Передним правым крылом машина наехала-таки на гвоздь. Раздался лёгкий хлопок, грузовик прокатился ещё немного и встал. Саше было слышно, как сипит, выходя из камеры, воздух.
Из кабины выбрался водитель и сопровождающий. Охранник ли это был или какой-нибудь фельдфебель с продуктового склада, Сашу не интересовало.
Водитель держал в руках карабин, а пассажир расстегнул кобуру пистолета. Оба озирались по сторонам, но, никого не обнаружив, уставились на колесо.
Водитель выругался. Прокол колеса — дело неприятное, но вполне житейское, любой из водителей сталкивался с этим не один раз.
Водитель отдал карабин сопровождающему. Тот перекинул его через плечо, достал сигарету и закурил.
Шофёр достал из кабины рабочие рукавицы, потом вытащил и установил домкрат и стал откручивать колёсные гайки. Курящий рядом пассажир только глазел и отпускал шутки, сам же над ними смеясь.
Водитель, чертыхаясь, заменил колесо и затянул гайки. Пожалуй, пора приступать к их ликвидации, и начинать надо с пассажира, у него оружие — пистолет и карабин водителя.
Саша осторожно подобрался поближе. Водитель в это время заталкивал пробитое колесо под кузов, на место запаски. И водитель, и пассажир в этот момент повернулись к Саше спиной.
Он встал во весь рост, поднял руку и прицелился. Бах, бах! Два выстрела подряд почти слились в один. Немцы повалились на дорогу.
Саша подбежал и осмотрел их. Оба наповал, мертвее не бывает.
Он обежал грузовик, встал ногой на фаркоп и, ухватившись рукой за задний борт, заглянул в кузов. Половина его была заставлена ящиками, мешками и канистрами. Не зря рисковал.
Саша спрыгнул на землю и подошёл к убитым. Сняв с них оружие, он сложил его в кабину и уже собрался сесть за руль, как внезапно его остановила мысль: а как он будет выбираться на большак? На нём нет немецкой формы, и первый же встречный водитель поднимет тревогу. Надо переодеваться в форму убитого.
Саша раздел до нижнего белья водителя, поскольку по комплекции тот ему подходил больше всего. Надел на себя его форму, не забыв пилотку и сапоги. С виду — настоящий немец, ни дать ни взять. Да и форма может в дальнейшем пригодиться.
Оба трупа Саша оттащил подальше в лес. Пусть немцы гадают, куда исчез грузовик вместе с солдатами.
Он сел за руль, развернул грузовик и сразу затормозил. Выскочив из кабины, Саша побежал по дороге. Надо было убрать доску, иначе сам напорется на этот же гвоздь.
Он нашёл доску, вытащил её из земли и закинул подальше от дороги. Всё, можно ехать.
Забравшись в кабину, Саша включил зажигание, и грузовик тронулся с места. Вначале он осторожничал, ехал не торопясь. Машина была ему незнакома, к рычагам и педалям привыкать надо. Но потом освоился, добавил газу. На перекрестке повернул направо, и через три километра свернул на грунтовку.
Он не доехал до хутора с километр — мешал ручей. Мост через него был, но значительно дальше, у соседней деревни. «Светиться» ему там не хотелось, и он уже придумал, как скрыть все следы. Он загнал грузовик в кусты у самого берега, разделся до трусов и перетащил всё содержимое кузова на другой берег ручья. Потом обтёрся найденной в кабине тряпкой и оделся. Взвалил на плечо мешок — тяжеловато, однако — и понёс его на хутор. Едва занёс мешок в избу и скинул на пол, как сразу направился за другой поклажей. Вроде километр — недалеко. Но если прошагать его с грузом, и ходок много, то устаёшь.
Олеся, видя, как растёт груда ящиков и мешков, только охнула.
— Ты что, склад немецкий обокрал?
— Почти. Угнал машину с продуктами. Если что тебе по силам, в подвал спусти.
Когда Саша принёс последний мешок, пот катился с него градом, а рубашка на спине и подмышками была мокрой.
— Олеся, у тебя канистры есть?
— В сарае есть пустые, для керосина.
— Сгодится.
Саша забрал два круглых, оцинкованных, ещё довоенного производства бидона и вернулся к грузовику. Кузов уже был пуст. В бидоны он слил бензин из бензобака, резонно рассудив, что в хозяйстве пригодится — жизнь под немцами ещё длинная.
