Разомлевшую после еды меня огорошили известием, что мне надлежит всё прибрать и вымыть.
- Чем? И где? Что-то я воды не вижу...
- Я нашла, - ухмыльнулась магистр Тшольке. - Заодно поговорим.
Магистр шла впереди, я позади, с тарелками, кружками и котелком.
Солнце всё так же припекало, так что тело вновь начало зудеть. Пора подновить слой мази, а то в рака превращусь.
Наконец мы остановились перед лужей, которую Осунта почему-то назвала водой. Просто лил дождь, наполнил выемку в камне - только и всего. Но спорить не стала, попробовала вымыть посуду и поняла, почему хвостатая стерва велела это сделать мне. Кипяток, мать твою, руку не опустишь! А она стояла рядом и ухмылялась. Потом соизволила заговорить:
- Будешь знать, как нападать на преподавателей. И не думай, что магистр Эдвин забудет: у него долгая память. Ты по ошибке попала в Академию - теперь легко из неё вылетишь.
Я захлебнулась воздухом. То есть вот как? А мои отметки, характеристики не в счёт? Уж не подстроила ли она это всё, чтобы подвести по статье: 'Нарушение учебной дисциплины'? Приплыли, я попала! При свидетелях... Ладно, сплюнем через левое плечо и притопнем ногой.
- Зачем вы настояли на моём перемещении? - я пристально смотрела ей в глаза. - Магистр Лазавей всё рассказал мне.
- Раз рассказал, то зачем спрашиваешь? - пожала плечами Осунта. - Не устраивай истерик и работай. Жизнь, она, госпожа Выжга, не сахар, иногда следует делать то, что нам не нравится. Явись вы, как положено, к декану, не будь вы выскочкой, успели бы собраться. А так нам пришлось устраивать вашего ребёнка, копаться в ваших вещах...
Как меня тянуло ответить, но удержалась. Просто решила поймать змею, муравьев или иную живность и засунуть ночью магистру Тшольке в постель. Или в волосы. Пожалуй, начну с песка в пище.
Строя планы мести завистливой стерве - да, я красивая, да, у меня муж есть, да, я ребёнка родила, да, нравлюсь магистру Тревеусу, сумела уболтать ректора принять меня, обзавелась друзьями, - кое-как вымыла посуду и вернулась к месту стоянки.
Отдых закончился, пора было продолжать спуск. Спасибо Липнеру - поколдовал немного над туфлями Юлианны, чтобы они немного уменьшились. Надеюсь, кожа не безнадёжно испорчена, а то Юлианна убьёт меня за обувь-печёное яблоко.
Мы все удивлённо взирали на то, что предстало нашему взору. Стоило спуститься с плато, как Оморон начал раскрывать свои секреты. Он оказался совсем не похож на Златорию!
Нет, деревья есть, травы есть, кое-какие даже знакомы. О небе я уже упоминала, но, честно, фиг с ним, какого оно цвета, и какое на нём солнце. Не зелёное - и сойдёт. К слову, в долине было не так жарко: меньше камней. И все - белоснежные.
Что нас так удивило? Дорога. Вернее, то, что мы увидели на дороге.
Псоглавцы, ходячие мертвецы? Мимо. Жили тут люди. Вроде, не о двух головах. Лиц мы не разглядели, решив оставить знакомство с местным населением на потом, когда обсудим то, на чём они ездили.
Я всегда полагала, что для повозок необходимы лошади. Или быки. Оморонцы опровергли это предположение. Мы видели совсем иные средства передвижения: самоходные. Разноцветные, с фонарями спереди, они, казалось, парили над дорогой, оставляя после себя лёгкий аромат дыма. Рассмотреть ближе побоялись: вдруг эти конструкции из железа и дерева опасны?
Магистр Тшольке сказала, что чувствует магию. То ли она приводила повозки в движение, то ли охлаждала их - неудивительно, с таким климатом.
Управляли странным нечто с помощью некой круглой штуки, напоминавшей колесо.
Сиденья - будто в королевской карете.
И как же быстро они ездили! Мы и разглядеть одну смогли только потому, что она притормозила на повороте.
