– Ну-ка, сядь! – приказала храмовница и, дождавшись, пока девушка опустится на скамью, достала из маленького резного шкафчика бутылку с прозрачной жидкостью. Наполнив ею фужер примерно на четверть, Святая поднесла его Саше: – На, выпей!
– Это что, спирт?.. – скривилась, понюхав содержимое, девушка.
– Нет, «Шато Латур» урожая девяносто шестого года.
– Откуда?!.
– Из Бордо, разумеется. Слушай, похоже, ты и правда беременная. Раньше ты казалась мне куда умнее. Разумеется, это спирт! Разведенный, не бойся. Пей!
– Вообще-то я никогда не пила ничего такого…
– Вот заодно и попробуешь.
– Но ведь если я беременная, то, наверное, нельзя? – засомневалась Саша.
– Если немножко, то можно.
– Немножко беременная?..
– Пей!!! – не на шутку взъярилась Святая.
Саша с испугу мгновенно осушила фужер. Ее лицо приняло такое выражение, будто ее приговорили к расстрелу – причем к немедленному. Глаза в ужасе распахнулись, из них брызнули слезы. Рот принялся судорожно, но безуспешно ловить воздух. Девушка замахала руками, словно пыталась взлететь, – наверное, чтобы скорее убраться из этого жуткого места. Но вот она шумно выдохнула, вдохнула, еще раз, еще – и задышала ровнее. Руки опустились, из глаз ушел ужас, хотя и продолжали течь слезы. Саша смахнула их ладонями и просипела:
– Лучше бы меня съел Стёпик…
Но вот ее дыхание полностью восстановилось. Девушка стремительно стала краснеть и заулыбалась.
– Не ругайтесь, пожалуйста. Вы ведь такая хорошая, я знаю. Я и Глебу всё время об этом говорю. Вы только кажетесь вредной, а в душе… Я его Славиком назвала. Правда, хорошее имя?
– О боже! – схватилась за голову храмовница.
И тут снова раздался стук в дверь, и в кабинет вошел охранник.
– Теперь кто? – простонала Святая. – Надеюсь, не Славик?..
– Нет, Толик. Прошу прощения, Анатолий Денисов. Правда, он не один…
– Со Стёпиком?..
– Н-нет… – неуверенно замялся охранник. – А должен?..
– Не знаю. Пусть заходят все. Или залетают – как им удобней.
В кабинет зашли двое храмовников, толкая перед собой связанного Денисова.
– Пистолетец! – бросилась к нему Саша. – Она мне не верит! Скажи ей, скажи!.. Ой… А почему ты связан?.. А ну, немедленно развяжите его! – стала дубасить она кулачками мужчин. – Вы знаете, кто я такая? Я – невестка самой Святой! Я ей всё про вас расскажу!
Храмовники, неловко уворачиваясь от ударов, с испугом переводили взгляд с девушки на свою предводительницу. Та развела руками:
– Вы слышали, что вам приказала невестка самой Святой? Почему не выполняете?
– Ой, вы тоже здесь?.. – оглянулась на нее Саша. Девушку заметно покачивало.
– Нет, я тебе просто привиделась.
– Жаль… Потому что Глебушку нужно спасать…
Саша качнулась так сильно, что непременно упала бы, если бы Пистолетец, которого как раз успели развязать, не подхватил ее на руки.
– Что с ней? – с тревогой спросил он у Святой. – Она ранена?..
– Ага. В голову. Причем во всю. Что вы там сделали с девочкой?
Денисов принялся лихорадочно осматривать голову Саши. И тут девушка выдала такую руладу мощнейшего храпа, что Пистолетец едва не разжал руки.
– Неси ее сюда! – подошла к стене и открыла потайную дверь Святая. – Положи на кровать и срочно назад. Надеюсь, ты-то хоть не беременный и расскажешь мне что-то менее похожее на сказку?
Пока Денисов занимался Сашей, предводительница храмовников решила наконец уделить внимание приведшим его мужчинам.
– Что там? – бросила она на них пронзительный взгляд.
– Тихо, – ответил один.
– Всё под контролем, – добавил второй.
– Сколько там еще наших?
– Трое. Носов, Кусиманский и…
– Я не спрашивала, кто там. Я спросила сколько.
– Так вот же – трое.
– Надеюсь, не пляшут там джигу?
– Чего?.. – переглянулись храмовники.
– Тихо сидят? Не спугнут тех, кто может прийти?
– Что вы! Затихарились как мышки.
