Чепенко Евгения
Спасибо большое!
Моим читателям за комментарии и пожелания, за критику и помощь.
Денису, моему первому и самому терпеливому корректору. Сколько любовных романов ты прочел по моей вине? Караул. Спасибо за то, что в четыре утра просыпался, точно и коротко отвечал на глупые вопросы и не ворчал на непутевую жену.
Моим родителям за неизменную поддержку всего, что вытворяет их дочь.
1
Холодный пронизывающий ветер гнул макушки полуголых деревьев, сбивая остатки рыжей листвы. Мелкая морось хаотично кружилась в воздухе, оседая и собираясь каплями на земле, растительности и многочисленных людях, суетящихся между одетых изумрудным мхом стволов. Середина октября в Питере ничуть не радовала солнечным разнообразием.
Макс оторвался от созерцания низкого свинцового неба и взглянул в стеклянные мутновато-желтые глаза мужчины, распростертого на мягкой яркой зелени северной травы, вздохнул. А ведь день так хорошо начинался - пришел положительный ответ из Рязани на его ориентировки, дело с мошенничеством можно уже на той неделе кидать в суд, если Катерина добро даст. Нет. Вопар[1] нужно было напомнить о себе. И где? Снова тут, у него под носом, и вновь Юнтоловский. Макс вдруг ощутил себя как в тот злополучный октябрьский день пять лет назад, когда впервые стоял точно так же и осматривал ее первый труп. Равнодушие и усталость накрыли с головой. Не иначе злой рок, невезение и все то, во что так упорно верит его мама. Еще Степанов как на зло не спешил на помощь, у судмедэксперта жена, дети и любовница. Что задержало вездесущего на этот раз, стоило только гадать.
Следователь стер с лица капли дождя и воровато оглянулся. Сотрудники сновали туда-сюда, не интересуясь его персоной, стараясь как можно меньше смотреть в сторону мужчины, распростертого на земле. Максим присел, вытащил из кармана джинс хирургические перчатки, распаковал, натянул одну на правую руку и осторожно проверил челюсть. Мышцы хорошие, роговица глаз - пять шесть часов. Понятно, что не тридцатник точно лежит. Прошелся по шее, осторожно ощупывая, попытался согнуть пальцы рук. На всякий случай нажал на предплечья и живот, но тут он, конечно, мало что мог сквозь слои одежды. Где черти Степанова носят? Сволочь бабская!
- Сам ты сволочь, Ковалев, - недовольно прошелестел Олег, неслышно приблизившись со спины. Максим прикрыл глаза, унимая злость.
- И не надо бы тебе злиться, Анна Афанасьевна давно в отпуск бессрочный отправить намерена.
- Олег, я тебя...
- Ну, и что тут у нас? - не стал слушать друг.
- Все тоже.
Степанов склонился над трупом.
- У-у, снова наша девочка. Какая красавица, а? Макс, не поверишь, я искренне восхищен.
- Ты восхищен каждой юбкой.
- Эта юбок не носит.
- Вы мне с Ильей пятый год только вот такой бред и выдаете, причем разнообразием заявлений не блещете, все одно. Скажи что новое.
Олег перестал осматривать землю под телом, повернулся к другу и развел руки в перчатках в стороны.
- Прости, малыш, она - гениальна, помимо прочего сильна. Я говорил, сотвори нереальное, найди кого-то ее уровня. Что там, кстати, с крутой профи мадам из генеральной?
- Да, ничего. Сбежала вчера к Афанасьевне проситься в бессрочный. Полное несоответствие себе приписала.
Олег рассмеялся.
- Так и думал. Не поверишь, когда ей тринадцатый случай описывал, почувствовал, что она не хочет больше, испугалась. Бедна-а-ая, - злорадно протянул мужчина, в глубине души радуясь, что сегодня не придется торчать в обществе неприятной грубоватой солдафонки.
- Я - бедный. Вы, всемогущие, меня в саду доставали со своим превосходством, потом в школе, в академии, а теперь выясняется, нихрена не можете, когда действительно надо.
Степанов поднялся, наиграно жалостливо глядя на следователя сверху вниз.
- Детская травма, да? Как тебя в академию допустили?