Потом, к счастью, навстречу нам попалась обычная повозка, то есть запряжённая лошадью. Очевидно, на таких здесь перевозили только грузы, в данном случае, - бочки с пивом. Но и здесь обнаружился повод для раздумий: колёса, упряжь совершенно не такие, как в Златории. Много металла, а обод из чего-то вязкого и мягкого на вид. Но именно оно, судя по всему, спасало от тряски на ухабах.
Магистр Тшольке рискнула и вышла на дорогу. Всё равно придётся общаться с местными жителями, нужно когда-то начитать. Но удача не благоволила нам, пришлось тащиться прочь от плато по пыльной обочине. Пыль красноватая - крошка камней, принесённая ветром сверху.
Ноги в туфлях на босу ногу пузырились, я позорно ковыляла далеко позади магистра Лазавея, который, надо отдать ему должное, лишь слегка подволакивал ногу. Разумеется, за мной очередь никто не занимал.
Мотала головой, силясь разглядеть какое-то жильё. На горизонте-то, кажется, город, но должно же быть ещё что-то.
Жутко обрадовало наличие воды в этом жарком месте: мы добрели до моста через реку. Самую обыкновенную, даже с камышами.
Пока студенты устроили водные процедуры, магистры, перешёптываясь, осматривали мост. Залезли под него и со всех сторон изучили, чуть ли не ощупали. Не понимаю, что им не понравилось: обычный каменный мост, даже без зверушек. Спрашивать не стала - всё равно не ответят, но на всякий случай плескалась у берега, чтобы вовремя опасность заметить.
Только опрометчиво я не сняла рубашку: треклятая облепила, как вторая кожа. А Липнер неплохо плавал, да еще и под водой. Нырнул вот так - да и хвать меня за икры.
Завизжав, чуть не захлебнулась, а бесёнку этого и надо. Сгрёб меня в охапку, прижал к себе, спасатель хренов! И целоваться полез. Алхимиков, что, на голодном пайке держат? Этого точно давно не кормили, потому как прицепился, как пиявка. Даже не знала, что делать. С одной стороны, целуется хорошо, пахнет прилично, штаны с меня не стягивает, просто за попку щиплет, но, с другой, не планировала я романтические похождения. Я девушка замужняя, не шалава какая, да и Липнер не герой моего романа.
- Тихо, тихо, голубок, я уже поняла, что красивая, - осторожно высвободилась из его рук. Осторожно - это не больно коленом дала. И не по жизненно важным органам. - Слюну подбери, и грудь мою в покое оставь.
- А я её даже не трогал, - обиженно буркнул алхимик.
- Вот и не надо, а то мало ли что...
- А что? - с вызовом спросил он и покосился на магистров. - Слушай, Агния, они ведь там надолго, а мы успеем...
Ох, шустрый! Как в другой мир попал, так сразу хвост распушил. Иди, милый человек, с Юлианной милуйся. Она, кстати, укоризненно на нас смотрит. Да нешто я этого голубя в сети заманивала - само приплыло, мне не треба.
Дура, конечно. Вон, Юлианна, вещи на бережку оставила... Или дура она? Что-то не разгляжу, в чём она. Неужели мужчин смущает? Они ведь что алхимики, что магистры до одного дела падки, потому как мужчины.
- Ты неправильно меня поняла, - оправдывался Липнер, - я насильничать не собирался. Честно-пречестно!
Заглянула в глаза - вроде, не врёт. Или у них, алхимиков, всё иначе? Женихами их недаром наши кличут.
- Я тебе одежду высушу, - продолжал змей, потирая ушибленный бок.
- А взамен? - не верю я в бескорыстие.
- Да так, - замялся Липнер. - Ты... ты мне понравилась. Прости.
Вот так. А я уже колкое слово заготовила. Ладно, пусть ухаживает: мне же польза. Во что бы ноги без алхимика превратились? Угу, в кровавое месиво.
Осторожно вылезла на берег, стыдливо прикрывая интересные места рукой. Пусть там и бельё, но не для чужих глаз. Липнер плёлся следом, пожирая взглядом. Невольно оценила его как особь мужского пола: полный комплект, лохматое половозрелое чудо, знающее, что с губами делать.
