Мама ревела, отец обнимал ее и тоже пытался скрыть слезы. Сестра чуть ли не лежала рядом и пила какую-то гадость, которую накапал ей врач.
А спустя еще два дня я вернулась домой.
Вокруг меня суетились все, пытались сделать приятное, радовались, что я вернулась и жива. Оказалось, меня искали всем городом, и моя семья уже почти поверила в то, что я мертва.
Папа рассказывал все бесстрастно, сидя в кресле, но я видела, как он переживал. И все больше во мне крепла уверенность, что Вилдэр был прав. Вилдэр...отголоски этого имени вспыхивали в сердце такой болью, что я непроизвольно морщилась.
- Мы всех опросили, сказал отец. Даже этого...твоего бывшего, Игоря.
Я замерла.
Отец поцеловал меня и вышел, оставив лампу включенной.
Я вдруг истерически засмеялась и повалилась на постель.
"Ты чего?".
- Игорь, - простонала я. - Я про него забыла. Он под замком сидит.
Смех перешел в рыдания и я прикусила до крови губу.
- И пусть, - буркнул Гуннульв. - Он большего и не заслуживает. Анют, перестань плакать. Давай учиться работать с тем, что имеем. У нас есть огромный и еще не завоеванный мир. Будем жить в нем!
- Хорошо, - прошептала я.
Вытерла слезы и улеглась под одеяло. Гуннульв залез ко мне, словно был плюшевым мишкой.
Я действительно хотела продолжать жить. Вот только не знала, что всего через пару недель начну судорожно искать способ вернуться обратно...
Эпилог
Анна вернулась домой. Желания, загаданные в Ночь Звездопада выполняются всегда, но зачастую не так, как мы того хотим. Что загадал в ту ночь Вилдэр? На этот вопрос может ответить только он сам. Но, судя по тому взгляду, который он бросал на портрет Ани, следующее его желание, загаданное в эту ночь, определено.
Анна вернулась на учебу, съехала от родителей и даже оборудовала Гуннульв собственный угол в квартире. Тот был счастлив. Только Гуннульв слушал Аню долгими вечерами, когда за окном падал снег, а боль становилась невыносимой. Только он успокаивал ее, уговаривая научиться жить в этом мире.
А меж тем, все в том же доме, знакомом нам, тот, кто называл себя Повелителем Слез радостно смеялся и потягивал дорогое красное вино.
- Отличная работа, мой друг. Вилдэр...почти сломлен. Жаль, что Рандвалф теперь не на нашей стороне, но я с этим справлюсь. Главное, что Анна больше не представляет интереса для нас. А Вилдэр...убей Идгарда. Этого потрясения он не переживет.
- Да, повелитель, я все сделаю.
- Убедись, что Анна не навредит нам, я не желаю, чтобы появился даже намек на ее возвращение, ясно?
- Конечно.
- Что с Волверин?
- Она недавно родила. Но ребенка мы использовать не сможем: его защищает Риорский. Против Риорского выступать бессмысленно.
- Значит, сначала сделай так, чтобы Риорский стал слабее. Потерял возможность круглосуточно защищать ребенка.
- Как?
- Разведи их. Пускай Веста его бросит. Найди повод. Он, кажется, бил ее? Сделай так, чтобы избил еще раз. Можно при ребенке. Чтоб драматичней было.
Мужчина в плаще усмехнулся и отпил еще немного вина. Лица его собеседника не было видно, но по фигуре можно было догадаться, что мужчина молод.
- Еще приказания будут?
- Пока нет. Ты свободен. Хорошая работа, Осмонд.
Однажды, снежной ночью...
Мужчин не было уже слишком долго. И я и Хелена сидели, как на иголках, пытаясь успокоиться. За окном валил снег, сугробы уже почти добрались до окон. Такой зимы на Плато еще не было. Камин хорошо обогревал помещение, но я все равно куталась в шубку, ежась от призрачного холода. А сердце почему-то бешено билось, словно в предчувствии беды.
- Они просто задержались, - Хелена успокаивала не столько меня, сколько себя. - Просто дичь оказалась слишком крупной.
И слезы почти пролились на щеки.
- Хелена, все будет хорошо, - я сглотнула. - Они вернутся, дорогая.
Женщина, приютившая меня три года назад, кивнула, но тут же прерывисто вздохнула и в который раз кинулась к окну.
