– Добрый вечер, – наконец вставил слово я. – Есть «Четыре сыра». Вон в той, левой.
– Неужто есть станешь, Силыч? – не выдержал Родька, сунувший чайник под кран. – Вот это вот?
– Чайник кипяти! – не выдержал я. – Тебе же сказали!
– Верно тебе хозяин говорит, – поддержал меня Вавила Силыч, цапнув кусок желтой, как солнце, пиццы. – Я, Александр, это дело с чайком уважаю. Со сладким.
– Что творится на свете! – как бы себе под нос сказал Родька, но усугублять свое положение не стал.
Мы съели еще по нескольку кусков, в тишине, как и положено степенным людям. Разговор хорош, когда голод заморен, до того он ни к чему.
– Стало быть, достал книгу и нож? – первым нарушил тишину Вавила Силыч, к тому времени ополовинивший свою коробку. – Причем нож сразу в дело пустил. Молодец.
– Видели уже его? – уточнил я.
– Нет, – покачал головой подъездный. – Почуял. Такой предмет да в своем доме не распознать – это кем надо быть? Да и не я один, между прочим.
– Что «не вы один»? – уточнил я.
– Учуял, – усмехнулся подъездный. – Тут кое-кто у твоих дверей надумал ошиваться, черный, с хвостом. Только этот кое-кто к ней подошел – и его как ветром сдуло.
– Кошак! – даже перестал жевать я. – Тот самый?
– Он, – подтвердил подъездный. – Проскочил как-то, пакость такая. Но все, можешь не беспокоиться, ни он, ни его хозяйка сюда больше не сунутся. Они себе не враги.
– Хоть что-то, – обрадовался я.
– А с этим делом поосторожней будь, – Вавила Силыч цапнул еще один кусок пиццы и с уважением посмотрел на фолиант, который я сдвинул на край стола, чтобы не дай бог не заляпать. Почему-то мне показалось, что книге это не понравится. Я знаю, что она неодушевленный предмет, но тем не менее. – Те, кто эту книгу писал – они знали, о чем говорят. У них опыт был и память предков. У тебя ни того, ни другого. Сделать ты, может, что и сможешь, а вот в обратную сторону развернуть то, что сотворил – это вряд ли. Понимаешь, о чем я говорю?
– Вроде как, – я кивнул. – Да оно мне и не надо пока. Не дурак, понимаю, что сначала надо азы выучить.
– Понять, Александр, – покачал головой подъездный. – Не выучить. Понять. И принять. Тут одной памятью не обойдешься, тут кое-что посерьезней надо. Эх, тебе бы наставника хорошего.
Я доел очередной кусок пиццы и вздохнул.
Прав он. Во всем прав. Только от правоты его совсем уж тошно становится.
– Не печалься, – Вавила Силыч верно расценил мое состояние. – Перемелется – мука будет.
Он посмотрел на Родьку, который притулился в углу, у батареи.
– Эй, мохнатый, – гаркнул он, подмигнув мне. – Еще раз говорю – попробуй. А то скоро мы все съедим, голодным спать пойдешь.
– Только если за компанию, – независимо буркнул мой слуга и поспешил к столу.
Глава двенадцатая
Самое забавное – после всех этих забубенных выходных я в понедельник спокойно отправился на работу. Нет, на самом деле забавного ничего тут нет, мы все где-то служим, так или иначе, жить на что-то надо, правда? Просто я поразился тому, насколько легко моя психика приспособилась к данной ситуации, отделив одно от другого. Сами посудите – сутки назад я стоял, сжимая колдовской нож в руках на темной лесной поляне, а надо мной парили три исчадия тьмы, собираясь вырвать сердце. И, возможно, его даже сожрать.
А сегодня я как ни в чем не бывало сижу за компьютером и просматриваю пятничные платежи, отыскивая в них признаки сомнительности.
Вот как это? Может, я моральный урод, лишенный нормальных человеческих инстинктов? Или наоборот – может, я всегда подсознательно был готов стать кем-то вроде Человека-паука? А что? Он тоже днем был среднестатистическим офисным планктоном, а по ночам в латексном костюме по городу бегал. Хотя нет, им я быть не хочу. Мне в трико по крышам скакать неохота. Это у них, за океаном подобное считается привычным явлением, у них даже бородатые женщины в норме вещей. А у нас если техник-смотритель на чердаке тебя в таком виде прихватит, то своим ящиком для инструментов до смерти забить может.
