– Пожалуйста, – пролепетала я. Если это должно сработать, мне надо подыграть ему, изобразив отвращение. – Прикажите ему оставить меня.
– Убирайся, Витуриус, – Комендант сверкнула глазами. – В следующий раз поработай на кухне, если захочешь развлечься. Девчонка принадлежит мне.
Витуриус коротко отсалютовал матери, выпустил меня и пошел к воротам. Он скрылся, даже не оглянувшись. Комендант осмотрела меня, словно выискивала свидетельство того, что сейчас, по ее мнению, произошло. Она приподняла мое лицо за подбородок. Я ущипнула себя за ногу так сильно, что заструилась кровь. Из глаз брызнули слезы.
– Было бы лучше, если бы я изрезала тебе лицо, как у Кухарки? – пробормотала она. – Красота – это проклятие, когда живешь среди мужчин. Ты бы меня еще благодарила за это.
Она провела ногтем по моей щеке, и я вздрогнула.
– Ну… – она отпустила меня и направилась на кухню с неким подобием улыбки, в которой сквозила горечь, а не веселье. Лунный свет скользнул по завиткам ее странной татуировки. – На это еще есть время.
30: Элиас
После Лунного Фестиваля Элен три дня избегала меня. Она не отзывалась на стук в дверь, сразу покидала столовую, стоило мне там появиться, удалялась при моем приближении. Если мы оказывались в паре во время тренировок, она атаковала меня так свирепо, будто я – Маркус. Когда я заговаривал с ней, она делала вид, что не слышит.
Сначала я пустил все на самотек, но на третий день уже устал от всего этого. Направляясь на занятия по боевой подготовке, я размышлял над тем, как заставить ее выслушать меня. Подумывал даже использовать стул, веревку или даже кляп, чтобы уж наверняка. Неожиданно, словно призрак, рядом со мной возник Каин. Я уже наполовину вынул меч, когда понял, кто это.
– О небеса! Каин. Не делайте так.
– Приветствую, Претендент Витуриус. Чудесная погода, – Пророк с восхищением посмотрел на синее небо, пышущее зноем.
– Ну да, вам-то не нужно тренироваться с двумя мечами под палящим солнцем, – проворчал я. А ведь был еще даже и не полдень, как я уже взмок, сдался и снял рубашку. Если бы Элен общалась со мной, то непременно нахмурилась бы и сказала, что это против правил. Но я изнывал от жары и ни о чем не мог думать.
– Ты оправился после Второго Испытания? – спросил Каин.
– Нет, благодаря вам, – слова вырвались необдуманно, однако я не испытал никакого сожаления. Бесчисленные покушения на жизнь отразились на моих манерах.
– Так ведь и не предполагалось, что Испытания будут легкими, Элиас. Потому они и называются Испытаниями.
– Я не заметил, – я ускорил шаг, надеясь, что Каин отстанет. Но он не отстал.
– Я принес тебе послание, – молвил он. – Следующее Испытание состоится через семь дней.
По крайней мере, на этот раз нас предупредили.
– Что это будет? – спросил я. – Публичная порка? Ночь взаперти в ящике с сотней гадюк?
– Битва с грозным противником, – сказал Каин. – Ничего такого, с чем бы ты не справился.
– Что за противник? Какая добыча?
Пророк ни за что не скажет, с кем предстоит сражаться, не оставив в тайне какой-нибудь важный момент. Это может быть море призраков. Или Джинн. Или еще какой-нибудь бес, вызванный из тьмы.
– Никого вызывать из тьмы мы не будем, кроме тех, кого уже вызвали, – сказал Каин. Я умолк. Я готов был поклясться, что если он снова начнет копаться в моем мозгу, то проткну его мечом, и плевать, Пророк он или нет.
– Ничего хорошего это не принесет, Элиас, – он грустно улыбнулся, затем кивнул на поле, где тренировалась Эл. – Исполни мою просьбу, передай это сообщение Претенденту Аквилле.
– Это будет несколько затруднительно, поскольку Претендент Аквилла не разговаривает со мной.
– Уверен, ты найдешь способ.
Он ушел, а я разозлился еще сильнее, чем раньше. Когда у нас с Элен прежде случались разногласия, то мы обычно решали их довольно быстро – всего за несколько часов, самое большее – за день. Трое суток – это рекорд для нас.
