— Что может произойти в течении года — не знаешь ни ты ни я. Но и в дальнейшем нас не устроит вариант рас-крытия тобой информации, к которой ты получил допуск. Поэтому повторю еще раз — ты будешь под контролем, и встречаться мы будем регулярно.
— И что же мы будем обсуждать на наших встречах?
— А это зависит от тебя. Но на данный момент я хочу предложить тебе стать внештатным сотрудником СБ.
— Зачем?
— Ну, в первую очередь это полезно тебе. Как сотрудник СБ, ты будешь иметь все возможности, которые дает наша служба. Кроме этого, ты получишь повышение гражданского рейтинга, а значит, можешь носить и использовать оружие. Также, в определенных случаях, сможешь использовать аппаратуру специального назначения, что может быть тоже очень полезно. Можешь получить на законных основаниях базы знаний по ножевому бою и бою без оружия. Ну и еще ряд моментов, которые станут тебе доступны после заключения контракта.
— И какой уровень баз я могу получить?
— Сейчас — второй. Но если будет такая необходимость, то тебе будут предоставлены базы соответствующего текущей задаче уровня.
— И на какой срок должен быть заключен контракт?
— Начальный контракт с СБ заключается на пять лет. Но в твоем случае мы делаем исключение, и контракт будет заключен на десять.
— То есть десять лет я буду вынужден плясать под Вашу дудку, и не буду иметь права сделать шаг в сторону. Нет. Такой вариант меня не устраивает. Год. Это максимальный срок, который я могу рассмотреть. Да и то, только при определенных условиях.
— Ты опять пытаешься доказать нам, что стал уже самостоятельным и вправе выбирать что делать дальше. Ты ошибаешься. Поверь у нас достаточно возможностей, чтобы осложнить твою жизнь. Поэтому сотрудничество с нами это наиболее предпочтительный вариант для тебя. В любом случае, мы все равно будем встречаться, и ты будешь отчитываться по своим действиям, которые вызовут наш интерес.
— Это для чего же я должен делиться с Вами личными секретами?
— Ты опять пытаешься представить дело так, как будто мы лезем в твою личную жизнь. Но при этом ты упуска-ешь из вида тот факт, что наш интерес — это безопасность империи. И ради империи мы можем пойти на такие решения, которые тебе будут очень неприятны.
— Опять угрозы. Я не собираюсь вредить империи и вступать в сговор с ее врагами. А мои тайны будут моими. Как бы СБ не хотелось узнать их. И если нет никаких других конкретных предложений, я бы хотел закончить нашу встречу.
— Сначала ты ответишь на мои вопросы. И я решу, когда нам надо закончить.
Теперь уже Антон замолчал и стал рассматривать куратора. По мелкой моторике движений, по мимике лица и общей манере держаться, у парня сложилось мнение, нет даже, наверное, ощущение, что куратор родом с Земли.
Использовать землянина в разговоре с землянином было бы наиболее правильно тактически. Ведь почувствовать фальшь, несоответствие мимики словам и прочие мелкие моменты в общении, наиболее точно может лишь тот, кто сам жил в этой среде.
— Мне бы хотелось получить от Вас контактные данные и как к Вам обращаться?
— Обращаться ко мне ты будешь по моей должности — Куратор. Контакт ты получишь тогда, когда покинешь эту станцию. А сейчас меня интересуют следующие вопросы. Где ты прошел инициацию на пси?
— А что это такое?
— Не прикидывайся идиотом. Твои личные данные говорят о том, что твой индекс ментоактивности достаточно высок. Чтобы заработали твои способности, их нужно было активировать. Значит, ты прошел эту процедуру. Меня интересует, кто провел с тобой эти действия?
— Не надо приписывать мне то, что я не делал. Никакой процедуры активации я не проходил. Я вообще узнал о таком параметре как пси — всего пару недель назад. Да, мне назвали какие-то цифры. Но что они означают, никто не пояснил.
— Какие нестандартные ситуации происходили с тобой за последнее время?
