- Там тепло, - недоуменно сказала я.
- Я тоже так думала, - демонстративно шмыгнула носом подруга и отхлебнула лечебного настоя.
- Ты выскочила под проливной дождь в одном легком платьице только потому, что тебе показалось – Кыс удрал. А он преспокойно спал на шкафу, не реагируя на шум и суматоху, - резонно заметила я.
Обсуждаемый кот лениво приоткрыл один глаз, шевельнул ухом и поудобнее устроился около обожаемой им женщины – Кесси.
- А сейчас там светит солнце, и ветра нет, - припечатала я. – Так что нормально, - и я, помахав на прощание ручкой, выскочила на улицу.
Там, вообще говоря, было прохладнее, чем казалось из теплой комнаты. Однако я рассудила, что все равно не собираюсь тупо стоять на месте, а, напротив, бодро и весело прогуляюсь до города и обратно, не успею замерзнуть.
Выбрать нужную емкость для Кыса, основываясь на указаниях Кесси, оказалось делом далеко не простым. Мне пришлось обойти несколько лавок, торгующих разной посудой, и от огромного количества мисок, плошек, тарелок, бидончиков, корчаг и горшков у меня вскоре зарябило в глазах. Наконец, мне удалось подобрать посудину подходящей формы, размеров и расцветки. Однако, она обладала одним недостатком, на мой взгляд, перевешивающим все достоинства – миска была жутко тяжелой и неудобной для переноски. Я, критически оглядев ее и вздохнув, приготовилась к тяжелой дороге домой.
Однако сие мероприятие отдалилось на неопределенный срок, а, возможно, и вообще превратится в легкую прогулку. Проходя мимо нашего любимого трактира, я наткнулась на своих сокурсников, направлявшихся в него отмечать день падения Мооран-дар-Кастеля. Они, обрадовавшись, позвали меня с собой, и им не пришлось долго меня уговаривать. Втайне я надеялась, что возвращаться тоже буду не одна и сплавлю тяжелую миску кому-нибудь из представителей сильного пола.
Этот народный праздник принадлежал соседней Волмении. Собственно замок представлял собой скромную постройку-развалюху, которую завоевывать было себе дороже, поскольку на ее починку должно было уйти столько средств, сколько вряд ли можно было надеяться получить, сдавая в аренду эту собственность в течение ста - ста двадцати лет. А потом ремонт можно было начинать заново.
Обитатели же Мораан-дар-Кастеля, однако, по той же самой причине страстно желали, чтобы их кто-нибудь, наконец, завоевал – не хотелось тратиться на ремонт. И, когда замок, наконец, осадил некий проезжающий поблизости рыцарь всего с десятком оруженосцев, или кто там еще входит в состав рыцарского войска, жители торжественно вынесли ему ключ от замковых ворот на белом рушнике, сопроводив подношение караваем и бочонком вина. Об умственных способностях рыцаря, как и о том, что он сказал, проспавшись после затяжной пьянки и обозрев свое новое владение, история умалчивает. Но день падения Мораан-дар-Кастеля с тех пор стал отмечаться в народе.
Вечер шел, как и должен был идти. Жаркие споры Тея и Лежека. Редкие, но глубокомысленные замечания Тенара. Ингвар, сосредоточенно поедавший свиные ребрышки и при этом не спускавший глаз с Лиса (после случая на спецкурсе он постоянно следил за парнем, боясь, что тот выкинет еще что-нибудь). Менестрель, самозабвенно наигрывавший в углу волменские народные песни – он тоже поддался общему настрою. Я, меланхолично отщипывавшая от ржаной ковриги небольшие кусочки, кидающая их в рот и изредка вставляющая свою реплику в перепалку заядлых спорщиков. Я прикинула, что еще полтора-два часа – и можно будет попросить Ингвара проводить меня. Он не откажется – как я и говорила, все сокурсники по-братски относились к нам с Кесси, а тащить тяжеленную миску такому здоровяку куда проще, чем обычной девушке.
Дверь трактира отворилась. Я не обратила на это внимания – мало ли кто может зайти субботним вечером в питейное заведение? И вообще, пара рюмок настойки «Слезы вечности», которые меня уговорили выпить, навевали расслабленность и сонливость. Однако знакомый голос, который я услышала, встряхнул меня.
