Лорд Дарвис погрузился в воспоминания. Его рассказ не был безжизненной сводкой фактов: он рассказывал так, будто те судьбоносные события были и его глубинным переживанием. На лице застыло выражение боли и тоски.
Я почувствовала, как по моей щеке что-то ползет, смахнула рукой и потрясенно обнаружила, что это была слеза. Я плакала... оплакивала страдания короля Таррияра. Каково это, когда твоя половинка, твоя истинная любовь больше не с тобой, когда кто-то своей злой волей украл ваше время быть вместе, ощущать тепло друг друга; потерять возможность говорить с любимым человеком, прикасаться, ловить взгляд, слушать смех, такой родной и любимый; жить, когда его больше нет и не будет... никогда...
- Вы плачете? - голос лорда был полон удивления.
- Мне жаль... - я больше ничего не смогла сказать. Да и как такое сказать вслух? Мне жаль жизни Королевы и юности ее дочерей, мне жаль любви короля, жаль юную принцессу и наследного принца, оставшихся без матери и сестер и мне очень сильно, неимоверно жаль, что гнусная тварь, совершившая это преступление, ходит по этой земле безнаказанно вот уже десять лет.
- Да, мне тоже...
После такой истории есть уже не хотелось.
- Лорд Дарвис, ведь это горе вам не чужое, не так ли?- и вот не люблю лезть в не касающиеся меня напрямую дела, а тут будто кто-то за язык дернул.
Сейчас как отправит меня собирать Свет Далеких Звезд.
- Да. Мне до сих пор жутко от того, что я тогда увидел.
Не отправил.
- Я возглавлял группу, нашедшую королевский экипаж. Поймите, я не был близким другом семьи его величества, если вы об этом, но, будучи помощником посла Ситары, имел возможность общаться и с ним, и с его родными. Ильята часто интересовалась у меня ситарской модой, с Рахсадом мы пересекались в библиотеке. Сами понимаете, несколько лет я жил в этом дворце и по долгу службы, и во время досуга часто сталкивался с монаршим семейством. Королева и ее дочери были леди в высшей степени, всегда приветливы и добры, я не знаю ни одного случая, когда кто-либо из них прикрикнул или нагрубил хотя бы слуге. Их любили все, я не представляю, как хоть кто-то мог желать им зла. И, тем не менее, они мертвы.
Видимо, что-то разбередило рану скорби лорда Дарвиса. Он говорил то медленно, будто припоминая забытое, то быстро, стремясь убедить в чем-то. Складывалось ощущение, что обычно немногословный лорд стремится выплеснуть через слова все те негативные эмоции и застарелые переживания, которыми он, словно, ни с кем еще не делился.
- Десять лет... никто уже и не надеется, что поиски к чему-то приведут, но Таррияр все так же упорно ищет. Ищет преступника, который отнял жизни благороднейших из Светозарных леди.
Я не сыщик, но и мне понятно, что с каждым прошедшим месяцем вероятность найти след злоумышленника тает все стремительнее, а тут прошло столько лет! Шансы практически равны нулю. Как горько, должно быть, осознавать, что все возможности и вся королевская власть в силу непостижимых обстоятельств не способны дать желаемый результат.
Я тяжело вздохнула. Все это очень печально. Услышав мой вздох, лорд посол встряхнулся, изобразил подобие улыбки и сказал:
- У вас очень мягкое сердце, леди. Приятно, что ваше сочувствие искреннее, но не стоит переживать еще и об этом, - с такими словами мой непосредственный начальник решил, что на сегодня откровений достаточно, и ушел в свой кабинет.
Неожиданно, но вполне закономерно. Видимо, наваждение, заставившее его рассказать о наболевшем, прошло.
* * *
Под вечер снова пришла Арита, за что я была ей очень благодарна: самой расстегнуть длинную вереницу маленьких пуговок на спине мне бы не удалось ни за что на свете. После того как служанка быстро справилась с платьем, я присела перед зеркалом и задумчиво уставилась на свое отражение, пока руки горничной аккуратно разбирали прическу.
- Взгляд у вас, леди, вот точнехонько, как у Светозарного лорда после Чертогов Вечной Памяти,- голос у девушки был приятным и журчал, словно ручей, я даже сначала не поняла, что она сказала, а потом переспросила:
- Лорд Дарвис?
