— Мы тут это… мясца подзапасли, вяленого. Пока вы там прохлаждались… — начал гном, когда радость от встречи слегка угасла, — так что это… сдается мне, что до Пармелины на своих двоих топать придется. — И он откинул полог, искусно сплетенный из травы, с того, что всем прибывшим поначалу показалось поленницей.
— Ох ты, — ахнул идш, — да ты что, мясом торговать вздумал?
— Торговать не торговать, а как ты себе представляешь охоту в Проклятом лесу? — огрызнулся гном, а затем вздохнул: — Ну да, увлекся маненько. Да и куда тут денешься — этот безухий только за кусты зайдет — глядь косуля, руку подымет стрелой поясницу почесать — тетерев падает. Не пропадать же добру. Может, и торганем чуток — вы, чай, там поиздержались. Я слыхал, в том городке при университете цены до небес.
— Да уж, — крякнул Арил, — поиздержались не то слово. Если бы не побратим, — он кивнул в сторону идша, — то, можно сказать, просто разорились.
— Ах ты, мать моя мастерица, — ахнул гном, — идш за других платит! Да что ж это в мире делается?!
До Науфгросского монастыря Беневьер добрался к исходу месяца. В принципе он мог бы и быстрее, но, согласно инструкциям герцога, требовалось, чтобы хозяева и существенная часть постояльцев всех таверн, расположенных на пути от Эл-Северина, хорошенько запомнили Левкада. Причем так, чтобы у них сложилось впечатление, что этот Левкад явно отправляется куда-то с тайной миссией. Поэтому Беневьер спускался в зал таверны в плаще и надвинутой на лоб шляпе, занимал столик в самом темном углу, скупо и сквозь зубы цедил слова и уходил, едва лишь зал заполнялся, и за его столик присаживалась какая-нибудь компания. Он не сомневался, что все сделал правильно. Ибо те завсегдатаи, которые сделали одной из своих профессий распространение сплетен, обычно приходят пораньше, дабы занять удобное место, так что они вполне должны были его заметить. А его загадочный вид и поведение должны были дать достаточную пищу для слухов.
Где находится настоящий Левкад, его особо не волновало, но, зная герцога, можно было не сомневаться, что скорее всего под парой-тройкой футов свеженасыпанной земли. Так что опасности того, что он появится где-то поблизости, Беневьер не опасался. Более вероятной была опасность встретить кого-то из знакомых настоящего Левкада, но тут уж ничего не попишешь, если такое произойдет, придется выкручиваться. Беневьер решил, если такое произойдет, то он сделает загадочный вид и процедит сквозь зубы: «Вы ошиблись» — и быстро уйдет, здраво рассудив, что это вполне подойдет для его тайной миссии…
Науфгросский монастырь сестер-помощниц располагался на склонах горы, в одном дневном переходе от Пармелины, столицы графства Агилура. Правда, не на самом тракте, связывающем Эл-Северин с университетом и северными окраинами империи, а немного в стороне — на запад от него. В Пармелине Беневьер не задержался, справедливо рассудив, что, чем быстрее он исполнит поручение герцога, тем быстрее сможет вернуться в свой истинный облик. А то его уже немножко тяготила чужая внешность. Нет, в принципе все было нормально, просто Беневьеру претила манера этого Левкада одеваться. Тот одевался изящно, даже несколько изысканно, но как-то… слишком уж придворно, что ли… В дальнем путешествии подобная одежда была слишком неудобной. В конце первой недели путешествия, окончательно измучившись, Беневьер даже рискнул сменить панталоны, чулки и изысканные башмаки с большими пряжками на более привычные для него крепкие кожаные штаны и легкие сапоги со шпорами. Ехать стало намного комфортней, а от сомнений по поводу нарушения приказа герцога Беневьер избавился, убедив себя в том, что почему бы этому пресловутому Левкаду, отправившись в путешествие, не сменить привычную в городе одежду на более удобную и практичную. К тому же возвращаться после выполнения задания он должен был гораздо менее оживленными трактами и попадаться людям на глаза как можно меньше, так что тогда можно было позаботиться и об остальных предметах туалета.