- Я тебя умоляю, - Макс улыбнулся.
Старый их диалог повторялся всегда одинаково. В академию его допустили после медкомиссии, а Олега он подкалывать несоответствием сложившемуся стереотипу образа одаренного начал только с появлением первых трупов по делу Вопар. За душой этой дамочки числилась двадцать семь тел, двадцать восьмое на подходе, как только Степанов официально предоставит результаты исследования. И за пять лет ничего, ни одной мало-мальски ясной детали, кроме общих фактов. Она красива, не носит юбки, и убивает души ради, точно планируя и наслаждаясь своим превосходством над остальными особыми. Поиск по последнему факту ничего не дал, она нигде не числилась как одаренный ребенок. Мужчин на внешность всегда выбирала разных, едино только одно - жертвы хорошо одеты.
Илья в свое время предположил, что она обязательно вернется на места, где обнаружили первые трупы, просто ради собственного удовольствия, почувствовать как милиция суетится, ищет следы, но он ошибся. Одаренные вообще с того момента часто ошибались на ее счет. Она всегда обходила их, знала наперед их догадки и предположения. Именно Олег в баре после третьего случая дал ей имя Вопар. И она действительно ею была. Если бы не Вопар Макса могло ожидать повышение, эта женщина портила ему раскрываемость, репутацию, да и саму жизнь.
На плечо легла ладонь друга.
- Может все-таки отпуск возьмешь? Недели на две. Илья поговорит с Афанасьевной, чтоб не на месяц. Этому уже все равно, по плану теперь рутина, обойдемся и без тебя.
- Олег, она должна ошибиться, хоть раз, хоть по мелочи, но должна. Иначе не бывает. Все ошибаются.
- Макс, отдохни. Последние дни без снега в этом году. Порыбачь, женщинами поинтересуйся. Только обычными, не мертвыми и без судимостей. Если забыл, напоминаю - это такие милые создания, которые могут под тобой стонать, извиваться, ласкать, а утром готовить тебе завтрак. Вспоминаешь?
Ковалев рассмеялся.
- Сволочь ты, Олежек, - Максим передразнил интонации Марины. Услышав знакомые нотки и ласковое обращение, используемое только его женой, патологоанатом подобрался и вмиг посерьезнел.
- Звонила?
- Нет. Но дергаешься ты хорошо.
- Кто из нас двоих еще сволочь. Нельзя так честных людей пугать.
Рядом раздался собачий лай. На поляне показался кинолог, отрицательно покачал головой на вопросительные взгляды мужчин и вновь скрылся между деревьев. В очередной раз убедились, что пользоваться собакой бесполезно, Вопар умудрялась влиять на животных. На людей - не так, хотя тоже не радовало. Максу понадобилось больше двух лет, чтобы сложить два плюс два, осмыслить для себя общие границы ее возможностей и осознать, что эта женщина могла влиять на психику, а не просто отдаленно ощущать чужие эмоции, как другие особые. Илья согласился с его теорией относительно собак, проверил, доказал, но вот с людьми... Тут Ковалев был одинок. Афанасьевна сомневалась, но подтверждать до сих пор не спешила. Мужчина нервно сдернул перчатку с руки и вручил ее Олегу. Чертова скотина, а не Вопар. И в самом деле что ли отгул взять?
- Вот именно, - Степанов состроил улыбку едва ли не во все тридцать два зуба.
- Лучше б ты ее мысли так угадывал.
- Прости, брат. Сам знаешь как это работает.
- Да, знаю, толку от вас мало, шума - много.
- Ха-ха, - Олег поморщился. - Все, не мешай работать. Иди-ка ты лучше посиди. Там в моей кофе стоит, специально тебе попросил заехать купить, заранее знал.
Максим развернулся и по грязи отправился к новенькой служебной десятке с широкой синей полосой аббревиатуры главного следственного управления, оглядел зевак на пешеходном тротуаре за лентой, перемахнул через невысокую чугунную ограду и приветливо кивнул водителю.
- Утро, Палыч.
- Утро, Максимка. Тебе тут кофе.
- От тридцать пятого дома забрал?
- От нее, от Ульяночки, - пожилой мужчина улыбнулся. - Рубашку по пути застегивал.
