Не замечая мой нетерпеливый взгляд, прошёл в комнату, стукнул засовом, свалился на кровать и с тяжёлым вздохом закрыл глаза.
А я впервые решила: хорошо, что стёкол в окнах здесь нет. От Эда стойко и очень странно, точнее непривычно, несло женскими духами. Противный такой аромат розы и чего-то... фрезии? Чего-то резкого.
Моя аллергия очень "вовремя" решила напомнить о себе.
Я всхлипнула-хлюпнула, отодвигаясь к окну, к свежему ветерку, со всей силы зажала нос. Эд повернул голову, посмотрел на меня сквозь ресницы.
- Катрин? - измученный голос. - Как ты?
Хреново! Особенно сейчас.
Я отдышалась и с трудом выдавила:
- Чьи это... духи... запах (в оригинале "тяжёлый аромат" получился)? С кем ты...
- Графиня де Лиакруа, - пробормотал Эд, не дослушав, и снова обессиленно закрыл глаза.
Графиня. Угу. Это, конечно, многое объясняет.
- Ты её любишь? - вспомнилась сцена в саду. - Эту... графиню.
Я тут же пожалела о вопросе - ну в самом деле, как ревнивая девчонка: "Ты её любишь? А меня?" Бред!
- Что? - выдохнул Эд, снова открывая глаза и с удивлением смотря на меня. - Конечно, нет!
Э-э-э... А меня?
- Но ты с ней целовался! - выпалила я, отодвигаясь ещё дальше к стене.
- Ты видела? - устало шепнул Эдвард. И замолчал.
- Ну... я... просто..., - а пусть не думает, что подглядываю! Я не такая! - Ну... А зачем тогда, если ты её не любишь?
И почему я чувствую себя теперь полной идиоткой?
Пока Эд молчал, в голове пронеслось сразу много всего: от коварного соблазнения до поругания женской чести.
Только Эд в роли коварного соблазнителя как-то... не представлялся.
- Катрин,- глядя в потолок, произнёс, наконец, юноша. - Ты знаешь, где сейчас находишься?
Ну-у-у... А что?
Поймав мой взгляд, Эд вздохнул и выдал:
- В доме терпимости.
Э-э-э... Это в дурдоме, что ли? Нет, я, конечно, подозревала, что с катушек съехала ещё там, у универа, но... но...
Зелёные глаза пристально смотрели на меня, не отпуская.
- В борделе, Катрин.
Глава 4
Уф... Не в дурдоме. Уже хорошо. Всего лишь... Где?!
Эдвард устало закрыл глаза и отвернулся.
Т-т-то есть к-к-как в борделе? Почему в борделе? В каком... в каком ещё борделе?!
- Эдвард, - тихо позвала я. - Пожалуйста... скажи, что ты не сутенёр.
Мне пришлось раза три объяснить значение слова, прежде чем Эдвард понял и, глядя на меня с каким-то болезненным изумлением, рассмеялся - по-моему, истерически.
- Что?! Ну конечно, нет, Катрин! Что ты... Господи, Катрин, ну ты и придумала!
А мне вот совсем не весело.
- В таком случае, - медленно произнесла я, - что ты тогда здесь делаешь?
Смех резко оборвался.
Какое-то время Эдвард пристально смотрел на меня. Потом спросил:
- Катрин, сколько тебе лет?
Я опешила.
- Восемнадцать.
Эд кивнул. И невыразительным, тусклым голосом (каким у нас обычно лекции читаются) продолжил, тщательно подбирая слова:
- В восемнадцать благородные дамы обычно уже давно замужем. Но их мужья часто старше их - намного. И больше увлечены управлением и войнами.
Да-да, я в курсе, пояса верности и всё такое...
- Но юным дамам, - продолжил Эд, - необходимо развлечение... и подходящий эскорт...
- И их мужья не против? - усмехнулась я.
Эд тоже улыбнулся - как обычно фальшиво.
- Только за. Такое... общение не приводит к дуэлям и войнам. Они... не чувствуют себя оскорблёнными.
Мда. Если мой будущий муж будет ходить по проституткам, очень сомневаюсь, что дома его встретит нечто кроме сковородки... или скалки...
Стоп.
- То есть ты, - выдавила я. - Ты...
Я не могла его произнести. Очень французское слово - все слова этой категории насквозь французские.