Ладно, шутки шутками, но не мог же я за неделю настолько измениться? Ну да, я, как и все остальные современные люди, готов ко всему, от цунами до наступления Золотого века, но не настолько же?
Я так и эдак размышлял над этой темой какое-то время, а потом просто выбросил ее из головы. Оно вообще мне надо? Ну вот так у меня психика устроена, не склонен я к излишней экзальтации. Меня пара подруг в свое время «бесчувственным» называли, и, похоже, были правы.
А может, дело в том, что все, с чем я столкнулся, было не таким уж и непривычным. Сами посудите – явись передо мной баба-яга – костяная нога или там Кащей Бессмертный в хрестоматийном виде – реакция могла бы быть другой. А так что я увидел? Ведьм, которые смотрят сериалы? Домового, который с аппетитом уплетает пиццу? Призрак, цитирующий Шекспира? Это, скорее, похоже на книгу из жанра «городское фэнтази». И чего тут переживать? Ну да, тогда было жутковато, а теперь это кажется вполне себе нормальным.
Вносила свою лепту в адаптацию и книга, которую я теперь добросовестно изучал по вечерам. Она вообще выполняла роль некоего проводника в тот мир, который теперь стал и моим тоже. Пусть и против воли, но стал.
К моей великой радости, я обнаружил, что не все мои предшественники оставляли заметки в стиле «Возьми яд трех гадюк и сотвори ядреной мощности зелье», а иногда писали что-то и на отвлеченные темы. Причем, зачастую очень даже полезные.
Например, один из них, судя по ряду признаков, живший где-то на стыке пятнадцатого и шестнадцатого веков, оставил подробное описание свойств ножа, который, кстати, он и выковал. Причем даже с картинками. Что особенно порадовало, там был указан тот самый заговор, который нейтрализовывал его действие и излечивал раны им нанесенные. Полезная вещь, всегда пригодиться может.
Этот умелец, которого звали Савва, вообще, похоже, был интересным человеком, из тех, что называют нонконформистами. Большинство ведьмаков, насколько я понял из книги, тогда избирали стезю травников или ведунов, общающихся с живой природой. Понятно, что этим дело не ограничивалось, они, даже будучи травниками, могли и повоевать, и что-то другое учудить, но основная специализация все равно была в приоритете. Оно и ясно – дикость, средневековье, хвори в ассортименте и все такое. Востребованными были лекари в те времена.
Савва же подался по мастеровой части. Он предпочел путь, на который ни до него, ни после него никто не ступал. Он стал кузнецом. Точнее – «ковалем», так в книге было написано. В общем – он пытался постичь природу металлов, изучал алхимию и вообще занимался очень интересными вещами. Интересными даже с позиции дня сегодняшнего, отдельно замечу.
Кстати – нож был одним из лучших его творений, он и сам так считал. Сковал он его из «железа небесного, в Вопь-озере найденного карлами подземными, и мной у них вымененага на лалы». Что такое «лалы», я так и не понял. Сеть любезно сообщила мне, что это устаревшее название рубинов, но что-то я сомневаюсь в том, что карлы подземные стали бы на них железо небесное менять. Если это гномы – а речь, похоже, о них идет, то они не такие дураки, они-то в металлах понимали, если верить книгам и сказкам. Хотя, может, лалов был мешок, а железа небесного всего ничего?
И еще – интересно, а куда потом эти карлы подземные подевались? И существуют ли они сейчас?
Так вот – основой для ножа послужил метеорит, именно им, как я понимаю, и являлось железо небесное. Потом он его ковал «три по три ден, да с отдыхом на седмицу, апосля же сызнов три по три ден». При этом он закалял его в «кровях пяти гадов, да пяти зверей диких, да пяти птиц небесных, да пяти слуг человечьих, да пяти дев непорочных, да пяти детей невинных». Последние два пункта, к слову, меня изрядно смутили. Надеюсь, дело там, у Саввы этого, до смертоубийства и детоубийства не дошло?