Спрятав бензин в кусты, Саша сел за руль. Теперь он поехал в другую от хутора сторону.
Километрах в трёх-четырёх пути были озёра. Одно из них было довольно глубоким — больше четырёх метров точно. Нырял он, прячась от преследовавших его немцев.
Начинало смеркаться. Слева показалось озеро — самое небольшое и мелкое. За ним, через перешеек — уже глубокое.
Саша включил вторую передачу. Двигатель тяговитый, будет тянуть машину даже на холостых оборотах.
Направив руль точнёхонько в озеро, Саша открыл дверцу и спрыгнул, грузовик же продолжал двигаться прямо. Подняв тучу брызг, он въехал в озеро. Нос грузовика опускался всё ниже, но мотор продолжал работать, задние колёса крутились и толкали грузовик в пучину.
Но вот мотор заглох. Тишина прерывалась только журчанием воды.
Сначала под водой скрылся капот, потом кабина. Брезентовый верх ещё виднелся какое-то время.
Саша помнил, что дно у озера илистое, мелкое.
Колёса постепенно погружались, грузовик проседал, и вскоре даже брезента уже не было видно. Всё! Теперь грузовик можно найти только случайно. Тот же ил на берегу уже расплылся и затянул следы шин.
Саша вернулся назад. Он снова разделся, чтобы не мочить одежду, перетащил на другой берег бидоны с бензином, оделся, обулся и отправился на хутор. Здесь он поставил канистры в сарай.
Бензином можно подпалить чего-нибудь или заправить керосиновую лампу. Только не чистым бензином — взорвётся. А вот если соли в него добавить, будет гореть не хуже керосина.
Саша открыл дверь в избу и удивился. Олеся что-то засунула себе за обе щёки, и вид у неё был донельзя довольный, от удовольствия даже глаза закрыла.
Услышав стук двери, Олеся испуганно вздрогнула.
— Чего пугаешь?
— Да я как всегда. А ты что такая довольная?
— Я сахара или конфет восемь… нет, девять месяцев уже не пробовала — и не мечтала. А тут целый мешок, представляешь?
— А кроме сахара путное что-нибудь есть?
— Всё!
— Как всё?
— Два мешка муки, мешок сахара, мешок макарон, мешок крупы, три ящика каких-то консервов. Только каких — не знаю, по-немецки написано. А главное — мешок с хлебом, буханки в бумагу завёрнуты.
— Здорово получилось.
— А ещё масло подсолнечное в бутылках — четыре штуки. Я уж и запах его забыла.
— Да, прямо как в гастрономе!
— Даже лучше!
Олеся поднялась, обняла и поцеловала Сашу.
— Добытчик ты мой!
И только теперь заметила у него подмышкой свёрнутую немецкую форму.
— Ой, а это зачем?
— В другой гастроном сходить, — пошутил Саша, — туда только в форме пускают.
— У нас уже всё есть. Если аккуратно расходовать, надолго хватит.
— Патронов только в грузовике не хватало. Ох и дурень! — он хлопнул себя по лбу. — Оружие немцев я в кабине забыл!
— Не беда, ещё сыщешь.
— Да ведь грузовик… — Саша замолк. Но Олеся не обратила на его слова никакого внимания. Она открыла фанерный ящик и стала разглядывать консервную банку с яркой этикеткой.
— Как думаешь, что здесь?
— Откроем, попробуем.
— Ой, ты же проголодался, сейчас на стол накрою, — Олеся засуетилась.
Саша вымыл руки, открыл ножом банку. Там оказалась рыба в масле. Под жареную картошку — в самый раз.
Рыбу съели быстро, Саша хлебом вымакал и съел масло.
— Неплохо. Консервы прибережём — могут быть и худшие времена.
— В первую очередь хлеб съесть надо.
— Так там двадцать буханок.
— Уже девятнадцать — одну съели.
Возиться с продуктами сегодня не стали — Саша здорово устал. И поскольку уже было темно, легли спать.
Утром, после завтрака, Саша убрал все припасы в погреб, с глаз долой. Не приведи господи, забредет чужой — быть беде. Немцы наверняка ищут пропавший грузовик. Будут грешить на партизан и окажутся недалеко от истины. Но самого грузовика они не найдут. Партизаны автомашины обстреливали, забирали груз, а машины сжигали. Здесь же даже обгоревшего остова не найдут. Где произошло нападение — непонятно, следов тоже нет. Так лучше, спокойнее для него. Вот только…
— Олеся, ты банки консервные или обёртки какие не выбрасывай. Я, как с хутора уходить куда-нибудь буду, заберу с собой, выброшу подальше.