Но губы просто не слушались.
- Ты...
- Да, - спокойно отозвался Эдвард, отворачиваясь.
Я стиснула оконную решётку, та, кажется, даже задрожала.
Нет. Не может быть. Не может... Он же "принц"!
- Катрин, ложись спать, - минуту спустя позвал Эд. Как ни в чём не бывало.
Забавно - я машинально послушалась.
- Эдвард, - он в который раз повернулся ко мне, посмотрел выжидающе. - Скажи, зачем я здесь? Зачем ты меня... забрал?
"Ты решил и меня сделать...", - не было произнесено, но Эдвард понял.
Юноша приподнялся на локтях, зелёные глаза глянули в упор... Я оцепенела. Почему никогда раньше я не замечала, какие выразительные у Эдварда глаза? И каким тяжёлым может быть взгляд.
Я почти ожидала, что он сейчас закричит или ударит.
Но Эдвард просто лёг и отвернулся.
Молча.
***
На душе скребли кошки.
Я промаялась всю ночь, то и дело прислушиваясь к дыханию юноши рядом.
Стойкое чувство гадливости и отвращения царапало, не давая расслабиться. Я чувствовала себя обманутой, преданной и... бессильной. Снова.
Мерзкое ощущение.
"Принц" из борделя... Да что же мне так не везёт-то?
Я даже всплакнула в подушку, но, против обыкновения, это не очень-то помогло. Под утро, к их первому часу, а нашему - шестому, провалилась в сон, как в омут.
Слава богу, мне ничего не снилось.
Зато после пробуждения раскалывалась голова, а стоило подняться - атаковала слабость.
Чёрт возьми!
Я буквально вытолкнула себя из постели. Огляделась. Конечно, Эдварда не было. Интересно, он сейчас с кем-нибудь...
Я поморщилась и мысленно запретила себе об этом думать. Вообще не думать про Эда. Совсем.
Учитывая головную боль, получалось неплохо.
У камина стыл обед (судя по солнцу сейчас около полудня), на сене лежала одежда. Всё как обычно.
Я сжала виски, села, покачиваясь из стороны в сторону. Наконец, придя к выводу, что голая и голодная я нафиг никому не нужна - в том числе и себе, - переоделась и пообедала.
И кой чёрт меня понёс потом в парк?
Эдвард методично обрывал с куста светло-розовые и жемчужные хризантемы. Только-только распустившиеся цветы...
Поди, для очередной... клиентки.
Я резко развернулась и решительно направилась было в противоположную сторону, но...
- Катрин?
Я остановилась. Обернулась.
Непринуждённо улыбаясь, Эдвард протягивал мне букет.
- Я всё ждал, когда ты проснёшься, - сверкая, точно солнышко, произнёс он. - Катрин, ты не заболела? С тобой всё хорошо?
Я внимательно изучала хризантемы, пытаясь сосчитать до десяти.
Как он может делать вид, что ничего не произошло?!
В зелёных глазах, там, за налётом спокойствия и уверенности, промелькнула обречённость.
Я зажмурилась. В конце концов!
- Катрин?
- Да, Эдвард, мне восемнадцать. Но я не графиня. И даже не замужем. Так что оставь это, - я кивнула на букет, - для кого-нибудь другого.
Почему-то отвернуться и уйти прочь было очень тяжело. Я знала, что всё делаю правильно, надо сразу... обезопасить себя, а не лицемерить. Просто дать понять, что он не сможет мной пользоваться. Никогда. Что между нами... никогда...
Я всё-таки обернулась, когда дошла до рощицы.
Цветы валялись на земле - шёрсткой брошенного котёнка трепетали пушистые лепестки.
Эдвард исчез.
Я со вздохом повернулась... и с вскриком схватилась за щёку.
Одна из тех полуголых девиц - высокая, статная, рыжая - размахнулась снова, но, точно передумав, схватила меня за руку. Зашипела рассерженной кошкой:
- Дура!
Я дёрнулась - вырваться.
- Что ты о себе возомнила, принцесска? - тряхнув мной, точно половой тряпкой, выдавила девушка (с переводом тут возникли проблемы, половину слов я ещё не знала, но оставшуюся часть поняла). - Думаешь, чем-то от нас отличаешься? Думаешь, ты лучше нас?
- Пусти! - пискнула я.
