ковер и заляпала все водой. Голос женщины доходил до моего сознания словно сквозь вату. Я смотрела на Ника. Она перестала меня интересовать в ту же секунду, как я ее увидела. Потом я буду вспоминать как она выглядела, потом спустя много времени, пытаясь понять чем она оказалась лучше меня, но сейчас я смотрела на него с болью и страданием, а он…он улыбался. Голый, красивый как бог, не потрудившийся даже прикрыть свою восставшую плоть. Он закурил сигару и небрежно бросил:
— Мелисса, я могу ее наказать, если ты захочешь. Сейчас она соберет все бутылки и уйдет, а завтра ее запрут в подвале с крысами, или просто уволят. Женщина продолжала ходить возле меня кругами:
— Неслыханная наглость она тебя рассматривает. Эй ты! Пошла вон! Пусть другая тут уберет! Слышишь? Поди прочь отсюда. Я медленно попятилась к двери и вдруг она меня схватила за руку:
— Погоди-ка…Я где-то ее видела…не так уж давно. Да, я ее видела. Дьявол, Ник, с каких пор ты покупаешь наложниц Берита? Я видела ее у Берита, у этого развратного демона…Хахаха. Точно. Она была девкой Берита. Ник?
Я уже ничего не слышала, я бежала к себе в каморку. По моему лицу катились слезы, а сердце содрогалось в агонии. Если Ник хотел меня убить, то у него это получилось именно сейчас, а не чуть позже, когда он пришел ко мне в комнату. Да он пришел спустя час. Он пришел меня убивать. Я поняла это по его лицу, когда посмотрела в глаза моего палача — в них был приговор. Тогда мне уже было все равно. Я уже умерла, это мое тело с остекленевшим взглядом лежало на постели, душу, он растоптал. Он открыл дверь в мою комнатку ногой, точнее он ее выбил. Я успела заметить в его руке хлыст еще до того как поняла, что он хочет со мной сделать, а потом начался ад. Наверное, даже сейчас моя память щадит меня и не дает вспомнить все в подробностях. Он меня бил, нет не бил, он меня убивал. Его удары сыпались на меня бесконечно, и я даже перестала их чувствовать через какое-то время. У меня не было сил сопротивляться, я просто тихо хрипела, когда хлыст и кулаки сыпались градом на мое тело, я слышала только одно:
— Я лучше убью тебя, чем еще раз услышу, кому ты принадлежала, лучше убью, убью тебя, Марианна, но больше никто тебя не узнает и не скажет мне, чья ты подстилка.
Убью…Это слово имело рифму со словом люблю. Для Ника они наверное составляли одно целое. А потом он меня насиловал. Я не могу это описывать — слишком больно. Это так больно, когда тебя рвет на части тот кого ты любишь. Я даже не представляла, что можно доставить такую боль, проникая в чье-то тело. Ник доказал мне, что можно. Именно он, тот, с которым я поднималась на самые острые вершины экстаза, бросил меня в кровавую пучину боли. Он врывался в меня яростно и безжалостно, а потом снова бил. Я помню, что в ту ночь его член побывал везде.
Он опробовал каждое отверстие в моем теле с особой жестокостью, он разрывал меня на части. Наверное, в тот момент исчезла всякая грань, отделявшая его от садиста убийцы. Я мечтала, чтобы он поскорее кончил и оставил мое несчастное тело, на котором не осталось живого места. Но это длилось безумно долго, он словно понимал, что сейчас он убьет меня и больше не сможет причинить боль, поэтому он растягивал удовольствие. Наверное, я плакала и кричала, наверное, я умоляла его остановиться, но я этого не помню. Я помню лишь, что он повернул меня на живот, вдавил мое лицо в подушку и насиловал меня, проникая сзади, то в одно отверстие то в другое, свободной рукой он полосовал мою спину. Даже когда его сперма растекалась внутри моего покалеченного тела, он все еще продолжал меня бить.
