Кстати о броненосцах. Вот ведь незадача, если придется драться с неизвестными кораблями, а исключать и такой поворот событий Макаров не мог, то в море выходить, собственно, и не на чем. Три броненосца, пришедшие в Порт-Артур после сражения с японцами, небоеспособны – их слишком сильно потрепало, а ремонтные мощности порта на проверку оказались ничтожны. Даже те корабли, которые уже стояли на ремонте, в порядок все еще не приведены. И с чем встречать незваных гостей? Выходить против них на "Баяне" с парой легких крейсеров, или просто топить все, что можно, на фарватере, чтобы не допустить противника в гавань? А что еще прикажете делать – ведь сколько не говорили до войны, что надо обеспечивать базу нормальными доками, все как-то глохло в пустой болтовне. Потом всю войну расхлебывали, ходили в море на залатанных на живую нитку кораблях, в бою постоянно нервничали, что из-за сотрясений от собственных выстрелов отлетят наскоро установленные заплатки, и теперь вот вынуждены бессильно кусать локти, зная, что ничего не могут сделать. И, главное, ничего опять не изменится, логика чиновников проста, как гвоздь: если русские чудо-богатыри сейчас справились – значит, и в следующий раз сдюжат. И нечего деньги тратить, чтобы им легче было. А на то, что эти самые чудо-богатыри из-за этого гибнут, им наплевать – бабы, мол, еще нарожают. Иногда Макарову хотелось просто развернуть башню да врезать прямой наводкой… Куда точно – он и сам не знал, но отлично понимал, что очень многим, в первую очередь, матросам хочется сделать того же самого. И еще он понимал, что сумел придушить здесь, в Порт-Артуре бунтовщиков только благодаря авторитету, да еще тому, что война поневоле заставляет людей заботиться о том, чтобы выжить, а не о всеобщем благе. Что творится на других флотах, он представлял неплохо, и оптимизма это знание лучшему адмиралу Российской империи не добавляло.
От мрачных мыслей его отвлек удивленный возглас кого-то из стоящих на почтительном отдалении от командующего флотом офицеров. Стояли в стороне они по двум причинам – во-первых, чтобы не мешать раздумьям адмирала, а во-вторых, чтобы не попасть под горячую руку. Любое, даже самое лучшее начальство может в определенные моменты быть излишне грозным и сорвать раздражение на подчиненных, а Макаров, как все знали, был крут. Тем не менее, адмирал даже не обратил внимания на возмутителя спокойствия, уж больно необычное зрелище предстало перед ним. Из-за кормы одного из кораблей вылетело нечто вроде миноносца, только широкое, непривычных очертаний, и с огромной скоростью устремилось к берегу. Скорость эту Макаров оценил примерно узлов в пятьдесят, и ему потребовалось минуты две или три, чтобы осознать всю нереальность этой цифры. Неизвестный же корабль, будто плюя на все представления собравшихся о реальности и нереальности, устремился прямиком ко входу в бухту, не обращая внимания ни на миноносцы, ни на изгибы фарватера.
– Куда он… – выдохнул кто-то озвучивая мысль, которая пришла одновременно в голову всем присутствующим. Корабль, не снижая скорости, несся прямиком на берег, и все уже ждали удара и громкого, наверняка слышного даже здесь скрежета раздираемого металла, но… корабль вылетел на берег и, не снижая скорости, понесся по земле в сторону города. На несколько секунд все застыли в шоке, а затем, плюнув на приличия, толпой, невзирая на чины, бросились за ним.
Когда Макаров, задыхаясь от быстрого и совершенно неприличного для его возраста и звания бега, подбежал к штабу, то застал там совершенно непривычную картину. Корабль, ощетинившийся небольшими орудийными башнями, прочно, как будто для этого и был предназначен, стоял на земле. Вокруг него стояло, явно в карауле, человек десять, одетые в непривычного вида черную форму и с еще более непривычными короткими винтовками на груди. Поверх формы было надето что-то вроде пятнистой безрукавки, тяжелой даже на вид, на головах – береты, к ремню приторочена металлическая каска. Рядом, чтобы поглазеть на непривычное зрелище, собралось немало народу, и если гражданские чуть напугано молчали, офицеры тоже стояли кучкой, ожидая, когда появится начальство и внесет в происходящее некую толику ясности, то вездесущие мальчишки уже ползали по броне, с интересом рассматривая новую диковинку, и никто им не препятствовал. Что самое интересное, обычные солдаты и матросы уже вовсю переговаривались с часовыми, те отшучивались. Уши адмирала слегка резала какая-то непривычность речи чужаков – вроде и по-русски говорят, а в то же время и чуть-чуть иначе. Впрочем, общению нижних чинов это, похоже, не мешало. В одном месте даже уже форму пальцами щупали…
– …да удобнее нашей ничего быть не может, – возмущался какой-то солдат. – Чтобы я еще эту тяжесть на себе таскал! Да в ней после второй версты бегать упаришься.