Уже под вечер он въехал в небольшой городок, который располагался вокруг стен одного из самых известных монастырей. Дневное светило только что зашло за горный хребет, но высокие башенки монастыря все еще ярко сияли в его лучах. Над землей плыл благостный колокольный звон — сестры собирались к молитве. В кузницах затухали горны, торговцы и ремесленники неторопливо закрывали ставнями окна своих лавок и мастерских, а таверны манили прохожих огоньками свечей, призывно мерцающих в распахнутых окнах и дверях. От всего этого у Беневьера было такое ощущение благости и покоя, что он решил отправиться к монастырю завтра, а сегодня немножко выйти из образа и позволить себе слегка расслабиться. Нет, немного, совсем чуть-чуть. В конце концов, у него впереди несколько дней, пока он сумеет найти способ подлить заранее припасенный им раствор цикутия в пищу или питье сестры Тамеи. Так что он вполне успеет и запомниться, и даже примелькаться. Поэтому он остановил коня, растянул губы в улыбке и, вдохнув всей грудью густой, словно сироп, и чистый, словно горный родник, воздух, развернулся в сторону маленькой, уютной таверны, из распахнутых дверей которой доносились весьма ароматные запахи…
Было уже два часа пополудни, когда Трой с друзьями добрались до ворот монастыря. Гном действительно развернул в Пармелине бойкую торговлю вяленым мясом. Дело в том, что, как правило, свежее и вяленое мясо, а также дичь доставляли в Пармелину охотничьи партии, уходившие в леса, расположенные западнее от монастыря, в предгорьях. Окрестные леса считались графским заповедником, и охотиться в них было запрещено. По давней традиции охотники возвращались в Пармелину в один заранее назначенный день и выставляли на продажу свою добычу по оговоренным ценам, а побратимы прибыли в город как раз за пару дней до прибытия партий, так что в городе наблюдался некоторый дефицит на мясо, и товар гнома пришелся весьма кстати. Торговля пошла бойко, и гном едва не распродал весь запас, в том числе и ту часть, что пригодилось бы им самим для путешествия через Проклятый лес. Его едва убедили закрыть торговлю к трем часам пополудни. Так что выехали они поздно и добраться до монастыря к вечеру не успели. Гном всю дорогу ворчал, что ему испортили хорошую торговлю, что такой цены теперь нигде не взять, а ближе к западу он накупил бы припаса чуть ли не вполовину дешевле, и так достал всех, что, в конце концов, на него зашипел даже идш.
Заночевали в лесу, что для гнома с эльфом было вполне привычно, да и для остальных не слишком обременительно, а с рассветом тронулись дальше, так что к воротам монастыря подъехали явно во внеурочный час. Обычно путешественники прибывали в городок у монастыря к вечеру, ночевали в тавернах, а к монастырю приходили с утра, свежие и отдохнувшие.
Коновязи у ворот не было, поэтому Трой спрыгнул с Ярого и, передав поводья Арилу, подошел к калитке, прорезанной в монастырских воротах. Взяв легкий бронзовый молоточек, висящий на цепочке слева от калитки, он слегка стукнул им по вделанной в стену бронзовой же пластинке. Раздался мелодичный звук. Калитка распахнулась, и в проеме появилась женская фигура, одетая в простую мантию и черную накидку. Трой учтиво поклонился:
— Добрый день, сестра, мне необходимо видеть мать-настоятельницу. Я привез ей письмо от ректора университета.
Сестра окинула взглядом всю компанию, столпившуюся у ворот, и коротко кивнула:
— Ждите…
Беневьер проснулся довольно поздно. Вчера он действительно расслабился (впрочем, вполне в пределах разумного) и выпил чуть ли не три кувшина местного вина из терновника, меда и дикой сливы. Впрочем, вино оказалось очень хорошим, и голова побаливала не шибко. Тем более что третий кувшин он распорядился принести в комнату, почувствовав, что теряет контроль над собой, и допивал его в одиночестве. И там, на дне, еще осталось чуть-чуть, чего вполне хватило, чтобы поправиться поутру. Так что когда он подошел к воротам монастыря, солнце было уже высоко, и основной поток паломников схлынул. Впрочем, у ворот толпилось несколько подозрительных типов угрожающего вида и разного роду-племени.