– Ладно, – негромко, будто самой себе, проговорила Святая. – Значит, Глебу ничто не угрожает; с одним мутантом, в случае чего, они справятся, можно не спешить… – Она вновь подняла глаза на храмовников: – Выйдите и ждите дальнейших указаний.
Когда мужчины покинули кабинет, Святая кивнула закончившему с Сашей Денисову:
– Рассказывай.
Но Пистолетец ничего рассказать не успел. Вновь появился охранник и доложил:
– Дед Мороз просит вашей аудиенции.
– А вот и Славик… – хмыкнула предводительница храмовников. – Впрочем, этот как раз кстати, – и сказала охраннику: – Пусть войдет.
Едва растерянный, смущенный, с бегающими глазками Дед Мороз в закрывающей уродливую лысину красной шапкеступил на порог, Святая ринулась к нему с видом разъяренной тигрицы.
– Явился?! Спешишь получить объявление войны?!
– Войны?.. – заморгал Дед Мороз. – Зачем войны?
– Чтобы подергать за твою козлиную бороду и вырвать ее раз и навсегда. Вместе со всеми твоими уродами!
– Зачем так-то… Уродство – не вина, это лишь…
– Не вина?! – подскочила Святая еще ближе к Деду и вытянула руки, словно и впрямь собралась вцепиться в бороду. – И срывать мои планы – не вина? А убивать и калечить моих людей – тоже не вина? Может, по-твоему, это доблесть и благо? Ты ко мне, часом, не за наградой явился?
– Не за наградой, – склонил голову Дед Мороз. – Я как раз повиниться пришел.
– Боже мой, какое благородство! – заломила руки храмовница. – Он пришел повиниться! Я сейчас не выдержу и запла?чу.
– Да, повиниться, – поднял глаза Дед. – Каюсь, грешен. Прости. Только ведь не по умыслу вышло-то так! Откуда мне было знать, что ты тоже к Доктору этому сунешься? А людей твоих мои бойцы не убивали. Им четкий приказ был: храмовников не трогать ни при каких обстоятельствах. И мне доложили, что с твоей стороны от наших рук убитых не было. Может, кого зацепили, обороняясь, – ну, тут уж как получилось… Только греха на моих парнях нет.
– Так я ошиблась с именем, значит, – виноватым голосом сказала предводительница храмовников.
– С каким именем? Не понял… – Дед Мороз был откровенно сбит с толку.
– Ну, как же? Выходит, неправильно я себе имя выбрала. Святые-то вы, а не я… – Она зарычала вдруг, потрясая кулаками: – Ты даже не представляешь, старый дурак, какую ты мне свинью подложил! Я, как узнала, тебя ведь и правда убить хотела! И сейчас хочу, только нужен ты мне еще.
– Чем же я вашей милости могу быть полезен, дозвольте узнать?
– Не ерничай, умник! А ну, говори, где Доктор?!
– Так откуда же мне знать, голубушка? – сложил на груди руки Дед Мороз. – Я ведь к тебе и с тем еще торопился, чтобы о том же узнать… Мне-то ведь позарез этот Доктор нужен. Ты что, думаешь, я просто так в его логово сунулся? Слыхала, небось, что я чуть было не помер?
– Слыхала. Жаль, поспешила обрадоваться.
– Вот-вот! Это ведь Подземный Доктор меня на ноги поставил, сердечко мое изношенное завел. Только предупредил, что заводу того надолго не хватит, опять заводить потребуется. Вот я и подумал: сейчас этот Доктор сидит в своей норе, а завтра – кто его знает? Не лучше ли его к себе прибрать, чтобы всегда под рукой был? Вот и…
– … прибрал? – с деланым равнодушием закончила за Деда Святая. Однако тот на подвох не купился. Заохал, заахал:
– Так вот нет же, не вышло! Удрал паскудник. Мои за ним в погоню кинулись, а там твои патрули… А ведь я же отдал приказ, чтобы твоих не трогали, вот и…
– Ну ты и нахалюга! – задохнулась от возмущения храмовница. – Так всё вывернул, что теперь не ты, а я оказалась во всём виноватой!
– Нет-нет, – поспешно замахал руками Дед Мороз, – я тебя не виню! Поясняю лишь, почему Доктора взять не удалось.
– Ну спасибо, что не винишь, – криво улыбнулась Святая, – а то чем бы и расплачиваться пришлось, чтобы вину загладить. Только знаешь что?..