– Зато броник осколок держит. И пулю, если по касательной, – явно уже не в первый раз, терпеливо, как ребенку, объяснял ему часовой. О том, что в карауле положено стоять молча, они, похоже, не предполагали. – Знаешь поговорку? Пар костей не ломит.
– Да зачем это все? – вмешался второй солдат. – Япошка от нас и так убег.
– Угу. От тебя и убег. Ты его вживую-то видел? Он в тебя стрелял? Стрельнет – так обделаешься, небось.
– Да я тебя за такое…
– Ты – меня? Ну что, давай, попробуй.
Оба тут же, будто сговорившись, передали свое оружие товарищам, и двинулись навстречу друг другу. То, что было дальше, Макаров не совсем понял. Вроде бы солдат ударил… а потом он уже лежал на земле. Его противник, ухмыляясь, протянул упавшему руку:
– Вставай уж… Аника-воин. Да не переживай ты так, захочешь – и тебя научим.
Чем закончился их разговор, Макаров не узнал, потому что из недр корабля раздался глухой лязг и чей-то совершенно русский мат – кто-то кого-то распекал так, как это положено делать боцману, и, как ни странно, это подействовало на Макарова успокаивающе. Так ругаться могут только русские, это у нас в крови. Такому не научишься, как ни старайся – значит, и впрямь свои. А потом по легкому металлическому трапу спустился высокий, плотно сбитый человек в фуражке с высокой тульей и погонами, на которых тускло поблескивали две большие звезды.
– Здравия желаю, господин адмирал. Макаров Степан Осипович, я не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь. С кем имею честь?
– Вице-адмирал Протасов, Станислав Ильич. Командующий всем этим безобразием.
Сразу же беря инициативу в свои руки, Протасов поинтересовался, где им удобнее поговорить – в штабе, на борту его корабля, благо тот под боком, или на борту флагманского крейсера. Ну и заодно попросил не стрелять – через час должны были прибыть "Варяг" с "Корейцем", и Руднев, по его словам, намерен был идти прямиком в родной порт. Макаров, не тратя даром время, отдал распоряжение и полез внутрь чужого корабля – все-таки любопытство у него было одной из главных черт характера. Правда, на флагман он не стремился, решив, что успеет, но упустить возможность первому побывать на борту этого невероятного корабля (на воздушной подушке, как сказал Протасов, и Макарову очень хотелось понять, что за подушка и с чем ее едят) было выше его сил.
В рубке его ожидал культурный шок. Нет, Макаров понимал, конечно, что корабль, необычный снаружи, должен быть необычным и внутри, но это… В общем, он пришел в себя только после того, как в него буквально влили хорошую порцию коньяка. Пожалуй, на мостике, под вражескими снарядами, было проще, чем здесь, где страшно было повернуться из опасения разворотить что-то хрупкое на вид, пусть умом и понимаешь, насколько прочным должно быть все на борту такого корабля.
Разговор состоялся после экскурсии по кораблю, за обедом. Протасов вежливо, доступно и, в то же время, непреклонно объяснил Макарову свою позицию. И о том, кто они, объяснил, и о том, зачем прибыли, и о том, что на мнение других о том, где им стоит находиться, а где нет, командованию флотом, в общем-то, плевать. Когда он закончил, Макаров некоторое время сидел, глядя в одну точку и обдумывая услышанное, а потом с силой растер руками лицо и спросил:
– Я так понимаю, если исключить малозначимые нюансы, вы – наши потомки?
– Вы уловили суть.
– И там что же, так плохо, что вы решили завоевать предков?
