Яга крякнула про себя: «Ниче се молодец!» На всякий случай принюхалась, нет ли наговора на нем, может сглаза, вдруг молодой, да заколдованный, потому и в царство нежити идет. Ни того, ни другого. Вот те на! Просто старик.
— Звать Павлом. Пришел к тебе, узнать, как достать молодильные яблоки.
Даня закатила глаза. Ну, все ясно! Стоило догадаться.
— Заходи. Поговорим. — Старуха скрылась в проеме.
Дубравко почувствовал, что она недовольна и расстроена. Его несколько удивило. Волкодлак мстительно улыбнулся. Пусть этот молодец окажется уродлив, еще лучше глуп. А и то, и другое — совсем хорошо!
— Что-то не так?
Яга сердито сверкнула глазами.
— Все так!
Молодец Павел с грохотом завалился внутрь избы.
— Ну, бабка! Ты лестницу поудобней не могла сделать? — И тут же испуганно шарахнулся от икающего в углу филина. Дубравко давился смехом — молодец оказался не так уж и молод. Даня хмурилась.
— Ну так что, бабка? Покажешь дорогу?
— Покажу. Только что ж ты сам пришел? Полно. Такие посылают кого помоложе.
Старик сердито забубнил.
— Кого мне посылать? Сам с трудом верю в то, что вижу! Ну давай, показывай куда идти.
— Грубиян. — Тихо прошептала девушка и уже громче добавила. — Ты сперва в бане попарься, да поешь.
— Это завсегда можно! Устал я с дороги. За этим клубком не угонишься!.. — Он хотел сказать еще что-то, но едва устоял на ногах. Изба начала свое движение по кругу. Даня сердито одернула лохмотья.
— Проходи, садись на лавку. Пойду баню истоплю.
Яга тихо прошла к выходу. В нос Дубравко с новой силой ударил знакомый запах, в избу стал просачиваться липкий белый туман. Но затем внутрь ворвался небольшой ветерок и принес новый аромат, немного горький и притягивающий. Это была другая сторона, владения Маржаны. Волкодлак попытался вытянуть голову, чтобы рассмотреть хоть что-то, но Даня уже закрыла за собой дверь.
Старичок окинул цепким взглядом окружающую его обстановку, осторожно дошел до лавки и сел как раз напротив большого филина. Кот запрыгнул на свободное место рядом с Дубравко. Они, вдвоем, не моргая, наблюдали за гостем, отчего тот весь съежился и не смел дохнуть.
Эту самую картину гляделок и застала Даня через полчаса, когда вернулась. Она подошла к волкодлаку, склонилась к его уху и спросила.
— Давно вы так с ним? Совсем же напугали!
Дубравко рассчитывал услышать мерзкий бас, которым она общалась со стариком, но ошибся — девушка заговорила с ним родным мягким низким голосом, с нотками нежности в тоне.
— Угу. — Сказал филин.
Яга засмеялась. Затем развернулась к старику и махнула рукой.
— Пойдем, милой! Банька готова…
Деда Пашу оказалось не так то легко спровадить. После бани и обильного угощения гость растаял, страх в нем поутих, и он упорно порывался вздремнуть. Поэтому когда, наконец, за ним закрылась дверь, Даня вздохнула с облегчением. Ничего не скажешь — первый блин комом. Даня надеялась, что он хотя бы дойдет до указанного места, и не сгинет где-нибудь по дороге, а главное ничего не перепутает в полученных указаниях. На все про все ему два дня, если что не так сделает, то отвечать придется ей. А девушку никак не устраивало сутками бесполезно торчать в этой избе, дожидаясь обратного появления белой майки «Girls love me», или того хуже, получить на свою голову Морока с его распоряжениями.
Дубравко в углу угукнул.
— Что? — Переспросила девушка, мгновенно отвлекшись от тяжелых раздумий.
— Я говорю, а что за яблоки?
— Молодильные. Дедок думает, что они как в сказке, молодость вернут, а они всего-то только старение останавливают, ну и здоровье еще немного улучшают. Одно яблоко — пятьдесят лет. По закону человеку больше одного нельзя за раз брать. Ладно, давай сворачиваться, а то темно уже домой охота.
Даня встала посреди избы, сняла с себя облик старухи и, сосредоточившись, прошептала:
— Ну, милая! К лесу — задом повернись.
Дом снова застонал, затрясся и начал поворачиваться, когда за стеной раздался сначала свист, а потом крик:
— Эй! Данилыч!! Тормози карусель! Дай зайду!
