Моя зеленая жестяная букашка захрипела, сообщая, что энергия заряда стремится к нулю и мне необходимо позаботиться о подзарядке аккумулятора, если я, конечно, не желаю застрять посреди вересковых полей, где-то между домом и школой.
Будучи книжным червем (вслух я бы, конечно, никогда не назвал себя подобным унизительным прозвищем, но, к счастью, телепатов в Омуте было не так уж много, и я вполне мог себе позволить сколько угодно откровенности, живя почти на самой границе городка), так вот, я изучил технологию, легшую в основу моей крошки.
Оказалось, что устройство автомобиля пришло в наш мир с Земли, дайте-ка подумать… Точно! Люди называют ее Колыбелью человечества.
Вот только эти одноклеточные человечки по какой-то причине выбрали ущербную ветвь развития технологии для передвижения массивного транспорта. В то время как они изобрели ряд вполне безопасных и дружелюбных природе источников питания, они почему-то отдали предпочтение наиболее опасному из всех возможных, медленно уничтожая собственную среду обитания.
Наш Отдел контроля, хоть и не пользовался моей особой любовью, как и любое бюрократическое заведение, призванное не упорядочить, и тем самым облегчить существование разумных существ, а скорее уравновесить приносимые блага сложностью и обременительностью процедур, все же оправдывал свое существование. Ничто вредоносное или злотворное не пропускалось в массы. И потому источник энергии на моем красавце был чисто магическим, однако питался не от моей жизненной энергии, а от сублимированной энергонормы, запечатанной в отдельную плоскость.
Данные нормы производились на фабриках, где каждое магическое существо, пройдя проверку и получив лицензию, имело право сливать небольшое количество жизненных сил за отдельную плату.
Таким образом, слабые особи, да и целые народцы получили возможность приемлемого существования (надо признать, высшие никогда не опускались до подобного, считая данный вид заработка унизительным), а остальное магическое сообщество перестало мучиться недостатком энергообъемов для собственных нужд.
Одна мысль о том, что по четыре часа в день мне бы приходилось пробираться по колдобинам и трясинам, образовывавшимся повсеместно после дождя, приводила в невообразимое уныние. Но с моей железной коробочкой, и благодаря успешному распространению технопрогресса, я был лишен этого сомнительного удовольствия.
На сбережения родители приобрели этот подержанный аппарат (надо заметить, что не каждый мог себе позволить роскошь обзавестись железным конем), а питал я его за счет собственного скромного дохода. Зарплата учителя истории небольшая, но благодаря дополнительным урокам и мелким подработкам, на энергонормы хватало и еще оставалось на элементарные нужды. Так что я не жаловался.
Пусть дребезжащий ящик и морозит меня по утрам, но чужая подпитка, двигающая кусок металла, заставляла машинку ровно урчать, создавая впечатление живого существа.
Конечно, всегда оставались заклинания перемещения или возможность открыть портал, но страшно представить, сколько энергии мне бы пришлось затратить на проделывание такого фокуса дважды в день! Эльфы сильные существа, а еще не глупые. Выгодней держать машину, чем тратить силы впустую, да еще так бездарно, когда можно обойтись чужой энергией элементарного уровня. Силы приходились кстати, если вспомнить изнуряющие ежедневные уроки и море пергаментной работы…
Многие наивно полагают, что нет ничего сложного в том, чтобы преподавать историю, это ведь не какой-нибудь важный практический предмет. Но вот что я могу ответить тем, кто придерживается такого поверхностного суждения: попробуйте сначала хотя бы привести класс, забитый всевозможными видами существ, к порядку, и уже тогда многое станет на свои места, а вы, дорогой знаток, избавитесь от всяческих необоснованных заблуждений.
В этом я был абсолютно уверен, отработав в должности учителя истории почти две декады. Сразу после выпуска из академии, меня пригласили официальным письмом к директору — так я впервые встретился с Нортоном. Я мало что помнил из той беседы. Фрустрация из-за скорого ухода отца и невозможности сбежать из опостылевшего места глушила мир вокруг. Единственное, что все же отпечаталось в моей памяти, это предложение директора временно поработать на благо городка.