Младшие уже спали, мы уложили их сразу после ужина. Чтоб под ногами не путались, да не канючили. Все равно у нас ответов на их вопросы не было. А сами ждали, успокаивали нервы и мечтали, что вот-вот из темноты покажутся три крепкие фигуры, мы распахнем двери и кинемся в их объятия.
И вот фигуры выступили. Но пришедших было не трое. Наши мужчины - муж Хелены и двое старших сыновей - несли, а вернее сказать тащили кого-то четвертого. Судя по комплекции - мужчину. Он был то ли ранен, то ли без сознания, потому что сам идти не мог.
Хелена охнула и бросилась открывать.
Снежинки ворвались в горницу, закружились и растаяли, а морозный воздух с некоторым запозданием заставил меня поежиться.
- Сольвейг! - крикнула Хелена. - Неси воду!
Я, ни о чем не спрашивая, бросилась к камину, рядом с которым стоял кувшин с водой.
Мужчины положили раненого на кровать и начали стаскивать с него одежду, а Хелена суетилась рядом: доставала из потайного ящичка лекарства и отвары.
- Сольвейг, давай воду! - крикнула она мне.
А я не двигалась, потому что знала раненого. Я уже видела его, всего однажды. Тогда его руки причинили мне такую боль, что до сих пор кошмары не отпускают. Тогда я вырывалась изо всех сил, слыша, как он смеется. Тогда он получал удовольствие от моей боли.
Теперь больно было ему. Только удовольствия я почему-то не получала.
- Сольвейг! - Хелена повысила голос, вырвав меня из пучины воспоминаний.
Она уже взяла себя в руки и причиной тому были живой муж и дети, вернувшиеся с охоты. Она была готова помогать несчастному, что лежал на кровати. А вот я, похоже, нет.
Старший из сыновей, Асгейр, силой выхватил у меня кувшин. Я опустилась прямо на пол и закрыла глаза. В ушах звучало только одно имя.
Рандвалф.
***
Я осторожно приблизилась к спящему мужчине. Боялась, да, но и не могла в стороне оставаться. Во-первых, Хелена, уставшая и измученная, легла, попросив меня обработать мазью рану. Во-вторых, Рандвалф спал на моей постели, так что все равно приходилось бодрствовать до утра: Хелена уйдет работать и разрешит мне поспать несколько часов у себя. Тихо, чтобы не разбудить, я взяла баночку с мазью, пахнущей горными травами и села рядом с мужчиной. Нужно было прийти в себя. Мазь - лекарство серьезное, ее не наносят на саму рану, только края обрабатывают, чтоб заживало лучше, да заразы не было. Чуть дрогнет рука, попадет средство в рану, боль будет невыносимой. А у меня руки дрожали жутко. Нельзя с такими к больному подходить, пусть он и ублюдок полнейший.
Будучи без сознания, он не знал, что я рядом, не знал, что отчаянно хочу, чтобы он умер. И стыжусь таких мыслей, уговариваю себя, что не я первая, не я последняя. Сколько нас таких было? Почему давняя боль должна мешать мне оказать помощь человеку, который в ней нуждается?
Я отодвинула одеяло, открывая рану. Невольно вздрогнула при виде бока мужчины, который хоть и отмыли от крови, все равно выглядел ужасно. То ли меч, то ли чьи-то зубы оставили глубокие полосы и чудом не убили его.
Прикоснуться я не успела: рука Рандвалфа вдруг резко взвилась и крепко ухватила меня за запястье, не давая приблизиться. Глаз он не открывал, но явно не спал.
- Это лекарство, - непослушными губами прошептала я. - Нужно рану обработать. А то плохо будет. Пожалуйста, не дергайтесь, дайте мне закончить.
Нехотя он руку убрал. Я нахмурилась, глядя, как красные пятна выступают на коже. Опять следы его пальцев останутся на мне синяками. Даже пребывая в таком состоянии, он куда сильнее меня.
Я прикоснулась к обнаженной коже, сначала чуть вдалеке от раны. Закусила губу, чтобы не застонать от всполоха самых разных чувств. А затем и вовсе закрыла глаза, пытаясь представить, что это не тот мужчина, который являлся мне в кошмарах почти каждую ночь. Его успокоили мои осторожные движения: дыхание выровнялось, тело расслабилось. Я открыла глаза и принялась обрабатывать края раны. Рандвалф застонал. Нет, стон его был похож скорее на рык. Я подавила желание отскочить и прошептала:
- Все нормально, это лекарство. Оно немного жжет, но это необходимо. Главное, постарайтесь не шевелиться, чтобы я вам не повредила.
