— Ой… толи Гвир… толи Глар… а не помню. Давно было.
Давно? Он же вроде два месяца назад умер, и его имя уже забыли? Вот интересно, я так цепляюсь ко всем этим мелочам потому, что мое подсознание кричит об опасности, или потому, что мне просто не нравится Элади?
— А где эта река, кстати? И мельница?
— Да на севере деревни. Совсем не далеко — мимо не пройдете.
Я кивнула и продолжила есть под щебет служанки, которая, найдя благодарного слушателя в моем лице, решила вывалить все, что хранилось в ее хорошенькой, кучерявой голове.
Желание убивать усилилось.
В общем, прогулка до мельницы стала для меня почти спасением. Избавившись от внимания Малиты, я вышла на улицу и, здороваясь со всеми встречными и улыбаясь от уха до уха, но не открывая клыков, пошла в указанном направлении. На самом деле, чем дольше длилась моя экскурсия по деревне, тем больше я убеждалась в том, что место на самом деле чудесное. Просто у меня аллергия на подобное, потому, что из-за некоторых моментов прошлого, я слишком привыкла искать подвох. И, когда я его не нахожу, мне становится как-то… неуютно в общем. Словно я оказалась в книжке, и вот-вот прозвучит фраза: жили они долго и счастливо, а после настанет конец.
Насчет еще одного момента, слишком чудесного для данного места, надо немного уточнить деталь. Сейчас было лето, самый разгар. Почти все деревни мучились засухами, а тут трава выглядела неестественно зеленой, и урожай на полях внушал уважение. В отличие от предыдущего места, где благодать зарабатывалась ценой жертвоприношений, жители Ярги не служили темным богам. Тогда в чем дело?
За тяжелыми мыслями о том, дура ли я с паранойей, или все же не все так просто, я дошла до мельницы. Вообще подобные места всегда притягивали к себе кучу страшных историй, но, стоит признать, обычно начиналось все не на пустом месте. Местный источник муки выглядел вполне стандартно по меркам деревни — высокое деревянное здание с огромным колесом, приводимым в движение быстрой рекой. Мельница скрипела, журча вода, но смех парочки на берегу это не заглушало. Я спустилась по каменистому откосу вниз, скрываясь в ветках разросшихся ив, и с этой позиции прислушалась к разговору. За десять минут наблюдения я окончательно утонула в сахаре и испытала навязчивое желание выпить чего-нибудь, что хорошо горит из-за градусов. Никогда не думала, что Альгар может быть таким… милым. Хотя, что я вообще о нем знаю, кроме краткой истории жизни и того, что он неисправимый оптимист? Мысль о том, что за одно свидание эта самая Элади стала ему ближе меня, взбесила.
И вот тут пришло озарение…
Я едва не подпрыгнула на месте, когда в голове сложилась новая головоломка. Однако, увы, бежать прямо сейчас к парочке, неся слово истины, было бессмысленно. Альгара я подловлю отдельно и, если догадка подтвердится, то уже буду разговаривать с Элади.
Аккуратно ступая по мягкому берегу, я направилась обратно к таверне. Надеюсь, парочка не решит перенести приятное утро в приятный день и приятную ночь. Я же не умею ждать, особенно когда речь идет о том, чтобы сообщить всему миру, что я в очередной раз права.
Кто самая умная ведьма?
У кого раздутая самооценка? Так, откуда эта мысль? Она явно никак со мной не связана!
В общем, сев на кровать к комнате Альгара, я сложила руки на груди и принялась ждать. Благо много времени это и правда не заняло. Мужчина с радостной улыбкой открыл дверь фактически через час. Он был довольным, как кот, слопавший стаю канареек, политых сметаной.
— О, Нарина! Что ты тут делаешь? — сварг закрыл дверь и подошел ко мне.
— Да так, хотела спросить, когда дальше отправимся? Я уже здорова.
— Отправимся? — мужчина, кажется, на секунду задумался, морща лоб, — а… извини… но я наверное останусь здесь. Мои родители были правы, когда сказали, что каждый сварг должен сам решать свои проблемы. Но наш договор в силе.
— Естественно — тебе его не расторгнуть. Альгар… послушай себя. Ты вчера был готов без отдыха нестись в порт, а сегодня уже не хочешь спасать сестру. Тебе не кажется это странным?
