Но темные тоннели тянулись и тянулись, и конца им не было. Когда стали встречаться развилки, Миша пошел медленнее – лабиринт по эту сторону горы он знал хуже и надолго задумывался, прежде чем выбрать дорогу. Слепой считал, что нужно держаться рельсов, выбирая те участки, что лучше сохранились, но спорить с проводником было бы глупо, и он помалкивал. Тем более что на подземных перекрестках попадались и стрелки, где вагонетки могли переходить на другой путь. Конечно, все было ржавое и негодное – и рельсы, и стрелочные механизмы, и изломанные брошенные кирки.
– Как в музее, – заметил Слепой, оглядываясь, – только самое главное – самому экспонатом не стать.
Свет фонарика Пригоршни стал тускнеть, заряд заканчивался. Никита попытался пошутить, что не мешало бы «электру» отыскать, аккумулятор подзарядить, но ярче от этого фонарик светить не стал. У Конокрада аккумулятор был мощнее, его заряда должно было хватить, но с одним фонариком на троих идти было бы довольно кисло. Слепой не стал делиться этой верной мыслью, и так невесело…
Наконец впереди показался свет. Сперва слабый, едва заметный, а потом поток лучей, проникающих в пещеру, окреп, и наконец Миша издал радостный клич – он увидел выход. После полумрака подземелья дневной свет показался ослепительно-ярким. На самом деле солнце уже садилось и вскоре должны были наступить сумерки. Конокрад ускорил шаг, но Слепому казалось, что проводник идет слишком медленно.
Пригоршня сзади прикрикнул: «А ну, посторонись!» – растолкал спутников и припустил бегом навстречу свету. Слепой не удержался – тоже побежал к выходу. Очень уж надоели эти темные лабиринты, хотелось поскорее выбраться из тесноты. Снаружи они оказались на широкой горизонтальной площадке, под ними был склон горы – пологий, с извивающейся старой дорогой, ведущей к подножию, где можно было различить остатки каких-то строений. Дальше открывалась панорама: сперва холмы, потом перерезанная ручьями и оврагами лесистая равнина. Пригоршня щурился на свет и с наслаждением глубоко вдыхал всей грудью пропитанный пылью теплый воздух.
– Эх, хорошо! – с чувством сказал он.
* * *
Слепой был с Никитой полностью согласен, но его беспокоило то, что они потеряли Афара. Как его теперь искать? Он же своих людей повел долинами, между гор. Интересно, удалось его опередить? Или они по-прежнему отстают? Он поделился своими сомнениями. Конокрад полез в рюкзак и, вытащив потертый бинокль, стал оглядывать равнину. Нетерпеливый Пригоршня то и дело спрашивал, что видно.
Наконец Миша изрек:
– Вот вам ваш Афар!
И протянул бинокль Никите.
– Видишь, речка извивается? – пояснил он. – На ней у излучины скала, вон там. Приметная такая, высокая. Смотри ближе и левее. Еще левее…
– Точно! – обрадовался Пригоршня. – Наш клиент, точно!
– А еще один отряд за ним гонится? Не видно? – нетерпеливо спросил Слепой.
Ему хотелось скорее разобраться в обстановке. До сих пор задача была одна – выбраться. Теперь все как бы начиналось сначала, и нужно было определиться с раскладом.
– Ничего не вижу. Вернее, никого больше, – ответил Пригоршня, с воодушевлением водя биноклем из стороны в сторону.
– Дай поглядеть!
– Сейчас, сейчас…
Любовался окрестностями Никита еще минут десять, потом с видимой неохотой передал бинокль Слепому. Тот первым делом посмотрел на отряд Афара, который петлял между ближайшими холмами. Похоже, они только что вышли из лабиринта горных долин, о котором рассказывал Конокрад. С десяток людей то показываются, то пропадают за очередным холмом. Бинокль был слабенький, и подробностей Слепой не разглядел. Есть ли среди крошечных фигурок человек в мешковатой брезентовой крутке, он не понял. Правда, в середине колонны несколько человек шли рядом, и можно было предположить, что это ведут пленного. Он пошарил взглядом по округе, и в какой-то момент ему показалось, что параллельно отряду идет еще кто-то, но Слепой не был уверен.
Вроде мелькнула человеческая фигура, и даже оружие разглядел, а потом смотришь на то же самое место – и никого. Потом снова какое-то шевеление среди деревьев, на миг проступают очертания человека – и снова никого. Слепой не стал делиться этим наблюдением. Мало ли, еще смеяться будут над его зрением. Потом у него и бинокль отобрали.