Остальное уже как в тумане, кто-то стащил его с меня, я слышала брань, крики, но все это затихало вдалеке, пока совсем не исчезло, и я не провалилась в кровавый мрак. Я словно выключилась. Как будто сломанная кукла. И я молила бога о смерти.
Я не хотела оживать. Я хотела умереть. Чтобы никогда не вспоминать об этой ночи. Только мертвым дано такое счастье — забвенье.
13 ГЛАВА
Ник ввалился в спальню, окровавленный, обезумевший он зарычал, глядя на любовницу. Его облик напоминал зверя после кровавого пиршества. Его взгляд обезумел. Он разрезал вену и посыпал в нее красный порошок, а потом разнес все в комнате в щепки. Любовница смотрела на него, в полном недоумении, приподняв тонкие бровки, она как раз подпиливала ногти возле зеркала. Николас упал возле постели и закричал. Громко как смертельно раненный зверь, снова порезал вену уже на другой руке и высыпал целый пакетик.
— Эй, у тебя будет передоз! Ник, хватит! Он ее не слышал, казалось, наркотик не берет его, он метался по комнате и хрипел:
— Я убил ее…я ее убил.
— Кого? — спросила Мелисса и взяла флакончик с лаком — эту девочку что ли? Служанку?
— Я ее убил — выл Николас, срывая с окон шторы и разбивая стекла.
— Так, я похоже, отдохну в другой комнате пока ты перебесишься… Хммм, а за что ты ее убил? Из-за Берита что ли? Вот бедняга, я-то думала ты ее купил после того как тот измучил ее своими истязаниями. Вот бывает же не везет некоторым. Видно такая доля у этих наложниц. Мужчины стоит им дорваться до власти начинают деградировать. Сначала Берит ее бил за непокорность, теперь ты. Ник посмотрел на любовницу, потом схватил ее за горло и прохрипел:
— Что ты там бормочешь повтори?
— Совсем сдурел? Отпусти! Я не одна из твоих служанок! Ник немного ослабил хватку, но не отпустил:
— Что ты там говорила про Берита?
— Девка эта была очень строптивой, не покорилась демону. Он взбесился и устроил нам развлечение, думал, что сломает ее. Приказал пороть у позорного столба, а девка его обломала, ни пискнула. Я еще думала, что, наверное, он ее убьет. А ее убил ты. Не везет же некоторым. А вообще ты под кайфом. Отпусти. Ник медленно разжал пальцы. Мелисса смотрела на него с ужасом видя как его лицо приобретает пепельно-серый оттенок, теряя все человеческое.
— Пошла вон!
— Чтооооо?!
— Вон поди прямо сейчас, твое барахло тебе пришлют попозже. Все, я сказал! Вон! Ты мне надоела! Исчезни!
— Животное! — Мелисса хотела одеться, но Ник вытолкал ее за дверь и бросил ей вслед ее вещи.
Его лицо все еще сохраняло следы побоев. Криштоф напал на него неожиданно. Оно отодрал его от Марианны, которая уже не подавала признаки жизни. Ник даже не сопротивлялся, он смотрел на женщину остекленевшим взглядом. Лицо было единственным, куда не добрался его хлыст и кулаки, все тело покрыто жуткими ссадинами, местами кожа висела жалкими лохмотьями, руки безжизненно свисают с кровати, а на лице мука и глаза закрыты, ресницы мокрые от слез.
— Ты убил ее?! Боже! Ты ее убил?! Криштоф выволок его из комнаты, подальше от Марианны, швырнул о стену, и Ник, шатаясь, пошел к себе, перед глазами лицо Марианны, залитое слезами и перепачканное кровью. Он был опустошен. Ему казалось, что только что он убил себя самого. У него болела каждая клеточка тела, словно пороли и били его самого. Наркотик, который он принимал уже больше месяца, почти выветрился, и сейчас ему хотелось орать и выть. Слова Мелиссы еще не доходили окончательно до его помутненного сознания, но он понимал что только что совершил нечто жуткое, нечто такое после чего он, наверное, сойдет с ума.