Вспомнила о Хендрике, подавальщицах и махнула рукой. Пококетничаю немного, плоды поснимаю, а потом скажу, что он герой не моего романа. Использую? Да не больше, чем он меня. Или я должна любовью небесной воспылать? Как же, на второкурсницу не магичку обратил внимание пятикурсник-алхимик! К слову, я ведь не уточнила: он перешёл на пятый курс или экзамены за него сдал.
Словом, женское коварство в виде меня грелось у магического костерка и травило байки, потчуя Липнера то голой ступнёй, а то и улыбкой. Парень смотрел, а потом снова полез целоваться.
Дыхание у алхимика было горячим, а губы - настойчивыми. Пальцы тоже обжигали не хуже пламени. И так настойчиво пытались добиться взаимности, что я аж оторопела. И не возражала, потому как давно меня так мужчины не баловали. Хендрик, увы, что такое любовь и страсть давно забыл - а тут будто снова в прошлое вернулась.
- Так, это что такое? - Липнера приподняло за шкирку, будто котёнка, и подвесило над землёй. - Нашли, чем заниматься. Не ожидал от вас, Липнер Гедаш, поставлю перед ректором вопрос о вашем моральном облике.
Я хихикнула, оправляя одежду: такое потешное у алхимика было выражение лица. Даже выговаривать за самоуправство расхотелось.
Магистр Тшольке, меж тем, продолжала измываться над смутившимся парнем, затеяв лекцию о размножении и взаимоотношении полов. Досталось и мне - будто я его соблазняла.
- Да мы целовались только, - брякнула, спасая супружескую честь. Только, боюсь, для Осунты поцелуй - нечто противозаконное. Ишь, как глазом на меня косит! И то верно: лучше бы вопила, что меня девичьей чести лишали. Не знаю, право, хотел ли чего Липнер, но явно скрывал свои пакостные намерения эти пару минут. Понятливый оказался.
- Не ожидала от замужней женщины такого, - прошипела магистр, едва слюной не подавилась. - Вам бы пример подавать, а вы, госпожа Выжга, развращаете студентов.
- И кто тут кого развращает? - послышался голос магистра Лазавея. - Не смешите, Осунта! Девочке двадцать один год - а этот увалень, при всём моём уважении, не похож на невинного ребёнка. Ему двадцать три, между прочим.
Раз - и Липнер мягко спланировал на землю.
Магистр устало потряс рукой, сбрасывая голубые искры, и посоветовал коллеге оставить нас в покое:
- Они взрослые люди, сами разберутся. И, надеюсь, поймут, что первый день в чужом мире не самый лучший момент для близких взаимоотношений.
Не сговариваясь, мы с Липнером насупились и заверили, что не идиоты. А я добавила, что парень сам меня поцеловал.
- Меня это не интересует, - отмахнулся Лазавей. - Заканчивайте купания и обнимания: мы должны до темноты добраться до жилья. И молитесь, чтобы нас не убили.
Бросив на алхимика насмешливый взгляд и красноречиво сообщив жестами, что первый опыт стал и последним, отправилась звать Юлианну и искать туфли. Мне легче всех, у меня вещей нет, а одежда стараниями Липнера высохла.
Ровно через пять минут мы выдвинулись: студенты собрались поразительно быстро. И снова поплелись по обочине дороги.
Не прошло и часа, как судьба послала нам встречу с местным населением. Тесную встречу, потому как местность была равнинная, ни деревца, ни кустика, ни камушка, так что спрятаться некуда, а бежать - глупо. В общем, нас нагнала одна из подвод, тех, которые нормальные. Большая, шестиколёсная. Перевозила какие-то мешки.
Управляли повозкой двое мужчин. Одеты как люди: рубашка, штаны, отличного от нашего покроя - светлые такие, с узкими кожаными поясами. На ногах - короткие сапоги на шнуровке. Занятно: в Златории шнуровка - девичья прерогатива.
Не сговариваясь, мы старались не показывать пристального интереса к облику незнакомцев, не тыкать в них пальцами, но выходило плохого. Даже магистры сдались под напором любопытства.
Омороняне в свою очередь разглядывали нас, а потом заговорили.
- Айканэ? - спросил один из них.
Приплыли: языка-то мы не знаем. Сейчас доложат, кому надо, и всё, погибли смертью храбрых. Только погибать не хочется.