Сидеть дома не было никакого желания, и я согласился, при условии, что мое заявление об уходе подпишут по первому требованию.
Так я обзавелся первым рабочим местом, стареньким автомобилем и сводящей с ума рутиной. И, поскольку спешить мне было абсолютно некуда, необходимость применения сложных энергоемких заклинаний перемещения отпадала сама собой. Вместо этого, я с чистой совестью позволял себе немного покататься, оставляя силы на вечернюю грусть и новый тусклый день.
К тому же, даже те скромные средства, что все же стекались в мой карман, мне почти некуда было тратить.
Ненавистное пристанище под дубом даже не собиралось покоситься, несмотря на общий удручающий вид. Еду мне обеспечивала природа, позволяя охотиться в роще на мелкую дичь и собирать грибы с ягодами. Много одежды мне не требовалось — должность учителя истории позволяла обходиться двумя туниками в пол (у меня их было четыре), — минимальный износ.
Не то что должность учителя по заклятиям — вечно у них что-то взрывалось и горело. Или, к примеру, учитель по самообороне вечно менял костюмы, потому что через месяц от прежнего оставалось свежее предание…
В этот момент раздалось очередное надрывное урчанье, и я свернул к лавке с энергонормами.
Я немного нервничал, ожидая когда класс 3-А соберется в полном составе в тесных стенах кабинета истории. Досадно, что мой предмет сегодня стоял у старшеклассников последним занятием, позволив мне вдоволь попереживать о новом ученике.
Будь моя воля, я бы и вовсе не вспоминал о неприятном недоразумении в виде ящерообразного недоросля. Но, кажется, все группы сегодня только и делали, что обсуждали первый день новенького в школе. А мои чуть удлиненные уши и великолепный слух никак не позволили абстрагироваться от окружающего пространства и сосредоточиться на уроке. Привычка прислушиваться осталась со времен учебы в академии.
Ученики неторопливо рассаживались по местам, обсуждая новости.
За первой партой хихикали близняшки-фавны — подвижные и сообразительные девочки, которых я и в более спокойное время с трудом мог успокоить. За ними жались друг к другу фей и фея — местная парочка. Еще в начале года мы договорились, что они хотя бы не станут прилюдно целоваться. В обмен я позволил им держаться за руки — очень впечатлительное племя. Мой однозначный запрет мог привести их в состояние уныния, позже апатии, после чего их голубоватые тела потемнели бы и усохли — неприятное зрелище. Компромисс представлялся более продуктивной мерой в данном случае.
Справа, у окна, расселась компания дроу, их, к сожалению, в школе было большинство. Увы, директор был не единственным темным эльфом, возомнившим, что я не устою перед его обаянием. Во главе группы темных сидел Кромус — местная звезда, пристально поглядывающая на мой стол в данный момент. За несколько лет я легко научился его не замечать.
Перед ними залегли местные речные русалы — злопамятные и осторожные существа. Слова лишнего не вытянешь. Говорить они умели, вопреки распространенному мнению, вот только совсем к этому не стремились. Однако ответы всегда давали точные, жаль, что скудные и тихие. Наши взаимоотношения носили характер взаимной отстраненности, что, должен отметить, устраивало обе стороны как нельзя лучше. Я не достаю их, они не доводят меня.
В комнату впорхнула Лея — бабочка-крушинница. Изящно застыв на широком подоконнике, она аккуратно сложила зеленовато-белые крылышки с ярко-оранжевой точкой посередине и, бросив загадочный взгляд из-под мохнатых ресничек, шагнула тонкой ножкой на парту. Добры молодцы подобрали массивные локти, дав легкомысленному созданию больше места. Продефилировав на носочках, она ловко спрыгнула на пол и, поздоровавшись со мной, опустилась на место рядом с Кромусом, позволив длинным рожкам-усикам качнуться вниз и осыпаться сладким запахом нектара.
До начала урока оставалась минута, за которую небольшая процессия, состоявшая из одного человека, лешего, кикиморы и вампира, заняла левую сторону класса.
Увидев их впервые, я удивился, а после отругал себя за несообразительность.
