– Да ты, я вижу, не щенок, ты свинья.
Ри оскорбляли и раньше. Даже за последние полчаса он выслушал столько сомнительных комплиментов, что обижаться на Эвретто было, по меньшей мере, странно. Но напряжение и пережитый страх что-то в нем надломили. И теперь это что-то окончательно сломалось. Ри поступил так, как научился поступать за два года в Интернате. Он ударил камердинера его светлости Гергоса. Ударил больно и обидно – не так, как полагается бить воспитанному молодому человеку. Но Ри был сильно ниже Эвретто и поступить более изящно – например, свалить обидчика хуком справа – не мог.
Эвретто согнулся и зашипел. А Ри пошел своей дорогой – искать Митти, чтобы она помогла промыть и забинтовать рану. Но он добрался до кухни, так никого и не встретив. А потом его нагнал Эвретто. Первый же удар камердинера свалил Ри с ног, он приземлился на раненую руку, и осколок вошел глубже. Если бы не это, Ри тотчас бы вскочил и дал сдачи. Он умел драться и не боялся даже более крупных противников – в Интернате многие были выше и сильнее его. Но осколок стекла в правой ладони очень сильно мешал.
Поэтому – и только поэтому! – Эвретто удалось нанести второй удар. От третьего Ри увернулся, откатившись в сторону. Затем вскочил и бросился вперед – пинаясь, кусаясь и царапаясь здоровой рукой. На крики прибежали слуги и принялись разнимать дерущихся. Теперь и ливрея Эвретто была порвана и запачкана кровью. Волосы Ри стояли дыбом, а выражение лица, должно быть, было настолько диким, что кухарка, не удержавшись, вздохнула:
– Звереныш!
Ри шмыгнул разбитым носом.
– Он первый начал.
Но никто ему почему-то не поверил. Эвретто с достоинством поправил ливрею и пригладил волосы.
– Я сообщу его светлости, – пообещал он.
– Трус и стукач!
Это не прибавило ему одобрения в глазах других слуг. Видя вокруг лишь осуждающие взгляды, Ри выскочил из кухни.
– Эй! – донесся сзади тоненький голосок Митти. – Давай помогу!
Но Ри не остановился. Он пронесся по коридору, мимо дверей, и выбежал в холл. Там он столкнулся с богато одетой дамой, и только ее испуганный визг заставил его наконец прийти в себя.
– Госпожа Дакару!
– Ри? – недоверчиво спросила она. – Что-то случилось с его светлостью?
Большие голубые глаза смотрели на него с неподдельной тревогой. Ри попытался привести себя в порядок, но тут же зашипел – правая рука нестерпимо болела при каждом движении.
– Нет, – пробормотал Ри, – с дану... то есть с его светлостью все хорошо. Но его нет дома.
– Где он?
Тревога сменилась подозрением, госпожа Дакару сначала побледнела, потом ее хорошенькое личико залил румянец. А Ри только поразился, какая светлая у нее кожа, почти прозрачная. Не то что его собственная. И одежда – светло-голубое платье собрано спереди в красивые складки и чуть приподнято, чтобы были видны кружевные оборки панталон.
– Он в клубе, беседует с его сиятельством Албэни и... – тут Ри пришлось кашлянуть, прочищая горло, – и его светлостью Коварэном.
– А!
Госпожа Дакару заметно повеселела.
– А с тобой что приключилось? Ты ранен? Покажи руку.
Ослушаться было невозможно, и пришлось рассказать про упавший кувшин и небольшое происшествие на кухне – служанка только что вымыла полы, и Ри поскользнулся.
– Все тебе не везет, – вздохнула госпожа Дакару. – Пойдем, я помогу. Нет-нет, не спорь. Ты! – она обернулась к стоявшей в дверях Митти. – Принеси бинты и пинцет.
Маленькие тонкие пальчики госпожи Дакару двигались на удивление проворно. С другой стороны, а что в этом удивительного? Любовница дану Гергоса была талантливой художницей и музыкантшей. Впрочем, это не помешало ей стать бывшей любовницей дану Гергоса – тут же напомнил себе Ри, и от этого словно на душе посветлело.
– Расскажи... – начала Линая Дакару и снова смутилась, – как поживает его светлость?
Ри честно не знал, что ответить. За прошедшие три дня дану Гергос получил несколько приглашений на обед, посетил три вечеринки и принял бессчетное количество гостей. О прочитанных и написанных письмах Ри старался даже не думать. Но скажи он обо всем этом госпоже Дакару, и она снова начнет плакать. Она неплохо держалась, даже улыбалась немного, но глаза все равно подозрительно блестели.