– Нужно спускаться с горки, – заявил Конокрад, – и за вашим Афаром шагать. А то уйдет, потеряется. Здесь места глухие, можно долго идти, и никто не встретится. За горы мало кто заходит, а туда дальше никаких поселений. Здесь аномалий мало, хабар особый не ломится, вот наш брат сталкер и не любит этих краев. К тому же люди частенько пропадали, так ветераны рассказывают. Но это давно было, когда Зону только разведывали. Сейчас подробности мало кто помнит, но плохая слава у этой долины осталась. Так что уйдет Афар – и привет, ищи-свищи. Пока мы знаем, куда идти, нужно шевелиться.
– А лешие здесь появляются? – вдруг спросил Пригоршня.
Миша пожал плечами:
– Вроде видели здесь их. Но мало ли что болтают. Сам я не ходил за хребет и не в курсе. А зачем тебе лешие?
– Да так… Подумал, что у Афара дела с ними могут быть.
– Дела? С лешими?
– Ладно, – буркнул Никита, – замнем для ясности. Давайте двигать вниз, что ли.
Шагать под гору по старой дороге было даже приятно – после блуждания по темным закоулкам внутри горы. Слепой немного расслабился, но тут Пригоршня указал ему «гравицапу», которая разлеглась точно посередине дороги. Ветер гнал пыль вдоль горного склона, а над аномалией в пылевом облаке мгновенно образовывалась дыра. Слепой одернул себя: это Зона, нельзя здесь терять бдительность даже в такой чудесный вечер. Правда, напрягаться ему особенно было незачем. Он находился в компании двух опытных сталкеров, они и направление определяли, и за дорогой посматривали. Оставалось только слушать их советы.
Спустившись с горы, дорога нырнула в лощину между холмами, потом ее перерезал овраг, а дальше никакой дороги уже не было, время совсем сравняло ее, завалило землей. Теперь там, где когда-то возили породу с выработки, поднялись трава и деревья. Ну и, конечно, расположились аномалии.
Если в пещерах все доверяли чутью и знаниям Конокрада, то теперь, на открытой местности, проводником оказался Пригоршня. Миша добровольно уступил ему право выбора дороги, объяснив, что ему пещеры нравятся, там он знаток и проводник, а на поверхности – не очень-то в себе уверен. О Слепом и речи не было – новичок! Так что пришлось взять на себя руководство Никите. Он оглядел спутников, сделал глубокий вдох, закатил глаза… Слепой с любопытством наблюдал за этой пантомимой, потом догадался:
– Ты теперь Химик?
Пригоршня важно кивнул и велел следовать за ним. Слепой заметил, что, выбирая маршрут, Никита уводит их вправо, то есть восточнее маршрута, выбранного Афаром. Ну и конечно спросил, почему такой новый обходный маневр.
– Потому что выход из ущелий был на западе, – объяснил Пригоршня, – если Афар и опасается погони, то больше с той стороны. А мы будем двигаться восточнее. Конечно, служба у Афара наверняка поставлена, и дозоры, и боевое охранение. Но мы и мелочью пренебрегать не будем. Наша задача: обогнать Афара, он не так уж далеко от нас оторвался.
– А потом?
– Выберем местечко подходящее и устроим засаду. Но пока не обогнали, будем держаться там, откуда нападения Афар не ждет.
Подумав, Пригоршня добавил:
– Химик бы так рассудил, точно! Эх, жалко, нет его сейчас здесь. Но я ему это припомню! Приходится за него работу выполнять. Это он, вообще-то, должен был сейчас всякие такие планы строить.
Слепой сперва мысленно испустил тяжелый вздох – и так не выспался и устал, да еще прошагать придется много, чтобы обогнать Афара. Потом он стал обдумывать план Пригоршни. Правильный вроде бы план… но с чем засаду-то устраивать? Втроем против десятка или более отлично подготовленных бойцов? Нужно будет какую-то штуку придумать, какой-то фокус. Потом ему пришло в голову, что человек, которого он то ли видел, то ли нет, тоже держится восточнее маршрута Афара. Странные дела творятся, очень странные – но тем интереснее будет в них разобраться.
Потом, когда сталкеры уже брели между холмами, Слепой осторожно поинтересовался, планирует ли главный стратег Пригоршня ночной переход? Раньше-то он ночью ходить не любил.
– А что ночь? – тут же встрял Конокрад. – Отличное время! Ночью я опять себя человеком почувствую! Если Зону знаешь, то можно и днем, и ночью бродить по ней!