- Он самый, леди.
- После каких чертогов?
- Чертогов Вечной Памяти. Он ведь каждый раз, как приезжает, первым делом туда наведывается. Будто винит себя в чем-то.
- А что, Арита, лорду Дарвису есть, за что себя винить?
- Так каждый из нас за что-то вину да чувствует, леди, - лучше и не скажешь, пожалуй.
- А где эти Чертоги?
- Так в самом центре королевского сада. Только посторонних туда не пускают, там охрана караул несет круглыми сутками.
Очень интересно, надо будет обязательно сходить посмотреть на столь загадочное место.
Арита заплела мои волосы в несложную, но очень красивую косу, такую прическу я и сама разобрать смогу перед сном, не проредив попутно родные и любимые волосы. Поблагодарив девушку, отпустила ее заниматься своими делами. Все-таки надо поблагодарить лорда Дарвиса за служанку. Не знаю, что бы я без нее делала: работа работой, но по дворцу ведь простоволосой не походишь, а на прием или бал волосы узлом не завяжешь. Да и девушка оказалась хорошая. По крайней мере, внутреннее чутье подсказывало, что зла от нее ждать не нужно.
Спать еще не хотелось, и я решила прогуляться по вечернему королевскому саду. Переоделась в повседневное платье цвета красного кирпича, захватила шаль на всякий случай и, предварительно поставив в известность лорда, покинула апартаменты.
Благодаря неординарному утреннему заданию лорда Дарвиса ориентироваться во дворце было не сложно и к саду я вышла довольно быстро. Вообще очень необычно, что рядом с дворцом высажен не парк, а сад. Самый настоящий сад, с огромным количеством плодовых деревьев. Нет, парк тут, конечно, тоже есть, он охватывает территорию вокруг западного дворцового крыла, а сад, соответственно, вокруг восточного. В нем произрастают исключительно плодовые деревья, кусты и съедобная трава, то бишь зелень, идущая на приправы и иже с ними. И вот иду я по королевскому саду, а вокруг будто расплывается волшебный аромат: некоторые растения еще цветут, другие уже плодоносят, и воздух напитан их запахами. Пространство, кажется, 'жужжит' вместе с пчелами, трудящимися на благо будущих королевских десертов. Улыбнулась заходящему солнцу и сглотнула набежавшую слюну. От такого умопомрачительно сладкого запаха мне снова захотелось есть.
Вдруг неподалеку от тропинки в зарослях малины промелькнуло что-то яркое и знакомое. Аккуратно раздвигая веточки, из кустов выбиралась ее высочество принцесса Мирьяна. Выбиралась медленно, стараясь не ломать растений и по возможности не изодрать платье, но, видимо, за одеяние девочка переживала меньше, потому что даже с моего расстояния были видны многочисленные зацепки и затяжки, а вот сломанной веточки - ни единой.
- Доброго вечера вам, ваше высочество.
Девочка стала озираться по сторонам и, найдя меня глазами, приветливо улыбнулась.
- Леди!- она воскликнула, а потом будто опомнилась и, в два раза снизив свою звучность, продолжила. - И вам доброго, только не говорите громко, прошу вас.
- Снова убегаете?
- Нет, этот этап пройден, теперь я прячусь, - и улыбка такая довольная.
- А от кого прячетесь?
- Так от нянек этих.
- Нянек? А не слишком ли вы взрослая для них?
- Так они же не настоящие няньки. Я так называю наставницу и некоторых из ее подружек - придворных дам. Они таскаются за мной целый день в надежде встретить папу, а между делом читают мне лекции о поведении, достойном принцессы. Скука смертная.
- И почему вы прячетесь от них здесь?
- Так ведь это же сад! Тут много колючих растений и пчел. Леди стараются их избегать. А в период цветения они сюда вообще ни ногой, даже если за мной: у них у каждой второй аллергия на пыльцу. А меня искать посылают садовника.
Рассказывая мне нюансы укрывательства от прилипчивых придворных дам, принцесса, наконец, выбралась из малины. Отряхнув пострадавшее платье, решительно сказала:
- Отсюда надо уходить - слишком недалеко от дворца, тут могут найти. Вы не против составить мне компанию?
- С удовольствием. А куда мы пойдем?
