– Спасибо, метр, – услышал герцог за спиной тихий голосок «ученицы» и немедленно обернулся.
Если бы он своими глазами не видел в ту ночь Риселлу и её подругу в собственных покоях, никогда бы не поверил, что это те самые девицы, которые придумали и провернули такой рискованный и отчаянный план, чтоб доставить ему письмо Тренны. В течение последних двух суток спутницы вели себя как напуганные монашки. Тихо, как мышки, сидели в своей каюте – одной из двух, имеющих крошечную мыльню. Вторую заняли «герцог» и его друзья, остальные довольствовались матросской мыльней, не испытывая от этого никаких неудобств; других женщин, кроме лазутчиц, на баркасе не было.
Разумеется, внезапное появление девушек вызвало у скучающих без дела гвардейцев вполне объяснимый ажиотаж. Быстро выяснив, что ни герцог, ни его свита никаких личных планов на спутниц не имеют и вообще их практически не замечают, самые горячие ловеласы предприняли просто невероятное количество попыток познакомиться поближе.
Однако никому из них это не удалось. Напрасно бравые гвардейцы осаждали двери каюты, предлагая девушкам свои услуги, и приносили соболезнования отравившейся ученице, выражая при этом твёрдую уверенность, будто ей сразу станет легче, если она услышит, как поёт Бежан, или посмотрит фокусы Тимаса.
Непонятно, откуда парни доставали кучу совершенно невероятных вещей: от различных сладостей и игрушек до украшений и слегка привядших цветочков.
Все это они складывали на поднос Монрата, когда старый лакей нёс девушкам обед, и смотрели на него умоляющими глазами, заклиная не отказать в такой малости – передать недотрогам знаки внимания.
Но девушки все посторонние предметы вычисляли сразу и бесповоротно отказывались их принимать. Неизвестно, как они объясняли свои отказы камердинеру, но как-то так получилось, что к концу путешествия суровый лакей был полностью на их стороне. И когда выносил из каюты поднос с нетронутыми подношениями, смотрел на ожидающих под дверью ловеласов так победно, словно это он был предметом вожделения тридцати раззадоренных парней.
Уже утром второго дня обнаружилось, что по поводу каждого подарка заключается множество пари, и из гвардейских рюкзаков были извлечены самые ценные вещи. Магические безделушки и достойные внимания принцесс драгоценности, фиалы с редкими маслами и зельями, защитные амулеты и даже огромная друза барита редкого розового цвета.
И всё это вернулось назад, даже не удостоившись прикосновения девичьих пальчиков. О том, чтобы это было известно достоверно, позаботился Таргель, судовой маг, и именно такое равнодушие обижало почитателей сильнее всего.
Гизелиус, исподтишка наблюдавший за этой вознёй и готовый в любую минуту прекратить назойливые ухаживания, если понадобится его помощь, в первое же утро удостоился по этому поводу визита Таргеля, довольно сильного, несмотря на молодость, боевого мага.
– Желал узнать, нет ли у моих «учениц» женихов или мужей, чтобы не получить замечание ковена за недостойные действия, – кратко объяснил магистр Дорду, когда тот поинтересовался, чего хочет от их подопечных маг Таргель.
– А какие именно действия он производит? – Похоже, Райт наконец-то начинал интересоваться магией.
– Накладывает на каждый подарок поклонников безобидную сторожку. Если девушки хотя бы потрогают вещицу из простого любопытства, дарителю это станет известно, когда Монрат вынесет поднос из каюты.
– И так ни разу и не прикоснулись?!
Герцог рассмотрел в глазах кузена жаркий всплеск азарта и поспешил погасить его скептическим замечанием, что Милли наверняка видит эти сторожки.
– Нет, – категорически опроверг такое подозрение магистр, – у неё очень слабый дар, даже у Райта сильнее, а Таргель уже имеет первый класс, сильнее только магистр. Поэтому ей никогда не увидеть его чар. Да и Монрат говорит, что переставляет еду на стол своими руками – наши спутницы даже не прикасаются.
– Тогда нужно посоветовать парням приготовить какое-нибудь вкусненькое блюдо, – едко пробормотал Дорд, с досадой обнаруживший, что не он один втихомолку развлекается этим бесплатным аттракционом.