— Перестраховываешься?
— Тогда ответь: что будет, если чужие — немцы или полицаи — найдут рядом с хутором или даже у тебя в мусорном ведре пустые банки?
Олеся прикусила губу.
— Вот то-то! Всё собирай.
Рейд по добыче провизии оказался удачным, но не было одного — соли. Вместо неё Олеся клала в суп кусочки соленого резаного огурца, но соли всё равно не хватало.
Несколько дней Саша решил отсидеться дома. Немцы вполне могут искать грузовик и солдат, и ему не хватало только нарваться на такую группу. А тут дожди пошли — мелкие, моросящие, как осенью. Поневоле нос из избы не высунешь, без хорошего плаща промокнешь. А у Саши плаща вообще никакого не было, да и желания выходить во двор — тоже.
Олеся сварила макароны. Они поели, вспомнили забытый вкус. Простая еда, но после ежедневной картошки хоть какое-то разнообразие. И даже чая с сахаром выпили, только вместо чая — сушёная морковь. Вкус был необычный, но Саша уже привык. Чай, похоже, сейчас только у немцев есть.
Маясь от вынужденного безделья, Саша обдумывал, что можно предпринять, дабы нанести немцам значительный урон. Взорвать бы мост, поезд, склад — но нет взрывчатки. Вернее, взрывчатку можно достать в виде снаряда или мины, однако в стальной оболочке вес будет изрядный. Но даже не это главное — взрывателей нет, подрывной машинки нет. А как без них устроить взрыв? Разве что бензином, слитым из грузовика, поджечь какой-нибудь склад? И так зиму на хуторе просидел, не нанеся немцам хоть какого-нибудь вреда. А он человек активный, деятельный.
Впрочем, зачем ему склад, ведь он сам видел автомашины с радиостанциями — узел связи. Вот что надо уничтожить, и бензинчик пригодится. Не беда, что охрана будет — часового можно снять. И поджог совершить ночью, когда все будут спать.
На радиостанции будет смена, но немногочисленная. Решено! Только надо добыть зажигалку. Он не курил и вопрос о добыче огня не стоял. Загвоздка небольшая, у немцев возьмёт. Те спичками пользовались редко, чаще как раз зажигалками. И наши красноармейцы позже перешли на трофейные зажигалки. Пользоваться ими удобно: не намокают, как спички, да и ещё один плюс есть. Фронтовики чётко знали по печальному опыту: от одной спички можно было прикурить только двоим. Если прикуривал третий, немцы успевали прицелиться на огонёк и выстрелить.
Когда Саша ближе к вечеру стал собираться, Олеся встревожилась.
— Ты куда на ночь глядя?
— По делам.
Олеся перечить не стала, но укоризненно покачала головой. Неужели подумала, что к зазнобе какой-нибудь направился?
Из оружия Саша взял только нож и пистолет — и так придётся нести канистру с бензином. В сарае он нашёл верёвку — из старых, с узлами, разлохматившуюся — взял с собой. И в путь. Со стороны он выглядел нелепо: с мотком верёвки через плечо, с канистрой. И ладно бы ещё в городе, а то в глухом лесу.
Через час стемнело. Саша, хоть и знал дорогу, немного заплутал и вышел к селу за полночь. С полчаса понаблюдал за узлом связи. Только в одной машине тускло освещалось окно в кунге, да неподалёку прохаживался часовой. Саша видел, как его тень мелькала у машины, и свет от окна отражался от стальной каски.
Оставив верёвку и канистру, он подобрался поближе, потом опустился на землю и дальше передвигался уже ползком. На часах — два часа ночи. Смена должна быть в четыре, немцы педанты. Только вот часовой попался какой-то неуёмный, на месте не стоит, всё время прохаживается.
Саша заполз под одну из машин и стал наблюдать.
Послышались шаги, и часовой прошёл мимо него буквально в трёх метрах.
Саша выбрался из-под машины, встал и метнул нож в спину часовому. Из положения лёжа в броске нет точности и силы.
Часовой упал лицом вниз, карабин ударился о каску и звякнул.
Саша замер, но на звук никто не среагировал.
