- Это не смешно, ты права, Джара. И я хочу, чтобы ты это, наконец, поняла, если до сих пор тебе было недосуг. Выходя во второй мир в одиночку, ты была близка к встрече с ним, как никогда.
Подавив желание сползти по двери вниз, лишь бы подальше от его сурового лица, Джара выдавила вопрос, волновавший ее больше всего:
- Хотя бы кто он, мне можно узнать?
- Пока нет. Но если вдруг узнаешь, сообщи мне.
Бьякка отпустил ее и резким движением толкнул дверь в сторону. Джара отскочила, чтобы он ее не пришиб ненароком, и уставилась в его спину:
- Я не поняла, ты что? Ты - не знаешь?
- Конечно, нет. Если б мы знали, стали бы мы беспокоиться?
- Но Ксеар ведь говорил, что он один из тех, кто в седьмом мире. А там всего четверо, и...
- И только трое друг друга знают.
- Как так?
Яльсикар недовольно посмотрел на нее.
- Я есть хочу. Пойдем пообедаем, и я тебе объясню.
После неторопливой беседы, а, точнее, монолога своего жениха во время обеда Джара ощутила, что снова напугана. То, что рассказал ей Бьякка на этот раз, она предпочла бы и вовсе пока не знать.
- То есть этот мир нестабилен?
- Все относительно. По сравнению с тем, что было сто лет назад, он стабилен как никогда.
- Но держится он всего на четырех людях...
- Это так. Пока больше никто не развился до нужного уровня. Однако, Ксеар считает, что ты можешь стать пятой.
- Это еще неизвестно.
- Неизвестно. Но похоже на правду, учитывая то, что ты творишь сейчас.
- Тогда почему он хочет меня убить... этот, четвертый?
- Он думает, что его выкинут, если ты войдешь в седьмой мир.
- В каком смысле выкинут?
- Отсюда. Из семи миров. Ты еще не поняла? Ксеар может вышвырнуть любого. С моей помощью или помощью... третьего - даже такого сильного, как он. Он просто больше не сможет сюда войти. Но для этого нужно понять, кто он.
- Опять двадцать пять. А почему вы не можете его найти?
- Ну, до сих пор мы его толком и не искали. Зачем? Он нам нужен, он взял на себя четверть нагрузки. Пожелал быть инкогнито - так это его дело. Он вошел в седьмой мир относительно недавно, лет тридцать назад. Стал стихией огня, поставил условия. Мы их приняли.
- Но ты не был от этого в восторге.
- Разумеется, нет. Я с самого начала подозревал, что все закончится чем-то подобным. Но и от нагрузки на троих я тоже не был, как ты говоришь, в восторге. Тем более, что она серьезно увеличилась в последние годы.
- Чем больше людей...
- Верно.
- Объясни, что значит нагрузка.
- Сложно объяснить. Вот, например, полеты. Ты думаешь, ты за счет крыльев летишь?
- Нет. Это похоже на какую-то бутафорию.
- Правильно. Так и есть. Крылья - чтобы морочить голову большинству. Кто хоть раз был в третьем мире, знает, что летать можно и без них.
- Тогда за счет чего?
- Вера. Ты летишь просто потому, что Ксеар, я и... еще двое повелителей стихий верим, что каждый житель Первого мира может летать. Ну, и ты сама теперь в это веришь немного.
- Но только моей веры не хватает, да?
- Да. Если бы не наша поддержка, большинство людей не смогли бы здесь находиться так долго - не то, что путешествовать по воздуху. Их постоянно выбивало бы, было бы ощущение обычного сна, тяжести, путаницы. Вылезали бы посторонние образы, кошмары - как у спящих.
- Но почему нагрузка увеличивается от количества людей?
- Потому что идет противодействие. Половина здешних обитателей на самом деле не верят, что способны летать. Не верят, что живут здесь. Что им по сорок-пятьдесят-восемьдесят лет, а не шестнадцать-двадцать пять-тридцать, как в реальности. Особенно сильно не верят новенькие. С твоим приходом, например, нагрузка возросла. Ненамного, но все же.
- Как это так?
- Да запросто. Помнишь свои сны про полеты? Ты взлетаешь, потому что думаешь, что можешь. А потом внезапно вспоминаешь, что не умеешь и начинаешь падать. Было такое, ну?
- Было.
