– Тшш!
– Что вы себе позволяете?!
– Да тихо вы! Что там происходит? Кто-нибудь видит?
– Замолчите, и может быть, мы что-нибудь услышим.
Гергос слышал все. Он знал все. Все, кроме собственных намерений. Теперь его судьбу – а главное, судьбу Ри – должны были решить карты.
– Итак? – тяжело опершись на стол, спросил Гергос
Албэни выдохнул, провел нетвердой рукой по лбу, и одну за другой открыл карты. Гергос перевернул свои.
– Кажется, мой слуга остается при мне.
Албэни во второй раз оглядел карты, оценивая расклад.
– Похоже, что так.
Он подозвал слугу с чернильницей.
– Я должен тебе десять тысяч.
Албэни быстро написал расписку и протянул ее через стол Гергосу. Тот принял листок и задумчиво пробежал глазами по строчкам.
– Зато ты сохранил перстень.
Альсах склонил голову, признавая его правоту.
– Выходит, каждый остался при своем, – подытожил Гергос.
Он постарался, чтобы в голос не просочилось ни капли удивления. Или облегчения? Эйръярта, королева удачи, что ты задумала?
– Если не считать десяти тысяч, то да, – мягко улыбнулся Албэни.
– Не те деньги, из-за которых благородному человеку стоит волноваться. Ри?
Впервые за последние полчаса Гергос взглянул на мальчика. Глаза того блестели, словно от вина. Но ведь он не пил, нет?
– Я здесь, дану.
– Возьмите эту бумагу и спрячьте где-нибудь.
– Спрятать, дану?
– Вы не ослышались, дитя мое. Спрячьте ее где-нибудь: в доме, в парке или в конюшне – мне все равно. Господа, я объясняю новую игру!
Гергос встал и громко хлопнул в ладоши.
– Сейчас мой слуга спрячет расписку на десять тысяч марок, и тот, кто найдет ее, получит деньги.
В первый момент в гостиной стало очень тихо. Потом раздался слабый смешок Албэни. И зал взорвался. Собравшиеся, разумеется, были очень обеспеченными людьми, но вся же десять тысяч...
– Молодежь! – снова проворчала бабушка Албэни.
– Разве это прилично? – волновалась госпожа Трасси. – Мне кажется, Албэни стоило запретить ему.
– Запретить что-нибудь Гергосу! Вы шутите!
– А я бы был не против найти эту расписочку.
– Вот увидите, на самом деле это все окажется глупой шуткой, розыгрышем. Даже Гергос не станет бросаться такими деньгами.
– Но ведь расписка настоящая!
– Тогда мальчишка будет полным дураком, если выпустит ее из рук.
– Может, удастся его подкупить?
– Подкупить человека с десятью тысячами?
– И все же мне кажется, что это такая вульгарная выходка!
– О да, молодежь совсем потеряла стыд.
ГЛАВА 4. ПОСЛЕ БАЛА
Ри сначала сдерживал смех, но в конце концов сдался. После того как он помог Гергосу подняться в карету и устроился на сидении напротив, улыбка наконец вырвалась на свободу.
– О, дану! – воскликнул он. – Это было потрясающе!
Гергос невозмутимо изогнул бровь.
– Благодарю за похвалу, дитя мое.
– Как они носились по парку, заглядывая под каждый куст! Как свиньи в поисках желудей.
И Ри с удовольствием продемонстрировал хозяину увиденное, задрав нос на манер пятачка и захрюкав.
– Ри, я бы попросил вас больше так не делать.
– Но ведь они именно так и выглядели. Честное слово! А этот толстый боров...
– Ри, замолчи.
Что-то такое прозвучало в голосе Гергоса, что Ри и впрямь почел за лучшее промолчать.
– Простите, дану, – пискнул он, виновато опуская глаза.
Должно быть, дану устал. Он много выпил, провел немало времени за игрой, к тому же все эти люди... Ри вздохнул украдкой, вспоминая странную ночь. Сначала ему было страшно, потом он разозлился, когда узнал, что кража перстня была лишь глупой шуткой, а затем проснулось любопытство. Все эти люди, богатые, красивые, самоуверенные, смотрели на него, на Ри, и не могли разгадать. Шептались, спорили.