Беневьер притормозил, раздумывая, не подождать ли, пока они уйдут, что явно должно было вскоре произойти, поскольку типы были в надетом походном снаряжении и при конях, а затем решил, что они вряд ли способны как-то помешать его планам. Если бы он знал, насколько опрометчивым было его решение…
Он уже почти подошел к воротам, как вдруг кто-то из этой компании удивленно воскликнул:
— Левкад?!
Беневьер ошарашено замер, всем своим существом ощущая надвигающуюся катастрофу. И она таки последовала. Ворота распахнулись, и на пороге монастыря появилась пожилая сестра в дорогой мантии и белой накидке настоятельницы. За ее спиной стояли еще несколько сестер.
— О-о, прошу прощения, уважаемый, — в голосе говорившего сквозило разочарование, — вы настолько похожи на одного моего знакомого, что я едва не принял вас за него. Но теперь я вижу, что вы — это совершенно точно (эти два слова прозвучали в голове Беневьера похоронным звоном) не он. Хотя, клянусь богами, вы так похожи внешне, будто кто-то специально над этим постарался. — После чего говоривший отвернулся и, изящно поклонившись подошедшим сестрам, несомненно слышавшим весь этот монолог, произнес:
— Мать-настоятельница, я — барон Арвендейл, привез вам письмо от ректора университета…
Глава 6
Проклятый лес
Трой сделал еще шаг и остановился. Прямо перед ним на земле, будто прочерченная по линейке, лежала четкая граница света и тени. То есть это на самом деле была тень, тень от огромного, замшелого валуна, установленного здесь в незапамятные времена и обозначавшего границу Проклятого леса. Только она казалось Трою неестественно темной, гораздо темнее, чем должна была быть тень в такой яркий, солнечный день. А может, ему просто казалось…
До Проклятого леса они добрались уже весной. Как-то так оказалось, что сначала они задержались в университете, затем пришлось провести пару дней в Науфгросском монастыре. А когда они отъезжали от него, гном внезапно спросил:
— Слушай, я вот все время думаю, а почему ты так уверенно заявил, что тот тип не Левкад. Я знаю его не слишком хорошо, так, виделись пару раз, но он чертовски похож…
Трой усмехнулся и коротко бросил:
— Штаны…
— Что штаны? — не понял гном. Трой пожал плечами:
— Ну… это долго объяснять, но я внезапно совершенно точно понял, что Левкад никогда бы не надел ТАКИЕ штаны — черные, кожаные, с ремнями на щиколотках, а вот на том типе, они смотрелись совершенно естественно. Они были его штанами. Так что это был не Левкад, совершенно точно, кто-то очень похожий, жутко похожий, но другой. Причем даже не брат-близнец, потому что представить себе рядом Левкада и эти штаны — совершенно невозможно. Если, конечно, ты умеешь различать, что возможно, а что нет…
Трой замолчал. Гном некоторое время молча ехал рядом, размышляя над его словами, а затем хмыкнул:
— Интересным вещам тебя обучили в этом вашем университете…
Затем, неделю спустя, когда они проезжали мимо Игрессалома, идш упросил заехать на пару дней — проведать дядюшку и родню. Естественно, пара дней растянулась на целую неделю. А когда проезжали через Каррохам — гном заявил, что отправляется на вечеринку проведать кое-кого и… естественно, вернулся только через четыре дня. Так, в дороге прошла зима…
— Ну чего стоишь? Пошли, — буркнул гном и мотнул головой, тут же скривившись, — ох!
— Что, еще болит? — сочувственно кивнул Трой.
— А то, — огрызнулся гном, — это на тебе, молодом, все заживает, как на собаке, а нам, старикам…
— Так, может, переждем еще пару дней? — осведомился Трой.
— Шиш, — рявкнул гном, — и так уйму времени потеряли. И все из-за этого, пейсастого.