- Хорошо, что не штаны.
- Наврал, небось, с три короба?
- Точно.
Водитель откинулся на сиденье и устало прикрыл глаза. Ковалев, взял с приборной доски пластиковый стаканчик и с удовольствием глотнул бодрящий напиток. Палыч, как и он, принадлежал к категории обычных, не воспринимающих чужие эмоции людей, но в силу возраста и ума научившегося точно отличать вранье от правды, а особые, в основном те, что помоложе, лгали часто и много. Олег не исключение. Купить товарищу кофе сподвигло вовсе не врожденное чутье, а банальное чувство вины за постоянные опоздания и задержки.
- Знаешь, Палыч, иногда мне кажется, что он вовсе не врет, а искренне верит в то, о чем говорит. Попросту отличает не все свои эмоции от чужих.
- Да-а, - мужчина не открывая глаз пожал плечами. - Все может быть. У них может, - он помолчал. - Уж больно их холют, лелеют с детства, да требуют. Так и с катушек съехать недолго. Это мы простые смертные, с нас какой спрос? А они? Вот сам посуди. Растет такой ребенок, родителям тяжело как с ним. Контролю учат не везде еще. Малыш, он же знает как и что мама с папой чувствуют, это хорошо, когда радуются, а когда злятся, ты себе представь? А потом в школе... Да и не школа, одно название. Раньше учились с понедельника по пятницу, и ужас был для нас, если уроков шесть, а теперь и по восемь в норме у обычных, а у них - десять и по субботам.
Прозрачные печальные глаза пожилого мужчины с укором взглянули на Макса. Следователь задумчиво кивнул.
- Я разве спорю.
- Знаю, что не споришь. Потому и высказываюсь. Ты среди всей нашей челяди сразу выделялся, приметный был.
- Скажешь...
- Скажу. Поймаешь ты свою Вупару, помяни мое слово, поймаешь.
- Твоими бы устами, - улыбнулся Макс.
- Помнишь, как говорят? Что стар, что мал. Так что считай, что моими устами...
Следователь от души рассмеялся.
- Спасибо, я запомню.
- Ковалев!
Максим повернулся к открытой пассажирской двери, взгляд уперся в знакомое ярко-алое пальто, услышал тихий смешок водителя и нехотя вылез под косые струи ледяного дождя, сменившего морось. Кажется, даже небесный водоканал решил сегодня поработать против него.
- Привет, Кать.
- Снова она?
Мужчина кивнул, глядя сверху вниз в темные кошачьи глаза. Катерина сощурилась и стряхнула с лица прилипшую мокрую прядь черных волос.
- Приехала сапожки портить? - насмешливо произнес Ковалев, опершись спиной о холодный металл.
- Да, об тебя. Ты работаешь?
- В поте лица.
- Заметно.
В очередной раз в груди поднялась волна усталости и опустошения. И это по настоящему пугало, раньше насмешки над прокурором поднимали настроение.
- Что молчишь?
- Вспоминаю номер Афанасьевны.
Впервые за последние несколько лет в холодном взгляде Катерины мелькнули испуг и беспокойство.
Макс достал из кармана орех, присел, вытянул ладонь подальше от себя, белка дернулась, и, резво перебирая когтистыми лапками, понеслась вниз по стволу. Замерла у самых корней, еще раз, видимо на всякий случай, присмотрелась к человеку, к угощению на его руке. Сделав свои выводы, зверек подергал пушистым хвостиком и, вытянувшись в струнку, уцепившись гибкими пальчиками за ладонь, сватил орех, тут же затолкав его за щеку, и понесся прочь, словно следом гналась стая бесов. Рядом засмеялся малыш. Макс увидел, не услышал. Весь окружающий мир заглушала музыка в ушах. Не раздумывая, мужчина достал остатки беличьего угощения и протянул мальчишке. Тот хлопнул большими удивленными глазами, улыбнулся, и принял подарок. Молоденькая мама пошевелила губами. Максу не требовалось вынимать наушники, чтобы узнать, что именно она произнесла, благодарность и без того была написана на миловидном курносом личике. Он приветливо кивнул и неспешно отправился дальше, поддевая носками ярко-желтый ковер кленовых листьев. Осенью эта аллея была его любимой именно за свое великолепное украшение.
