Сестра Галина, что-то, наверное, одобрительное шепчет ему, но уши словно заложило плотной ватой.
Слева качнулась винтовка с острым, широким чуть тронутым ржавчиной штыком. Олег представил себе удар этого грубо кованного широкого острия. Это не пуля, не мгновенное дело. Мысленное зрелище самого себя, умирающего на полу в луже крови, показалось таким жутким, что мальчишка накрепко зажмурился и потряс вспотевшей головой. Это не героическое кино, это ведь по сермяжной жестокой жизненной правде… Когда и в самом деле ты проходишь закалку в огне.
Огнезарная Ангелина тоже получила плетью, но даже не пошатнулась: суровое у нее было детство. Еще удар… Воительница издевательски улыбается: вот выдержка!
Мальчишка становиться стыдно, и муть перед глазами рассеивается.
Бежать, вполне естественно подумал Олег. Бежать надо. Но как? Куда? Какой тут побег, если даже простые операции недоступны. Ведь связанные руки не освободишь, усилием мысли!
Гитлеровец, врезал еще пару раз, успокоился и даже отступил, бесстрашие рыжеволосой ведьмы, похоже, его испугала.
Ангелина через плечо смотрела на мальчишку: сочувственно и ободряюще. Эх, если бы можно шепотом расспросить - хотя бы просто поговорить, чтобы понимать, друг друга. Хотя о чем вести речь? Попались как кролик удаву! Олег уже хотел улыбнуться в ответ, но его мысли оттеснил лай, скулёж и завывание. Топот копыт и в каземате древней крепости появился конвой.
Заблестели штык, и понесло перегаром.
Олег обмер. Конвой - это эсесовцы из печально известной дивизии: “Мертвая голова”. Взгляд невольно замер на волках.
Нет, в данном случае глаз зафиксировал не овчарок. Перед пионером-отличником не дрессированные псы, а именно натуральные санитары леса - волчары.
Вообще, Олег, воспитанный на советских сказках, разумеется, не любил волков. Даже больше, чем собак, которых просто терпеть не мог. И не очень жалел, что никогда не видел этих зверей вблизи. Но…
И каждого правила есть исключения.
Вот, эти огромные, с поджарого теленка размером, твари, на которых покачивались шипы брони. Звери охраны, походили именно на волков, отличаясь от немецкой овчарки, как обычно показывают в фильмах про фашистов. И в то же время были намного страшней и противней любой знакомой Олегу хищной твари. Жутковатой была даже сама манера передвижения зверюг: поступь больше похожая на кошачью, бесшумную и какую-то… Может предательскую рысь, пришло в голову Олежке уже изрядно затасканное, но верное определение.
Лучше и не скажешь, хотя разговорами о предательстве, до тошноты прожужжали уши. А когда мальчишка встретился взглядом с одним из волков - его пробрала дрожь. На Олега посмотрели человеческие глаза. Причём человека чрезвычайно скверного. Жестокого, насмешливого и по своему умного.
Пацан упрямо старался не моргать, страшно, но и гнев буквально грозит разорвать бешено колотящееся сердце, и готовые взорваться легкие.
Волк фыркнул и отвёл очи, зарычал, но подчеркнуто равнодушно. Мол, что лыбишься недочеловек. Я тебя пока есть, не буду, слишком дешево хочешь отделаться от немецкого плана!
Галина тихо шепнула:
- Мужайся!
Щёлкнула в воздухе плеть, и Олег сжался, горбясь, сделал первый шаг - поспешный, даже слишком. Показалось, что сейчас будет ещё удар, хлесткий, не шуточный шлепок по спине. Его не последовало, и Олег немедленно возненавидел свой страх, а ещё больше - самого себя за то, что понимал: животный инстинкт самосохранения сейчас сильнее его. Никогда с ним такого не было. Он всегда, даже в ясельном детстве, обладая умом и рассудительностью недоступной сверстникам, пацан-вундеркинд, умел ломать страх. Любой - хотя собственно особо и боятся нечего. И самоуверенно гордился этим.
Считал себя реальным сверхчеловеком, на фоне которого и члены политбюро пигмеи.