— Самое нестандартное — это похищение меня с Земли СБ Аратан. Все остальное — это связанные с этим события.
— Ты был не похищен, а задержан при попытке нанести ущерб собственности империи.
— Опять за рыбу деньги. Никакого ущерба я не наносил. Не надо приписывать мне то, что я не делал.
— Оставим вопросы, которые сейчас не важны. С кем, кроме сотрудников СБ, ты общался в последнее время?
— На этот вопрос у меня нет ответа. Все, с кем я общался, мне не представлялись. Поэтому я не могу сказать кто из них кто.
— С кем ты общался на Земле перед твоим задержанием?
— Все, с кем я общался, в данный момент мертвы. Вам не даст ничего это знание. Тем более, что я не помню всех имен.
— Что значит мертвы? Ты что уничтожил все свои контакты?
— На эти вопросы я не уполномочен отвечать. Если Вы имеете соответствующий допуск, можете ознакомиться с подробностями дела сами.
Антон впервые за свою жизнь увидел, как люди зеленеют. Куратор стал землисто-зеленого цвета. Чуть ли не шипя, он произнес:
— Мой допуск это не твоя забота. Отвечай на вопросы.
— В мою последнюю встречу с полковником Делеусом, меня совершенно точно проинформировали с кем я могу обсуждать особенности операции проведенной СБ. Эти люди перечислены в подписанных мной протоколах. Вас там нет.
Шипя как кипящий чайник, Куратор выдавил:
— Все. На сегодня закончили.
2.6
На следующее утро график обучения был нарушен. Фатально.
Сегодня Антон собирался заняться отработкой управления дроидами на тренажере.
Проснулся, привел себя в порядок и… В дверь зашел охранник.
— Собирайся. Тебя ждут.
Собирать было нечего, и Антон пошел за охранником. Они пришли в совершенно незнакомое помещение, в котором было мало аппаратуры, но много экранов.
Двое незнакомых техников в форме медиков, готовили аппаратуру. А в центре комнаты стояло то самое парикмахерское кресло для укладки волос.
'Ментоскопирование' — понял Антон, и внутренне напрягся.
Но тут почему-то память подкинула виденные в кино процедуры проверки на детекторе лжи. И он успокоился. 'Надо чем-то заблокировать сознание', - опять пришла мысль. Песня. Как там в книжках — защита разума от просмотра — петь песни. И началось — 'В траве сидел кузнечик…'.
В комнату зашел Делеус и уселся за стол. Он был очень доволен, прямо-таки источал это самое довольство.
Один из техников подвел Антона к креслу, и колпак поднялся вверх.
Антон сел, поерзал, удобно положил руки и ноги. Закрыл глаза и опять — 'В траве сидел кузнечик…'.
Колпак опустился, несколько раз зажужжал, видимо подстраиваясь под Антона, и сознание погасло.
Когда колпак поднялся, парень сидел в той же позе, что и до начала экзекуции. Руки и ноги покалывало — за-текли от неподвижности. Пошевелившись, он открыл глаза.
И увидел недовольного полковника.
Сразу закрыл глаза и весь обратился в слух, потому что Делеусу, что-то объяснял один из техников.
— Видите — здесь и здесь ничего нельзя снять. Волновая кривая скачет как сумасшедшая. Вот тут мы можем увидеть, что там лежит, но это детские воспоминания и они Вам вряд ли интересны. Вот здесь, — раздались какие-то шорохи — наверное, техник позиционировал ментограмму — ранние воспоминания о его обучении. Есть несколько фигурантов, но скорее всего — это нам бесполезно. Вот в этой области иногда проскакивает неясный образ, но четких изображений нет. В общем или он закрыл разум, или природный псион.
— А как-то расшифровать то, что получилось можно? — спросил голос полковника.