– Вы неправы, никто вас завоевывать не собирается, хотя, конечно, не все так хорошо, как хотелось бы. Но воевать никто не собирается, поверьте. Эскадра здесь только для того, чтобы пока ваши корабли небоеспособны, не допустить появления кого-то вроде британцев – ну их, пускай с Америкой воюют. Хотя вряд ли они до сюда доберутся – на позиции вышли наши подводные лодки с приказом топить всех, кто идет не под Андреевским флагом, но мало ли. В порт наши корабли заходить не будут.
– Свежо предание…
– Адмирал, мы говорим с вами на одном языке, а русские с русскими воевать не должны, вот и все. Ну а решать вопросы высоких материй давайте оставим политикам. А правду я вам сказал или нет – спросите у Руднева, его крейсер должен скоро быть здесь.
– Обязательно спрошу, не сомневайтесь. Один вопрос: тот корабль, который уничтожил половину японского флота, здесь?
– Нет, он в районе Владивостока, с основными силами флота.
– Основными силами?
– Ну разумеется. То, что вы видите, всего лишь оперативное соединение. Состоящее не из самых мощных кораблей. Засим, простите, я откланяюсь. Если вам требуется помощь в ремонте кораблей – сообщите, я оставлю здесь, с вашего разрешения, офицера связи. И еще, чуть не забыл. У вас ведь наверняка полно раненых. Отправьте их к нам – все же уровень вашей медицины внушает мне… ну, скажем так, разочарование. А у нас выживут если не все, то большинство, да и инвалидов, я надеюсь, будет меньше…
– Хорошо, я обдумаю это. Кстати, а те, кто охраняют корабль…
– Это морская пехота, элитные войска. У вас таких пока нет, но, думаю, скоро появятся – поможем, если что. Лишними такие солдаты никогда не бывают. Имейте в виду, тех, кто сейчас охраняет корабль от того, чтобы его не растащили на сувениры, достаточно, чтобы полностью нейтрализовать оборону Порт- Артура.
– Вы шутите? По-вашему, десяток человек смогут нейтрализовать оборону сильнейшей в этом районе крепости?
– Представьте себе, что вы, генерал Кондратенко, наместник, да и все остальные старшие офицеры валяетесь с дырками между глаз. На это опыта и умения у них хватит. Как по-вашему, сколько после этого продержится крепость? С учетом того, что все управление будет дезорганизовано. А ведь им по силам, к примеру, еще и склады боеприпасов подорвать.
– Это варварство.
– Это война. Мы воюем иначе, адмирал. И мы пришли сюда, чтобы на Земле никогда не было таких войн.
Атлантический океан, неподалеку от побережья Северной Америки, 1904 год
Британский крейсер "Венус" находился в дозоре с момента начала обострения отношений между Великобританией и САСШ. Приказ, полученный его командиром, был недвусмысленным – в случае начала военных действий немедленно начинать перехват американских грузовых кораблей. Англичане намерены были воспользоваться удачным опытом русских, которые подобными действиями фактически поставили на колени Японию. В конце концов, если получилось у них, почему не должно получиться у британцев, не без основания считающих себя лучшими в мире моряками?
Правда, "Венус" нельзя было назвать шедевром корабельной архитектуры, но и древностью он не был – с момента вступления этого корабля в строй не прошло и семи лет. Конечно, скоростью он не блистал, но в Лондоне решили, что для янки и этого хватит. Логика в этом, разумеется, была – восемнадцати узлов достаточно, чтобы догнать практически любой грузовой корабль, а военным кораблям для того, чтобы догнать крейсер, надо его сначала обнаружить. Знаменитый русский рейдер, который в начале войны перебил немало горшков на японской кухне, кстати, так и не поймали, а это о многом говорит. А ведь за ним гонялись не только и не столько даже японцы, сколько британцы, которым он изрядно попортил крови. И что? Куча сожженного угля, и только – отыскать корабль на просторах океана практически невозможно, если, конечно, его капитан не потеряет осторожность. Однако чего-чего, а осторожности у британцев хватало, впрочем, как и храбрости. Никто, конечно, не думал, что один крейсер повлияет на исход войны. САСШ – не Япония, там народ цивилизованный, костяк нации составляют выходцы со все тех же Британских островов. Эти не будут вспарывать себе животы при малейшей неудаче, головы у них на плечах есть.