Но оказалось, что он элементарно не знал настоящего страха…
Зацепил большим пальцем ступеньку, опять кольнуло болью, правда, мизерной на фоне жесткой обработки кнутом. Закололо не успевшие огрубеть подошвы крупным, черноморским гравием. Впрочем, это лучше, чем снег… Олег постарался прогнать от себя тревожные мысли.
Из казематов, чернильных, и озарённых алыми отблесками костров внутри входов, из которых выползала колонна, выталкивали и вытаскивали всё новых пленных, в основном молоденьки девчат из взвода снайперов и парочку мальчиков пригревшихся при батальоне. Видимо взрослых мужчин, разместили в отдельном от девчат лагере, а детей бросили к женщинам. Младше по годам Олега никого не было, пленные ребята даже не ровесники. Но потомок Ломоносова из-за унаследованной от предков крепкой конституции, даже казался взрослее, худющих беженцев-сироток, недавно прилепившихся к батальону и еще не успевших прирастить к тощим ребрам мяса.
Сперва, Олегу показалось, что девчат согнали на удивление очень много, и только снаружи он понял, что ошибся. Иллюзия, так только казалось в тесном рукотворном выбитом в скале коридоре. Красавиц оказался почти: ровно взвод десятка три молоденьких женщин-снайперов и три включая самого Олега - мальчика.
Их наголо стриженые головки, выделяются среди преимущественно пышноволосых девчат( но некоторые все же предпочли более практичную короткую стрижку!).
Олег, чьи мысли как всегда быстры, успел это подумать. Веревка натянулась, мальчик сделал шаг, и крепко стиснул зубы. Снаружи резанул холодный ветер (хотя небо оказалось ясным, сияли россыпи звёзд, таких прекрасный в Крыму, когда юная весна еще, только-только прогоняет капризную старушку зиму!) и даже спрятать руки под мышки или в карманы невозможно. Связали проклятые фрицы, да и крепко. Но ещё хуже оказалась ледяная каша под ногами. Я не дойду, с ужасом подумал мальчишка. Босиком по снегу - это выше человеческих сил! Детские, не огрубевшие подошвы, словно стеклянные осколки, закололи корочки льдинок и смерзшегося снега. Нет ну не совсем же он изнеженный чистоплюй. Олег тоже изредка бегал по снегу босиком, кто из мальчишек с криком не мчался по сугробам - ради придури, на спор или особенно после парилки! И было даже холодней, чем в мартовском Крыму и снег настоящий, а не такая, за ночь, замерзшая в комки и бугорки жижа таящих сугробов. Но пара маленьких экспериментов пустяк: десяток-другой обжигающий пяточки прыжков и в тепле. А тут проклятые фашисты тебя гонят без всякой жалости. Вот и влип куда идти пленнику-пионеру, сколько маяться?
Девчата тоже босоножки. Незадолго до взятия в плен, им выдали хорошую поставленную из США, под ленд-лиз, военную обувь. И красивы новые кроссовки, и с толстой, ребристой, из отличной резины подошвой практичны! Гитлеровцы, как у них стервятников это было принято, все ценное реквизировали, рассудив с циничным практицизмом: здоровые и крепкие пленницы не отбросят копыта за время босоногого перехода, при ночном морозе в минус три, максимум - минус пять. А слабые рабы которые при этом загнуть и не нужный новому порядку Третьего Рейха.
Как неприятно и мучительно в такую погоду, переть в темноте босиком. Но он уже не принадлежит себе. И что плененному пионеру делать? В крепкую, но уже с рассечениями и вздувшими рубцами спину с силой ударило (безжалостно высеченный мальчишка вздрогнул) тупым концом массивный приклад. Даже под майкой хлюпнуло, видимо немного крови из него “мастера-палачи” все же выбили.
Скорее противно, чем страшно, рыкнул прислуживающий палачам зверь, жестко дернула спереди, прочная видимо из синтетики верёвка. Пионер-герой чуть не упал, но все же сумел, балансируя корпусом и благодаря, вовремя протянутой сестрой руке удержаться на ногах. Еще раз врезала, правда уже на излете плеть и подхлестнутый Олег рванул, съёжившись от неумолимого страха и ранее никогда не испытанного унижения. Мальчик-пионер утратил задор, не осмелился даже обернуться на ударившего его гитлеровца-бегемота. Впрочем, мальчишка боялся его, мышцы шеи сами невольно немели. Олег прилагал, чтобы не встретиться своими чистыми глазами с адским взглядом оборотня-волка.