- Ну, вот это оно и есть. Только нагрузка этого неверия ложится на нас. За счет этого фома неверующий продолжает лететь, а у меня и Ксеара развиваются мигрени.
- Класс, - оценила Джара, совершенно озадаченная. - Значит, чем больше веры...
- Тем больше уровень развития, да. В сущности, мы отличаемся только этим. Такие люди, как я и Ксеар способны на абсолютную веру в происходящее... ну, или близкую к абсолютной. На этом строится вся иерархия семи миров.
- Но ты ведь знаешь, что это не реально. Как же тебе удается?
- Да кто тебе сказал, что это нереально?
Яльсикар насмешливо уставился на нее. Он встал и положил на стол коммуникатор, который все это время вертел в руках.
- В каком смысле, кто сказал? - не поняла Джара. - Я это просто знаю.
- Да неужели? - его глаза стали озорными, и он приблизился, обхватив ее плечи. - А если так?
Джара не успела запротестовать, потому что мгновенно поднял ее со стула и начал целовать. Его губы поддразнивали, приглашали ответить. Он не был груб, и она сдалась. Почему бы и нет, если так приятно? Ее руки обхватили его за шею, он прижался теснее, в ее спину врезался край стола, возле которого она стояла. Потом ему стало неудобно наклоняться - все-таки он был намного выше. Сильные руки обхватили ее бедра, и он с легкостью поднял ее, усадив на стол, почти не отрываясь от ее губ. Под ее руками были его жесткие, очень коротко стриженые волосы. Потом она, кажется, вцепилась в его плечи, слегка выгибаясь и теряя контроль над происходящим, обхватила его коленками.
Его пальцы умело ласкали ее затылок под волосами, то поглаживая, то надавливая. От жадных поцелуев у нее распухли губы, но хотелось еще и еще. Когда он оторвался от ее рта и стал касаться губами ее шеи, Джара едва не застонала. Ей было почти больно от возбуждения. Никогда в жизни ей так не хотелось, чтобы мужчина отнес ее в спальню и сделал там с ней все, что желал. И тут ее ухо опалил горячий шепот:
- Ну что? Ты чувствуешь, что это нереально?
Она потрясенная подняла глаза, поворачивая голову. Это что, просто шутка? Он дразнил ее, чтобы доказать какую-то теорию? Нет... по крайней мере, не совсем. Он тоже был возбужден. Но его взгляд выглядел куда как более сосредоточенным на их беседе. А губы изгибались в насмешке.
- Я не знаю, - выдохнула она, подавив желание застонать.
- Что тебе нужно для того, чтобы знать? - он резко отпустил ее и отошел. Так резко, что у нее в животе скрутился какой-то жгут. Блин... никогда раньше ей не было больно от неудовлетворения. Она даже не знала, что так может быть.
Чувствуя болезненное разочарование и протест, она спрыгнула со стола и очень быстро вышла из комнаты, бросившись в сад. Куда угодно, только подальше от него. Ей надо было прийти в себя. Господи, она готова была отдаться ему прямо там, хоть на столе. Да, ему, наверное, действительно много лет, потому что он чертовски опытен, подонок. Скотина. Это нечестно, что он так опытен, когда его тело так молодо и сексуально. Когда его руки так сильны, а грудь такая твердая. И так приятно к нему прижиматься. Черт бы его побрал совсем.
Тяжело дыша, Джара вышла в сад. Планировка дома Яльсикара на первом этаже была похожа на пещеру Мьелле, но тут все было больше, красивее, изящнее. Сад оказался очень большим, и какое-то время Джара походила между клумб, успокаиваюсь. Небольшие деревца, похожие на бонсай, радовали глаз. Какое-то время она постояла у фонтана в форме горы. У нее была плоская вершина, вода каким-то образом превращалась на ней в плотный туман и стекала с мини-плато, постепенно вновь конденсируясь каплями.
Самое обидное, что она его захотела. То, что он оттолкнул ее, было так унизительно, что хотелось даже плакать. Потом Джара подумала о его словах. Конечно, он оскорбил ее, но кое в чем убедил. Между таким сном и реальностью почти нет разницы, факт. И какой смысл в это не верить? Если здесь можно жить полной жизнью, получать мыслимые и немыслимые наслаждения, иметь работу, друзей, хобби? Здесь было все, что есть на Земле плюс еще то, чего там не было. Вкупе с отсутствием нищеты, болезней, старости это казалось почти раем. Да, жители миров не бессмертны, но все же каждый из них мог прожить здесь больше тысячи лет, даже если продолжительность жизни "в реале" не будет слишком длинна. В это, вне всякого сомнения, стоило поверить.