Несколько аристократов даже пытались остановить его, когда он шел за вином, или зажать в угол, чтобы расспросить хорошенько. Но Ри лишь улыбался и пожимал плечами, будто был немым. Он решил, что разговаривать станет лишь с дану. Впрочем, сам дану с ним говорить не хотел. Он смотрел только на карты и требовал все больше и больше вина.
В какой-то момент Ри снова сделалось страшно – таким Гергоса он еще не видел: резким, почти грубым. А еще он словно не замечал выпавших ему карт и комбинаций, то и дело сбрасывая нужные и набирая всякий мусор. Но почему-то у альсаха Албэни дела шли еще хуже.
А эта почти безумная улыбка, исказившая красивое лицо дану, когда он понял, что победил? Это точно не было радостью. Зато теперь Гергос снова сделался спокоен и молчалив, а вот Ри не мог долго молчать.
– Хотите узнать, где я на самом деле спрятал расписку?
– Если вы считаете, что мне это знание необходимо.
Ри хихикнул, не сдержавшись.
– Я подложил ее в карман его сиятельства. Разве не чудесно?
– Так вы вернули деньги Албэни? – не открывая усталых глаз, спросил Гергос.
Ри был разочарован. Дану даже не удивился, словно заранее знал, что подобранный на улице воришка не удерет с десятью тысячами в кармане!
– Мне показалось нечестным отдавать их кому-то другому. Вы ведь на самом деле не продали бы меня ему.
– Откуда такая уверенность, дитя мое?
Ри пожал плечами.
– Мне так показалось.
– Вы обвиняете меня в том, что я играл нечестно и не заплатил бы в случае проигрыша?
– Я видел ваши карты, дану. Удача сегодня и правда была на вашей стороне. Признайтесь, вы просто хотели вывести из себя его сиятельство и сделать так, чтобы он больше не предлагал меня купить.
– Какие странные вы делаете выводы.
– Признайтесь, дану! Вы поддавались!
– Я бы никогда так не поступил.
Ри хмыкнул.
– Брехня!
– Что, простите?
– Я говорю – брехня. Это значит, что вы пытаетесь меня обмануть, дану.
– Я понял, но впредь предпочел бы не слышать от вас этого слова.
Ри вздохнул.
– Как скажете, дану.
И зевнул, прикрыв рот ладошкой.
– А завтра мы опять поедем на бал?
– Надеюсь, что нет, дитя мое. Это слишком утомительно.
У дверей их снова встретил дворецкий. Гергос отдал несколько распоряжений на следующий день, а Ри устало потащился в отведенную ему комнату. Встретив по пути спешащего Эвретто, он лишь отошел в сторону, никак не отреагировав на полный презрения взгляд. Ри очень устал, но с его лица не сходила мечтательная улыбка. Из груди сам собой рвался смех, и на душе было легко-легко!
Подумать только, еще днем он готовился стать щипачом, а в итоге сделался слугой самого невероятного человека в Каргабане. Возможно, самого лучшего человека в Каргабане...
И на следующий день, проснувшись в новой чистой постели, Ри не удержался от радостного смеха. Он очень аккуратно надел черную с золотом ливрею и поспешил на кухню, откуда вкусно тянуло свежеиспеченными булочками. У плиты еще возилась кухарка, а за столом сидело двое лакеев. Многие слуги уже давно позавтракали и разошлись, но те, кому не надо было разжигать камины, кормить лошадей и выгуливать собак, еще ели. Появление Ри было встречено улыбками и нетерпеливым перешептыванием. Вбежавшая вслед за Ри молоденькая служанка, при виде его побледнела, потом покраснела, а в конце концов выпалила на одном дыхании:
– Это правда, что его светлость подарил тебе десять тысяч марок?
Слухи путешествуют быстро. Ри сцапал с большого подноса сдобную булочку и налил себе молока из кувшина. Наконец он мог вдоволь насладиться потрясенными взглядами и вниманием.
– Он дал мне расписку и позволил спрятать ее там, где пожелаю, – с гордостью ответил Ри, щедро выдержав паузу.
– Я бы непременно спрятал ее в своем сундуке, – сказал один из лакеев.