Вроде понял, успокоился, глаз не открыл, но чуть сжал кулак. Видимо, болело. Да, лекарство действительно было серьезным: в прошлом году я неловко упала на лед, разбила коленку до крови. Хелена лишь смазала края разбавленной мазью, а я уже расплакалась. Боль я с некоторых пор терпеть почти не умела. Как только приходила боль, приходила и темнота. А в ней кошмары. Один из которых, кажется, воплотился в реальность.
Он дернулся. То ли от боли, то ли от чего-то другого, но моя рука скользнула прямо по ране, обжигая мазью. Рандвалф выгнулся и застонал в голос, я отскочила и едва не расплакалась. То ли от жалости, то ли от собственной ошибки.
- Что такое? - из комнаты вышла Хелена, разбуженная криком.
- Он дернулся и мазь на рану попала, - беспомощно объяснила я.
- Ничего, - улыбнулась женщина. - Больно, конечно, но тем и лучше. Зато точно инфекции не будет. Успокой его, отвар на столе. Закончишь, посиди немного, может подняться температура. А утром спать пойдешь, ладно?
- Хорошо, - прошептала я.
- И не три глаза руками, вот это будет неприятно, - предупредила Хелена.
Я тщательно вымыла руки, взяла со стола кружку с отваром и повернулась к Рандвалфу. На какую-то минуту я забыла обо всем, просто пытаясь сообразить, как его напоить. Голову он поднять не сможет: рана на боку и царапины на шее не дадут. В лежачем положении вливать опасно, захлебнется - хуже будет во сто крат. Может, заставить его перевернуться на бок? Это легче.
- Рандвалф, - я произнесла это вслух.
Замерла. Ничего не произошло. Лишь слабо всколыхнулся страх, но отступил. Такая я уж была: он нуждался в помощи, я не могла не помочь. Хотя бы ради Хелены. Я убеждала себя, что ради нее.
- Рандвалф, - повторила я. - Вам нужно выпить отвар, вы сможете перевернуться на бок и чуть приподнять голову? На здоровый бок, я имею в виду.
- Я, - шепот хриплый, знакомый до дрожи в коленях, - наверное, могу.
- Тогда перевернитесь и постарайтесь немного выпить. Станет легче. Хорошо?
Мужчина слабо кивнул. Он приложил нечеловеческое усилие, я видела, как тяжело ему дается каждое движение. Как сжаты его зубы, как прикрыты глаза. Так организм спасался от всепоглощающей страшной боли.
Я быстро поднесла кружку, но Рандвалф, к моему удивлению, не позволил напоить себя. Трясущейся рукой ухватился за ручку и выпил сам. Я отдернула руку, чтобы не прикоснуться к нему случайно. Не стоило бередить старые раны.
Он с видимым облегчением вернулся в исходное положение.
- Я знаю твой голос, - прошептал он.
Я вздрогнула и невольно отшатнулась. А хотелось забиться куда-нибудь в угол, чтобы не нашел, не увидел.
- Или мне кажется?
- Я - Сольвейг, - сама не знаю, почему сказала.
Разве помнит он всех рабынь, которые имели несчастье попасть под его руку.
- Сольвейг, - выдохнул мужчина, - допился.
- Что? - от удивления я даже перестала дрожать.
- Мерещится, - прошептал Рандвалф. - Кошмар. Скоро в могилу.
- Да нет, не мерещится, - я притронулась к его лбу.
Был горячий. Слишком горячий. А ведь мог и правда не дотянуть. Спросить бы Асгейра, сколько Рандвалф пролежал без помощи. Может, инфекция уже победила? И завтра мужчины вынесут бездыханное тело?
Анна называла его Вафлей. Я улыбнулась, вспоминая, как подруга презрительно фыркала при упоминании его имени. На ее языке слово "вафля" означало какую-то сладость. Вот уж менее всего Рандвалфу подходит сравнение с вкусностью.
- Нет, - прошептал он, когда я убрала руку.
- Что такое?
- Не убирай, - слова давались ему с трудом.
Моя рука была прохладной. Пришлось снова положить ее на лоб мужчине. Тот вроде успокоился и даже начал засыпать. Когда одна рука нагрелась, я положила другую. Воды для компрессов у нас не было, нужно было топить снег. А двери муж Хелены на ночь закрывал. Чтоб нечисть не шастала, да ветер не врывался в горницу.