— Нет. Невозможно, потому, что мы не можем взять опорные частоты. Я вам уже показывал. Кривая нестабильна и ее спектр хаотичен. Значит, мы не можем подобрать частоту воздействия. И никак не можем повлиять на его мозг. Можно, конечно, попробовать силовое воздействие, но что из этого получится — неизвестно. Да и при такой динамике процесса даже силовое воздействие не окажет нужного эффекта. А получить нечитаемые образы и смотреть на них — это просто бесполезно. Так что это все что мы можем.
— А есть кто-то, кто может больше чем вы?
— А как вы собираетесь это больше получить. Мы итак использовали предельную мощность, он будет пару дней отходить от процедуры. Вон он сейчас — все еще спит. А вы хотите больше.
— Значит и здесь ничего. Ладно. Заканчивайте, — сказал Делеус.
Кто-то, наверное полковник, встал, и послышались удаляющиеся шаги.
К Антону подошли двое техников, взяли его под руки и двинув вперед стали укладывать на носилки. Только носилки какие-то очень мягкие.
Затем носилки полетели (Антон даже приоткрыл один глаз — действительно носилки скользили над полом) и его повезли в комнату. Там несколько небрежно бросили на кровать, перевернули на спину и ушли.
* * *
Два дня Антон валял дурака.
Понимая, что его комната находится на контроле, он симулировал свое плохое состояние. Вечером он даже дополз до туалета и сымитировал рвотные позывы.
На второй день он уже вставал и делал вид, что пытается привести себя в форму. Легкая зарядка, которая вдруг прерывалась, и он садился за стол, тяжело дыша.
На самом деле самочувствие парня было хорошим. Он даже не заметил никаких изменений в своем организме. Даже наоборот, появилось ощущение, что организм получил пинок и где-то внутри идет работа по его перестройке.
Вот что именно перестраивалось, было неясно. Но проверять свои способности Антон не стал. Если решил прикидываться больным, то делать это надо последовательно.
К вечеру второго дня он уже свободно ходил по комнате, провел легкую тренировку на тренажере и съел нормальный ужин.
Утром он привел себя в порядок и отправился на тренажер. Только в этот раз, это был тренажер для отработки управления дроидами.
Общий принцип занятия напомнил его первое на полетном тренажере.
Сначала простые операции с одним дроидом. Долго не получалось взять робота под полный контроль. То одна, то другая конечность переставали слушаться, то дроид не желал двигаться так, как хотел оператор. Но все постепенно нормализовалось и виртуальные пирамиды и стенки стали собираться в единое целое и оставались стоять после того как робот отходил от собранной конструкции.
Как только искин определил, что оператор стал чувствовать дроида, задания усложнились. Теперь нужно было выполнять не простейшие действия с кубиками, а собирать технические конструкции.
Сварка, установка и закручивание гаек в разных положениях, использование разного инструмента для выпол-нения заданий. За операциями монтажа пошли операции демонтажа оборудования. Тут нужно было не просто снять деталь, а снять ее правильно. Поэтому приходилось занимать такие положения, которые нормальному человеку не выполнить никогда. Например, дроид висел на трех манипуляторах и снимал блок, находящийся на потолке, при этом одновременно используя сварку, резку и откручивание гаек. При этом, оператор должен был работать так, чтобы остальные блоки остались неповрежденными.
В общем, к концу занятия, дроид работал уже не как калечный инвалид, а как ученик мастера, еще не до конца осознавший свои возможности, но уже умеющий достаточно много.
Отработка взаимодействия с дроидами заняла почти две недели. Через три занятия у Антона произошел про-рыв и он смог контролировать работу нескольких дроидов какой-то частью своего сознания, оставаясь при этом нацеленным на решение задачи в целом. Дроиды уже не стояли в очереди на ожидание действий, которые должны сделать, а дружно ковыряли сложные конструкции одновременно.
Потом парень понял, что можно выдавать дроидам некий план работы, или последовательность действий, а самому контролировать заключительные фазы. Вот тогда и получилось загрузить работой сразу десяток железных дуболомов, которые не метались, мешая друг другу, а успевали завершить операцию к тому моменту, когда была нужна их помощь на другом участке.