– Слушаю тебя…
– Отдай мне Доктора по-хорошему. Поверь, так лучше для всех будет. И для тебя в первую очередь. Потому что шила в мешке всё равно не утаить, а когда я узнаю, что он у тебя, – извинениями не обойдешься. Тогда – только война.
– Да я не понимаю разве? – взвился Дед Мороз. – Да разве бы я стал?.. Не веришь – отправь ко мне своего человека, я ему всё в доме открою, любой закуток покажу! Давай прямо сейчас, чтобы потом не сказала, что я перепрятать успел.
Святая не верила в искренность Деда; всё равно подозревала, что тот блефует. Но полной уверенности не было. А посылать своего человека в Резиденцию, как он предлагает, – рискованно, можно пойматься на удочку. Что, если Геннадия и в самом деле там нет? Тогда Дед Мороз автоматически станет невинно оболганным, а она – в лучшем случае психованным параноиком, а в худшем – искательницей поводов для разжигания войны. И потом, кто сказал, что хитрожопый Раев прячет Геннадия именно в Резиденции? Судя по его чрезмерно обиженно-честному виду, он заранее всё предусмотрел, в том числе и это «приглашение на осмотр».
– Никого я к тебе посылать не буду, – отрезала предводительница храмовников. – Я свое сказала, а ты на ус мотай или что там у тебя еще есть подлиннее. Узна?ю – война. И на этом закончим.
Святая повернулась и зашагала к столу, показывая этим, что аудиенция закончена. Однако уйти Дед Мороз не успел. В дверь в очередной раз постучали.
Увидев шагнувшего за порог охранника, храмовница не выдержала:
– Да что это за день открытых дверей сегодня? У меня уже башка трещит. Дайте мне отдохнуть хотя бы с полчасика! Скажи там, пусть подождут или завтра приходят.
– Говорят, очень срочно, – многозначительно поиграл бровями охранник. – Вопрос жизни и смерти.
– Бразильское мыло, – буркнула Святая. – Кто там помирать собрался?
– Не могу знать. А рвется к вам на прием Полетаев.
– Что еще за Полетаев? Пусть идет полетает! – отмахнулась храмовница, да так с поднятой рукой и замерла. – Полетаев?.. Тим?.. Срочно его сюда!
– Так мне уйти? – деликатно кашлянул Дед Мороз.
– Нет-нет, останься! Это может быть важным для всех.
Глаза Святой казались не испуганными даже, а скорее такими, с которыми ждут, куда поставит судьба запятую в известной фразе «казнить нельзя помиловать». А вот во взгляде ворвавшегося в кабинет Тимофея Полетаева никаких сомнений насчет этого не было.
– Глеб! – шумно выдохнул он.
– Что? Что?! – метнулась к нему Святая.
– Подземный Доктор… Он там, с Глебом.
– Где «там»? Как он может быть с Глебом?!
– В подземелье у Доктора. Они пришли вместе…
– Но там же трое наших в засаде!
– Они мертвы. Их убил «дикий», который привез нас в лодке. Я хотел дать им сигнал, но он меня вырубил. Прикладом по голове, вот… – показал Тим на перевязанную голову.
– Плевать на твою голову! Что с Глебом, ты можешь сказать?!
Полетаев вздрогнул; взгляд, направленный на предводительницу храмовников, подернулся болью, но он продолжил:
– Когда я очнулся, Глеб и Подземный Доктор были уже там. Они меня не видели, но я слышал их разговор…
– О чем разговор? Говори же, идиот! – зарычала Святая. – Почему из тебя приходится тянуть слова клещами?!
Тим стал похож на побитую собаку. Опустив голову, он процедил:
– Доктор сказал, что ему некому будет ассистировать на операции, но он справится. Сказал, что пойдет готовиться, а Глебу велел привести донора.
Предводительница храмовников грязно выругалась. Потом схватила Тима за грудки и затрясла:
– И ты не мог убить его, перегрызть ему глотку?!. Ты, который клялся мне в своей верности, который говорил, что готов ради меня на всё?! Несчастный трус! Жалкий предатель! Предал Геннадия, теперь предал меня!
– Я не… предавал… тебя… – задыхаясь, прошептал мертвецки бледный Полетаев. – Если хочешь, убей…
– Да нахрен ты мне сдался, ничтожество! – оттолкнула Святая Тима и заметалась по кабинету.
Все смотрели на нее с вытаращенными от изумления глазами.
– Объясни, что происходит, – первым пришел в себя Денисов. – Кто такой Геннадий? О какой операции идет речь?