Последующие стадии, увы, для меня так и остались тайной, поскольку во всех этих «аже отправился к ринсу, где слова нужные говорил» и «с того гада очи не отводил» смысл явно имелся, но до конца он мне понятен не был. Знаний не хватало. Причем не только у меня, но и у интернета тоже. Никогда бы не подумал, что в сети не всегда ответы на вопросы можно найти.
Рукоять ножа, как оказалось, сделана вовсе не из дерева, как я думал. Если верить записям, то материалом для нее послужила кость «Индрика-зверя, что на Фавор-горе обитался сорок сороков тому как». Вот так. Я потом ее на зуб попробовал. И правда – не дерево.
Еще в рукояти обнаружилась совсем тоненькая золотая полоска, прямо у гарды. Ее так сразу не разглядеть было, если бы не записи, то и вовсе я бы ее не заметил. Как оказалось, эта полоска раньше кольцом была. Савва так и написал в книге: «то кольцо великого кнеза, что славен был в теи дни. Память его силу клинка укрепить призвана».
Что за князь, интересно? Сначала я подумал, что речь идет о Владимире, том, который Красно Солнышко. Он же вроде Русь крестил, так что в канву это укладывается. А потом сообразил, что он ведьмакам точно не друг, их существование христианским канонам противоречит. Даже сейчас, а в те века так и вовсе. Тогда, после крещения, по первости ведьм да ведьмаков жгли так, что только в путь, я про это читал. Так что вряд ли речь о нем. Что до других князей – их, как выяснилось, столько было, что я плюнул на эту загадку. Гадай, не гадай – правду все одно не узнаешь.
Но главное, что результата Савва добился – нож получился правильный, для защиты ведьмаков идеальный, что я и сам могу подтвердить. Усатый Феофил его только учуял и сразу свалил, поджав хвост. То есть – работает он как часы.
Кстати – после завершения работы над ним, Савва было замахнулся на ковку меча, который должен был стать венцом его карьеры ведьмака-коваля, но изготовить его не успел. Насколько я понял из заметок, Савва скоропостижно скончался, и случилось это далеко не от старости. Точной причины его смерти не называлось, но сдается мне, что ничего хорошего не произошло.
Еще одна интересная деталь – нож-то ковать Савва взялся не просто так. Был до того другой клинок, который переходил из рук в руки со старых времен, да похитила его «зловредная Дара-чародейка, что козни беспрестанно и людям, и нелюдям строит».
И я догадываюсь, кто эта Дара такая. Тогда – Дара, теперь – Дарья. Это имя то и дело появлялось на желтых листах книги. Ошибся Нифонтов, этой чертовке не триста лет, а куда больше. Надо его предупредить будет, а то ведь может получиться и так, что это не он ее, а она его оприходует. Если верить записям, тетка-то реально лютая. В начале семнадцатого века жители какого-то Всполья чем-то ее обидели, так она на них «мор черной, гнойный» напустила, и все, через несколько месяцев не стало этого населенного пункта. Точнее, пункт остался, а населения в нем не имелось больше. Хотя, может, и саму деревню спалили, тогда к поветриям относились серьезно, обстоятельно.
Интересно – такое сосуществование бок о бок моих предшественников и этой ведьмы, это случайность или преднамеренность? И надо ли мне продолжать эту добрую традицию? Не хотелось бы. Не то чтобы я сильно боялся Дарью свет Семеновну, хотя и не без этого. Просто хорошо осознавал, что мы с ней пока не просто в разных категориях, это как-то по-другому называется.
В общем – я изучал наследие пращуров основательно и с интересом, даже пометки в блокнотике делал, опять же – закладки в книге время от времени оставлял, чтобы после не искать наиболее полезные моменты. А такие там время от времени встречались.
Например, меня очень заинтересовали записи, которые оставил после себя некий Митрий, который, к слову, как раз и наследовал Савве. Был он, судя по всему, человеком не склонным к тяжелому труду и фундаментальным исследованиям, зато любящим жизнь во всех ее проявлениях и практично изобретающим способы, как сделать ее наиболее комфортной. Увы, но от него заметок осталось не сильно много, особенно если сравнивать с каким-нибудь Митрофаном, Евстигнеевым сыном, который записывал что только можно, но зато все они были дивно хороши.