На востоке грохотали не слишком отдаленные разрывы, они зародили в душе робкую надежду, вдруг придут наши и освободят от участи куда худшей, чем смерть. Но вдруг как назло канонада резко, словно у тебя самого лопнули барабанные перепонки, прервалась. В черном небе погасла зеленоватая сигнальная ракета, и от наступившей тишины, стало еще страшнее и тоскливее. Разве, что гитлеровцы покрикивали, а пленницы безуспешно пытались крепиться.
А босые подошвы мальчишки с каждым шагом пекло все сильнее, словно в тазик с водой поливали кипяток. Многие разутые девчата, тоже презрев гордость, от мук дороги взвизгивали и охали. Те, из них, что набраны из деревни, где в полунищих колхозах, с раннего детства приходилось вынуждено босячить от снега до снега, шагали более уверено, либо, чеканя шаг, или даже потаптывая стежки, чтобы другим стало удобнее шагать.
Олег, чьи ступни до крови прогрызали неровности, стался ступать прямо в симпатичные рисунки босых следов девчат. Там поверхность ровнее, идти легче и даже, кажется чуть теплее.
Ангелина - закаленная сибирячка, поняв, мучения мальчишка, а так же частично не успевшей еще огрубеть сестры, специально шаркала, стараясь раздавить комья и выровнять для друзей суровую крымскую землю. Обычно такую ласковую, но еще не успевшую сбросить оковы безжалостного деспота - зимы!
Олег, глядя на розовые подошвы девчонки, удивился - они остались чистым, а ножки не утратили дворянского изящества, хотя Ангелина даже зимой старалась, как можно меньше отягощать себя колодками.
Но все равно пусть от природы крепкому, но успевшему пройти закалку мальчику тяжело. Замерзая ноги, горят и мучаются все сильнее, в них словно впиваются ядовитые иглы дикобраза, а укусы мороза пятки, и особенно в пальцы кажутся более, чем реальными. Пальчики, в самом деле, страдают от мороза сильнее всего, словно под ногти белые от накала иглы вгоняют.
Да и самому холодно - хотя тонкая тельняшка из натуральной шерсти и греет лучше, чем, кажется на первый взгляд.
Но все равно трясет сильно, и ты стараешься, как и остальные пленницы шагать быстрее. Олег несколько раз начинал постанывать от невыносимой, рвущей боли в полу отмороженных ногах, но рефлекторно стискивал зубы, стыдясь многочисленных воительниц, добрая половина который мучилась не меньше его.
Стыдно пионеру-отличнику поддаваться идущей волнами боли замерзающих конечностей. Надо проявить мужеством. Вспомни, героев советского кино, разве они не демонстрировали несгибаемый характер, проявляя непостижимое мужество в самых трудных ситуация.
Так что не будь бабой, распрями плечи, стань достойным младшего брата комсомольца.
В голове Олега зазвучала, патриотическая, пафосная мелодия, юных ленинцев;
Мы пионеры дети коммунизма -
Костер, палатка и звенящий горн!
Нашествие проклятого фашизма -
Которого ждет яростный разгром!
Что потеряли мы в сраженьях этих?
А то в боях с врагом приобрели?
Мы были раньше просто света дети -
А ныне воины Родной земли!
Но Гитлер сделал шаг к столице нашей,
Обрушил бомб без счета водопад!
Мы Отчизна даже неба краше -
Теперь кровавый наступил закат!
Ответим на агрессию мы жестко -
Хоть сами ростом да увы малы!
Но меч в руках у хрупкого подростка -
Сильней, чем легионы Сатаны!
Пусть танков прет лавина за лавиной,
А мы винтовку делим на троих!
Пусть полицаи подло целят в спину,
Но Бог Святой накажет люто их!
Что мы решили? делать дело мира -
А для того увы пришлось стрелять!
Спокойствие и так уже постыло.
Бывает и насилье благодать!
С девчонкой мы бежим босые вместе-
Хоть выпал снег, как уголь жжет сугроб!