- Хочешь, пойдем в спальню.
Она вздрогнула и обернулась. Яльсикар стоял рядом. Он подошел совсем неслышно. Увидев, как она изменилась в лице, он поднял руку:
- Я не то имел ввиду. Никаких одолжений. Я тоже тебя хочу.
Джара сглотнула, вытаращившись на него, абсолютно невозмутимого. И почувствовала, что даже корни ее волос надо лбом встают дыбом от злости.
- Ты хоть понимаешь, до какой степени ты циничен? - процедила она в бешенстве.
Яльсикар спокойно улыбнулся:
- Извини. Забыл, что ты еще не адаптировалась. Со временем ты ко многому научишься относиться иначе, в том числе к сексу.
- Возможно, - Джара сжала кулаки, - но пока, будь так любезен, избавь меня от своих нелестных предложений. И, кстати, было бы неплохо, если бы ты держал свое слово и убрал от меня подальше свои лапы.
- Отличная речь, - оценил он со смешком. - Особенно в ее обвинительной части. Какое вероломство с моей стороны покуситься на твою девичью честь. И как это подло, что тебе так понравилось.
Он смотрел прямо в глаза, уязвляя ее своими словами, и Джара вспыхнула, сцепила зубы. Ничем этого подонка не проймешь. Стоило ли пытаться?
- Ты можешь оставить меня хоть на десять минут?
- С радостью, как только прилетит Мьелле. Одну я тебя пока не оставлю, извини. Не готов бегать за тобой по всему второму миру. Или третьему - уж не знаю, куда тебя в следующий раз занесет.
Девушка опустила глаза и демонстративно отвернулась, отгораживаясь от него спиной.
- Ты обвиняешь меня в цинизме, - внезапно сказал он, - скажи мне, что это?
Джара подняла бровь, закатив глаза, хотя он и не мог этого видеть, стоя за ее спиной.
- Ты хочешь устроить философский диспут?
- Почему бы и нет? Если ты считаешься себя правой, докажи. Может, я соглашусь с тобой.
Она фыркнула.
- Я не знаю энциклопедических определений, - неохотно процедила Джара, - ты и так знаешь, что я имела ввиду.
- Почему бы тебе тогда не сказать это прямо? Что за тяга к умным словам, если ты их не понимаешь?
Девушка вспыхнула и резко повернулась.
- Не надо делать из меня идиотку. Я прекрасно все понимаю. Цинизм это наглость. Эта высшая степень наглости и неуважения к чувствам других людей...
- А вот и нет.
- А вот и да.
- Разве? Тогда скажи еще, что тебе не понравилось.
Джара покраснела еще больше и сцепила зубы.
- Какая разница, - выдавила она. - Я не хотела этого.
- Разница огромна. Послушай, я попытаюсь объяснить тебе. Ты способна слушать других людей или только себя? - Он с вызовом посмотрел на нее, и Джара кивнула. Ладно, один-ноль. Каждый вправе высказаться. Бояться ей нечего - уж кому-кому, а ей не так легко запудрить мозги. Она не поступила на юридический, но с логикой у нее всегда был полный порядок. Учителя в школе даже говорили, что у Ани слишком мужской склад ума.
- Я тебя слушаю, - сказала она ровным голосом.
Он выдержал небольшую паузу, затем сел в кресло, которое стояло поблизости, указал ей глазами на другое. Джара села, и через секунду спросила себя, как ему удается так ловко управлять ею? Пусть в мелочах, но все же.
- Цинизм, Джара, это не наглость. И тем более не неуважение к чувствам. Наоборот. Большинство энциклопедистов называют цинизмом отрицание норм морали, принятых в обществе.
Джара нахмурилась, потом кивнула. Что ж, можно было сказать и так.
- И в этом смысле меня можно было бы назвать циником, будь мы с тобой сейчас в восьмом мире, то бишь в так называемой реальности. Однако, - вкрадчиво продолжил он, - мы не там. Разумеется, ты еще этого не осознала до конца. Возможно, ты еще даже не задумывалась об этом, просто потому, что у тебя не было времени. Так вот, у меня для тебя новость. Это общество - другое. И, соответственно, здесь приняты другие нормы. Так что здесь, если кто из нас и циничен, так это ты. И это ты не уважаешь свои чувства, а не я.