Ален вежливо пододвигал стул Магистру Флоренне, помогая ей устроиться за угловым столиком. Учитель, заметив нашу теплую компанию, поприветствовал нас легким кивком и сел рядом со своей спутницей. Парни ехидно заулыбались. Я уже предчувствовала, как они будут язвить на тему тесных взаимоотношений между преподавателями.
Я вернулась к возобновившейся беседе, но, против своей воли, то и дело бросала взгляд на мирно разговаривающую в углу за кружечкой медовухи парочку. Магистры, безусловно, хорошо смотрелись вместе.
Я плохо знала нашего преподавателя травоведения. Она вела у нас всего один семестр – предмет был не профильным – на пятом курсе. Но, из того, что я помнила, и слухов, ходивших по школе, у дамы было два интереса в жизни – цветы и мужчины. Первое плавно вытекало из второго: мужчины с большим удовольствием преподносили красавице, живущей в столице и работающей при дворе, роскошные букеты. Но в один не самый прекрасный день Магистр Флоренна попала в неприятную ситуацию, связанную с неким высокопоставленным чиновником и его супругой. Итогом явилось поспешное, если не сказать, позорное увольнение и отъезд в Школу Магов, Пифий и Травников, где как раз освободилась должность преподавателя травоведения. В Школе как с цветами, так и с мужчинами дело обстояло плохо. Местные эндемики пышным и красочным цветением не отличались, а средний возраст мужского населения зашкаливал за сотню лет. Адептов, естественно, в расчет никто не брал.
Поэтому не было ничего удивительного в том, что соскучившаяся по приятному обществу противоположного пола магичка старалась при любой возможности осуществлять это самое общение. Появление же в Школе Магистра Алена, очевидно, было воспринято Флоренной как ответ на ее тайные (а может, и не очень тайные) желания.
Магистр Ален должен был быть сделан из камня, чтобы не отреагировать на призывно вздымающуюся грудь, трепещущие ресницы и влажные приоткрытые губы. И он явно был нормальным (пусть и не идеальным) мужчиной. В этом не приходилось сомневаться, видя, как шепчется за столом парочка магистров, трогательно склонив друг к другу головы.
Мне вдруг взгрустнулось, хорошее настроение куда-то подевалось и страшно захотелось домой. Ну, не домой – его у меня не было никогда – а хотя бы в Школу, в теплую комнату, под одеяло, слушать мурлыкание прижавшегося к Кесси кота.
Ингвара звать было бесполезно. Он никогда не уходил, не доев, а ему только что принесли добавку. Остальные сокурсники тоже не изъявляли желание расходиться.
Я вздохнула и приготовилась подождать еще немного, честно стараясь отвлечься от странного скребущего ощущения в груди и для этого прислушиваясь к новому витку обсуждения – что лучше делать при встрече с химерой – кинуть пульсар или рубануть мечом. Вариант заорать и убежать не рассматривался изначально – мы все-таки маги-практики.
Но мой взгляд сам собой переместился к угловому столику. Магистр Флоренна оживленно щебетала что-то, взяв в руку ладонь Магистра Алена и проводя по ней изящным пальчиком.
- Ребят, я, пожалуй, пойду, - сообщила я, вскакивая на ноги. Они предложили мне остаться, но что-то внутри просто гнало меня на улицу.
- Нет, Кесси заждалась уже, - сказала я чистую правду, подхватила посудину и немного быстрее, чем хотела, вышла на улицу.
Накрывшие землю сумерки принесли с собой холодный пронизывающий ветер. Я поежилась, поудобнее перехватила миску и двинулась по хорошо знакомой дороге в Школу.
На окраине города я вновь почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Поисковый импульс ничего не сообщил. Но у меня было слишком паршивое настроение, а кошачья посудина была слишком тяжелая и успела надоесть. Так что я поставила ее на землю и громко поинтересовалась.
- Слушайте, если вы все равно за мной следите, помогите дотащить эту штуку до Школы.
И замерла, прислушиваясь. Тишина. Ни звука, ни шороха. Нет, конечно, я что-то слышала: перебранку двух баб неподалеку, вялый непериодичный лай собаки, пьяное бормотание идущего домой из корчмы мужичка. Но ничего, что могло бы послужить малейшим ответом на мой призыв – шороха листьев, треск веток, членораздельное приветствие – я не услышала.