Щас! Девица только сильнее сжала пальцы. И, дёрнув, зачем-то потащила меня обратно к дому.
- Хочешь, я докажу, что ты ошибаешься?
- Пусти! Эд... М-м-м! - девица с силой зажала мне рот, заставив прикусить губу. - М-м-м!
- Ты имени его произносить не достойна! - с глубоким убеждением прошипела рыжая, втаскивая меня на ступени. - Глупая, высокомерная девка... (дальше мои познания во французском кончились. Но очень сомневаюсь, что мне говорили комплименты).
Лестница, ещё одна, но прямая, незнакомая - и меня втолкнули в комнату. Мраморный пол, гобелены, громадная роскошная кровать, камин, аж три окна (правда, узеньких, точно бойницы).
- Видишь? - прошипела девица, хватая меня за подбородок и вынуждая смотреть. - Запомнила? А теперь пошли!
Уже знакомым манёвром меня втащили на два этажа выше - кажется, под самую крышу. Распахнули низенькую дощатую дверцу.
- Ну, смотри, - мрачно произнесла девица, стоя позади и крепко держа меня за плечи. - Смотри!
И я смотрела.
Больше всего это напоминало казарму - как про неё в газетах и книгах пишут. Маленькая, в сущности, комнатка. И кровати, кровати, кровати. Около тридцати штук. Вполовину не такие большие, как у нас с Эдом, но и не узенькие. В остальном - вылитые больничные койки. Большинство оказались пусты, на остальных по двое лежали встрёпанного, больного вида девушки. Одни переговаривались между собой, другие спали... наверное. На спинках висели эти... их... типа пеньюаров, в общем. На полу, ближе к единственному окошку (расщелине в стене) - тазики с водой. Я даже от двери видела, насколько она мутная и жирная.
А хуже всего был запах, какой бывает в маленькой аудитории после двух мужских групп и трёх лекций безвылазно. Хотя нет, этот был хуже. В комнате царила невероятная духота, о вентиляции здесь, наверное, отродясь не слыхали. Я задыхалась, даже стоя в дверях.
- Нравится? - холодно произнесла девица и чуть отодвинулась. - Наш курятник.
Я вздрогнула, обернулась.
Девица хмыкнула.
- Хотела бы здесь жить? Нет? Комната Эдварда лучше, не правда ли?
- Почему? - выдохнула я, отступая и прижимаясь к стене. Сырой и пахнущей...
Боже...
- Почему лучше? - хмыкнула девица. - Посмотри на меня. И на него. Таких, как он очень мало. Хозяйка на него не надышится. Любой каприз исполнить готова. Даже когда он девку притащил, - она сделал паузу, бросив красноречивый взгляд на меня, - смолчала. Но это пока. У тебя, милочка, есть все шансы оказаться здесь же, - девица кивнула на дощатую дверь. - Хозяйка давно к тебе присматривается. Ты молода, невинна и красива. Поначалу будешь стоить дорого.
- Нет, - прошептала я, цепляясь за каменные выступы.
Девица фыркнула.
- Нет? Куда ты денешься! Идти тебе, как я понимаю, некуда. Я же помню, какой ты была - нищенка с улицы! Ты останешься. Как и все мы. Или подохнешь в подворотне. Что, милочка, не думала об этом? Решила, мы все здесь по доброй воле оказались?
Я зажмурилась и мотнула головой.
Неправда. Этого со мной никогда не случится. Никогда. Нет!
- Катрин? - голос Эдварда раздался громом среди ясного неба. - Что ты здесь делаешь? Катрин!
Я буквально рухнула ему на плечо, плохо соображая, что вообще происходит. Голова взорвалась, алые всполохи затанцевали перед глазами, постепенно разрастаясь и заполняя собой всё пространство.
Кажется, Эд, что-то говорил этой... девице. Я слышала голоса, но не понимала, господи, ничего не понимала...
Потом снова была лестница, знакомая комната и не менее знакомая кровать.
И красные всполохи отступили перед ароматом глинтвейна. А вкус и тёплая, пряная горечь напитка их добили совершенно.
После глинтвейна жизнь ощутимо пошла на лад. Но не сильно. Как говорится, не всё сразу.
Не, ну правда - а то всё пиво, да пиво! Представляете, у них тут пиво - женский напиток! Мужчины его вроде как вообще не пьют.