Он выскочил из комнаты. Уже через несколько секунд он распахнул дверь каморки, но Марианны там не было. Он увидел лишь окровавленные простыни.
— Криштоф! Твою мать, где она?! Куда ты ее дел?! Ник облокотился о стену и сполз по ней на пол. — Куда ты ее дел? Куда дел? Покажи мне ее еще раз, Криштоф!!!!!
В то же самое время невдалеке от дома Николаса остановился автомобиль. Из него вышли две женщины, закутанные в темные плащи. Из темноты к ним навстречу шагнул мужчина с бесчувственным телом на руках. Женщины вскрикнули, но мужчина отрицательно качнул головой и тихо шепнул:
— Живая. Билеты есть?
— Да, быстрее. Личный самолет Влада ждет нас в аэропорту. Ты с нами? Криштоф прижал к себе бесчувственное тело Марианны, завернутое в покрывало.
— Я с ней. Лина кивнула и открыла перед ним дверцу машины сзади..
Криштоф осторожно положил свою ношу на сиденье и скользнул в автомобиль. Через минуту хлопья снега замели следы от покрышек, укрывая белым покрывалом черную беспроглядную тьму.
Несколькими днями ранее…
Влад сидел в кабинете и смотрел в пустоту, на столе неизменный виски и бокал. За это время он изменился, словно стал тенью прежнего себя. Большее время он проводил в одиночестве, избегая встреч с женой и партнерами по бизнесу. Всеми делами занимался его заместитель. С Линой его отношения накалились до предела. Все разговоры заканчивались скандалом. Они ругались по любому поводу, каждый из них был на грани, а дом превратился в поле боя. Услышав, как жена тихо зашла в кабинет, Влад поморщился от раздражения.
— Влад, нам нужно поговорить.
— Нет смысла, — ответил он не поворачивая головы.
— Влад, я так не могу, Влад…Черт возьми, посмотри на меня. Послушай.
— Просто уйди, Лина. Уйди.
— Ник… Влад, он ее убивает, я чувствую, он ее убивает… я так больше не могу…Пожалуйста, давай заберем ее, давай отдадим ее под суд, только не к нему. Влад.
— Не говори мне об этом, Лина. Просто не хочу ничего знать. Лина резко развернула его к себе за плечи:
— Словно страус голову в песок? Я не узнаю тебя? Ты что совсем бесчувственный, Влад? Это же наша дочь! Влад опустил глаза:
— Ник ее муж. Он сам разберется.
— Ник убьет ее. Ты не знаешь другого — у Ника пленка, где Марианна… где Марианны с этим Беритом. Он от ревности…Влад! Я чувствую, что там происходит что-то страшное.
— Замолчи, Лина. Не рви душу. Думаешь мне наплевать? Думаешь, мне не больно? Я просто не считаю нужным вмешиваться. И не буду.
— А если я поселю в тебе сомнения. Влад, мы с Кристиной много чего узнали и у нас уже есть доказательства, Влад. Дай мне показать тебе. Король посмотрел на жену и тихо сказал:
— Я видел своими глазами, Лина, какие доказательства, о чем ты?
— Но если я все же докажу, если я покажу тебе, что-то, ты готов хотя бы попытаться выслушать? Влад, я прошу тебя, ну хочешь, я встану перед тобой на колени, просто дай показать тебе. Влад выдохнул, отпил немного виски.
— Хорошо, Лина. Давай. Покажи, если тебе станет легче, я готов тебя выслушать.
Лина выбежала из кабинета, а вернулась со стопкой книг и диском.
— Смотри… здесь в этой книге сказано… Влад гневно посмотрел на Лину, но она даже не заметила его взгляда:
— Ты рылась в книгах отца?
— Да! Я бы и в дерьме рылась, не смотри на меня так, Влад. Лучше смотри сюда. Она открыла старинный манускрипт.
— Вот читай здесь или лучше я прочту?
— Читай.