Шею человека по традиции украшал легкий шарф. Он неизменно менялся с сезоном, уступая более подходящему погоде собрату, но никогда не исчезал. За человеком скользила мрачная бледная тень, не оставлявшая своего донора ни на секунду. Впрочем, глядя на томные взгляды, которыми обменивалась пара, смею предположить, что их отношения были несколько глубже… Я подавил неуместный смешок. Лучше сказать, более полные и естественные для любвеобильного юношества. Хотя мне ли судить юность? По меркам эльфов я со скрипом дотягивал до зрелого представителя своего народа.
Лесные обитатели, следовавшие за вампиром по пятам, неспешно волочили хрупкие корешки и отростки. Они отличались спокойным нравом и некоторой заторможенностью, оттого вся четверка ничем не мешала друг другу, прекрасно уживаясь вместе. Требовательность не была свойственна никому из них, кроме, пожалуй, человека. Однако Гейдону повезло — его человек, Итан, отличался сдержанностью и, возможно, некоторой скрытностью. Но стоило ли винить юношу, учитывая щекотливость отношений, сложившихся у него с представителем Народа ночи.
Урок начался, а «страшный» дракон так и не соблаговолил показать зубастую морду. Тем лучше. Выдохнув спокойней, я приступил к лекции.
Через минуту дверь распахнулась, заставив меня оборвать фразу на середине.
В проходе застыл самый настоящий Дракон, поймав меня тонкими щелками черного зрачка, делившего желтую радужку надвое.
Комментарий к Глава 2 А мы не ждали... Собирался выкладывать завтра, но моя бета встает в семь утра. Я счастливчик!))
====== Глава 3 Дракон ======
Что ж… слово «недоросль» не совсем подходило тому, кто предстал перед притихшим классом.
Высокий, не ниже любого дроу. Весь в кожаных одеждах: плащ, штаны, жилет, ботинки, пробитые многочисленными заклепками и люверсами. Цвет рубахи был таким же черным, как и все остальное, впрочем, если приглядеться, каждый предмет одежды носил свой оттенок черного. «Пятьдесят оттенков черного» — некстати всплыло в голове на манер популярного среди бестолковых стрекоз романа о том, как коллекционер-дроу ловит в свой сачок бабочку и медленно терзает ее крылья… Глупость несусветная, но, судя по продажам — бестселлер.
Стоило ящеру сделать шаг внутрь классной комнаты, как лоснящиеся ромбовидные пластинки на лице поймали блики рассеяного света. Темное драконье украшение вилось вдоль крыльев узкого носа, тонкие ноздри которого раскрывались по мере того, как дракон оглядывал замерших одноклассников, принюхиваясь, переходило на скулы и гуще поднималось к вискам. Острыми краями пластины утопали в аспидно-черной копне волос, едва прикрывающей уши дракона.
Я заметил, что руки его забраны в перчатки и сцеплены в замок позади. Мерный грохот металлических пряжек, змеек и застежек отдавался в тишине класса, пока странное создание, не спеша, прошествовало в конец комнаты и там, бесшумно опустившись на стул, откинулось на спинку.
- Можете продолжать. — Низкое шипение разбило тишину.
Я спохватился, клацнув челюстью. Хорошо хоть рот не разинул, как последний болван! И как долго я на него таращился?! Ладно студенты! Но подобное поведение было недопустимым для преподавателя! — ужаснулся я, вдруг понимая, что позволил себе разглядывать незнакомого человека! Моего ученика! Дракона!
Внезапная мысль озарила грозой.
«Гипноз» — ну конечно! Склизкая тварь использовала любимое всеми змеями оружие!
Найдя объяснение собственному недостойному поведению, я задышал ровнее, пряча мысли и чувства за профессиональной миной учителя — надеюсь, он не многое успел разглядеть.
- Как великодушно с вашей стороны. Но раз уж вы почтили нас своим присутствием, не постеснявшись прервать урок, думаю, вас не затруднит выйти к доске и представиться, — смерил я беспардонного выскочку ледяным взглядом.