– Пробовали, – довольно хмыкнул Гизелиус, – нет такого способа, какой они бы не придумали. Даже вашего щенка пытались подсунуть, на бархатной подушечке и с бантиком на шее.
– А почему Монрат им разрешил его взять? – насторожился, почувствовав непонятную ревность, герцог.
– Ну, они же не дураки, впутывать в это Монрата, – насмешливо фыркнул несказанно довольный собой магистр и пояснил: – Уговорили поварёнка, который забирал посуду после ужина.
Как выясняется, Тренна просила его вовсе не за взбалмошных искательниц большого сундука, к которому по досадному недоразумению непременно прилагается бестолковое существо противоположного пола, и не за обычных учениц, попавших в трудное положение.
Всё было намного сложнее и потому полностью оправдывало жену в глазах магистра. Он и сам слишком часто оказывался в сложных и двусмысленных ситуациях, чтобы не понять – Тренна ведёт какую-то очень сложную игру, и, судя по поведению девушек, союзники, как и враги, у неё очень серьёзные.
И только одно обстоятельство не позволяло ему пока окончательно простить жену за прошлую шутку – несмотря на всё, что магистр наговорил друзьям, в глубине сердца он затаил на Тренну горькую обиду. Вполне могла бы ему довериться, влезая в какую-то очередную интригу, сложно ведь не понять за несколько лет совместной жизни, насколько он, Гизелиус, честный и преданный человек по натуре.
– И как они поступили со щенком? – нетерпеливо поторопил задумавшегося учителя Райт. – Неужели даже не погладили?
– Нет. Милли сразу спросила, знает ли герцог, что им принесли в подарок его любимца, или воины дарят ворованную собачку?! Поварёнок жутко перепугался, опрометью выскочил из каюты и, чуть не плача, ринулся к Монрату относить щенка. Пришлось Дрезорту извиняться перед камердинером за своих оболтусов.
– Ну надо же, – зло восхитился Дорд, возмущённый укрывательством Брандта своих подчинённых, – а нам этот хитрец даже словом не обмолвился!
– Ну а что он мог сказать? – вступился за нового приятеля Райт. – Извини, друг, но мои парни пытались украсть твою собачку, чтоб подарить твоим же спутницам? Мне бы пришлось потребовать их наказать, а он наверняка и так уже всыпал виновным по первое число. Ведь отлично понимает: так поступить парней вынудило необычайное упрямство пассажирок, отвергающих всех почитателей. И не может им не сочувствовать.
– Тем более Брант и сам пытался напроситься к девушкам в гости, – не без умысла сдал Дрезорта маг, – и тоже получил отказ.
– Вот теперь я его узнаю, – ещё сердито фыркнул Дорд, – он всегда был знатным волокитой, если позволяли служебные обязанности. Мне непонятно другое, откуда ты-то так хорошо обо всём этом осведомлён?!
– Просто повесил на дверь их каюты свои сторожки и следилки сразу же, едва девушкам выделили это помещение, – небрежно пожал плечами магистр, но в его голосе проскользнул отголосок затаённой гордости. – И не смотрите так укоризненно: с наружной стороны, а не с внутренней. Должен же я как-то дать отрядному магу понять, что забочусь о защите своих подопечных?! Именно поэтому сторожки довольно простые, и Таргель их видит… Не хочу раньше времени открывать ему мои истинные возможности. А повесил специально, чтобы предупредить. Иногда маги ради дружбы готовы пойти на небольшие нарушения законов.
* * *
И вот теперь Милли стояла перед магистром, протягивая ему фолиант, и весь её вид говорил о намерении девушки поблагодарить своих спутников за оказанную милость и немедленно исчезнуть с их глаз.
И это почему-то задевало самолюбие герцога и вызывало у него досаду, хотя раньше он считал, что именно так они и должны распрощаться. Однако не догадывался, что это прощание будет проходить под заинтересованными взглядами более чем полусотни мужчин. Воины Бранта и его собственные слуги и охранники слишком втянулись за эти дни в азартную игру – «покори женщину», чтобы так просто от неё отказаться. И хотя им ещё предстоял совместный путь до Дивноводска – герцог по просьбе Гизелиуса разрешил ему предложить девушкам место в карете, – однако он не собирался впускать травниц во двор королевского дворца.