А с другой стороны, не врать же? Еще подумает, что дану убит расставанием, и решит вернуться. Или остаться. Почему-то от мысли, что госпожа Дакару может поселиться в доме Гергоса, Ри стало нехорошо. Он осторожно сжал пальцы, проверяя, не осталось ли в ране стекла. Разрез по-прежнему саднил, но боль теперь была вполне терпимой.
– Я думаю, – осторожно сказал Ри, – что вам следует самой у него спросить.
– По-твоему, он скоро придет?
– Я не знаю. Он...
Вечер у Гергоса был уже полностью распланирован, если он и собирался зайти домой, то только для того, чтобы быстро переодеться.
– Пожалуй, ты прав, я подожду его светлость.
Ри закусил губу. Ну зачем ему лезть во все это? Надо промолчать.
Но Ри не промолчал.
– Я думаю, госпожа, будет лучше, если вы просто оставите карточку.
Госпожа Дакару вспыхнула на мгновение, но быстро справилась с собой. Сжав забинтованную руку Ри, она грустно улыбнулась:
– Я и тебе кажусь жалкой, да? Ну, хорошо! Пусть будет по-твоему, я подчинюсь совету мудрого пажа.
Она вынула из ридикюля аккуратную визитку и, попросив перо, быстро написала на обратной стороне несколько слов.
– Позаботься, чтобы никто, кроме его светлости, ее не увидел, – попросила она, вручая Ри карточку. – Тебе я доверяю, но другие слуги... сам понимаешь.
Ри смущенно кивнул, чем заработал еще одну грустную улыбку.
– И береги его, Ри. Сбереги его для меня.
Она быстро ушла, оставив после себя легкий шлейф духов. Ри повертел в руках визитку, но разобрать написанного не смог. Нет, почерк у госпожи Дакару был на зависть многим, но то ли что-то в глаз попало, то ли камин чадил... Бросить бы ее в огонь! Но ведь нельзя, госпожа Дакару непременно спросит. Ри вздохнул и направился в покои хозяина.
Он никогда не был там без Гергоса, и теперь комната казалась непривычно большой и пустой. Спрятав визитку в шкатулке для драгоценностей, куда, кроме самого дану и Эвретто, никому заглядывать не полагалось, Ри быстро ушел. Вытирая тыльной стороной ладони глаза, он спустился на первый этаж и замер в недоумении.
Посреди холла стоял громоздкий, неприятного вида мужчина. Ри был настолько вымотан всем случившимся, что даже не сразу его узнал. А узнав, охнул и едва не бросился наутек.
Господин Тракас! Старый и уважаемый патрон Интерната, последний год изводивший Ри обещаниями выкупить его и «пристроить в дело», как он любил выражаться. Дану Гергос так и не встретился с ним. Когда господин Тракас пришел впервые, они с Ри как раз были в Уланду. Ри узнал об этом, когда разбирал скопившуюся за несколько дней корреспонденцию. Можно было подумать, что патрон понял намек и больше не вернется, но не тут-то было.
Ри замер у подножия лестницы, как кролик на удава, глядя на приближающееся грузное тело. Густые усы господина Тракаса свисали, как два понурых беличьих хвоста, на массивный подбородок, который незаметно переходил в мясистую шею, а та, в свою очередь, – в бочкообразную грудь. Верхние пуговицы камзола, как всегда, оставались не застегнуты, объемный живот перетягивал широкий камербанд. Длинные носки ботинок чуть загибались кверху. Ри сглотнул. Его самый страшный кошмар наяву.
– Не подходите! – пискнул он, когда господин Тракас сделал очередной шаг вперед.
Патрон не остановился, и только раздвинулись в насмешливой улыбке губы под усами. Глаза маслянисто блеснули, лапища с похожими на сосиски пальцами потянулась к Ри.
Тот отшатнулся и едва не упал, споткнувшись о ступеньку. Вывернулся в последний момент, проскочил под протянутой рукой и бросился к дверям.
***
Впервые за несколько месяцев Окъеллу Гергос сам открыл входную дверь. В просторном холле не оказалось ни слуг, ни дворецкого, никто не встретил его, не забрал трость. Никто, кажется, даже не заметил, что он вернулся. Из гостиной доносились громкие голоса, Гергос узнал глубокий баритон Парлато и постоял некоторое время, прислушиваясь. Затем встал в дверях гостиной и откашлялся.
– Ваша светлость! – тут же засуетились слуги.