Хуже всего то, что я никогда не видел ее в таком гневе, как три дня назад. Даже в бою она всегда оставалась хладнокровной и контролировала себя. Но последние несколько недель она вела себя иначе. Я ведь видел это, хотя как дурак старался не обращать внимания. Но я не мог не замечать ее поведение и дальше. Это имело отношение к той искре, что пробежала между нами, к взаимному влечению. Мы должны либо справиться с этим, либо уступить. Думаю, последнее стало бы более приятным, однако могло создать сложности, которые ни ей, ни мне не нужны.
Когда Элен изменилась? Она всегда держала под контролем все свои эмоции и желания. Она никогда не проявляла интереса к своим товарищам, да и мы, кроме Леандра, даже не пытались к ней подступиться.
Тогда что же случилось между нами, отчего все изменилось? Я вспомнил, когда впервые заметил ее странное поведение. Это было тем утром, когда она нашла меня в катакомбах. Я пытался отвлечь ее страстным взглядом. Я сделал это не думая, просто надеясь, что она отвлечется и не найдет мою сумку с припасами. Думал, она сочтет, что во мне просто взыграло мужское начало.
И из-за этого она так изменилась? Из-за одного взгляда? Она себя так странно вела, потому что решила, что я хочу ее, и теперь вбила себе в голову, что должна ответить взаимностью?
Если все обстоит именно так, то мне нужно прояснить это недоразумение со свойственной ей прямотой. Я объясню Элен, что все вышло случайно. Что ничего такого я не имел в виду.
Примет ли она мои извинения? Только если будешь пресмыкаться как следует.
Прекрасно. Оно того стоит. Если я хочу свободы, то должен победить в следующем Испытании. В первых двух мы с Элен зависели друг от друга, потому и выжили. Третье, возможно, будет таким же. Мне нужно заручиться ее поддержкой.
Я нашел Эл на тренировочном поле. Она сражалась с Тристасом под наблюдением центуриона. Мы с парнями всегда дразнили Тристаса за то, что тот постоянно думает только о своей невесте, но на мечах он дерется превосходно, один из лучших в Блэклифе, умный и быстрый, как кот. Отметив агрессию ее ударов, он ждал, когда Элен ошибется. Но ее защита была непроницаема, как стены Кауфа. Спустя несколько минут после того как я пришел на поле, она отбила атаку Тристаса и ткнула его в сердце.
– Приветствую тебя, о святой Претендент! – выкрикнул Тристас, завидев меня.
Элен тут же напряглась. Он посмотрел на нас обоих и быстро удалился. Как и Фарис с Дексом, Тристас неоднократно пытался выяснить, что произошло между нами в ночь вечеринки, на которую мы оба не явились. Но Эл хранила молчание, как и я, и они оставили попытки, зато теперь демонстративно ворчали друг на друга, когда мы с ней бились на тренировочном поле.
– Аквилла, – позвал я ее, когда она вложила мечи в ножны. – Надо поговорить.
Молчание. Ладно, хорошо.
– Каин просил передать тебе, что следующее Испытание состоится через семь дней. – Я направился к оружейной и ничуть не удивился, услышав ее шаги за спиной.
– Ну и что это будет? – Она схватила меня за плечо и развернула. – Что за Испытание?
Лицо ее пылало, глаза горели. Небеса, как она красива, когда злится! Эта мысль удивила, как и внезапный прилив желания. Это Элен, Элиас! Элен.
– Сражение, – ответил я. – Мы будем сражаться с грозным противником.
– Ясно, – сказала она. – Хорошо.
Она стояла неподвижно, только смотрела на меня, не догадываясь, что из-за прядей, выбившихся из косы, ее взгляд совсем не такой устрашающий, как ей хотелось бы.
– Эл, слушай, я знаю, ты злишься, но…
– О, иди надень рубашку. – Она пошла прочь, бормоча что-то о дураках, которые не соблюдают правила. Я сдержал гневное восклицание. Почему, черт возьми, она такая упрямая?
В оружейной я наткнулся на Маркуса, который оттеснил меня к дверному проему. Впервые Зака рядом с ним не было.
– Твоя шлюшка с тобой все еще не разговаривает? – спросил он. – И больше не проводит с тобой время, верно? Избегает тебя… избегает других парней… все время одна… – Он уставился на удаляющуюся Элен. Я потянулся за мечом, но Маркус уже приставил мне кинжал к животу. – Она принадлежит мне, ты знаешь. Я видел это.
Его спокойствие обескуражило меня больше, чем любая бравада.