Потом искин-диспетчер добавил инженерный комплекс, который имел в составе собственный искин для управления простейшими операциями. И тогда стало возможным ставить задачу искину комплекса, сосредоточившись на решении всего задания.
В общем, к концу пребывания на станции, Антон мог осуществлять как прямое управлении десятком железных болванов, так и раздавать задания отдельным дроидам через искин, выполняя сложные задания.
* * *
Свободная практика представляла собой полеты на настоящем корабле. Полеты выполнились в присутствии инструктора, но его роль была второстепенна. Инструктор нужен был лишь для того, чтобы предотвратить воз-можные аварийные ситуации. Так как центр готовил боевых пилотов, то естественно принимать решение они должны были сами в любой ситуации. И самим нести ответственность за свои действия. Но техника была дорого-стоящая, не все ситуации мог предотвратить искин, хотя и стоял в режиме повышенного контроля, и инструктор выступал в роли своеобразной линии обороны от глупости.
Свободная практика была последним шагом перед сертификацией, и после ее выполнения позволяла подать заявку. Без свободной практики сертификация была невозможна. Невозможна здесь. Но вполне могла быть получена в другом месте. Но. Сертификат этой школы ценился, и пилот без практики, но с сертификатом другой школы, имел меньше шансов устроиться на работу с хорошей зарплатой.
Но, все же, эта школа готовила боевых пилотов для флота, поэтому пилот должен был пройти свободную практику и пройти достойно.
Задание свободной практики ничем не отличались от виртуальных. Просто теперь это был реальный космос. И нужна была практика реальных гиперпрыжков.
Утром на седьмом причале второй палубы Антон ждал инструктора. В 8-55 он появился на палубе.
— Сегодня у нас по плану гиперпрыжки. Прыгаем на небольшое расстояние, в соседнюю систему. Потом маневры, разворот и обратно. Малый корабль. Но симуляция среднего. Так что, все зависит от тебя.
Предстартовая проверка прошла быстро. Можно сказать уже рутинно. Потом выход на точку прыжка, затем разгон и привет гиперпространство. Переход в гипер вызвал несколько необычные ощущения. Антону показалось, что время стало ватным и растянулось как резина. Потом хлопком вернулось к своему привычному течению. Собственно, сам полет в гипере не был чем-то необычным. Необычным было только то, что все приборы перестали определять параметры физического пространства. И согласно их показаниям, корабль оставался на месте, в координатах перед самим прыжком.
Через три часа искин сообщил о готовности к выходу из гипера. Время опять стало ватным и снова хлопком вернулось обратно.
И тут завыли баззеры тревоги. На экраны внешнего обзора пошла информация от внешних сенсоров. В системе шел бой. Два корвета отбивались от крейсера и двух эсминцев.
Как на тренажере, Антон стал транслировать команды инструктору, который в такой ситуации должен был вы-ступать вторым пилотом. Если бы первый пилот не мог взять ситуацию под контроль, то инструктор имел право отстранить его от управления. Но Антон справился.
— Второй пилот! Принять управление щитами.
— Есть, принять управление.
— Искин, расчет траекторий целей на экран. Провести опознание.
— Две цели опознаны как дружественные.
— Система вооружения! Готовность к поражению цели три.
— Цель три на прицеле. Цели один и два на сопровождении.
Выполнив противоракетный маневр, Антон вывел корабль на самую удобную точку для ведения огня.
— Огонь! Цель два на прицел.
В сторону ближнего эсминца, опознанного системой как враждебный, ушли две ракеты. Второй эсминец, по-вернувшись боком, получил два плазменных заряда в корму.
Перехваченные системой ПРО вражеского эсминца, ракеты рассеялись в пыль. Но второй эсминец не смог от-разить плазменные заряды и не меняя траектории пролетел мимо.
— Цель один на прицел!
Крейсер очень удачно встал кормой к Антону.
— Огонь! Цель два на прицел!
Крейсер получив два плазменных заряда в корму зачадил разгонным двигателем. Странно, в космосе нечему гореть. Видно поврежден топливопровод или магистраль подачи топлива.