— Ну же, Мортимер, — подбодрил он, — здесь вы можете не сдерживаться и не скрывать свою замечательную Магию! Я специально вывез вас за город, чтобы разрушения были минимальными!
Издевается.
Агата, вздохнув, пробурчала:
— Прямо как Осипенко!
— То есть?
— Она сейчас переместила меня из своей лаборатории подальше, в заброшенное крыло…
Келдыш как-то весь подобрался:
— В заброшенное крыло?
— В бывшую институтскую клинику, знаете такую?
— Знаю, хотя и не имел несчастья быть ее пациентом. Значит, в левое крыло… Вы же понимаете, что оно пустует не просто так?
А она над этим и не задумывалась вовсе — ну заброшено и заброшено. Жутковато, правда, бывает, но раз так у ученых волшебников принято…
— Оно примыкает к… хм… призрачному крылу. И первое время после возобновления работы Института там случались разные казусы. Флуктуации.
— Флуктуации, — умным голосом повторила Агата.
— Всего я, конечно, не знаю. Не вхож. Магия вела себя необычно. Законы природы шалили… терялось время. Наконец одному умнику пришло в голову сделать кое-какие замеры, и все лаборатории оттуда спешно переселили. А институтскую клинику перевели в Центральную.
Келдыш помолчал и закончил задумчиво:
— А теперь там исследуют вас.
Агата передернулась.
— Но ведь столько лет прошло… Наверное, сейчас уже все в порядке?
— Проверим. Но мы уклонились от темы. Показывайте, что там у вас получилось с упражнениями!
— Ничего не получается, — убито призналась Агата. — Вот прям ничегошеньки!
— Продемонстрируйте мне это ваше «ничего».
Вот что-что, а это — с легкостью!
Хотя Келдыш не отпускал ядовитых комментариев, как в бытность свою учителем в школе, под его ожидающим взглядом Агата то и дело сбивалась, забывала очередность действий, движений и слов. Про вызов «состояния» и говорить нечего! Она каждую ночь честно пыталась поймать предсонное мгновение, ту тонкую прозрачную грань, когда ты еще здесь, но уже начинаешь уплывать из яви на колеблющейся лодочке дремоты, чтобы дать себе задание сделать то или другое в своем сне, а главное — проснуться в назначенное время. Но вместо этого либо спугивала сонливость и потом полночи ворочалась в кровати, либо наоборот проваливалась в сон, как в глубокую яму, до тех пор, пока ее не расталкивала Стефи.
Келдыш терпеливо ставил ей пальцы, поправлял порядок слов («каждое слово и звук в заклинании отработаны и проверены не то что десятилетиями — веками — и оказывает нужное воздействие на вибрации магии; экспериментировать с перестановкой слов вы будете позже, когда изучите основы»). А в конце концов заявил:
— То, что мы с вами сейчас пытаемся сделать, изучают на втором курсе Академии. Странно, если б вы освоили всё с первой попытки — при всех ваших несомненных дарованиях. Итак, оставляем пока только пробуждение по команде, остальное будем отрабатывать позже.
Ура, он все-таки будет заниматься с ней, как бы не пытался каждый раз отказаться! Кажется, Келдыш все еще одержим «магией Мортимер». Ну пусть хоть так… Раз никто из самих Мортимер его не привлекает.
— И постановку пальцев тоже отложить? — с сожалением спросила Агата, глядя на их сомкнутые руки.
…Ее руки просто плавятся в ладонях Келдыша, словно зажженные свечи; кажется еще чуть-чуть, и вспыхнет она сама. Все Огневики такие горячие, или это Келдыш так на нее действует?
— Продолжайте тренироваться. Я показал вам, как следует накладывать заклинание на движение и строй пальцев. Получится — прекрасно. Нет — попробуем по-другому. Хотя, может, с вами всё нужно по-другому…
Ага, по-другому. Он бы мог ее спросить — как. Хотя вряд ли б она осмелилась ответить…
Келдыш вновь сполз со скамьи на траву. Сказал, лениво положив голову на сиденье и закрыв глаза:
— А теперь я помогу вам с «Обществом». Какая там у вас тема на очереди? «Принятие в 1989 году квоты на торговлю магическими товарами»? Да, очень увлекательно… И что говорит наш учебник?