– Как-нибудь я встречу ее, когда тебя не будет рядом, – пообещал он. – И сделаю ее своей.
– Держись от нее подальше. Если что-то с ней случится, я рассеку тебя от горла до твоего жалкого…
– Ты всегда лишь угрожаешь, – усмехнулся Маркус. – А на деле ты никогда и ничего не можешь сделать. Неудивительно, ведь ты – предатель, и маска твоя до сих пор не срослась с тобой. – Он наклонился вперед. – Маска знает, что ты слаб, Элиас. Знает, что ты не один из нас. Поэтому она и не становится частью тебя. И поэтому я должен тебя убить.
Его кинжал проткнул кожу, пустив струю крови. Небольшой нажим, рывок вверх – и он вспорет мне живот, как рыбье брюхо. Меня затрясло от гнева. Я зависел от его милости и сгорал от ненависти к нему.
– Но здесь центурион, – взгляд Маркуса метнулся влево, откуда быстро приближался преподаватель. – А мне бы хотелось убивать тебя медленно.
Он лениво отодвинулся и отдал честь проходящему мимо центуриону. Злясь на себя, на Элен, на Маркуса, я толкнул дверь в оружейную и направился прямиком к стойке с тяжелым оружием. Схватил трехлопастную булаву и взмахнул ее в воздухе, представляя, что срубаю Маркусу голову.
Когда я вернулся на тренировочное поле, центурион по боевой подготовке поставил меня в пару с Элен. Гнев бурлил во мне, отравляя разум и притупляя сноровку. Элен же, напротив, направила свою ярость в нужное русло. Она отшвырнула мою булаву и спустя несколько минут вынудила меня сдаться. Выразив свое отвращение, она отошла сражаться с другим противником, пока я с трудом поднимался на ноги. На краю поля я заметил Маркуса. На меня он не смотрел, не сводя блестящих глаз с Элен, лаская пальцами кинжал. Фарис подал мне руку и помог подняться. Я окликнул Декса и Тристаса, которые скривили физиономии от вида ссадин, которыми меня наградила Элен.
– Аквилла все еще бегает от вас?
– Как от заразы, – кивнул Декс.
– Все равно присмотрите за ней, – попросил я. – Даже если она хочет, чтобы вы держались в стороне. Маркус знает, что она избегает нас. Это только вопрос времени, когда он нападет на нее.
– Ты же знаешь, она прибьет нас, если заметит, что мы изображаем из себя сторожевых псов, – сказал Фарис.
– А тебе как больше нравится, – спросил я, – Элен злая или Элен избитая?
Фарис побледнел, и они с Дексом пообещали присматривать за ней, а уходя с поля, оба поглядывали на Маркуса.
– Элиас, – задержался Тристас. Меня насторожила сквозившая в его голосе неловкость. – Если хочешь, мы можем обсудить… э-э… – Он почесал свою татуировку. – Ну, просто мы с Аэлией тоже и ссорились, и мирились. Как у вас с Элен… Если хочешь, конечно, поговорить об этом…
Верно.
– Мы с Элен просто друзья.
Тристас вздохнул.
– Ты ведь знаешь, она влюблена в тебя, да?
– Она… нет… не… – Я не мог толком вымолвить ни звука, поэтому просто закрыл рот и посмотрел на Тристаса в немом изумлении, надеясь, что сейчас он усмехнется, хлопнет меня по спине и скажет: «Я просто шучу! Ха, Витуриус, видел бы ты свое лицо…».
Но Тристас сказал:
– Поверь. У меня четыре старшие сестры. И я – здесь единственный, у кого отношения длятся дольше месяца. Элен влюблена в тебя. По крайней мере, уже какое-то время. Каждый раз, когда она смотрит на тебя, я замечаю это.
– Но это же Элен, – повторил я глупо. – Я имею в виду… ну, мы все думали об Элен…
Тристас охотно кивнул.
– Но она не думала о нас. Она видела нас с худшей стороны.
Я вспомнил Испытание Мужества и свои рыдания, когда понял, что Элен была реальной, а не галлюцинацией.
– Почему она…
– Кто знает, Элиас, – изрек Тристас. – Она может убить человека голыми руками. С мечом она – сущий демон, и она способна перепить многих из нас. Возможно, оттого мы и забыли, что она – девушка.
– Я не забывал, что Элен – девушка.
– Я не говорю про физиологию. Я говорю о том, что у нее в голове. Девушки думают о таких вещах иначе, чем мы. Она любит тебя. И что бы между вами ни случилось, это все из-за ее любви. Уверяю тебя.