- Тут недалеко растет мое любимое персиковое дерево. Давайте его навестим?
- Давайте.
И мы отправились наносить визит вежливости любимому персиковому дереву принцессы Мирьяны. Если честно, я была в шоке, увидев дочь короля бегающей без присмотра по вечернему саду. Видимо, наставница, приставленная к девочке, не может уследить за ее активными передвижениями. За этими размышлениями я и не заметила, как мы пришли к тому самому деревцу. С виду оно ничем не отличалось от других персиковых деревьев, поэтому я решила поинтересоваться:
- Ваше высочество, а почему это дерево нравится вам больше остальных?
- Потому что я очень люблю персики, а у этого дерева они самые сладкие, а еще потому что именно отсюда открывается самый красивый вид на Чертоги, - принцесса указала рукой на что-то позади меня.
Я развернулась, и передо мной предстало невысокое здание, по форме напоминающее конус, облицованное мрамором. В свете заходящего солнца оно переливалось перламутром и, кажется, излучало легкое сияние, едва заметное глазу. От Чертогов в четыре стороны расходились выложенные белым кирпичом дорожки: три узкие и одна широкая, начинающаяся от самого входа, перед которым стояли два стражника грозного вида в полном облачении.
- И правда, очень красиво, - мне действительно нравилось тут, чувствовалось, что этот сад и Чертоги были возведены с любовью и пестовались, как любимое дитя.
- Хотите зайти внутрь?
- А разве мне позволено?
- Нет, но мне позволено, а я решила пригласить вас составить мне компанию, - лукавая улыбка в полный рот расцвела на милом личике ее высочества.
Ужасно милый, общительный, очаровательный и своевольный ребенок эта маленькая принцесса. Девочка явно развита не по годам, ее глазки сверкают любознательностью, а речь и вопросы выдают пытливость ума. С такими детьми гораздо приятнее общаться, чем со многими взрослыми, но и уследить за их порывами практически невозможно.
- Ну что, пойдемте?- маленькая егоза пританцовывала от нетерпенья и пристально смотрела на меня, ожидая ответа.
- Конечно! Будто от такого заманчивого предложения возможно отказаться.
И вот я иду и наблюдаю, как озорной веселый ребенок до, этого бежавший чуть ли не вприпрыжку, по мере приближения к цели замедляется и приобретает поистине королевский вид. Спина выпрямляется, походка становится плавной и размеренной - она будто парит над землей: взгляд прямой, а выражение на лице становится строгим и возвышенным одновременно. И это не смотрится неуместным или чрезмерным на лице одиннадцатилетнего ребенка, наоборот: весь образ гармоничен и уже нет девчонки-сорванца - есть дочь короля, есть ее высочество, и назвать ее по-другому, даже мысленно, кажется неправильным, фривольным и даже немного кощунственным. После подобного преображения незаметным стал даже беспорядок в платье и прическе принцессы. Удивительно! Многие леди, разряженные в дорогущие платья, расшитые золотыми нитями и драгоценными камнями, украшающие себя изысканными ювелирными шедеврами, годами учатся выглядеть вот так царственно и, тем не менее, не идут ни в какое сравнение с венценосной Мирьяной, только недавно выбравшейся из зарослей малины.
Когда мы подошли ко входу в Чертоги, стражники подтянулись и отсалютовали юной принцессе, на меня посмотрели внимательно и неодобрительно, но ничего не сказали. Вот как вовремя сделанное 'правильное' лицо облегчает жизнь и никому ничего не приходится объяснять.
Один из охранников открыл двери, и я медленно проследовала за девочкой в загадочные Чертоги Вечной Памяти, о которых узнала лишь сегодня. Я и подумать не могла, что мое желание посетить это место исполнится так быстро. За нами с негромким стуком закрылась дверь, и мы с ее высочеством остались в полумраке, который разбавлял только столб света в центре помещения. Оказывается, в самой вершине конуса было застекленное окно, кстати, единственное во всем здании, сквозь которое свет спускался к полу. Зал, в котором мы находились, имел круглую форму, по стенам на одинаковом расстоянии друг от друга висели факелы, которые, по всей видимости, зажигали после захода солнца. В центре помещения располагался постамент, на котором находилось что-то похожее на большой прямоугольный кусок льда, светящийся и сверкающий. Такой эффект давало именно необычное освещение.