Агата прочла параграф вслух. Тот был написан таким канцелярским языком, что она переставала понимать, о чем речь, уже в конце предложения. Да и вообще ее сейчас больше занимало другое — например, желание потрогать темные блестящие волосы Келдыша: жесткие они или шелковистые. А потом провести пальцами по четко выписанным бровям, густым ресницам, красивым губам… Боже, она становится просто какой-то… келдышеманкой! Это ее Стефи заразила, точно! Или она все-таки получила солнечно-тепловой удар?
— Угу, — сказал Келдыш, не раскрывая глаз. — Считайте, что вы меня практически усыпили. А теперь я вам расскажу, чем был вызван этот законопроект.
Он и правда был прирожденным учителем истории. В его изложении непонятные, нудные и абстрактные законы, события, даты оживали, наливались цветом, плотью, запоминались легко и просто, как забавные приключенческие байки. Наверное, так же легко их будет пересказать на экзамене…
Возвращались уже в сумерки — Агата опоздала на ужин, но они перекусили в придорожном кафе. Кажется, она никогда так странно и хорошо, и — полезно, как сказал Келдыш, — не проводила выходной.
Даже не хотелось задумываться, что завтра снова ехать к Осипенко и…
Впрочем, зато завтра они увидятся снова.
Наяву или во сне.
Стыдно признаться, но иногда Агата даже подумывала: а хорошо все-таки, что бабушка уехала отдыхать…
Глава 7
Коррозия
— Это что? — спросила Осипенко. — Еще один контрольный визит Его Величества Куратора?
— Он самый. Я собираюсь сегодня пронаблюдать за всем… сеансом.
И без того заметная морщина на лбу Осипенко углубилась. Они были готовы к возражениям, но ДМН лишь пожала плечами.
— Ваше право, только ничего интересного или криминального вы все равно не обнаружите!
Ванна уже была заполнена горячей водой — ныряй, Агата! Нона снисходительно наблюдала, как Келдыш, зачерпнув горсть прозрачной зеленоватой воды, принюхивается к ней. Пояснила с показным сожалением:
— Никаких магических и наркотических ингредиентов! Просто травы и ароматические масла, которые способствуют успокоению и быстрому погружению в сон. Предоставлю вам полный список, можете сами воспользоваться. Вам это явно не помешает, Ловец!
— Конечно, не помешает, — сердечно согласился Келдыш. — Как и вам, Нона.
Осипенко глянула косо, но продолжать пикировку не стала.
— Когда подогрев воды отключается, объект просыпается сама. Будить ее нельзя. Вот эти датчики следят за давлением, температурой, дыханием, сердечной деятельностью… Агата, а тебе уже пора!
Отлично! Агата только сейчас сообразила, что целый час будет спать на глазах у Келдыша… да еще и в купальнике.
— Иди-иди, переодевайся! — погнала ее Осипенко.
Агата слушала разговор через неплотно прикрытую дверь крохотной раздевалки.
— Так что, как видите, Ловец, у нас все под контролем!
— Вы считаете, под контролем? А у вас не было возможности соорудить эту… ванну прямо в лаборатории? Если уж она вам так необходима?
— К чему лишние хлопоты? Когда-то на этом этаже располагался филиал лечебницы для…
— …ушибленных магией?
— Так что здесь имеются все условия, и грех ими не воспользоваться. Если уж вы и в этом видите некий злой умысел…
— Конечно, ведь кроме всего прочего здесь присутствует еще один немаловажный фактор.
Келдыш сделал паузу. Агата завязывала верх от купальника. Она уже изучила разговорные ловушки Келдыша и сейчас бы не клюнула на приманку. Осипенко клюнула:
— Что вы имеете в виду?
— Лечебница вплотную примыкает к левому крылу Института.
Пауза.
— И что с того?
— Надеетесь на дополнительное воздействие излучения ИнэМа?
— Я понимаю, Ловец, что в силу вашей… специализации вы не интересуетесь наукой, и могу вас успокоить: последние замеры показали, что фон опустился практически до нуля…
— Что-то не вижу я, чтобы кто-то из института радостно кинулся занимать пустующие площади! А ведь все жалуются на тесноту лабораторий!