— Нет, — мужчин сжал губы и сложил руки н груди, — и, в общем и целом, это не твое дело. Я нашел женщину, которую полюбил и иначе взглянул на свою жизнь.
— Ты знаешь ее меньше двух дней! — я отчаянно пыталась достучаться до сознания сварга, — и ты готов ради нее бросить сестру?!
— Элади была права, — мне показалось или я услышала скрежет зубов? — она предупреждала, что ты откажешься меня отпускать. Что тебя мучает? То, что я не влюбился в тебя, темную ведьму, которая привыкла тащить в постель все, что двигается? Или что не исполняю все капризы маленькой, избалованной дряни? Какая-то деревенская девочка тебя обошла и теперь ты бесишься, срывая злость? Предупреждаю, если с ней что-то случится, я сверну твою шею. Из-под земли выкопаю, если придется и тебя ни одна нечисть не спасет.
Я смотрела на него молча. Да, потом он извиниться, и скажет, что не думает так, но на самом деле… думает. Магия Элади не внушает ему мысли, она лишь подогревает те, что уже есть. Это как в поговорке: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
Было ли мне больно? Да, наверное, чуть-чуть. Самое-то обидное, обвинения были беспочвенными. Я бы не злилась, будь иначе. Нет, злилась бы, но было бы легче.
Мужчина явно решил, что сказал мне все, что хотел и был готов уже уйти, однако я сделала то, что он не ожидал — быстрее, чем Альгар успел среагировать, я оказалась рядом и впилась поцелуем в его губы. Энергия сварга хлынула в меня пьянящим потоком, исцеляя последние раны и восполняя резерв. Альгар не успел меня оттолкнуть, слишком уж я была голодна. Тело сварга как подкошенное упало на пол, а я, вытерев губы, вышла из комнаты, закрыв дверь. Извини, Элади, тебе очень не повезло.
Быстрым, злым шагом, я спустилась по лестнице и встретилась взглядом с сияющими глазами хозяйки таверны.
— Вы чего-нибудь хотите, леди Нарина?
— Мое имя тальвэ Луана Бэрк. И да, фальгара, нам нужно поговорить.
Женщина побледнела. Фамилия ведьмы говорит очень многое о ней. Мой род — Бэрк, был хорошо известен среди нечисти такого типа. Мы редко шли на мировую с теми, кто нам насолил и всегда проигравшей стороной были наши противники. Фальгара была интересными видом существ. Они — духи воды, которые в младенчестве питались человеческой плотью, взамен принося процветание землям, а когда твари вступали в период полового созревания, искали себе самца для спаривания. Загвоздка была в том, что если кровь партнера была слаба, ребенок погибал в утробе женщины, буквально съедаемый организмом. Это и случилось с Элади и она, испытывая горе, убила своего мужа. Теперь же появился Альгар — сварг, чья сила была куда больше, чем у местных смесков. Но фальгара просчиталась, она не почувствовала мой настоящий уровень и решила, что сможет легко обойти маленькую темную ведьму.
В образе девочки-простушки есть свои прелести.
— Я… я не знала… извините… Я…
— Знаешь, я бы убила тебя, без угрызений совести, — я направилась к фальгаре медленно, плавно, словно кошка, увидевшая добычу, — но мне понравилось это место и то, что ты для него делаешь. Так что я даю тебе шанс убедить меня в том, что я не получу удовольствие свернув твою хорошенькую головку.
— Я сниму заклинание, — убитым голосом сказала фальгара, пятясь от меня. В глазах у нее плескался даже не страх, а животный ужас — приятно, — я не буду мешать вам уйти!
— Начало хорошее, — я кивнула головой, — но мало. Заклинание падет после твоей смерти. Да и что мне стоит наложить свой приворот?
— Одно желание! Я исполню любое твое желание, когда ты попросишь! — фальгара уже была близка к истерике.
— Согласна, — я с клыкастой улыбкой, протянула нечисти руку.
Элади посмотрела на нее как на ядовитую змею, но все же сжала пальцы.
— Уезжайте. С наступлением ночи приворот спадет, — тихо шепнула она, — я соберу еду в дорогу.