Традицию представления никто не отменял, несмотря на то, что многие учителя, и я в том числе, все чаще предпочитали отказываться от смешной и порядком унизительной процедуры. Ведь несмотря на статус ученика, многие создания давно достигли совершеннолетия и являли собой зрелых особей того или иного племени. Дракон же и вовсе выглядел вполне взрослым индивидуумом, случайно забредшим не туда (я бы ни за что не взялся определить его возраст, учитывая, что видел этот вид впервые), но учитывая его безразличный самоуверенный взгляд, ни о каком снисхождении с моей стороны не могло идти речи.
Невежда не шелохнулся, пристально глядя из-под полуприкрытых век, словно расслабленный в ожидании охотник:
- Предлагаю опустить ненужные церемонии и вернуться к уроку.
«Да как он смеет!»
- Предлагаю последовать ценному совету преподавателя, а не начинать день с визита к директору, — парировал я, чуть не скрипя зубами. Да как у него только хватает наглости подрывать мой с трудом заработанный авторитет перед учениками!
Мерзкая насмешливая улыбка расползлась на плотоядном лице.
Ничего. Я преподаватель. Я веду урок. Вокруг меня куча свидетелей… Не удержавшись, я сглотнул, надеясь, что этим не выдам собственного волнения.
Дракон наблюдал за мной несколько невыносимо долгих секунд, затем встал и двинулся к доске. Шествуя вдоль прохода, он не отрывал от меня гипнотического взгляда. Сделав последний шаг, ящер застыл прямо перед моим носом, заставив чуть отклониться от неожиданности и потому уставиться прямо в глаза смертоносного создания.
Затем он резко развернулся, закрыв меня от класса.
- Вы можете называть меня Шайс, — прошипел дракон — Я и моя семья происходим из Южных королевств. Вопросы?
Естественно, вопросов не возникло. Я сделал небольшой шаг в сторону из-за спины Шайса и оглядел притихший класс.
Вечно веселые фавны затаились за первой партой, словно ожидали, что дракон изрыгнет на них адское пламя. Феи за их спинами слегка потемнели, а дроу словно сдвинулись ближе друг к другу, готовя то ли побег, то ли наступление. Учитывая, что они чувствовали плечо друг друга — наступление. Русалки, как всегда, набрали в рот воды.
Слабее всех отреагировала четверка слева. Вампир чуть подался вперед, и ничего необычного в этой позе не было, кроме того, что он наполовину скрыл тело своего беспечно глазевшего человека. Леший и кикимора только тихо покачивались из стороны в сторону, что по моим наблюдениям говорило о полусне.
В том, что дракон не назвал своего истинного имени, я не сомневался. У многих магических рас не принято делиться такого рода тайнами. Если мне не изменяет память, у драконов и вовсе многое зиждилось на слове, а имя само по себе представляло мощное сочетание символов и звуков, привязанных к владельцу. И чем сильнее был хозяин, тем мощнее представлялось его имя. Я слышал некоторые легенды о драконах, повествующих о том, что ящера можно призвать откуда угодно, зная его имя и соответствующий ритуал.
Говорят, дракон являлся быстрее, если связь с хранителем имени была прочна, и более неспешно, если привязка истончалась различными обстоятельствами. Имя могло быть выдано помимо воли, либо третьим лицом без согласия на то владельца; обещание могло потерять силу, если дракон оказал услугу или помощь; в конце концов, он мог просто-напросто воспротивиться и вовсе не явиться, хоть и с неким ущербом для себя, о котором скудные источники, раскрывающие некоторые секреты драконов молчали. Обособленный народ весьма хорошо сохранял свои тайны тысячи лет, на что мне, как учителю древности, оставалось только сетовать, бессильно разводя руками и хмурясь. Знай я больше, может бы и нашел способ справиться с мужланом.
Тем временем Шайс вернулся на свое место и снова уставился на меня. Стряхнув с себя задумчивость, я приступил к лекции…
Урок длился мучительно долго. Обычно я был способен погрузиться в тему настолько, что ученикам приходилось приводить меня в чувства, сообщая, что скоро начнется другой урок, а им еще предстоит добраться до следующего кабинета. Сегодня же я с трудом удерживал нить повествования.