— Ловец, в конце концов, ваши обвинения просто смехотворны! Любая комиссия…
— Хорошо, оставим, — неожиданно согласился Келдыш. — Тогда поговорим о факторе времени.
— О чем?
— Мы шли сюда от вашей лаборатории, пожалуй, около десяти минут?
— Не засекала, но вероятно, так оно и есть. И что же?
— Скажите, если с моей подопечной что-то случится — паралич дыхательных путей, остановка сердечной деятельности — как быстро вы сумеете оказать ей первую помощь? С учетом еще и вывертов имээфовских коридоров?
Тишина. Агата заинтересованно высунула голову из-за двери. Осипенко смотрела на Келдыша, медленно розовея. Она явно растерялась.
— С какой стати ей вдруг станет плохо? Мы же провели полное медицинское обследование перед… Господи, да вы не куратор, а просто кликуша какая-то!
— Как быстро? — раздельно и четко повторил Келдыш.
Осипенко всплеснула руками — это было так непохоже на ДМН, что она вдруг стала похожа на обыкновенную женщину. На человека.
— Хорошо, Ловец, мы обеспечим постоянное дежурство рядом с объектом на все время сеанса! Вы удовлетворены?
— Квалифицированного мага-целителя? — уточнил Келдыш.
— Высококвалифицированного, — сквозь зубы пообещала Нона. — Агата, ну где ты там?!
Агата вышла из раздевалки, ужасно стесняясь: и почему она не принесла в институт сплошной спортивный купальник, а не это бикини? Залезая в ванную, поскользнулась и плюхнулась, выплеснув на пол воду, точно какой-то огромный толстый бегемот. Осипенко наклонилась над ней, прилаживая датчики, и Агата опасливо глянула поверх ее плеча на Келдыша. Оказывается, он на нее даже и не смотрел. Засунув руки в карманы брюк, изучал приборы, выстроенные на полке вдоль стены кабинки.
— Ну что? — спросила Осипенко, выпрямившись. — Идёте со мной, чтобы контролировать мои несомненно противоправные действия?
— Побуду здесь, раз еще не организовано дежурство целителя. Как ловец я в состоянии оказать первую помощь.
Осипенко нахмурилась.
— Но вы можете помешать нашей работе!
— Каким же это образом? Буду излучать отрицательные эманации? Я просто сяду здесь, и буду нем, как рыба, — Келдыш, оглянувшись, подтащил к ванне пластиковое кресло, удобно устроился в нем, закинув ногу на ногу и демонстрируя, что никто и никакими силами не сможет его отсюда вытащить. Осипенко это поняла.
— И все равно я подам жалобу на имя начальника СКМ!
Теперь уже Игорь пожал плечами. Сказал безмятежно:
— Воля ваша. А теперь поторопитесь, ваш час уже пошел.
Нона сверкнула глазами, но тратить драгоценное время на бесполезные пререкания не стала — стуча каблуками, умчалась к себе в лабораторию. Агата стесненно покосилась на Келдыша. Сцепив на колене руки, тот смотрел на нее.
— Вы помните, о чем мы говорили?
— Да.
Они договаривались, что «по прибытии на место», в Кобуци, Агата должна подать ему знак — согнуть указательный палец. Борис, правда, посоветовал не заморачиваться и сразу показать Келдышу средний.
— Тогда закрывайте глаза и спите.
Да как можно уснуть рядом с ним, буквально… полуголой, под его взглядом! Ни за что она не уснет!
Агата уснула почти мгновенно.
Шаг — и она уже в Кобуци. По привычке тут же позвала Игоря, потом — Бориса и Анжелику. Никто не появился, и она вспомнила, что сегодня они не придут. Потому что она должна научиться управлять своими снами. Все ее этому учат, и Осипенко и вампиры, и Игорь; наверное, она просто слишком тупая. Агата с сомнением посмотрела на свои руки, согнула указательный палец на левой руке, потом на всякий случай и на правой. (Очень надеясь при этом, что никто из наблюдающих за ней — и здесь и там — не воспримет это как приглашение). Неизвестно, получилось ли у нее в ИМФ…
Так как сегодня никакого задания от Осипенко не было — та то ли забыла, то ли не рискнула давать его при Келдыше (а вдруг въедливый куратор опять к чему-нибудь придерется?) — Агата решила, что и делать ничего не будет. Уселась, прислонившись спиной к нагретой солнцем стене. Рассматривала знакомый уже пейзаж. Или она такая невнимательная, или все-таки нужно иметь магическое зрение — никаких изменений, о которых толковали остальные, Агата не замечала. Все тот же заросший по краям котлован, развалины на той стороне, вдали — холмы, поросшие лесом. Небо как всегда, бледно-серое, солнце — неяркое, вечно затянутое дымкой.