Но не имеют страха, знайте дети -
Фашиста вгонят смело пулей в гроб!
Вот уложили фрицев мерзких роту,
А остальные трусы прут в бега!
Мы крушим как косой в бою пехоту -
Нам не помеха юные лета!
Победа достижение, будет в Мае,
Сейчас пурга колючий, жесткий снег!
Мальчонка бос, сестра его босая,
В лохмотьях дети встретили расцвет!
Откуда в нас берутся эти силы -
Терпеть и боль, и холод, ту нужду!
Когда товарищ смерил дно могилы,
Когда подруга стонет - я умру!
Христос благословил нас пионеров,
Сказал, Отчизна Богом вам дана!
Вот такова первейшая всех вера,
Советская, священная страна!
И в жилы вливает поток живой воды энтузиазма. Песня и самом деле, способна помочь в самую трудную минуту.
Ангелина поворачивается, подмигивает им:
- Ребята, давай топать дружно!
Пионер невольно вскинул голову. Хотелось скорее дойти. Судя по изменившим рисунок звёздам на глаз, прошло часа два или нет два с половиной. Конечно, интеллектуально переразвитый Олег умел это не хуже самого заядлого астронома - определять. Открытие не слишком приятное, он думал, что больше. А ещё мальчик вспомнил вдруг, что на кухне к празднику 8 марта девушкам завезли самые натуральные из Бразилии шоколадки. Такое лакомство вместе с пирожными достались бы только женщинам, ну и, разумеется, им - мальчишкам. Чья участь на фоне голодного, босоного детства других сорванцов, почти вызывая зависть.
Но странно, даже мысли об вкусных лакомствах не вызывают желания поесть, до такой степени ты вымотался и не только физически. “Большая Медведица” скалит клыки - какие у нее яркие звезды, и свирепый вид, вон она, почти над головой. Ну, когда же расцветет и придет солнце? Три с половиной часа ночи, далеко до тепла и перевала. Может даже и хуже, что он умел достаточно точно определять время по этой, если конечно подобное сравнение уместно штуке.
Гитлеровцы, конечно же, пешком не пойдут, скачут на лошадях, с целой сворой натасканным на зависть кинологам волков. Вооружены, прилично, и их не меньше полусотни. Олег бросил взгляд вниз, хватит ли у него сил на побег?
“Варка” первоначального периода окончилась, теперь окоченевшие ступни не чувствовали и скорее пугало, чем радовало совсем ничего. Абсолютно утратили восприятие. Олегу казалось, что он ковыляет на чём-то совершенного чужом и деревянно-дубовом - наверное( на дайте высшие силы самому испытать подобное на практике!), так люди-инвалиды ходят на протезах. Руки просто онемели, но не слишком сильно, спасибо сестре.
Гибкая девчонка как отличная гимнастка выгибала себе руки и массировала брату синеющие от мороза пальцы. Ее прикосновения возвращали чувство кровообращения в фаланги.
Сделанная профессионалами связка оказалась не тугой - вот только при малейшей попытке пошевелить руками нейлоновая верёвка немилосердно пилила кисти и основания больших пальцев. То есть и инвалидом не останешься, будешь рабочей силой для Германии, и в тоже время не смоешься. Да умеют связывать, не отнимешь этого у них. Ну, вас клыкастых в Гадес гитлеровские изверги и сволочи!
Олег слегка подтянул веревку, чтобы поддержать баланс. Двое приблудных мальчишек-беженцев, шагают пока достаточно уверено. Они бежали в Крым с Западной Украины. Пусть и не совсем босые, но в лаптях по морозу, немногим приятнее, чем сейчас. Тем более, что зимой сорок первого действительно мороз был такой. Лет сто такого не было! Сами ребята, тоже жизнью не избалованные, при власти Польши батрачили надрывая пупки, а пришла советская власть их отправили в детскую, трудовую колонию - там для всех найдется место.
И тоже трудит двенадцать часов и учись четыре. Зато хоть писать и читать умеют.
Олег отвернулся, перед таким мальчишками, как он сам очень стыдно показать свою слабость. Все же суд сверстников самый суровый и беспощадный. Перед девчатами, тоже очень стыдно, если он разреветься…