— Кто это? — Дубравко в один прыжок оказался возле двери. Даня нахмурилась и остановила избу.
— Голос, вроде, знакомый. Федор что-ли опять шалит?
— Кто?
Она не успела ответить, дверь распахнулась и внутрь, согнувшись в три погибели, шагнул здоровенный детина, с длинными русыми волосами, собранными в хвост. Через плечо висел внушительного вида рюкзак, а в правой руке парень сжимал недоеденное зеленое яблоко.
— Ты че, Данилыч! Своих не узнаешь? Я тебе издалека шел — орал, орал, а ты прыгнула и отворачивать!
— Федька! — Даня просияла и обняла здоровяка за талию. Выше не доставала.
Дубравко настороженно следил за чужаком, ему не понравилась реакция девушки. Предпочтительнее, если б такой оказался врагом, а не другом. Он бы с ним запросто справился. В голове зародилась неприятная мысль, быть может вовсе и не друг ей этот Федор, а некто больше, он, ведь, за эти две недели ни разу не догадался выведать влюблена она в кого или нет.
— Черт!
Федор насторожился.
— А чей-то у тебя филин чертыхается? Не к добру оно! Давай я ему голову того! — Здоровяк сделал жест руками, который мог бы проиллюстрировать процесс открытия бутылки с лимонадом.
Даня испуганно заморгала.
— Федь! Не надо его голову «того». — Она сделала два коротких шажка, загораживая спиной Дубравко. — Это нормально так. Он не филин. — Детина расслабился, приподнял девушку за талию и переставил ее, освободив себе путь к птице. Дубравко напрягся. Никто не трогает его девушку! Пусть она пока об этом не знает, но дело это вполне решенное. Волкодлак пожалел, что истинного лица не видно за маской филина. Иначе б Федор понял, что ступил на чужую территорию. В груди поднимались звериные инстинкты. Дубравко сдержал, готовый вырваться, рык.
— Наговор положила, чтоб казался. Это ты того старика омывала?
— Я. Кто ж еще? Здесь рядом больше домов нету.
— А. Ну понятно. — Здоровяк шагнул к Дубравко и протянул ему руку. — Федор.
Парень с силой пожал ладонь, и с огромным удовольствием пронаблюдал, как Федя удивленно крякунул. Дубравко злорадно улыбнулся.
— Ты кого там под филина заделала?
Даня подошла к волкодлаку, встала на цыпочки, взяла в руки его голову и зашептала нужные слова, возвращая ему его истинный облик. От прикосновения горячих ласковых ладоней захотелось зажмуриться и замурчать. Кот понимающе покосился на Дубравко со своего конца лавки.
— Федя. Это Дубравко. Мой друг.
— Ну привет. Друзья Данилыча и мои друзья тоже. — Однако взгляд здоровяка говорил обратное. Еще бы! Дубравко нехорошо улыбнулся Федору.
— Рад знакомству.
— Взаимно. — Волкодлак впервые пожалел о своем небольшом росте.
Даня не обратила ни малейшего внимания на повисшую вдруг напряженность. Она как ни в чем не бывало развернула избу, погасила свечи, взяла Кота и выпрыгнула за порог. Федор последовал за ней. Дубравко поморщился. Он никогда бы не повернулся к врагу спиной. Люди странные существа.
— Ну все. Данила. Пошел я. У меня дела. Денечка через два к тебе загляну. Чай квартирку-то не поменяла? — Федя покосился на Дубравко. — Все с Маринкой живешь?
— Ага, с ней самой.
Он улыбнулся.
— Вот и хорошо. Жди в гости! — Развернулся и пошел прочь. Но на двух шагах, будто вспомнив вдруг, оглянулся на ее спутника. — С тобой тоже еще свидимся, волкодлак.
— И ты не скучай. — Сквозь зубы процедил Дубравко. Из лесу послышался громкий раскатистый смех.
Даня нахмурилась и принялась задумчиво покусывать губы. Она не поняла причину такого отношения парней друг к другу.