– Я ночью не хотел с тобой, Слепой, идти, потому что ты был новичком, – важно ответил Никита, – а теперь ты уже сталкер!
Подумал и милостиво добавил:
– А еще я вижу, человек ты надежный. С тобой и ночью можно.
– Я сделал карьеру, – буркнул Слепой, – да так быстро! Завтра уже ветераном буду. Если до завтра доживу, конечно.
– Не дрейфь, доживешь! – бодро заверил Никита. – Главное, в «жарку» не вступи, вон прямо перед тобой!
Слепой послушно обошел указанную Пригоршней аномалию, потом сместился в хвост группы. Теперь он мог идти по следам более опытных спутников. Это безопаснее, но зато не поговоришь.
Солнце село, начало темнеть. Троица сталкеров миновала холмы, потянулось изрезанное оврагами редколесье. Миша включил фонарик на каске.
– Осторожнее держитесь, – бросил он, – за нами какой-то зверь идет, а может, и не один.
Слепой прислушался – да, в самом деле как будто какие-то шорохи доносятся из темноты… но они всегда были, а Миша насторожился только сейчас. Значит, он чувствует как-то иначе, чем салага Слепой? Да, перехвалил его Пригоршня.
Из темноты впереди донеслось глухое рычание, Миша обернулся на звук. И в луче его фонарика зажглись две светящихся точки – глаза зверя. Оказавшись на свету?, мутант метнулся в одну сторону, в другую, ломая ветки, продрался сквозь куст и исчез.
– Собака, – прокомментировал Пригоршня.
А вскоре мутант возвратился, и не один. Теперь и Слепой отлично слышал, как то тут, то там хрустят ветки под лапами и как в отдалении порыкивают собаки. Целая стая нагрянула.
– Готовьтесь, мужики, – предупредил Миша, – окружили, скоро нападут.
Сталкеры сгрудились посередине полянки и поудобнее перехватили оружие.
– Да мы всегда гото… – начал было Пригоршня, но договорить ему не удалось.
Сразу несколько здоровенных тощих псов бросились к людям, рыча и роняя с оскаленных пастей сгустки белой пены. Слепому почему-то особенно бросилась в глаза эта слюна, в лунном свете кажущаяся ослепительно-белой. Дружно ударили три автомата. Пса, который длинными скачками несся на него, Слепой срезал в прыжке. Мутант перевернулся в полете, ткнулся мордой в траву, кувыркнулся через голову и замер у ног человека. Пригоршня своего пса тоже подстрелил, а Мишу стая, должно быть, выбрала главной целью – на него насели сразу три мутанта. Пришлось выручать его. Стрелять было уже не с руки, человек и сбившие его с ног собаки слились в мохнатый шевелящийся ком, и можно было ненароком всадить пулю в Конокрада. Свет шахтерского фонарика затерялся, исчез под завалом мохнатых туш.
Пригоршня ударом ноги отшвырнул тощую псину. Другая оскалилась и зарычала, задирая уродливую башку, тут уж Слепой решился – выстрелил. Пес с пробитым черепом рухнул на Мишу. Тот, ворочаясь под навалившимися на него телами, и сам рычал не хуже мутанта. Высвободил ствол и длинной очередью, направленной вверх, располосовал двух псов, прижимавших его к земле, – и мертвого, застреленного Слепым, и второго, раненного его собственными пулями.
Собака, отброшенная Пригоршней, покатилась по траве, потом вскочила на лапы и приготовилась к новому прыжку. Но она теперь осталась одна, и три автомата тут же были направлены в ее сторону. У Миши, как оказалось, закончились патроны, но и две очереди положили мутанта на месте.
– Идем отсюда, – поднимаясь и перезаряжая автомат, позвал Миша, – сейчас на свежую мертвечину всякие твари начнут собираться. Здесь это быстро…
– Ты же говорил, что не знаешь этих мест? – удивился Слепой. – А теперь вроде как знаешь, как здесь мутанты себя ведут?
– Мутанты везде одинаковы, – заявил Пригоршня. – Как почуют поживу, жди их в гости.
– Не в том дело. Дикое здесь место, людей мало, твари непуганые, – объяснил Миша. – В общем, уходим.
Он поправил фонарик на голове и первым зашагал сквозь лес. Попутно объяснял:
– Там, где проложены сталкерские маршруты, мутанты все-таки осторожнее держатся. Сперва будут долго приглядываться и принюхиваться, а здесь – смотри-ка! Только одна псина нас нашла, созвала стаю, и тут же берут в кольцо и нападают. Не боятся нашего брата. Нет, здесь ночью далеко не уйдем, зря я вас приболтал на этот ночной переход. Давайте ночлег искать.