Ну и ладно. Никого, так никого. Я подняла миску и пошла дальше.
Идти было не то чтобы страшно – неуютно. Взгляд, сверлящий мою спину, исчез. И на том спасибо. Но и без него прогулка не представляла удовольствия. Окончательно сгустившиеся сумерки превратились в темную ночь, перекрыв поступление того небольшого количества тепла, которым соглашалось поделиться осеннее солнце. Поднявшийся ветер пробирался под легкую куртку и рубашку, леденил пальцы рук, держащих миску, шелестел опавшими листьями, собирая их в кучки. Только этим шелестом я могу объяснить то, что совершенно не услышала шагов подошедшего ко мне человека.
- Давай помогу, - услышала я, и кто-то потянул из моих рук миску. Я вздрогнула, отскочила в сторону, освободила руки (посудина с глухим стуком упала на твердую замерзающую землю, но, к счастью, не разбилась) и привычно сложила пальцы для заклинания.
- Только не нападай на меня, - произнес знакомый голос. Я немного расслабилась. Ален вышел из тени на небольшой пятачок, освещенный серпиком луны.
- Опусти руки, пожалуйста. Честное магическое, я не собираюсь на тебя нападать.
Я, улыбнувшись детской присказке, послушно опустила руки и поинтересовалась:
- Это вы за мной следили? – Боюсь, мой голос был пропитан подозрением. Ален непритворно удивился и насторожился одновременно:
- Я? Нет, зачем мне за тобой следить? И, кстати, я просил называть меня на «ты». А ты чувствовала слежку? Что это было?
Я задержалась с ответом, пытаясь прощупать его мысли. Бесполезно. Я вновь наткнулась на защиту, пробить которую не могла. И не знаю, кто мог бы. Может, только Магистр Рейф.
- Не знаю, - наконец, ответила я. – Я иногда чувствую на себе пристальный взгляд. Но поисковый импульс, - предупредила я его вопрос, - ничего не дал. И никто не ответил на мой вопрос, - смутилась я.
Ален пожал плечами.
- Если почувствуешь такое еще раз, сообщи, пожалуйста. Не нравится мне это. Ну, так тебе помочь? – Он потянулся к валяющейся на земле миске.
В принципе я не возражала, но…
- А ваша спутница не предъявит потом претензий? – осведомилась я. Так, на всякий случай.
- Не будет, ее здесь нет, - коротко отрезал Магистр таким тоном, что мне сразу расхотелось спрашивать дальше. Не дожидаясь дальнейших вопросов, Ален подхватил миску. Я с легкой завистью наблюдала, как он без малейших усилий поднял ее, пристроил поудобнее и повернулся ко мне.
- Идем.
Я подчинилась приказанию, совпадавшему с моими собственными намерениями.
Тонкий серпик луны, повисший в небе, слабо освещал тропинку, по которой я, в принципе, могла пройти с закрытыми глазами. На темно-прозрачном небе постепенно проклевывались звезды.
«Романтика, - мысленно усмехнулась я. – Любая пифия удавилась бы от зависти. Ночь, луна, звезды, рядом красавец-мужчина… Бабочки… то есть нетопыри летают. – Я невольно отшатнулась, когда прямо перед носом промелькнула черная тень. Хрипло каркнула сидевшая на ветке и косившая на нас черным глазом ворона. – Птички поют… Волки воют… Или не волки…»
Я прислушалась. В Чернолесье выла какая-то тварь. Нет, это не волки. Это, скорее, нацыга.
Должно быть, я произнесла последние слова вслух, потому что Ален, шедший рядом и еле заметно усмехавшийся, возразил:
- Это не нацыга.
- Как это не нацыга? – праведно возмутилась я. – А кто еще?
- Леанар.
- А они у нас разве водятся? – От неожиданности я даже остановилась. – «Ареал обитания леанаров - север Аррении», - процитировала я строчки учебника.
- Основной ареал, - добавил Ален, тоже остановившийся. – Некоторые особи, бывает, кочуют, а Чернолесье вполне подходит для их существования.
- А как вы… ты определил, что это действительно леанар? – не желала отступать я. Вой вполне мог принадлежать и нацыге, а они в Чернолесье водились.
- Нацыга всегда заканчивает трель, повышая тон до практически неслышимого. А у этой твари в конце было нечто вроде клокотания. Так делают леанары.