Диверсант вытащил из тела часового нож, обтёр о китель и сунул клинок в ножны. Обшарив карманы убитого, в одном нашёл зажигалку. Вернувшись на место, откуда наблюдал, забрал канистру и верёвку и понёс их к грузовикам. Медленно, чтобы не издать ни звука, он открутил крышку бензобака, придерживая за один конец. Подождав пару минут, чтобы верёвка пропиталась, он вытянул её из бака. С верёвки ручьём тёк бензин, распространяя вокруг себя острый запах.
Ножом Саша отсёк верёвку. Теперь один конец её был в бензобаке, а другой лежал на земле.
Так он проделал со всеми четырьмя грузовиками. Под конец оставшимся куском верёвки он связал все куски, свисавшие из бензобаков. Конечно, было бы проще прострелить бензобаки и поджечь вытекающий бензин. Но выстрелы сразу поднимут на ноги немцев, а поджигать бензин, текущий струёй из бака, чревато ожогами для него самого. А сейчас верёвки, пропитанные бензином, действуют как дистанционный запал. Длинного куска хватало, чтобы протянуть его метров на пять-шесть от грузовиков. Пора!
Саша щёлкнул трофейной зажигалкой. Вымоченная в бензине верёвка вспыхнула, и огонёк по ней, как по дорожке, побежал к машинам. Саша же, не скрываясь, бросился к лесу. Если даже кто-то и обратит на него внимание, то через минуту им уже будет не до него.
Сзади ярко вспыхнуло, затем рвануло.
Саша обернулся. Первая машина представляла собой огромный факел. А дальше остальные машины загорались и взрывались с небольшими промежутками. Дома, улица, поле за машинами ярко осветились. А из изб уже выбегали полуодетые немцы с оружием в руках.
Саша пожалел, что не взял пулемёт — сейчас бы дать по этой толпе длинную очередь. Всё равно фейерверк знатный получился, так почему бы и не пострелять. Но не из пистолета же!
Саша уходил в лес, и ещё долго над деревьями было видно огромное зарево. Что в машине? Железо, резина, стекло, а горит жарко и быстро, как промасленное дерево. Десять минут — и сгорает дотла.
На хутор он добрался уже к утру, изрядно попетляв и промокнув до пояса. Хотел пройти по ручью немного, да неожиданно попал в омут. Заявился в избу, и Олеся зажала нос.
— Фу, как от тебя бензином пахнет. Дай я одежду простирну.
Саша разделся, вымыл руки, лицо и улёгся спать — даже завтракать не стал. Сколько он километров за ночь прошёл — не сочтёшь, да ещё поджог.
Уснул он мгновенно, без сновидений.
Глава 10
ПАРАШЮТИСТ
Через несколько дней он решил пойти к железной дороге — понаблюдать за движением. Может быть, придёт в голову какая-нибудь идея. Чтобы не сидеть на дереве и в случае встречи с полицаями выиграть несколько драгоценных секунд, Саша решил надеть немецкую форму. Он оделся, обул сапоги, натянул пилотку и закинул за плечо карабин. Когда он из комнаты шагнул на кухню, Олеся от неожиданности взвизгнула и схватилась рукой за сердце:
— Тьфу, это ты! Насмерть перепугал! Предупреждать надо!
— Похож я на немца?
— Нет, они бород не носят.
Саша выругался. Действительно, не предусмотрел. Лицо он не брил уже с месяц, и щёки и подбородок покрылись русой щетиной. К бородке он привык и не замечал её. А сейчас она могла сыграть с ним злую шутку.
Саша скинул солдатскую курточку и засел за бритьё. Он бы брился ежедневно, если бы в доме было мыло. Удовольствия от сухого бритья даже неплохой опасной бритвой он не испытывал. Это же мука — слышать, как трещат под лезвием волосы и «горит» кожа. Но Александр стойко довёл дело до конца.
— Вот, совсем другое дело! — одобрила его вид Олеся.
Из зеркала на него смотрела помолодевшая на несколько лет физиономия.
Саша снова оделся — даже ремень с кобурой надел.
— Ну как?
— Ты весь свой арсенал думаешь на себя нацепить? Мне кажется, немцы носят или пистолет, или ружьё.
— Это не ружьё, а карабин.
Но замечание к сведению принял. Судя по простым погонам, водитель был рядовым солдатом, и ему была положена винтовка, или карабин. Секунду подумав, Саша сунул пистолет в карман. От ножа пришлось отказаться — немцы носят штык в ножнах, да и то не всегда.