— Это еще надо посмотреть… — огрызнулся идш, — на вечеринку, на вечеринку…
— Ладно вам, — прекратил их перебранку Трой, — лучше скажите, может, действительно стоит переждать. А то вон, живого места нет…
Неделю назад они остановились на ночлег в таверне Угелоя, небольшого городка и самого крупного порта в этой части империи. Впрочем, крупным он смотрелся только на фоне окружающих его рыбацких деревенек, а по общему мнению был просто дырой. Они добрались до Угелоя только вечером. А поскольку впереди до самой опушки Проклятого леса, согласно рассказам, уже не было никаких таверн, Трой решил сделать последнюю остановку на день-два, чтобы отдохнуть перед дальней дорогой. Но отдохнуть им не удалось…
Едва они ввалились в таверну, как из дальнего угла раздался могучий рык:
— Что делает здесь это отродье змеи и паука?
Побратимы остановились, озадаченные подобным приемом. Все-таки семеро хорошо вооруженных и явно опытных людей… кому это понадобилось искать столько приключений на свою задницу? Как выяснилось, приключения понадобились восьмерым варварам-северянам. Учитель рассказывал Трою о таких. Как он помнил из этих рассказов, они живут далеко на севере, в местах, которые не нужны никому — ни эльфам, ни гномам, ни оркам, ни даже другим людям. Только ледяные тролли иногда оспаривают у людей право властвовать над теми землями… Они живут на узкой полоске между морем и ледяными пустынями, так что все они — хорошие мореплаватели. Некоторые из них так и называют себя — Морской народ. В бою они свирепы и неустрашимы, но строя не знают и потому если в схватке один на один любой такой варвар смертельно опасен, сотня против обученной сотни уже не очень страшна. Впрочем, в морских абордажных схватках строй составить трудно… И вот как раз один из таких Морских людей вылезал из-за стола, волоча за собой здоровенный боевой топор.
— Эй, что ты имеешь против моего побратима? — вывернулся вперед гном.
— Молчи, недомерок, — рявкнул варвар, — пока я не рассердился.
— Что-о, — говорить такое гному явно не следовало, — да я вобью тебя в этот пол, немытый сын бледной пресноводной каракатицы!
А вот этого не следовало говорить уже северным варварам. Поскольку, услышав такое определение собственной нации, из-за стола начали подниматься и остальные соратники варвара. Десяток Троя принялся деловито скидывать с себя дорожные сумки и с грохотом отодвигать лавки, освобождая место для боя…
В этот момент между противниками откуда-то вывернулся толстенький коротышка, по-видимому являющийся хозяином таверны.
— Э-э, благородные господа, прошу меня простить, но у меня есть другое предложение…
— Что?! — одновременно рявкнули в две глотки первый варвар и гном, уже вскинувшие оружие и готовые вцепиться друг в друга.
— Я вижу, что здесь затевается славная драка, а такое дело не следует начинать, не позаботившись о том, чтобы подвиги его участников не были восславлены в веках!..
Гном хотел было сказать, где он видел и сами подвиги «этих уродов», и уж тем более тех, кто будет восславлять его самого в веках, но Трой успел ухватить его за плечо и сильно стиснуть. Его совсем не радовала перспектива перед самым порогом Проклятого леса сцепиться в жаркой схватке с явно опасным противником и с большой долей вероятности потерять кого-нибудь из побратимов. А хозяин, по-видимому, знал, что делает, и следовало предоставить ему возможность довести затеянное до конца… Между тем хозяин продолжил:
— Дело в том, что неподалеку отсюда живет один мой знакомый поэт. И он будет рад, вдохновившись э-э… видениями битвы, сложить героическую песнь…
— Ты хочешь послать за скальдом? — переспросил один из подошедших варваров, судя по всему, их вожак.
— Да-да, — закивал хозяин.
— Что ж, — вожак варваров покосился на побратимов, — доброе дело. И если вставшие против нас топор к топору не возражают…
— Нет, не возражаем, — твердо ответил Трой, еще сильнее стиснув плечо гнома.
— Отлично! — вновь закивал хозяин, — а пока вы можете пройти на площадку за моей таверной. Там хорошая утоптанная земля и будет где развернуться.
Похоже, подобные развлечения в этом городке были не редкостью (что подтверждала и сноровка хозяина таверны, ловко переместившего будущее действо, грозившее ему полным разором, в более безопасное место), так как будущая площадка для боя была уже облеплена зрителями, толпившимися за забором из мощных жердей и забравшимися на крыши окрестных сараев. Хозяин был уже на месте.