О, зарослей слева уже нет и вся странная долина как на ладони. Или лесок в прошлый раз сгорел или попросту сделал ноги, то есть корни, убежав от греха (НИЦЭМа и его шумных посетителей) подальше.
Агата прикрыла глаза. Почему ее все время тянет спать? Даже во сне? А вдруг однажды она возьмет и впадет в летаргический сон?
…Она смотрела на НИЦЭМ сверху — словно здешнее ленивое солнце или парящая в небе птица. А птице никакое магическое зрение не нужно, ей и так все видно. Котлован тянулся и тянулся — уже не на сотни метров — на целые километры. По бокам, точно паучьи ножки, росли угловатые трещины-овражки; глубокие и широкие у основания, они сужались и истончались, превращались в тонкие карандашные линии, исчерчивающие дерн подлеска. Можно проследить эти линии даже под землей — извилистые корни несуществующего гигантского дерева; огромную паутину, сплетенную затаившимся в котловане пауком… или метастазы странной опухоли, зреющей на многострадальном теле Кобуци.
Агате захотелось рассмотреть все как следует, и птица начала спускаться плавными кругами. Котлован стал гораздо глубже, или просто «с берега» не выглядел таким глубоким. Он, как внимательный темный глаз, тоже наблюдал за любопытной птицей. Или это была… воронка? Водоворот? Витки спирали, по которой снижалась птица Агата, становились все уже, спуск — все отвеснее, а потом птица просто сложила крылья и понеслась вниз в вертикальном пике…
Агата стояла на четвереньках и глядела в близкую землю — в песке посверкивали то ли мелкие осколки, то ли частицы кварца. Голова кружилась, сильно тошнило, как будто ее укачало в полете-падении. Еще и замерзла… или это в ванной начала остывать вода? Как быстро — наверное, сегодня Осипенко и правда соблюдает обещанный час.
Она с трудом поднялась; наверное, так шатает пьяных. Легко, без усилия — как горячий нож в растаявшее масло — вошла в стену. В детстве ей часто снились подобные (провидческие?) сны, в которых она легко проходила сквозь стены: всего лишь прислониться плечом, прижаться щекой и войти. После пробуждения Агата еще некоторое время помнила, насколько это просто…
Вместо того, чтобы как обычно проснуться, она очутилась в незнакомом коридоре. Темно-бордовый туман клубился на уровне ее пояса, поверх него виднелась освещенная на несколько метров — словно тусклыми фарами ближнего света — стена с парой дверей. Дальше — темнота. Агата неуверенно пошла вперед. Еще один Институт? Или она все-таки вернулась в ИМФ, но с другой стороны? В левое несуществующее или существующее-но-уже-не-здесь крыло?
Двери возникали по бокам и таяли в темноте за ее спиной, Агата даже не пыталась их открыть. Шла и шла, поворачивала, спускалась-поднималась. Везде тот же сумрак, тишина и клубящийся понизу багровый туман. Со временем самым главным стало только идти вперед, а самым страшным — вдруг какая-нибудь дверь возьмет и откроется…
Но за следующим поворотом Агата с облегчением увидела знакомую кирпичную стену.
…И опять она не проснулась. Стояла возле стены-тупика и смотрела на себя и на Келдыша. Игорь поглядывал то на нее, лежащую в ванной, то на приборы напротив. Что-то ему не нравилось, потому что он сидел, подавшись вперед, сцепив руки в замок и постукивая ногтями больших пальцев по оскаленным зубам.
— Где эти ч-чертовы… (другое слово, просто внутренний цензор-фильтр в агатиной голове заменил его на более приемлемое) испытатели?.. почему не просыпается? Время, уже время…
Агата критически осмотрела себя со стороны: голова повернута чуть набок, волосы расплелись и распушились в воде. Вроде бы ничего. Не храпит, рот не раскрыт. И купальник не сполз…