«Это неправда, – твердил мой разум, упорно отрицая услышанное. – Она не любит меня, ее просто влечет ко мне». «Замолчи, разум», – велело сердце.
Я знал Элен так же хорошо, как технику боя и способы убийств. Я знал запах ее страха и ссадины на коже. Я знал, что она слегка раздувает ноздри, когда лжет, и держит руки между колен, когда спит. Я знал все ее самые красивые и некрасивые стороны.
Ее гнев ко мне поднимался из глубины. Из самых темных закоулков души, существование которых она не признавала. В тот день, посмотрев на нее так бездумно, я заставил ее считать, что, возможно, и во мне есть такие потаенные уголки, что, возможно, она не одинока в этом.
– Она – мой лучший друг, – сказал я Тристасу. – Я не могу заводить с ней таких отношений.
– Не можешь. – В глазах Тристаса промелькнуло сочувствие. Он знал, что Элен значила для меня. – И в этом вся проблема.
31: Лайя
Спала я мало и урывками, терзаемая снами, полными угроз Коменданта. «На это еще есть время». Когда проснулась перед самым рассветом, клочки кошмара все еще стояли перед глазами: мое лицо искромсано и выжжено, Дарин болтается на виселице, его светлые волосы развеваются на ветру.
Подумай о чем-нибудь другом. Я закрыла глаза и увидела Кинана, вспомнила, как он пригласил меня на танец, такой робкий, сам на себя не похожий. Огонь в его глазах, когда он кружил меня, – должно же это что-то да значить, решила я. Но он так внезапно покинул меня. Все ли с ним в порядке? Избежал ли он облавы? Слышал ли предупреждение Витуриуса?
Витуриус. Я все еще слышала его смех, чувствовала его запах… Мне пришлось подавить эти чувства, заставить себя взглянуть правде в лицо. Он – маска. Он – мой враг. Но почему он помогал мне? Рисковал тюремным заключением, а то и чем похуже, если слухи насчет Черной Гвардии и их зачисток – правда. Я не могла поверить, что он сделал это исключительно ради меня. Тогда что это? Шутка? Какая-то коварная игра меченосцев, которую я еще не поняла?
«Выбрось это из головы, не пытайся выяснить, Лайя, – прошептал Дарин в моей голове. – Освободи меня».
На кухне слышались шаги – Кухарка готовила завтрак. Если старуха встала, то Иззи вскоре появится. Я быстро оделась, надеясь застать ее прежде, чем Кухарка загрузит нас дневной работой. Иззи наверняка знала секретный ход в школу. Но оказалось, она уже ушла по поручению Кухарки.
– Она не вернется до обеда, – сообщила мне та. – И тебя это не касается.
Старуха кивнула на черный альбом, что лежал на столе.
– Комендант велела, чтобы прежде чем приступишь к другим своим обязанностям, ты отнесла этот альбом Спиро Телуману.
Я сдержала стон. Мне придется ждать, пока смогу поговорить с Иззи.
Когда я добралась до Телумана, то с удивлением увидела, что дверь в кузницу открыта, а в горне горит огонь. Сам кузнец колотил молотом по раскаленной докрасна стальной заготовке. Пот струился по его лицу, капая на прожженный жилет. Рядом с ним стояла девушка из племени кочевников. Подол ее розового платья украшали крошечные круглые зеркальца. Девушка что-то сказала, но я не расслышала ее слов сквозь грохот молота. Телуман кивнул мне в знак приветствия, но продолжил разговор с девушкой.
Наблюдая за ними, я поняла, что она старше, чем я подумала сначала. Возможно, ей лет двадцать пять. Черные шелковистые волосы были заплетены во множество косичек, замысловато перевитых ярко-красными нитями. Ее тонкое лицо в первый миг показалось смутно знакомым. Затем я узнала ее: это она танцевала с Витуриусом на Лунном Фестивале.
Она пожала руку Телумана и дала ему мешочек с монетами. Затем смерила меня оценивающим взглядом, задержавшись на рабских браслетах. Я отвела глаза, и она вышла из кузницы.
– Ее зовут Афия Ара-Нур, – сказал Спиро Телуман. – Она – единственная женщина-вождь среди кочевников. И к тому же одна из самых опасных женщин, какие тебе когда-либо встречались. И одна из самых умных. Ее племя снабжает оружием маринскую ветвь Ополчения книжников.