Федора она знала с детства. Он имел несчастье возиться с малолетней шалопайкой, когда баба Марья была занята работой. Девушка хорошо помнила, сколько бед натерпелся он с ней. И ни разу не отругал, не поднял голоса. Она постоянно дразнила его: бегала вокруг необъятного, с точки зрения ребенка, туловища и кричала: «Федька кривой!». Эту фразу она придумала сама, неверно истолковав замечание бабы Марьи о том, что Федор — кривич. И ужасно гордилась своим поступком. Тогда ей было только семь, и о своем наследии девочка еще не знала. Федор же стоически переносил пытку, и к радости Дани никогда, уж в будущем, не напоминал ей о детских проделках. Хотя стоило бы! За те все страдания, что она причинила. Федор замечательный друг и наставник. Почему же он так отнесся к волкодлаку? Девушка бессознательно теребила ворот своей кофты.
А Дубравко очень вежливый и приятный, а еще воспитанный и добрый… и галантный… короче, он тоже замечательный! Волкодлак не мог не нравиться. Да и раньше она никогда не видела, чтобы Феде кто-то не нравился, ну разве что только ее домовой. Кстати о Гришке! С чего вдруг Федька решил ее навестить? Он постоянно старается минимизировать возможный контакт с домовенком. А тут сам, да еще и без разрешения с ее, Даниной, стороны! Что за новость такая?
Дубравко внимательно наблюдал за сменой выражений на веснушчатом личике. Он без труда читал ее мысли.
— Федор — богатырь?
— Не просто. Он еще и ведьмак, не урожденный конечно, обученный.
— Старый?
— Больше семидесяти лет.
— Давно с ним знакома?
— С детства. — Даня мечтательно улыбнулась. — Он со мной всегда был рядом. Сколько себя помню. Возился, разговаривал, терпел мои выходки. Я была страшной головной болью. Он замечательный.
Дубравко напрягся. Девушка удивленно на него посмотрела.
— Что?
— Ты его любишь, да? — Яга непонимающе уставилась на Дубравко. Перед ней стоял не тот вежливый парень, каким он был минуту назад. Существо только внешне походило на человека. Черные глаза горели злостью. Волосы на затылке стояли дыбом. Из горла шел низкий утробный звук, готовый вот-вот вырваться наружу звериным рыком. Перед ней был волк. И волка этого съедала ярость. Даня словно завороженная не могла отвести взгляд от черных зрачков. Что привело его в такое состояние? Девушка прерывисто вдохнула.
Он пугает ее! Дубравко чертыхнулся и тряхнул головой, беря эмоции под контроль. Давно с ним такого не случалось. Бездонная темная глубина вновь сменилась синью горного озера. Даня облегченно выдохнула. Она и не думала, что задержала дыхание так надолго. Ого! Надо же! В нем прячется такое… такое… Девушка попыталась подобрать нужные эпитеты. Безрезультатно. Он вроде что-то спрашивал до того, как она заглянула в бездну? Яга не могла вспомнить.
— А что ты спросил?
Синие глаза вновь на мгновение стали черными. Но только на мгновение.
— Я провожу. — Парень ослепительно улыбнулся. Он взял Кота на руки, посадил его в сумку, одел ее на плечо. — Дом так и оставим?
Девушка всполошилась.
— Ой. Нет… Конечно, нет. Его надо убрать…
Когда Дубравко довел Даню до квартиры, стояла поздняя ночь. Он вышел из подъезда, довольно улыбнулся и пошел искать еду. Что-нибудь живое, теплое и с кровью, еды в любом большом городе хватало, особенно по ночам. В конце концов, охотиться намного интереснее, чем предаваться бесполезным размышлениям о Дане и богатыре.
Пока звериное чутье разыскивало такого же охотника как и он сам, только живого, мысли Дубравко переметнулись в прошлое. Как давно он встречался с другим охотником. Отец. Последняя встреча с Йосипом чуть не стоила ему жизни. Не видеться бы еще век. Да разве такое возможно? Старик никогда не оставит его в покое. Тут, главное, не упустить чутье в вольное плавание. Уж кого-кого, а Йосипа он почуять должен, как ни крути ведь родственники.
Дубравко методично обшаривал улицы и прислушивался. Важно не подпустить отца к Мирне. Сестре незачем эта встреча. Теперь правда прибавилась еще Даня. Эта девушка слишком хрупкая, несмотря на многочисленные свои таланты. Его отец всегда получал удовольствие, убивая именно таких: юных, красивых и хрупких. Лишь бы не узнал как важна она стала для сына.
Наконец среди шума ночного города Дубравко уловил еле заметный придушенный писк. Парень улыбнулся и, пригнувшись к земле, побежал, моментально настроившись на охоту. Сейчас будет сытный ужин, а потом длинный курс истории славянской мифологии (Даня как раз снабдила его восхитительной рукописной книгой из своей коллекции).