– Геннадий – мой бывший муж! – затрясла поднятыми кулаками храмовница. – Он хочет пересадить мозг Глеба в тело своего тупого сына!
– А Подземный Доктор? – Дед Мороз моргал так, будто в его глазах что-то замкнуло.
– Геннадий и есть Подземный Доктор, тупица! – проорала Святая и вдруг, словно очнувшись, замерла и совсем другим, привыкшим повелевать тоном, выкрикнула: – Все бегом туда! – Она рявкнула на съежившегося Полетаева: – Жалеть себя будешь потом, а сейчас веди нас к ним! – Подбежав к двери, она приказала охраннику: – Ты тоже с нами. И тех двоих, что пришли, тоже хватай, и всех, кто есть рядом с оружием.
– Но мой пост здесь… – пробормотал охранник.
– Твой пост – я! – отрезала храмовница и, вытолкав его за дверь, выскочила следом.
На шум из потайной спаленки выглянула Саша. Хмель у нее уже прошел, но девушка явно еще не проснулась.
– Что случилось? – зевнула она.
– Жди здесь, Глеб в беде! – ответил рванувший к выходу Пистолетец.
– Сам подумай, что сказал! – обгоняя Денисова, завопила Саша и, отпихнув нерешительно мявшегося у дверей «дедушку», вылетела в коридор.
Там она сразу на кого-то налетела. Собралась уже оттолкнуть помеху, когда поняла, что это приведший ее к Святой дозорный, Венчик.
– Ой, прости, а я про тебя и забыла…
– Ничего, – шмыгнул носом парень. – А чего вы тут носитесь как угорелые?
– Не спрашивай, сама не в курсе. Знаю только, что с моим Глебом беда. Так что пока, спасибо, я побежала!
– Я с вами! – взметнулся Венчик, но Саши уже и след простыл.
Зато его услышал собирающий с ближайших постов бойцов охранник.
– Кто такой? – строго спросил он.
– Вениамин Карпухин. Дозорный. Ну… пока еще стажер.
– Оружие есть?
– Нет…
– Тогда свободен, дозорный, – сказал охранник и вместе с набранными людьми бросился догонять предводительницу.
– Вот уж фиг вам! – буркнул Венчик и ринулся следом.
Глава 27
Суматоха
Глебу совсем не было страшно. Он смотрел на происходящее будто со стороны. Причем совершенно равнодушно, ему даже было не очень-то интересно. Горел очень яркий – такой, что больно было глазам, – свет. Какой-то клоун в надетом задом наперед костюме, зачем-то напяливший на голову зеленую грязную шапку и – вот дурак-то! – завязавший себе рот повязкой, укладывал на два стоящих рядом стола молодого парня – совсем еще мальчишку – и громадного мохнатого урода, на которого и глядеть было тошно. Он хотел отвернуться, но сделать это не получилось – что-то прочно, будто в тисках, держало его голову. Попробовал шевельнуться – тоже не вышло; тело оказалось привязано ремнями к столу.
Лишь тогда Глеб понял, что мохнатый урод – это он и есть. Вспомнилось также имя лежавшего на соседнем столе мальчика – Вовка. А вот клоун… Он был уверен, что тоже его знает, но сейчас, кто это такой, не помнил. И вспоминать почему-то совсем не хотелось.
Глеб еще раз попробовал ремни на прочность – нет, слишком крепкие…
– Не дергайся, – сказал клоун. – Сейчас я сделаю укол, и ты уснешь. А проснешься уже человеком. Не бойся, всё получится. Я готовился к этой операции столько лет, делал такое уже столько раз, что провел бы ее и с завязанными глазами.
Клоун казался очень веселым, но совсем не смешным. «“Архангельский демон” – вот как его зовут, – вспомнил вдруг Глеб. – Нет, Подземный Доктор…» И тут наваждение спало. Глеб снова всё помнил и знал. Несмешной клоун был его отцом, который собирался сейчас вынуть его мозги и засунуть их в череп Вовки. Интересно, а влезут они туда? Все-таки парень куда меньше его, и его голова тоже. Неужели отец не предусмотрел этого? Вот будет смешно поглядеть на его лицо, когда он поймет, что мозг одного сына не помещается в череп другого! Правда, глядеть будет нечем, да и смеяться тоже. Похоже, он свое уже отсмеялся. Сказать, что ли, отцу? Нет уж, пусть обломается. Хотя ему, Глебу, этим и не суждено насладиться, всё равно приятно осознавать, как великий и ужасный «архангельский демон» сядет в лужу. Кстати, а почему архангельский?