Правда, и чего-либо запредельного от американцев ждать не приходилось. В Америку ведь когда-то рванули, в основном, отбросы общества, джентльменов среди них было немного, да и те, в основном, расположились на юге САСШ. Юг же совсем недавно, в результате гражданской войны, понес невосполнимые потери в человеческих ресурсах, а значит, цвет нации был заметно выбит. Ну а янки могут быть энергичными и неглупыми, но стержня в них нет, да и вообще, американцы – нация торговцев. Сделайте войну для них убыточной – и они будут срочно искать мирное решение, ради чести воевать не станут. Именно поэтому "Венус" и другие крейсера, имеющие аналогичные задачи, вышли в рейд с приказом нанести как можно больший урон торговле противника и, как только во время очередной бункеровки его командир получил шифрованный приказ, охота началась.
В течение недели удалось перехватить и отправить на свою базу целых три американских корабля. Те были непугаными, как будто война их не касалась. Да, они слыхали о том, что русские вовсю расправлялись с теми, кто вез грузы в Японию, но это же нормально, нечего с узкоглазыми якшаться. О том, что точно так же могут открыть охоту и на них самих, никто, похоже, даже не задумывался. Наверное, поэтому двое капитанов угрозу со стороны крейсера всерьез не восприняли, и лишь когда одному выстрелили поперек курса, а второму и вовсе разворотили снарядом надстройку, те начинали соображать, что игры кончились, после чего брыкаться уже не пытались.
С третьим же вышло еще смешнее. Когда его капитан понял, что их собираются захватить, он решил поиграть в героя и попытался таранить британский крейсер. Естественно, ничего у него не вышло – все же имея тяжелую и неповоротливую посудину, дающую не более тринадцати узлов хода, сложно состязаться с военным кораблем. Пять снарядов, искорежившие пароходу борт, он выдержал, но шестой, вдребезги разбивший капитанский мостик вместе с капитаном, поставил точку в этой затянувшейся игре. К счастью, все пробоины были намного выше ватерлинии, а то обидно бы было из-за упрямства какого-то олуха лишаться своей доли призовых.
Командир "Венуса" не знал точно, но догадывался, что подобное началось повсеместно. Надо сказать, он был абсолютно прав в своих предположениях. Американские корабли перехватывались во всех морях, а те, которым "посчастливилось" встретить начало войны в британских портах, захватывались прямо там. Больше того, американские корабли перехватывались даже в территориальных водах других государств. Когда им было это выгодно, британцы не церемонились, и плевать-то они хотели на международное право с высокой башни.
На этот раз неизвестные корабли были замечены уже под вечер. Огромные, необычных форм и, почему-то, идущие без дыма. Однако это не насторожило британцев – на фоне плохой погоды и уже опускающегося сумрака дымы, очевидно, были просто не видны. Если бы командир "Венуса" хоть немного помедлил, у кораблей, разумеется, был шанс уйти, но крейсер решительно устремился за ничего не подозревающей добычей. Только вот транспорты эти, вместо того, чтобы остановиться и принять на борт досмотровую партию, как и положено нейтралам, или попытаться уйти, повели себя несколько неожиданно. Один из них внезапно развернулся и направился навстречу британскому крейсеру. Судя по всему, на этот раз янки пустили свои транспортные суда под охраной военного корабля. Ну что же, если он слабее, то можно будет попытаться его потопить или хотя бы вывести из строя. Это, конечно, почти наверняка будет означать конец рейда, потому что американцы не трусы, наверняка будут защищаться и обязательно нанесут британскому крейсеру повреждения, но это, возможно, даже и к лучшему. Командир "Венуса" был не дурак и прекрасно понимал, что раздолью первых дней войны приходит конец. Если американцы начали сбивать свои транспортные корабли в эскадры и посылать их под охраной, то недалек тот день, когда эта охрана станет многочисленной, а на охоту за рейдерами выйдут боевые корабли. И тот, и другой вариант могли плохо кончиться, поэтому куда лучше было бы сейчас провести героический бой, победить, отрапортовать об этой победе, получить заслужено причитающиеся чины и ордена и встать на ремонт, желательно, до конца войны. Если же американский корабль оказался бы сильнее, то надо было просто удирать – даже если тот быстрее, бросить караван он все равно не имеет права, и поэтому уйти "Венус" мог при любых раскладах.