— Та-ак… — Подруга водрузила на барную стойку вазу с фруктами, я подхватила тарелки с тарталетками и канапе.
Кухня у нее была просторная и стильная: черный камень и золото. Этаж пониже моего, но из панорамного окна все равно видно высотку, где я сегодня побывала. По-хорошему мне бы до небес прыгать от счастья, но как-то не прыгалось: то ли небо слишком высоко, то ли счастья для ускорения недостаточно. Как же, местр, правящая семья, хранитель города. Собственно, причина того, что драконы не подлетают к Мэйстону, заключена в центральной башне Лаувайс.
Иртханы держат современные технологии в секрете, чтобы никто не мог навредить городу или разрушить щит. Источник — предположительно ментальная магия, голосовые вибрации, преобразователь, но никто не знает, как это происходит. В старину приходилось отражать атаки на поселения при появлении драконов, но с развитием прогресса появилась возможность держать защиту постоянно. После чего в мире стали появляться и разрастаться мегаполисы, пожиравшие маленькие города и округи. Мэйстон, например, давным-давно состоял из отдельных разноименных островов, большинство которых не раз горело.
— Так вот, недавно назревал очередной скандал… — Лэм ткнула в панель управления плитой и облокотилась о стойку, дожидаясь, пока шантвейн настоится. — А я ему говорю: чем языком так активно двигать, подвигал бы чем-нибудь другим. Ну так мы с ним чуть диван не раскурочили.
Я прыснула.
— Так бы всегда.
— И не говори. Иной раз вернется из этого вашего сценического ада — человек человеком, а иногда — будто дракон задницу поджарил. Что вы там с ним делаете?
— Сейчас горячий сезон, выступление за выступлением. Все нервные, вот и бросаются друг на друга.
— Да я уж заметила, — проворчала подруга. — Если даже Эвель с крышей не дружит…
Я передернула плечами, а Лэм подалась вперед.
— Слушай, может, тебе заболеть, а? Ну, позвонишь этой ларрке Обри, скажешь, что живот прихватило и все такое. У Халлорана наверняка дел по горло, а баб вокруг вьется, как ос над пирожными. Забудет про тебя, и все образуется.
Наверное, это даже могло сработать. Если бы я сегодня не вломилась к нему в офис. Теперь он про меня еще долго не забудет и — что-то мне подсказывало — так просто не отвяжется.
— Хотелось бы верить.
Я уселась на высокий стул и подперла подбородок руками.
— Ну или скажи ему, что у тебя парень есть.
— Да он знает обо мне больше, чем я сама!
— М-да. Об этом я как-то не подумала. — Подруга тряхнула головой и с визгом отбросила крышку. — Ай, горячая зараза! — Потерла руку об обтягивающие домашние штаны и принялась разливать шантвейн. — Ладно, утром всяко лучше думается на свежую голову.
Почему-то «свежая голова» рядом с Халлораном работала плохо, но это я уточнять не стала.
— Я вроде как собираюсь принять предложение.
Лэм поставила на стойку бокалы с дымящимся ароматным напитком и запрыгнула на соседний стул. Вытянула руку, показывая колечко, которое Дрэйк ей подарил на помолвку. Тоненькое, с золотым украшением в форме капли. Красивое. То, что она его надела, означает, что предложение принято и что все действительно очень серьезно. В Аронгаре не многие обременяют себя брачными узами, это удел правящих и родовитых семей, остальные предпочитают не заморачиваться. Хотя бы потому, что церемония нанесения росписей — это нерушимая клятва. На всю жизнь.
— Ох… — Я широко улыбнулась. — Поздравляю! Очень за вас рада. Очень-очень!
— Ну да. Решилась вот. — Подруга немного смущенно подцепила канапе. — Понимаешь, я без него теперь… ну как дракон без гнезда. Ссоримся, расходимся по разным комнатам, и я тут же начинаю дико скучать. Скажешь, сумасшедшая?
— Влюбленная.
Все, конечно, прекрасно, но мне такого счастья не надо. Это слишком… выматывает. Вальнар, например, сцен не закатывал, он для этого слишком гордый. Разве что был против моей карьеры — постоянно говорил, что стоит либо сменить профессию, либо бросать работу вообще. Считал, что вполне способен нас обеспечить и не для чего тратить время на сцену, где меня ощупывают похотливыми взглядами все кому не лень. Злился, когда я выходные проводила с Танни, а в конце концов поставил вопрос ребром. Либо я переезжаю к нему, либо продолжаю «нянчиться» с сестрой и «голосить на потеху публике». Так мы и расстались.