Словно в подтверждение его слов, существо провыло еще раз, и я точно смогла расслышать глухое ворчание в конце.
Резкий порыв ветра бросил нам в лицо горсть листьев, сорванных с соседней осины. Я недовольно вытащила из волос запутавшуюся в них веточку и поежилась. Зря я не послушалась Кесси и не оделась потеплее. Новая куртка казалась мне сейчас верхом уюта и блаженства.
Ален аккуратно поставил миску на землю. Слова «Что, тяжело?» застряли в моем горле, когда он начал раздеваться. Пока я собиралась с мыслями, на моих плечах очутилась теплая, нагретая, пахнущая пряным мужским ароматом куртка.
- Не надо! – запротестовала я. – Мне не холодно!
- Я вижу, - усмехнулся Ален. – Еще немного – и можешь посоперничать с покойником по синеве губ.
- Мы сейчас пойдем побыстрее, и я согреюсь, - пообещала я, начиная выпутываться из куртки. Хотя мне отчаянно не хотелось снимать с себя одежду Алена. Сильные руки легли на мои плечи.
- Я же сказал – оставь, - сурово приказал Магистр. И более мягко добавил:
- Я привык к холоду, пока жил на Севере.
Я сдалась, просунула руки в слишком длинные для меня рукава и запахнула полы на груди.
- Никогда не была на Севере, - прошептала я больше себе, чем для поддержания беседы.
- Я знаю, - хмыкнул Магистр и подхватил поставленную на землю посудину. Конечно, как учитель, он имел доступ к личным делам учащихся.
Некоторое время мы шли молча. Я куталась в куртку Алена, тайком вдыхая окутывающий меня аромат, и изо всех сил пыталась сдержать вертящиеся на кончике языка вопросы: где именно – на Севере, ведь он большой, что Магистр там делал, и как там - на Севере…
Ален нарушил молчание сам.
- Там совсем другие звезды…
- Чем где? – все-таки несмело спросила я после паузы, хотя и так было ясно, о чем он говорил.
- Чем на Севере. Здесь звезды намного ниже, их больше, и светят они как-то дружелюбнее, что ли. – Ален кивком показал на созвездие Темного Охотника, чей пояс сверкал над горизонтом. – А на Севере звезды далеки и равнодушны. Даже в новолуние они слабо видны на небосводе – этакие крошечные мигающие точки.
Я быстро прикинула: судя по его словам, Ален был очень далеко на Севере. Острова?
- Это Клендар? – озвучила я свою догадку.
- Да, - не удивился Ален.
- А долго… - я не закончила. Ален прервал меня.
- Пять лет. И, предвосхищая твой следующий вопрос – да, именно там я учился.
- А расскажи мне, - удивляясь собственной смелости, попросила я. Мне, правда, было это интересно. За всю свою жизнь я была лишь в Заполье – моем родном городе и Вийске, рядом с которым учусь. Конечно, у меня будет возможность повидать мир после окончания Школы, но интересно-то мне было уже сейчас!
Ален рассказывал всю оставшуюся дорогу. Он говорил медленно, тщательно подбирая слова, и в результате передо мной представала картина сурового края…
Края, где девять месяцев в году царит зима, и бескрайние просторы покрываются полусаженным слоем снега, тускло белеющим под лунным светом – а солнце не появляется из-за горизонта полгода.
Края, где не растут высокие деревья – они не выживают под ураганными порывами ветра и неизбежно сломались бы под тяжестью снега.
Края, где немногочисленные обитатели – и люди, и снежные тролли, и гномы – стараются жить в мире – так проще выживать в противоборстве с бушующей природой.
Края, где весной глаза, привыкшие к белому однообразию, слепит от буйства красок – все растения стараются отцвести как можно раньше, чтобы семена успели вызреть за короткое северное лето. Где буквально за неделю, как только снег превратится в сверкающие под незаходящим солнцем озера с темно-синей непрозрачной водой, вся земля покрывается ярким разноцветьем, и воздух наполняется жужжанием шмелей и назойливым писком комаров.
- Только магия и спасает, - усмехнулся Ален. – Больше ничего не помогает.
Я слушала, чуть ли не раскрыв рот. Ален продолжал, видя мой неприкрытый интерес, и я опять видела в своем воображении нарисованные его словами картины…