Вот зачем влезла, сама не знаю, но как-то оказалась впереди всех. Заулыбалась и брякнула, что мы приезжие. А что? Ректор говорил, что я хроникёр 'Академического вестника', но балакать по-местному не обязана. Ляпнула, проигнорировала шипение старших, скрутила дулю за спиной ретивому Липнеру, собравшемуся меня оттащить, и смело шагнула к лошадям. Если уж за красоту взяли, то буду отрабатывать свой хлеб.
Оморонцы переглянулись, зашептались. Потом один потянулся к сумке, напоминавшей суму почтальона, только из кожи, и вытащил оттуда блестящий кругляшёк на ремешке. Невозмутимо закатал рукав и закрепил на запястье, будто браслет. Ткнул пальцем в блестящую поверхность - и пространство вокруг нас слегка заискрилось. Всего на минутку.
Опасности никакой я не чувствовала. Да даже если бы и чувствовала, то куда бы делась? Магия быстрее пришибёт, чем за спину магистров спрячусь.
- Ка маат, - требовательно обратился ко мне один из оморонцев.
- Чего? - не слишком вежливо осведомилась я. Неужели непонятно, что их язык - сущая тарабарщина?
Кругляшок-браслет завибрировал и мигнул. Спустя пару мгновений меня на чистом златорском спросили:
- Кто вы и откуда?
Голос звучал как-то глухо, странно, но понятно. Наверное, магия - та штучка помогла.
Я открыла рот, чтобы ответить, но меня опередили. Магистр Лазавей невежливо дёрнул за руку и препоручил заботам Осунты. Та железной хваткой вцепилась в плечо, я даже вскрикнула: больно же! А этой стерве будто этого и надо: стоит, доброжелательно иномирянам улыбается и меня так медленно, но верно локтем за спину отпихивает. Ладно, надо - так надо, но синяки-то ставить зачем?
Магистр тем временем приосанился и начал плести паутину лжи. А, может, и не лжи: не знаю, как наш мир называется. Словом, сказал, что мы с Ноитара, напутали с перемещением в пространстве и оказались здесь.
- Судя по выкладкам, мы где-то в Омороне, одном из Триединых миров. Если я ошибся, поправьте меня.
Местные уставились на магистра с уважением. Судя по всему, они понятия не имели ни о Омороне, ни о Ноитаре, ни тем более о Триединых мирах. Значит, тут ценят тех, кто способен ходить сквозь пространство.
Но почему Лазавей не воспользовался первоначальной версией об 'Академическом вестнике'?
- Раз уж вы первые жители этого мира, которые нам повстречались, не подскажете ли координаты вашей системы?
Оморонцы недоумённо переглянулись и замотали головой:
- Вы лучше в городе спросите, у тоэрадос.
- А 'тоэрадос' - это кто? - подала голос Осунта, слегка подавшись вперёд. Её глаза пристально исследовали повозку и её владельцев.
Кругляшок перевёл это слово как 'господа', 'те, кто не крестьяне'. В итоге выяснилось, что нас посылали к учёным.
Постепенно завязался благожелательный разговор, в ходе которого магистр, не вызывая подозрений: любопытно же, куда судьба забросила, - выяснил название страны - Шойд, ближайшего города - Номарэ и краткое устройство здешнего общества. Интересовали его учёные и уровень науки: якобы есть ли у них мощные артефакты, которые выкинут нас в нужное место. Встреченные нами крестьяне понятия не имели, опять-таки отправили к учёным, в Университет. До него отсюда, правда, далековато, да и мы туда вовсе не собирались
Глава 8.
Никто уж не удивляется удивительному.
Осетинская пословица
Оморонцы любезно предложили подвезти нас до Номарэ. Тоже разглядывали, как зверьков. Мы улыбались, старательно улыбались. Вернее, я и Юлианна - как и положено девушкам в хорошем расположении духа. Другие то ли не желали казаться идиотами, то ли полагали, что уже выполнили свою норму, хранили сосредоточенное выражение лица.
Радуясь, что сидела рядом с Юлианной, не только по служебной надобности строила глазки, но и по сторонам глазела. Всё искала стога, коров, овец - и не находила. Вернее, животные были, но никто не бродил по полям, а организованно щипал траву за заборами. Это не наши тыны - целое архитектурное сооружение. А за ним - и выпас, и искусственный пруд.