— Ну… — Лэм подняла бокал, и мы соприкоснулись краями. — Тогда за дружеские посиделки!
— И за скорую свадьбу!
Я подмигнула, а подруга смутилась еще сильнее. Горячий шантвейн был сладким — не в пример обжигающе-горькому цветочку, попавшемуся мне на язык, насыщенного фиолетового цвета из-за ликера, с ягодкой, насаженной на шпажку-зонтик. Обычно ягодки надолго не хватало, но сегодня я решила оставить ее на закуску. Предвкушение всегда круче, чем сам процесс. Пока смотришь на ягодку и думаешь, как будешь ее есть… Наверное, примерно так обо мне думал Халлоран.
У-у-у, драконище драное!
— Наслаждайся свободой, лапонька. — Подруга словно мысли мои читала. — Когда на твоей улице перевернется флайс с настоящим мужиком, познаешь все прелести совместной жизни.
Не думаю, что я готова к совместной жизни. Хоть с кем-то.
— Так, все, больше ни слова о мужиках. — Лэм провела рукой по губам, словно застегивала молнию. — Лучше расскажи: та долговязая так и продолжает тебя доставать?..
За беседой мы съели все, что приготовили, — удивительно, какая вместимость у хрупкого женского организма в хорошей компании, а главное, под шантвейн. Говорили о моей работе, о ее работе, обо всякой ерунде, шутили и смеялись. Успели потанцевать и даже пели — так что снизу, несмотря на хорошую изоляцию, кто-то начал стучать в потолок. Пришлось снова перемещаться на кухню и стараться не хохотать в голос, даже если очень хотелось. Очнулись, только когда в холле щелкнул замок, раздался женский смех и звучный голос Дрэйка:
— Лэм, я с гостями.
Мы не успели ответить: на кухню ввалился Вальнар под руку с рыжеволосой девицей, а следом за ними — будущий счастливый муж, который пока еще ничего не знал. Повисло неловкое молчание. Мы с бывшим смотрели друг на друга, улыбки на лицах друзей стремительно таяли, только спутница моего парня… то есть уже не моего, продолжала ухмыляться так, словно ей губы приклеили.
— Привет, Леона.
Его голос, такой родной и знакомый, всколыхнул целую бурю чувств. Как-то очень не вовремя нахлынуло: вот мы сидим на этой самой кухне на одном стуле, а Вальнар целует меня в шею и говорит, чтобы я не ерзала, иначе мы не доедем до его дома. А вот мы вчетвером валяемся на ковре, смотрим историческую драму, парни устраивают бой фантиками от конфет. И мы с Лэм сначала просто смеялись, а потом присоединились… Расстались мы всего пару недель назад, и вот теперь у него уже другая девушка. Которая, кстати, роскошно смотрится в пальто с меховой оторочкой и обтягивающем фигуру вечернем платье, а я тут сижу в джинсах и свитере с подвернутыми рукавами.
Стало как-то горько. Горько и противно.
— Я пойду.
Лэм метнула на Дрэйка испепеляющий взгляд, но он только растерянно пожал плечами. Подруга догнала меня уже в холле, где я застегивала куртку и прыгала на одной ноге, пытаясь натянуть сапог. Если по отношению к ней можно применить слово «побледнела», то это оно и было. Привычный шоколадный оттенок кожи потускнел, словно его размыли широкой кистью.
— Слушай, я ничего не знала, правда…
— С ума сошла? — Я щелкнула ее по носу. — Все в порядке.
Наконец-то запрыгнула в сапог, обняла ее и поцеловала.
— Занимайся гостями и не заморачивайся. А мне еще Марргента выгуливать.
Прежде чем Лэм успела открыть рот, я нырнула в радушно приоткрывшуюся дверь.
Петь. Просто петь. Будто вокруг не существует никого и ничего. Будто растворяешься в собственном голосе, льющейся музыке и полусвете. Есть только ты и зал, а голос парит, отражаясь от стен, плещется под высокими сводами клуба и путается в портьерах. Преподаватели называли мой тембр не поддающимся классификации: когда голос способен подняться до самых высоких нот и опуститься к достаточно низким.