Полицейский, до того сидевший на диване со стаканом лимонада, поспешно вскочил, едва не расплескав на дорогущий голубой шелк оранжевое питье. А вот тучный господин, которого раньше Гергос вроде бы не встречал, остался сидеть.
– Господин Гергос? – спросил он, поправляя камзол.
Окъеллу, не торопясь, осмотрел полицейского с ног до головы, потом перевел взгляд на дворецкого.
– Что здесь происходит?
Тучного господина он решил до поры до времени не замечать. Пока присутствующие переглядывались, решая, кому следует отвечать на вопрос, Гергос обежал взглядом гостиную и отметил, кого не хватает. Конечно, здесь были не все слуги, но одно лицо было странно не увидеть.
Наконец Эвретто выступил вперед.
– Ваша светлость, должен с прискорбием сообщить, что в доме произошла кража.
– В моем доме? – уточнил Гергос.
– Да, ваша светлость.
– И что же украли?
– Золотую цепь господина Тракаса, три кольца и коробочку для пастилок с инкрустацией.
– О, о последнем не беспокойтесь. Я сам ее отдал.
– Отдали, ваша светлость? Ри?
– Совершенно верно. Эвретто, а что у вас с лицом? Это что, синяк?
Камердинер явно смутился и чуть отвернул голову, чтобы синяк был не так заметен.
– Это произошло случайно.
– Несомненно. Это вы вызвали полицию?
– Да, ваша светлость. Господин Тракас настоял.
И снова господин Тракас. Имя вроде бы знакомое, но Гергос каждый день слышал столько имен, что давно перестал их запоминать. Он снова взглянул на тучного господина. Нет, они с ним определенно раньше не встречались.
– А что насчет колец и коробочки? Вы сами обнаружили пропажу?
– Да, ваша светлость.
– Когда? Как? Не помню, чтобы приказывал вам осматривать мои вещи.
– Нет, ваша светлость, но...
– Но что?
– Этот мальчик, паж.
– Ри?
– Да, ваша светлость, когда он вернулся сегодня днем, то был не в себе.
Стоявшие за спиной Эвретто слуги согласно закивали, некоторые – с мстительным удовольствием. Неужели Ри так быстро обзавелся врагами? Впрочем, ничего удивительного. Новый любимчик хозяина.
– Он порезался, – холодно сказал Гергос, смерив каждого тяжелым взглядом. – Это не такая уж заразная болезнь.
– Дело не в этом, он...
– Ну, говорите же, Эвретто, что с ним?
– Он вел себя неподобающим образом.
– А, так это он вас ударил! И как только дотянулся?
На помощь смущенному Эвретто пришел дворецкий.
– Напав на господина камердинера, мальчик провел полчаса с госпожой Дакару – она решила не дожидаться вашего возвращения и ушла в слезах. После этого ваш паж поднялся на второй этаж, зашел в вашу комнату и пробыл там какое-то время. Когда он спустился, его и увидел господин Тракас.
– А что вы делали в моем доме? – впервые обратился Гергос к тучному господину. – И кто вас впустил?
Тот наконец поднялся и довольно-таки нахально уставился в ответ.
– Я вошел сам, ваша светлость, и собираюсь забрать мальчика.
– Какого еще мальчика?
– Ри!
– Ах да, этого мальчика... Но по какому праву?
– По праву собственности! – громыхнул Тракас. – Директор Боравадо составил необходимые документы на мое имя еще год назад!
Теперь Гергос вспомнил, где и когда слышал его имя. Патрон Интерната, давно положивший взгляд на Ри. Неудивительно, что тот предпочел стать вором.
– Возможно, достопочтенный директор Боравадо забыл упомянуть об этом во время нашего с ним разговора неделю назад. Если произошла ошибка, обратитесь к моему юристу. Парлато, вы помните адрес конторы?
– Конечно, ваша све...
– Мне не нужен никакой юрист! Я пришел за мальчишкой!
– Но его здесь нет.
– Потому что он обокрал меня и сбежал! Сдернул золотую цепь с моего пояса и удрал, маленький паршивец!
Милостивая Эйръярта, какая ирония! И ведь все – даже полицейский – понимают, что Тракас врет. Но слово благородного человека слишком весомо, и побег в подобных обстоятельствах выглядит как самое настоящее признание вины. Никто даже разбираться не станет. Гергос планировал припереть Ри к стенке с помощью родового перстня Албэни, господин Тракас использовал собственную золотую цепь. Как же отвратительно это выглядит со стороны...