– Положи сюда. – Магистр распахнул свой сундучок, и когда травница склонилась над ним, сердито прошипел ей в затылок несколько слов, не забыв поставить защиту от подслушивания.
Милли только застыла на миг, услышав гневный шёпот, потом, подняв на мага покорный взгляд, согласно махнула ресницами и молча вернулась к недоумённо взглянувшей на неё Риселле.
– Метр сам всё устроит, – тихо пробормотала она позже, когда убедилась, что её слов не расслышит никто из бывших спутников, – молчи.
Воины и слуги быстро загрузили вещами нанятые тут же на пристани повозки и кареты, и никого из них не удивило, когда магистр устроился в одной из закрытых дорожных колясок вместе с ученицами. Добираться до Дивноводска почти четыре часа, и ежу понятно, что старый лекарь не захочет доверить девушек на такой долгий срок никому из сопровождающих.
И только поздно вечером, прибыв в королевскую резиденцию, Дорд с досадой и невольным восхищением узнал, что в карете, которую все мужчины отряда бдительно опекали во время пути, никого нет.
* * *
– Наденьте. – Едва слуги захлопнули за ними дверцу кареты, Гизелиус торопливо сунул в руки спутниц загодя приготовленные браслеты. – Да не вздумайте бежать.
– Мы же не самоубийцы! – хмуро сострила Риселла, защёлкивая на руке браслет.
И в тот же миг тихонько ахнула – спутники исчезли. Остались только смятые под невидимыми телами подушки сидений да звуки, казавшиеся неестественно громкими в абсолютно пустой на вид карете.
– Возьмите свои саквояжи и быстро вылезайте в другую дверцу, – сердитым шёпотом командовал невидимый магистр. – И сразу отходите к той старухе, которая торгует рыбой, да не забудьте, лошади вас тоже не видят, не лезьте им под копыта!
Сам он в это время, приоткрыв занавеску, внушал дежурившему у кареты гвардейцу, что нужно срочно проверить упряжь. Парень послушно рванул вперёд, всего на полминутки оставив дверцу без присмотра. А вернувшись и убедившись, что она плотно прикрыта, больше не сводил с неё взгляда.
Оказавшись на пристани, Милли на миг замешкалась, пытаясь определить, в какой стороне торгуют рыбой, и тут на неё налетело чьё-то невидимое тело. Девушки дружно тихонько ойкнули, почти сразу сообразили, с кем довелось столкнуться, вцепились друг в друга и осторожно побрели в сторону торговцев рыбой.
Некоторое время они оглядывались на вереницу повозок, волнуясь, что своим вскриком привлекли внимание охраны, потом сообразили – в царящем на пристани шуме и гаме никто и не подумал обернуться на тихий вскрик, и успокоились. До старухи, торгующей горячей рыбой, жарившейся на маленькой жаровне, они добрались почти без приключений, только один раз едва не столкнулись с шустрым мальчишкой, свернувшим в свободный проход, да Риселла случайно наступила на ногу торговца, который наблюдал за погрузкой, вольготно рассевшись на ящике и вытянув ноги.
Купец выругался на проходившего мимо рыбака, тот не остался в долгу, и под шум этой перебранки девицы достигли, наконец, назначенного места. Встав в уголке, позади старухи, некоторое время наблюдали, как она успешно обманывает покупателей, подкладывая на капустные листья, используемые здесь вместо тарелок, приготовленную ранее рыбу вперемешку со свежепожаренной.
– Вот и я, – шёпот Гизелиуса заставил девушек нервно вздрогнуть и наконец-то догадаться – это только они не видят магистра, сам он прекрасно осведомлён об их местонахождении. – Сейчас старуха пойдёт к выходу, держитесь точно за её спиной.
Торговка и в самом деле вскоре пробормотала соседке, что ей нужно ненадолго отлучиться, сгребла в карман мелкие монетки, приготовленные на сдачу, и неспешно зашаркала в сторону города, стараясь держаться позади торговых рядов. Через несколько минут беглецы благополучно достигли первых строений, красноречиво пахнувших подгорелым маслом, рыбой и отходами.
– Дай мне руку, – скомандовал магистр и сам схватил Милли за одетую в перчатку ладошку, – а то опоздаем.