Я с тобой… до последнего вздоха
Я с тобой… пока вьется пульс.
Милый мой, я знаю, все плохо.
Мой любимый… я не боюсь.
Я пою, потому что не могу иначе — мне кажется, вместо первого крика при появлении на свет у меня с губ сорвалась песня. Каждый раз, когда выхожу на сцену, моя жизнь расцветает яркими красками. Я люблю своих гостей, всех и каждого. И я счастлива, что им удается вместе со мной — пусть даже ненадолго — окунуться в волшебство музыки и забыть о том, что осталось за дверями клуба. Ведь именно для этого я пою.
Сумасшедшая пьяная скорость.
Эта жизнь — ураган огня.
Я тебя никогда не забуду.
Дай мне знать, если любишь меня.
Последние аккорды затихли, и я вдруг поняла — что-то не так.
Дрэйк остался на месте, его руки плавно скользнули с клавиш на колени. Тишину разорвал прерывистый вздох. Полный зал, сотни взглядов. Скрежет вертящегося стульчика, когда пианист все-таки поднялся. Подошел ко мне, взял мою руку, мы вместе поклонились, и… Я никогда в жизни не слышала такого грохота. Люди словно с ума сошли: они хлопали так, что звенело в ушах, аплодисменты взлетали и бились о стены и своды, как рвущиеся на свободу виары. Гости вставали — один за другим отлетали стулья, а я стояла и смотрела в зал как во сне. До той минуты, пока не настала пора уходить. Смотрела на счастливые лица и понимала, что не могу этим надышаться.
Ну… не зря ведь говорят: перед раскрытой пастью дракона в снежки не поиграешь.
Сегодня я вглядывалась в каждый портрет, в каждое фото и застывшее на нем выступление — некоторые из снимков были еще черно-белыми. Ослепительные улыбки моих предшественниц и танцовщиц из знаменитого на весь мир шоу Ландстор-холла «Звездный дождь». Оно проходило на большой сцене, на которой меня как-то застукал Дрэйк: я вышла в огромный пустой зал и представила, что уже пою в опере. Ну а что, говорят, это помогает. Представишь, а потом оно и в жизни появится. Как-то так.
Глупости, конечно.
— Бри, слушай… — Дрэйк привычно проводил меня до гримерной и теперь мялся у дверей. — Я не хотел, чтобы так получилось вчера. Правда. Понятия не имел, что вы с Лэм соберетесь поболтать по душам, иначе ни за что бы их не приволок.
Лэм мне сегодня уже звонила и полчаса выпытывала, все ли в порядке. Пришлось целых полчаса повторять, что да — все у меня замечательно. К тому же встреча с Вальнаром и его новой пассией имела и свои плюсы: я почти забыла про Халлорана. Правда, ближе к выступлению вспомнила, поэтому и пела, как в последний раз. Даже если бы в зале не осталось ни одного человека или нарисовались все двенадцать правящих, и то не заметила бы. Вот только иртхан так и не появился, что внушало надежду. Слабую такую, но все же…
— Все хорошо. — Я притянула пианиста к себе и от души обняла. — Вальнар тоже твой друг, так что… все нормально.
— Точно? — Он испытующе смотрел на меня.
— Точно.
Конечно, когда тебе так быстро находят замену, это не очень приятно. Но мы взрослые люди, расстались — значит, расстались.
— И еще… — Дрэйк переминался с ноги на ногу, а потом вдруг ослепительно улыбнулся. Белоснежные зубы сверкнули. — Лэм ведь уже хвалилась колечком?
Я улыбнулась в ответ.
— Мы тут подумали… поскольку это ты нас познакомила… Хотим, чтобы и на росписи ты распоряжалась.
— Правда? — взвизгнула я и повисла у него на шее. — С радостью!
— Спасибо! — Сияя, как начищенная монета, он подхватил меня за талию и закружил. Невысокий, крепкий и жилистый, пианист легко удерживал меня в руках и вертел, как на карусели. — Ты прелесть.
— А то! — гордо заявила я, болтая ногами. — Да поставь уже, голова кружится!
Он поставил, и меня повело, пришлось опереться о стену.
— Так что, готовимся к свадьбе?
— Шустро и быстро! — Он сжал мои руки и ухмыльнулся. — Пока невеста не передумала. Не представляешь, как я рад, что между нами все по-прежнему.