Глава 8
Ночью Даню разбудил истошный звериный вой за окном. Она испуганно подскочила с кровати и чуть не врезалась в Маринку, которая спросонья моргала глазами, силясь понять, что ее разбудило. Девушки одновременно глянули на будильник.
— Четыре утра! — Простонала соседка и рухнула на кровать. За окном жалобно заскулили. — Что за собака?! Она другого окна найти не могла? А? …
Дальше Марина забубнила нечто нечленораздельное и положила на ухо подушку. Даня выглянула за штору. На асфальте сидел здоровый серый волк и жалобно смотрел на окно ярко-синими глазами. Ярко-синими. Девушку осенила догадка. Эти глаза она с некоторых пор сможет узнать где угодно.
Яга, недолго думая, кинулась натягивать джинсы и футболку.
— Ты куда? Опухла совсем? — Соседка высунула нос из-под подушки. И поморщилась от нового воя, прорезавшего относительную тишину городской ночи.
— Я покормлю — он выть не будет. Я мигом! Ты засыпай!
— Какой покормлю! А если он бешеный? Ты чем думаешь?
— Да ты выгляни. Он же маленький совсем. — Соврала девушка. — Я быстро…
Даня не стала дожидаться ответа. Лишь у выхода, ныряя в кроссовки, кликнула Гришку и попросила убаюкать Маринку. Домовой немного поворчал, но, почесав бороду, великодушно согласился.
Волк сидел возле подъезда. Со смешанными чувствами восхищения, жалости и удивления, она приблизилась и присела рядом. Животное превосходило размерами обычных представителей своего вида. Лохматый, с широкими сильными лапами, он выглядел далеко не так безобидно, как она описала его Марине.
— Привет! — Девушка лучезарно улыбнулась. — Эксперимент поставил?
Дубравко ткнулся носом ей в грудь и вздохнул.
Два часа назад он не смог усидеть за книгой и бросился проверять прочитанные о себе сведения. Найдя осиновый пень, он перевернулся через него, как описывала автор, и ударился о землю. Захрустели кости, тело на мгновение запахло сыростью и смертью. Можно было бы решить, что все это галлюцинации, но здоровые лапы и, надо сказать, не слишком пушистый хвост сделали ситуацию вполне убедительной. Наверное, ему стоило испугаться, да только не до испуга, когда все твои и без того обостренные инстинкты вдруг становятся еще сильнее, совершеннее. Ощущение было настолько новым и великолепным! Прожить полтора столетия и не знать, что при желании ты можешь быть волком. Он носился и бесился, пребывая в абсолютной эйфории от своего тела, пока не решил возвратиться к прежнему состоянию, и вот тут, вдруг, возникла загвоздка. Тот же способ превращения не сработал. И другой, а потом и третий. Он пробовал разные варианты действий, выстраивая последовательность так и эдак, пока не пришел к выводу, что все попытки бесплодны. К своему стыду, пришлось мчаться к той единственной, что могла помочь.
Честно говоря, утыкаться, вот так, носом ему вовсе не требовалось, ибо не был он настолько напуган или опечален, чтобы искать утешения, но мысль показалась такой заманчивой, что парень не устоял. И довольно заурчал, когда изящные нежные и невероятно ласковые пальцы стали успокаивающе чесать за ушами. Дубравко с удивлением обнаружил, что понимает всех собак и заодно кошек, у которых в хозяйках водятся такие милые молодые девушки. И Горан! Задери его медведь. Он понимал Горана, который ради почесываний Мирны готов был не стричься вовсе.
Наконец, волк с неохотой отстранился.
— Пойдем. — Даня перестала зарывать пальцы в мягкую серую шерсть. — Где пень нашел, гений, давай показывай.
Десять минут спустя Яга объясняла неудачливому экспериментатору какие действия вернут ему человеческий облик. А волк согласно кивал и не сводил внимательного взгляда со стройных ног в обтягивающих джинсах. Наконец она закончила и чуть в стороне опустилась на землю.
Зверь разогнался, перевернулся в воздухе, перекатился через пень и ударился левой лопаткой о землю, после чего резко вскочил и стал разгибаться, превращаясь в, уже знакомого ей, волкодлака. Вот только к ее ужасу… в совершенно обнаженного волкодлака.
Даня взвизгнула и закрыла глаза руками. Как же она могла забыть о такой важной детали! Одежду ведь никуда не денешь! И совершенно естественно, она, как Яга, могла бы догадаться, что он ее снял.