Я постоянно прикладывала ладони к стеклу, охлаждая их. Сама не знаю, почему. Просто чувствовала, что так ему лучше, легче переносить жар. Я запретила себе думать о нем, вспоминать. Просто делала то, что сделала бы для любого человека. Даже больше.
Уснула там же, уставшая и опустошенная. Прислонилась к стене, закрыла на минуту глаза и погрузилась во тьму. Почему-то без кошмаров.
Хелена, пришедшая на утро, чуть тронула меня за плечо. Я вскочила, глянула на Рандвалфа, тот спал. Жар ощутимо уменьшился, рана не воспалилась, что было очень хорошо.
- Выкарабкается, - сказала Хелена. - Крепкий.
- Ты...ты знаешь, кто это? - нерешительно спросила я.
- Да, а ты?
Я кивнула.
- Не спрашивай.
- Не буду, дорогая. Иди, поспи немного. Работы нет, покушать сготовит Асгейр, он мальчик добрый. Я посижу. Вечером сменишь меня.
Я слабо кивнула, не веря своему счастью. Сон до вечера? Давно я так не спала.
***
Тогда, три года назад, я ушла из замка. Меня никто не гнал, в рабыни не возвращал, но все же я ушла. Чтобы не мозолить глаза Повелителю, тяжело переживавшему потерю Анны. Чтобы не раздражать Луириэль, которая вдруг воспылала ко мне ревностью. Чтобы не сомневаться постоянно в собственном статусе, не сносить насмешки прислуги. Да и самой мне тяжело пришлось. Анну я любила, ее уход...как будто теряешь друга. Они с Осмондом поддержали меня в ту ночь кошмара, и буквально спустя некоторое время их обоих не стало. Ну, я хотя бы знала, что у Анны все хорошо и она дома, с семьей. Впрочем, не знала. Просто надеялась.
Меня приютила Хелена, она была второй женой моего дядьки, погибшего лет десять назад. Меня она не знала, но с радостью дала кров, тепло. Почти семью.
Мы жили бедно, но дружно. Мужчины ходили на охоту, мы с Хеленой содержали дом. Дружили со всей деревней, устраивали посиделки. Хелена знала все о той ночи. Все, кроме его имени. Она помогла мне забыть, загрузила работой так, что времени жалеть себя не оставалось. И вот, теперь, когда я всерьез поверила, что еще могу быть счастлива, какие-то ветра привели в наш дом Рандвалфа.
Я свернулась калачиком и позволила себе немного поплакать. Там, за стенкой, боролся за жизнь человек, которого я ненавидела. Возможно, именно благодаря моей помощи у него появился шанс жить. И я хотела бы, всем сердцем хотела бы корить себя за то, что такая размазня, но не могла. Спасенная жизнь - ценность ее я поняла давно.
Роскошь - валяться в кровати. Но я позволила себе эту маленькую радость перед самым закатом, прежде чем сменить Хелену. Лежала, смотрела в потолок, на котором играли блики заходящего солнца. Отдыхала телом и душой, готовясь вновь стиснуть зубы и пробыть рядом с ним еще несколько долгих часов.
- В полночь заставишь выпить это, - Хелена указала на небольшой бутылек. - Противная штука, но не маленький, потерпит. Главное, чтоб не выплевывал, хорошо?
Я кивнула и слабо улыбнулась.
- И сама поешь, я там оставила тебе пирог.
Мы часто питались пирогами. Участь всех бедняков: тестом наедаешься быстрее. Но в этот раз я учуяла приятный запах мяса. Значит, пирог мясной, что само по себе здорово.
Я уселась в ногах мужчины и запустила зубы в ароматный кусок пирога, оставшийся после ужина. Небось, Хелена специально отрезала, да в печке сохранила, чтобы мужчины не съели, да и мне горячего досталось.
- Ест она, - хмыкнул вдруг Рандвалф и я чуть не подавилась.
Наткнулась на внимательный взгляд, испугалась и вскочила. Он выглядел куда лучше, чем вчера. И даже говорил четче, я уже узнавала этот голос.
- Вы...вы есть хотите? - отвела глаза. - Не знаю, вам можно или нет...ну, чуть-чуть?
И сама поразилась, как неуверенно прозвучал вопрос.