Повторюсь – был этот Митрий на редкость жизнелюбив. В смысле – знал, как отведенными ему годами жизни пользоваться, особенно применительно к своему новому ведьмачьему статусу, да так, что я ему даже позавидовал. Чего стоит только рецепт «вина дурманного, на бузине настоянного, от коего пакостных последствий утренних не имеется». Или – «зелье, от срамной болезни в три дни избавляющее». И далее все в таком духе. Причем он не просто это все записывал, он реально думал о тех, кто шел следом за ним, и предостерегал их от жизненных ошибок. Вот хоть что мне говорите, но фразы вроде: «и добавь туда коры осиновой, дабы в случае, коли девка какой дурной хворобой скорбна, беды на уд себе не нажить. Тако со мной случалось, не жалаю тебе сей паскудной докуки», только духовным наследием назвать и можно.
Особенно меня заинтересовали три записи, которые запросто были применимы и ко дню сегодняшнему. Первая – «Подсказка, как клады сокрытые в земле отыскать». Вторая – «Как человека в правоте своей убедить на короткий срок». Ну, а третья – «Зелье любовное, скорое да быстрое». Как выяснилось, скорое – это значит действующее почти моментально. А быстрое – в смысле короткого действия, не долгоиграющее, не пожизненный любовный приворот. Вроде как шампанское – пошумело в голове недолго, да и испарилось, только изжогу оставило. Причем Митрий особо озаботился вопросом того, «чтобы память у девки в скором времени об оном соитии пропала вовсе, потребно добавить под конец в мису меру истолченного болиголова в смеси с мерой дурман-травы». Каково? Я же говорю – тот еще ловкач этот Митрий был. И – практик, поскольку каждый из своих рецептов он неизменно лично испытывал. Иначе откуда бы брались более поздние по сроку вставки под рецептами? Например, под составом того же любовного зелья было приписано: «Перед тем, как слово заветное назвать, убедись прежде, что отца да братьев девицы рядом нет. Крепко убедись!». Сразу видно – все на личном опыте проверено.
А самое главное, что Митрий, похоже, никогда не искал трудных путей. Он не использовал в своих снадобьях какие-то неизвестные мне компоненты, вроде достопамятных бересклета или мандрагыра. Нет, ничего такого. Даже я знал многое из того, что входило в состав любого из трех заинтересовавших меня рецептов – и травы, и другие компоненты. Ну, как знал? Про что-то слышал на уроках ботаники в школе, что-то по телевизору видел. А кое-что даже в моем дворе росло, например – рябина у подъезда и тимофеевка луговая на собачьей площадке.
Врать не стану – сначала у меня и в мыслях не было пробовать что-то из прочитанного воплотить в жизнь. Я просто каждый вечер после работы изучал под крепкий сладкий чай записи давно ушедших из жизни ведьмаков и пытался получить ответы на вопросы, которые сейчас меня волновали больше всего.
А ответов-то особо и не было. Не распространялись мои предшественники о том, как они обуздали полученную силу и как обрели себя в новой жизни. Так, отдельные фразы с размытым содержанием, смысл которых можно было трактовать по-разному. Хотя одно мне стало ясно – наставничество у ведьмаков было в чести. Как видно, чуяли они свой конец и успевали найти подходящего паренька, чтобы подготовить его к тому моменту, когда придет срок отдать ему свою силу. «Как мне рек наставник», «Тот корень мне еще мой наставник показал в годы ученичества» – подобное встречалось часто. А где практические занятия, там и теория. А то и четкое понимание, какая стезя предназначена ученику.
Впрочем, были ведь такие как я, вот хоть тот же Митрий. Ну не верю в то, что степенный кузнец и философ Савва долго терпел бы этого пусть даже безмерно талантливого, но очень непутевого и непоседливого юношу. Слишком уж велика пропасть между ними, по записям это отлично видно. Лед и пламень – это как название телешоу звучит красиво, а в жизни такие люди быстро друг друга поубивают. Значит, что-то там случилось, какая-то осечка, после которой сила попала к Митрию. И он тоже до всего доходил своим умом. Причем – смог это сделать. Без интернета, без минимальных удобств, без поддержки отдела 15-К. Смог найти себя, выжить, покорить силу и вон еще сколько всего полезного изобрести.