– Там какие-то руины должны быть, впереди, за ручьем, – припомнил Слепой, – я с горы видел. Особенно, правда, не присматривался.
– Я тоже видел, – согласился Пригоршня. – Ладно, делать нечего… Не сегодня мы Афара перегоним.
Поменяли маршрут и пошли, держась еще дальше к востоку, миновали перелесок… а позади уже доносился тоскливый вой – мутанты собирались на поляну, где остались валяться застреленные собаки. Вой оборвался, и Слепой расслышал грозное глухое рычание. Затявкали псы, потом снова рев.
– Медведь, что ли, – буркнул Миша.
Потом под ногами захлюпала вода, ручеек оказался в этом месте совсем мелким, его перешли вброд. И показалась залитая лунным светом пустошь, посередине которой громоздились каменные стены. Руины были совершенно бесформенными, в стенах зияли отверстия неправильной формы, совсем не похожие на окна. Сквозь проемы что-то мерно поблескивало, как будто там, внутри, горел огонь.
– Костер, что ли? – удивился Пригоршня. – Неужели Афар? Мы же к востоку очень сильно все время отклонялись.
– Может, просто сталкеры какие-то? – неуверенно предположил Миша. – На ночлег расположились?
– Придется проверять, – заключил Никита. – Давайте осторожно подойдем и посмотрим. Только очень тихо! Если это Афар, то у него люди опытные, часового точно поставили.
– Вроде цвет у огня какой-то неправильный, – вдруг сказал Пригоршня. – Не похоже, что костер. Как по-твоему, Слепой?
– А кто его разберет, я в цветах путаюсь. Это вы сами смотрите.
– Ладно, – решил Пригоршня, – обойдем руины вокруг, может, с другой стороны будет лучше видно. А то здесь стена обзор загораживает.
Они, крадучись и прячась за кустами, пошли по краю пустоши, посередине которой находились странные руины. Но с какой стороны ни гляди – тянулась все та же стена, неровная, с бесформенными окнами. Или это были не окна? Слепому показалось, что проемы, сквозь которые изнутри пробивался свет, слишком большие. Больше на двери похожи. Но сколько же может быть дверей в здании? Слепой насчитал уже пять штук. И форма очень уж неправильная.
Сталкеры залегли в зарослях, и Конокрад навел бинокль на руины.
– Слишком темно, – пожаловался он. – Не разобрать… но кто-то там внутри ходит.
Из руин донесся заунывный звук – не то стон, не то пение.
– Что это? – спросил Слепой. – Пение? Но слов не разбираю.
Никто не ответил. Миша с Пригоршней тоже терялись в догадках.
– Я не хочу их за спиной оставлять, – заявил Пригоршня, – пока не узнаю, кто это. И потом ночлег все равно нужно подыскать. Давайте я пойду первым, а вы подстрахуйте, если что.
Миша заспорил, он бы лучше ушел по-хорошему, не потревожив тех, кто развел огонь в руинах… но Пригоршня уперся, пришлось принять его план.
И Никита отправился на разведку. Миша со Слепым следили за его движением. Сперва Слепой видел спину приятеля, потом тот залег, пополз в траве и сразу пропал из виду. Время тянулось, ничего не происходило.
Неожиданно изломанные очертания проема в стене, подсвеченные изнутри странным сиянием, заслонила черная фигура – Пригоршня резко встал. Автомата в его руках не было.
– Что он творит? – зашептал Миша. – Он что, рехнулся? Твой приятель – он со странностями, а?
– До сих пор был нормальный, – ответил Слепой, – я сам удивляюсь, что он затеял.
Пригоршня шагнул к светлому проему и замер, широко раскинув руки. Заунывное пение без слов стало громче. Потом ладони Никиты поползли вверх, он начал раскачиваться в такт песне. Еще шаг, еще… Пригоршня, раскачиваясь, шел к проему. Слепой, не слушая предостерегающего шепота Миши, бросился через пустошь. Когда до руин оставалось десятка два шагов, он словно налетел на стену, в голове что-то сместилось, сознание стало гаснуть, его вытесняло заунывное монотонное завывание тех, кто собрался внутри у огня. Ноги вдруг налились тяжестью, и каждый шаг давался с трудом. И автомат в руках стал неподъемно тяжелым, захотелось его уронить… Но Слепой видел спину Никиты и, с громадным трудом переставляя ноги, бежал за приятелем.