Кому скажу - засмеют!
Эдвард взволнованно смотрел на меня, кажется, что-то спрашивал.
А я наслаждалась хор-р-рошим чувством экстаза - головная боль постепенно, легонько, постоянно оборачиваясь, - но уходила.
Итак, проблема: мне некуда идти. Да. Безысходность и бессилие. Угу. Оставаться здесь - тоже нельзя. Рано или поздно райская жизнь с защитником под боком закончится - и вуаля: подворотня или...
Размышлять об этом спокойно не получалось. Ответ перед глазами не маячил.
Зато маячил козёл отпущения. Хор-р-роший такой козёл, красивый, с грустными зелёными глазами.
И нахлынуло!
- Не трогай меня!
Эдвард мгновенно выпустил мою руку, отстранился.
- Катрин?
Я швырнула кружку с остатками глинтвейна в камин. Кружка железная, ей хоть бы хны. А глинтвейн пламя радостно выпило. И вспыхнуло ярче.
- Ты! Это всё ты виноват! Ты! Зачем ты вообще меня сюда притащил?! И лгал! Ты! Как же... Как же я тебя... ненавижу!
На этой ноте меня обычно принимаются утешать все, кто рядом. Правильно, представьте рыдающую блондинку. Жалкое зрелище, от него все сразу хотят избавиться. Вот и...
Эдвард повёл себя очень странно. Вместо оправданий, злости или того же утешения он... сбежал. Нет, серьёзно. Всё время моего сумбурного, прерывающегося всхлипами монолога отступал к двери, странно глядя на меня этими чёртовыми зелёными глазами.
И так за дверью и исчез.
Совсем!
Я повопила ещё для острастки. И разрыдалась.
Мда... и за что ему клиентки платят? Нет, я понимаю... но куда же без истерик?
***
Давно пробило повечерие - девять часов.
Эда не было.
Он обиделся, что ли?
Я лежала на кровати, и уже около получаса, наверное, слушала вопли откуда-то снизу. Судя по голосу - толстухи. Я так понимаю, она тут местная хозяйка. Вопит знатно. Кто-то из девиц, кажется, рыдает ей в унисон. Я аж заслушалась и чуть не пропустила момент, когда дверь открылась.
- Я бы на твоём месте пряталась, - заявила знакомая рыжая девица, стоя на пороге.
- Почему? - буркнула я, думая: залезть под одеяло и действительно спрятаться или не стоит. Как ещё яснее показать "меня все достали"?
Рыжая фыркнула - интересно, она что-нибудь другое делать умеет? - и кивнула в сторону окна.
- Слышишь, Мелисса вопит?
Да уж. Наслаждаюсь.
- И что?
- А то, что её очередь быть девственницей.
Я минуту обдумывала фразу. Потом повернулась к девице.
- Это как?
- Просто, - снова фыркнула та. - Несколько дней воздержания, мазь и уксусная ванна. И всё. Так вот, Мелисса не воздержалась. Поэтому лучше прячься. Или беги - сейчас. Хозяйка герцогу никогда не откажет, девственницу из-под земли достанет, - красноречивый взгляд в мою сторону.
Я показательно зевнула.
Угу. Дурочку из меня решили сделать. Девственница, уксусная ванна... Ха-ха. Может, я, конечно, что-то неправильно поняла...
- Ну, как знаешь, - фыркнула рыжая, исчезая за дверью.
Честно говоря, чуть-чуть я засомневалась. Но ещё честнее - всё это просто не укладывалось в голове. Чтобы вот так... меня... да ну, бред.
Эх, сейчас бы закрыть глаза - и этот дурдом закончится...
Я закрыла.
Дурдом только начался.
Меня чуть не за волосы (за шиворот, точнее - я слышала, блио порвалось!) вздёрнули вверх.
Мы с хозяйкой уставились друг на друга.
Её взгляд мне оч-ч-чень не понравился.
- Так, личико ничего, - бормотала толстуха, разглядывая меня и так, и эдак. - Волосы - загляденье. Жене! Стяни с неё эти тряпки!
И, когда из-за спины толстухи выдвинулась чахоточного типа девица, я поняла, что это мне не снится.
И завизжала.
***
Следующий час я только и делала, что визжала, царапалась, кричала и поливала этих двух... такими словами - в основном на русском.