— Хорошая девочка, — я оскалилась и, развернувшись, направилась вверх по лестнице, — ты же понимаешь, что в случае чего, нет такой силы, что тебя защитит?
— Понимаю, — тихо ответила девушка.
Я отвернулась и продолжила свой подъем. На губах сияла довольная улыбка — приятно быть ведьмой. Особенно такой. А еще, чертовски приятно в очередной раз получить подтверждение своей правоты. Ну и того, что не бывает абсолютно идеальных мест.
И преданных друзей.
* * *
Костер еле слышно трещал, выплевывая искры. Я завороженно смотрела на танец огня и в голове было пусто. Совершенно — такое приятное состояние, которое наступает после сильных переживаний.
Альгар лежал напротив меня на быстро собранной лежанке. Мужчина еще был без сознания, но вот-вот должен был проснуться. В ожидании этого момента я пила приятное сухое красное вино из бурдюка, что выделила мне Элади и занималась самым бесполезным в мире делом — продумывала наш разговор и что мне может сказать сварг. Вот честно, даже у ведьм крайне редко все выходит так, как они себе представляют. Однако подобная подготовка позволяет успокоить нервы, ведь мысленно ты уже сказал все, что тебя мучает.
От очередного диалога внутри меня отвлек стон. Мужчина поднял руку и положил себе на люб.
— Что случилось?
Я улыбнулась, пряча горечь за любимой маской ехидства.
— Две девушки со способностями суккуба не поделили одного мужчину, — я легла на землю, принимая более удобную и расслабленную позу.
— Суккубы? — мужчина приоткрыл глаза, морщась от боли в голове. Ну да, я мало того, что опустошила часть его резерва, так еще и не слишком старалась предотвратить падение на пол, так что ударился Альгар хорошо.
— Прежде чем мы продолжим диалог, я советую тебе вспомнить по минутам наше пребывание в Ярге. Все, о чем ты думал, что делал и как себя вел.
Сварг снова прикрыл глаза и нахмурился. Процесс мышления пошел и ему явно все больше не нравились выводы, которые сами собой появлялись в результате.
— Она меня что, приворожила? — спустя минуту спросил мужчина.
— Это не совсем стандартный приворот, — я хмыкнула, — но суть ты ухватил. Элади — фальгара. Некогда их считали чем-то типа малых божеств. За небольшую плату, которой для деревни стали редкие утопленники, это существо приносит землям плодородие и защищает от засух или наводнений. Для размножения фальгара ищет самого сильного самца и, если он ей подходит, у нее рождается ребенок, который убивает мать при рождении и занимает ее место. Чтобы никто не заподозрил нечисть, она как-бы внушает окружающим любовь к себе, используя естественно появляющуюся симпатию и усиливая ее. Предупреждая твои возможные слова, хочу сказать, что фальгара не умеет навязывать то, чего изначально не было в подсознании человека.
— Ты убила ее? — Альгару наконец-таки надоело валяться, и он медленно начал перемещаться в вертикальное положение, все так же морщась от боли.
— Нет, в этом не было нужды. В каждой деревне происходят несчастные случаи, а с приходом фальгары их стало на много меньше. Она охраняет свои земли от нежити и прочих представителей нечистой силы. Так что, прейти к соглашению оказалось более… разумно.
— Нарина… извини меня, я правда не думаю то, что сказал тебе. Это было как наваждение. Словно не я говорил не с тобой.
Я тихо рассмеялась и сделала еще один глоток вина, жалея, что нет моего любимого сыра — он бы идеально подошел.
— Альгар, если тебе от этого станет легче, я скажу, что простила тебя. Но на самом деле я даже не думала обижаться.
— Не верю. Я сказал тебе такое… мне не нужно просто прощение ради слов. Я хочу чтобы ты поняла…
— Альагр, — я вздохнула и все-таки села, смотря в глаза мужчины, сквозь языки пламени, — извиняться нужно за разбитую чашку, за испачканное платье, за… да за много чего. Но не за правду. И я не злюсь потому, что с самого начала знала, какие мысли крутятся на дне твоего сознания. Я не первый год живу. Все нормально, мое отношение к тебе никак не изменится и наш уговор — тоже.