– Но это было бы не так весело! – возразил Ри. – Представьте, все эти самовлюбленные вельможи аж на коленях ползали, пытаясь заглянуть под кресла и диваны!
Служанка захихикала и бросила на Ри восхищенный взгляд.
– Неужели и дамы тоже участвовали? – спросила шокированная кухарка.
– О нет, – засмеялся Ри, – но они заставляли участвовать своих кавалеров. Те не хотели, но дамы пообещали их поцеловать, и им пришлось подчиниться. Один разодетый в пух и прах господин даже пытался залезть на шкаф. Я специально много смотрел в ту сторону. А потом другой господин хотел меня подкупить и обещал две тысячи марок за расписку!
– И ты не согласился?
– Нет, тогда бы игра закончилась и снова стало бы скучно. Мне очень понравилось, что дану придумал такую игру.
Кухарка, чопорная, уже не молодая женщина, покачала головой:
– Когда же он наконец успокоится?
– Он не успокоится, пока такие проделки сходят ему с рук, – донесся из коридора резкий голос Эвретто. – Пока другие позволяют ему так с собой обращаться...
Ри обернулся и быстро отошел в сторону, пропуская камердинера к столу.
– Но как можно ему не позволить? Он ведь дану Гергос, – философски заметил второй лакей, до этого молчавший.
– Мне кажется, он очень злой, – прошептала служанка.
– Он и есть злой, – подтвердил Эвретто.
– Это неправда!
Ри едва не расплескал молоко.
– Дану совсем не злой! Он выкупил меня!
Кухарка улыбнулась немного сочувственно.
– И ты думаешь, он сделал это из жалости?
– Щенок пытался ограбить господина, и, должно быть, это показалось его светлости забавным. Вот увидишь, через неделю ты снова окажешься на улице, – пообещал Эвретто.
Кухарка с сожалением кивнула.
– Хозяин очень непостоянен. Сегодня он приближает одних, завтра – других. Наслаждайся тем, что имеешь сейчас, мальчик. Хочешь еще булочку?
Ри упрямо мотнул головой.
– Вы не правы, – повторил он. – Вы просто его не понимаете.
– А ты, выходит, понимаешь! – прищурился Эвретто. – Только вчера встретил, а сегодня уже знаток!
Ри недобро посмотрел на него, но ничего не сказал. Кухарка снова вздохнула и, вытерев руки полотенцем, опустилась на стул.
– Садись, мальчик, и послушай, что я тебе скажу. Меня зовут Налана, и я работаю в семье Гергосов уже тридцать лет.
Ри не хотел ничего слушать, он мечтал поскорее уйти наверх и найти хозяина. Почему дану еще не позвал его? И что толку разговаривать с этими людьми, если они даже после тридцати лет не поняли, кто такой дану Гергос? Они считали его злодеем! Вот глупость!
– Я пришла, чтобы устроиться на кухню в поместье Гергосов в Анкъере, когда нынешнему хозяину было всего семь лет. Он был вторым сыном, младшим, нелюбимым. Я не умаляю вины старого хозяина, он часто был несправедлив к мальчику, но и тот уже тогда отличался тяжелым характером. Он любил делать все назло указаниям отца и находил смешными и забавными довольно странные вещи. Однажды он забрался на чердак, в самый дальний угол, и не выходил, сколько бы его ни звали. Его матушка выплакала себе все глаза, слуги сбились с ног, разыскивая господина Окъеллу, а он до самого вечера сидел на чердаке и наблюдал, не выходя, даже чтобы поесть. Он спустился лишь поздним вечером, когда совсем стемнело. Сказал, что не слышал, чтобы его звали.
Кухарка всплеснула руками, но Ри рассказ не впечатлил.
– А его звали? – спросил он.
– Конечно! И матушка, и слуги, даже я, признаюсь, окликнула несколько раз, надеясь, что если сумею его разыскать, то хозяин подарит мне несколько марок на новое платье.
– А сам дану Гергос, я имею в виду, отец нашего дану, он звал?
Налана недовольно глянула на Ри.
– Ну конечно! Он очень волновался.
Ри вздохнул. Ковыль тоже злился, когда ему задавали неудобные вопросы.
– Но это еще что, вот когда господин Окъеллу вырос, он провернул шутку похуже.