Прошло всего три дня, а кажется, не меньше месяца. Безделье выбивало из колеи. Будильник не звонил, однако толку? Мужчина давно просыпался без него, за минуту до сигнала. Днем в пустой квартире совершенно нечем было зяняться. Он не привык сидеть на месте, нужно было двигаться, куда-то стремиться. Постоянная цель.
Всегда и во всем должна быть цель, глобальная и всежизненная - непременно, но маленькая и промежуточная требовалась точно так же. Сходить в парк, погулять, приготовить ужин... Макс начал ставить задачи совсем по мелочи, а это удручало. Он уже несколько раз звонил Олегу, Косте и Илье, пытался выяснить произошедшее в его отсутствие. Бесполезно. Как сговорились. Хотя, почему же "как"? Наверняка, так и есть, сговорились.
Ковалев свернул налево и, преодолев мост, отправился к поросшему кустарником берегу внутреннего озера. Десять минут и вот он на месте, возле раскидистых кустов папоротника, среди которых пряталась узкая тропинка к воде. Когда-то, еще на третьем курсе, это место указала ему художница. Макс улыбнулся, вспоминая как позировал Настасье тут.
Спустился по траве за деревья и резко остановился. Ровно на его излюбленном месте сидела сгорбленная фигурка в бесформенном сером пальто. Макс без труда распознал в обнаруженном чуде девушку, с его приближением она испуганно дернулась и обернулась. У Ковалева отчего-то возникла ассоциация с недавно накормленной белкой.
Незнакомка поспешно соскочила с поваленного ствола и практически бегом покинула мужчину, оставив в одиночестве и полном недоумении. Максим не стал осмыслять странное поведение девушки, своих проблем хватает, вместо этого пожал плечами, снял рюкзак, дошел до дерева, сел и, достав бутерброд любовно приготовленный мамой несколькими часами ранее, принялся жевать, любуясь прозрачной водой и многочисленными утками.
Он почти доел, когда его легко постучали по плечу. Мужчина на автомате соскочил с бревна, развернулся, одновременно захватывая кисть неизвестного. На него в панике уставились зеленые глаза с короткими русыми ресницами. Черные зрачки расширились, почти полностью поглотив радужку, затем сузились. В его ладони была тонкая женская рука, под пальцами бился пульс. Макс вынул наушники и отпустил ту, что несколько минут назад сравнил с белкой.
- Простите, - сипло проговорила незнакомка. Ковалев окинул ее оценивающим взглядом. От двадцати двух до двадцати шести, русая, метр шестьдесят пять - метр семьдесят, не выделяется, не красится, спортом не увлекается. С мужчинами знакомиться сама вряд ли станет, на нищенку не похожа. Единственный приемлемый вариант - от него нужна помощь.
- Да?
- Простите, - вновь повторила она, откашлялась. - А вы не могли бы мне помочь?
Кто бы сомневался.
- Слушаю.
Девушка обеспокоенно покусала губы, зрачки вновь на доли секунды расширились. Макс нахмурился. Слишком нервничает и боится. Какого рода помощь ей требуется? Мошенничество? Случаев разводов он изучил массу. Или что другое?
- Только не поймите неправильно, - она тихо выдохнула, на лице появилась решимость. Ковалев удержался от улыбки. Уж больно решимость ее эта выглядела детской и беспомощной. - А можно я рядом с вами тихо посижу?
Мужчина впервые за последние несколько лет понял, что растерялся.
- Зачем?
- Вы спокойный очень.
Что за..?
Зеленые глаза заблестели, наполняясь слезами.
Она еще и реветь собралась? Макс начал прислушиваться к окружающей обстановке. Точно развод.
- Нет, нет, что вы! - девушка засуетилась, отступая. - Нет. Простите. Я пойду.
Ковалев чертыхнулся, расслабился.
- Особая что ли? С этого бы и начала. Садись, - он опустился на место. - У тебя удачный день сегодня - я добрый, так что заказывай, не стесняйся.
Серое русое чудо тенью опустилось рядом с ним на траву.
- Вы спокойный были, - неуверенно и снова сипло проговорила она.