В ответ я только фыркнула и ловким щелчком сбила у него с головы шляпу: пианист едва успел ее поймать. Хотела сказать, что Лэм от него без ума, и, если уж на такое решилась, скорее драконы явятся в город, чем она передумает. Но не стала. Мужчинам иногда полезно поволноваться, а то чаще всего тревоги по поводу свадебной суеты достаются нам, женщинам.
Мы тепло распрощались, я шагнула было в царство цветов и уютный полумрак гримерной и… снова выглянула за дверь. Откладывать разговор с Эвель — малодушие, но могу же я позволить себе эту небольшую слабость. Убедившись, что Дрэйк ушел, быстро скользнула в сторону большого зала. Жизнь в Ландстор-холле кипела, навстречу мне попались девочки из танцевального шоу «Огненный шквал». Все как одна в пламенных нарядах с летящими пышными юбками. Мы на ходу обменялись приветствиями, они убежали на сцену, а я продолжила путь.
Повсюду сновал персонал; в отличие от гостевых коридоров, где было тихо, в служебном всегда царила суета. Он огибал здание по кругу и выводил к закрытым кулисам, в которые я и нырнула. Партера здесь не было: сцена не только поворачивалась во время представлений, но и поднималась на уровень многоярусных балконов. Во время выступления на танцовщиц сыпались светящиеся искры, напоминающие звездный дождь.
Я вышла на сцену и запела.
Как в последний раз. Словно пыталась сохранить в себе это звучание, вибрацией рождающееся в груди и текущее в вечерний зал.
Ох, как бы мне хотелось…
— В Мэйстонской опере явно многое потеряли.
От визга спасло то, что я лишилась способности двигаться. И шевелиться. И говорить. Я вообще превратилась в статую, с ударением на букву «у» — вроде тех, что живут в музеях, бережно храня воспоминания о прошлом. Или не очень бережно, у одних рук-ног-голов не хватает, а другие опалены огнем.
— Что вы здесь делаете? — прошипела я, когда Халлоран шагнул из тени кулис прямо ко мне.
— Ваше любезное — не в пример некоторым — руководство предложило мне экскурсию…
О, мы уже на «вы»? Прогресс! Всего-то и надо было визор расколотить! Интересно, об этом Эвель тоже уже знает?
Поморщилась, представляя, сколько он может стоить и во сколько мне обойдется душевный порыв.
— А вы, наверное, любезно согласились? С высоты своего положения.
— …Но ее срочно вызвали по делам, и она ненадолго оставила меня одного. А тут вы с арией Артомеллы. Вас не учили, что перебивать невежливо?
Он приближался ко мне медленно, как хищник, а я словно вросла в пол.
— Вас не учили, что преследовать женщин нехорошо?
— Разве я вас преследую?
— А что вы делаете прямо сейчас?
Халлоран остановился в каких-то сантиметрах. Сцепил руки за спиной и теперь смотрел мне прямо в глаза.
— Вы влюблены в Шайну Анж?
— С чего вы взяли? — Я передернула плечами.
— Ария Артомеллы — ее любимая, если не ошибаюсь.
Ладно, зачет. Историю первой женщины-иртхана, сумевшей отразить атаку драконов на беззащитный город и умереть на руках у любимого, знает. Сложнее найти того, кто ее не знает. Точно так же как Шайну Анж, которая первая за долгие годы вытянула эту бесконечную арию. И ни одну ноту не сорвала. Пела она, правда, в другом городе… И это странно. Действительно оперой интересуется, что ли?
— А может, это вы в нее влюблены?
Я на всякий случай отвела руки за спину. Ну так, чтобы случайно никому излишне самоуверенному пощечину не влепить и не остаться без пальцев. Или что он мне там обещал сломать?..
— Значит, не ошибаюсь.
Рядом с ним не спасали даже мои «любимые» шпильки. Вот как иртхану это удается, а? Я вроде ни на рост не жаловалась, ни на самооценку, но рядом с ним меня словно в зыбучие пещерные топи затягивает. И ни тебе веточки, ни соломинки, чтобы уцепиться. Мы так и застыли друг напротив друга. Он смотрел на меня, словно сканировал. Может, подарить ему недавний медицинский снимок моих ребрышек? Пусть повесит в своем кабинете и любуется, а то по ощущениям примерно куда-то туда и заглядывает.