Однако успели они вовремя. Крепкая лошадка, запряжённая в пустую добротную телегу, ещё стояла у крайней харчевни, ожидая загулявшего хозяина. Бдительно поглядывая по сторонам, Гизелиус разровнял по дну телеги жидкие клочки сбившейся соломы, по очереди подсадил на повозку девушек и помог устроиться поудобнее, а затем сел и сам. Вскоре из харчевни, слегка покачиваясь, вышел невысокий мужичок и полез обниматься со своей лошадью, сбивчиво объясняя ей, по какому поводу гуляет.
Немного погодя возница кое-как взгромоздился на сиденье и легонько дёрнул вожжами, давая животине приказ везти его домой. И каждый из встреченных им жителей мог бы поклясться всеми богами, что телега Ульма, привозившего раз в три дня в харчевню свежую зелень и овощи из расположенной в предгорьях деревушки, была совершенно пуста.
На одном из поворотов вьющейся по предгорью дороги Риселла почувствовала толчок кулачка подруги в бок и, оглянувшись, рассмотрела похожую на облезлую змею вереницу повозок герцогского обоза, неторопливо выползающую из Эристы на дорогу.
Через некоторое время Гизелиус сбросил невидимость и уверенно перехватил вожжи из рук уснувшего возницы. Не останавливая невозмутимо бегущую по знакомой дорожке лошадку даже на минуту, перевалил спящего в телегу и велел спутницам отодвинуть его в задок и прикрыть дерюжкой. А сам сел на хозяйское место и прищёлкнул кнутом – не так много времени у него в запасе. Да и нельзя быть абсолютно уверенным, что всё пойдёт гладко.
– Снимайте браслеты и достаньте из-под сиденья мешок, я прихватил немного вещей в лавке старьёвщика, разберётесь сами. Одежда крестьянская, но вы девушки неглупые, должны понимать – миледи в телеге с соломой на воды не прибывают.
– Нас леди Тренна должна была ждать в Эристе, – огорчённо оглянувшись назад, тихо призналась Риселла, – или её посланник.
– Тренны там нет, – загадочно ухмыльнувшись, уверенно объявил магистр, – она уже в Дивноводске. Поторопитесь, пока не видно встречных телег, браслеты нам ещё понадобятся при въезде в город, а заряжать мне их некогда.
Спорить с ним спутницы даже не подумали. Успели понять, как сильно умудрились обмануться насчёт истинных возможностей безобидного на вид старичка, несмотря на строгие предостережения магессы.
Хотя и внешность его, как начинала подозревать Риселла, вполне может быть не подлинной. Возможно, магистру просто выгодно так выглядеть – сухощавым беловолосым невысоким старичком, чудаковатым и безобидным в глазах всех окружающих. И совершенно не похожим на мужа такой привлекательной женщины, как их учительница. Хотя иногда и случалось Рисселе встречать семьи, вовсе не гармонично смотрящиеся со стороны и, тем не менее, живущие душа в душу.
Пользуясь тем, что магистр старательно не оглядывался, а возница сладко спал, девушки торопливо поделили одежду и переоделись. Грубые юбки, толстые вязаные кофты с заштопанными локтями и обтрёпанными полами и выцветшие платки, повязанные ниже бровей, неузнаваемо изменили путешественниц. Вряд ли бравые гвардейцы ринулись бы одаривать драгоценностями и диковинками этих деревенских замарашек.
Плащи и собственные платья девушки аккуратно свернули и спрятали в баулы, а те, по совету Гизелиуса, засунули в мешки из домотканой грубой ряднины.
– В корзинке пироги и крынка с молоком, – уловив исходящее от «учениц» уныние, словно невзначай заметил маг, – вряд ли нас ждут в городе повара с деликатесами.
– Спасибо, – тихо поблагодарила Милли, – но вам не стоило так о нас беспокоиться… вы и на судне за нас заступились.
– Вообще-то я стараюсь для себя… – иронично фыркнул маг. – Если Тренна узнает, что я мог вам помочь и не сделал этого, снова целый год не будет разговаривать.
– Она не разговаривала целый год?
– Даже больше.
– Но наверняка вы поссорились… леди Тренна очень справедливая женщина.
– Поссорились… – В какой момент Гизелиусу пришла в голову идея завоевать доверие и симпатию этих девушек, он и сам не знал.