— И я все равно не верю, — мужчина сжал губы. Вот интересно, он такой твердолобый с рождения или это приобретенное?
— Хорошо. Хочешь откровенный разговор, получай. Каждая маленькая темная ведьма приходит в этот мир чистой, доброй малышкой, не сильно отличающейся от светлых. Однако с рождения она узнает о том, что для нее уже существуют определенные правила поведения, которые прописали для нее другие. Чтобы маленькая темная ведьма не делала, она все равно останется шлюхой, стервой, убийцей, виновной во всем плохом, что произойдет рядом. Ее имя будут поминать и когда кто-то простудится, и когда на носу вскочит прыщ и тем более, когда кто-то умрет. Однажды, в ее маленький дом постучатся с вилами и факелами. Однажды она поймет, что доброта — это слабость, потому что добрых убивать проще, ведь они не сопротивляются. И однажды, каждая ведьма принимает правила игры, надеясь только на то, что она сможет сохранить хоть частичку себя самой и что ее дети родятся во время, когда не надо будет с тревогой просыпаться ночью, прислушиваясь к звукам.
И знаешь, что самое смешное? Прожив первые тридцать лет, которые самые сложные, каждая ведьма понимает, что ее главный враг не селяне, ослепленные злостью и страхом, не охотники. А такие, как ты. Те, что говоря добрые, ласковые слова, от которых становится тепло, постепенно обходят все внутренние щиты. Вы повторяете, что понимаете нас, что в основе наших действий лежит добро и любовь. Но даже вы сами в это не верите.
Только ведьмы, которые внутри до конца дней остаются все теми же маленькими девочками, ищущими того, кто их полюбит, не осознают правды. Они совершают самую страшную ошибку — подпускают вас на удар ножа. И когда этот удар происходит, пусть не физически, а на словах, ведьма умирает. Никто не видит, но в этот самый момент, внутри, сгорает ее душа. И знаешь… каждая из нас задает только один вопрос: за что? И сама отвечает — потому, что она — темная ведьма. Вот и все. Не имеет смысла, о чем она мечтала, каких принципов держалась, сколько людей спасла. Она останется темной ведьмой. Которая, как известно, шлюха, стерва и убийца. И которую жизнь, как котенка написавшего на пол, тыкает в надежды, веру в людей и повторяет: нельзя так. Фу! Нельзя!
В конечном счете, даже котята учатся, что уж говорить про нас.
Наш с тобой случай не настолько серьезен — я давно перестала верить в добрые слова. Но не нужно сейчас просить прощения и пытаться снова залезть мне в душу. Там и без тебя хорошо нагадили добрые, светлые люди. Мое отношение к тебе, после твоих слов действительно не изменится. Хотя я и постараюсь избавиться от тебя как можно быстрее. Только вот дело тут не в том, что я видеть тебя не хочу, а в том, что некоторое время назад я использовала ведьмовскую магию, за которую нужно платить. Так что в некотором плане, все, что с нами произошло — это моя плата духам-покровителям за право исполнить свой замысел. Сейчас я как магнит для неприятностей, которые мне приходится решать.
Вот и все. Давай закончим этот разговор, ты поешь, и мы ляжем нормально спать. Ближайший город всего в сутках езды от нас, там наша дорога разойдется. Ты телепортируешься в порт, сядешь на корабль и отправишься спасать свою сестру. А я найду подругу и буду ждать, когда сплетенная мной судьба исполнится.
Альгар молчал. Его взгляд стал пустым, словно внутри, как и у меня, просто перегорели все эмоции. Наверное, я обошлась с ним слишком жестоко, но это просто уже накипело. Он действительно хороший и на самом деле верит в то, что во мне есть свет. И это делает меня слабой.
Остаток вечера мы почти не говорили. Поели и легли спать, привычно очертив лагерь защитной чертой. Я свернулась в клубок, закрывшись одеялом с головой и там, под хрупкой стеной шерстяной ткани, смогла наконец-таки прогнать последние мысли из своей головы, покинув этот мир и погрузившись в сладкую вселенную снов.
* * *
— Слушай, раз ты теперь магнит для неприятностей, может нам все же не стоит расходиться, едва мы окажемся в городе? — Альгар задумчиво изучал взглядом лес вокруг дороги.