Джара покачала головой. Он жонглировал словами вполне профессионально, но она не верила тому, в чем он пытался ее убедить.
- Моральные нормы всегда одинаковы. - С непоколебимым убеждением ответила она. - Отдельные люди могут им следовать или нет, в какие-то моменты истории болезнь аморальности могла охватывать целые общества, как это происходило, например, во времена Возрождения или в период сексуальной революции. Всегда есть люди, которые считают себя вправе насиловать, убивать, трахаться направо и налево - но потом все равно все это встает поперек горла. Потому что это противоестественно и мерзко.
- А я не говорю о насилии и убийствах. Я говорю о любви. И я уверен, что она никак не может быть ни мерзкой, ни... - он улыбнулся, - противоестественной.
- Секс - это не любовь.
- Согласен. Но это ее органическая часть, Джара, - он снова улыбнулся. - Не бывает никакой любви между мужчиной и женщиной, которые друг друга не хотят. И утверждать противоположное... - он слегка повысил голос, когда она открыла рот, чтобы перебить.
- Утверждать противоположное, - уже тише и более веско повторил он, - значит, впасть в ханжество. А это, на мой взгляд, куда хуже и опаснее цинизма. История это также доказывает. И сейчас так называемый реальный мир полностью в него погружен.
- Я не ханжа, - она сверкнула глазами.
- Конечно, ханжа, - Яльсикар презрительно фыркнул. – Ты только что утверждала, будто этот мир не реален.
- И до сих пор утверждаю, - запальчиво перебила Джара.
- Отлично, - он победно улыбнулся. – Но тогда мы здесь мысленно, во сне, не так ли?
- Разумеется.
- Отлично, - снова повторил он, словно подчеркивая это слово. А потом, после эффектной паузы, добавил:
- Тогда о каком сексе здесь вообще можно говорить? Секс – это ведь физическая любовь, да, малыш?
Она захлебнулась. Почему-то это не приходило ей в голову. Ему удалось завести ее в тупик.
- Да, но…, - начала Джара и не смогла сформулировать мысль, снова задумалась.
Яльсикар хмыкнул и негромко продолжил:
- Ханжество – это стремление во что бы то ни стало казаться высокоморальным человеком, отрицая собственные желания. Заметь, казаться, поскольку быть им - невозможно, человеческая мораль слишком строга, всегда вступает в конфликт с природой. Это всеобщая болезнь, распространяющаяся, как какой-то вирус, от которого почти никто не имеет иммунитета. Оно делает человека злым, коль скоро он неудовлетворен и несчастлив. Оно порождает ненависть и агрессию. Это боязнь любви, Джара, я бы даже сказал - боязнь жизни, слепое следование каким-то нелепым правилам приличия. Здесь, в мирах, особенно нелепым. Только вообрази. Ты отказываешься не от секса со мной, ты отказываешься от мысли об этом.
Джара заколебалась. Она бросила взгляд на Бьякку, его лицо вновь стало непроницаемым. Теперь он на самом деле заставил ее задуматься. Ей вдруг стало неважно, кто из них победит в этом споре, потому что она услышала действительно интересные вещи. Но она чувствовала, что в этом есть какая-то ловушка. Все не так просто, как он говорил об этом.
- Но что же это тогда здесь, по-твоему?
Он улыбнулся. И теперь она явственно ощутила, что Яльсикар хитрит. Джара возмущенно раздула брови:
- Ты говорил, что для тебя все реально. Что же ты мне тогда мозги пудришь?
- Я? – поразился он, впрочем, несколько фальшиво. Она холодно улыбнулась:
- По-твоему, здесь можно спать со всеми подряд?
- Можно, конечно, - он усмехнулся. - Но не нужно. Есть смысл делать это с теми, кого хочешь. И кто хочет тебя.
Она набрала воздуху, но он снова перебил:
- Поверь мне, это случается не так уж часто. Разумеется, нужен опыт, чтобы отличить настоящее влечение к какому-то человеку от.., - он задумался, - ну, например, спонтанных вспышек желания, порожденных длительным воздержанием. Но если ты действительно задумаешься об этом, то определить окажется несложно.
Джара снова залилась краской. Она не привыкла так смело обсуждать интимные вещи, тем более с мужчиной.