Дойдя то этого рубежа понимания случившегося, Петров внезапно ойкнул и схватился за голову, в которой бушевала ураганная мигрень. Последние остатки человеческого сознания распались, а вместе с ними навсегда пропала и память об ином существовании. Головная боль прошла за мгновения, Борис почувствовал облегчение и перевёл дух.
Просигналил холофон, и в объёме появилась синяя физиономия Виктора. Друг выглядел взволнованным, лобовые отростки шевелились встревожено.
— Ну как себя чувствуешь? Вижу, вижу, что лучше… Я но поводу встречи в крибе, — важно изрёк приятель. — Тебе в последнее время, кажется, нездоровилось, и чушь ты порол изрядную, поэтому напоминаю, что поводом у нас — самое величайшее событие в истории нашей расы! Боря, всё же ты парень что надо. И всей компании будет приятно поднять с тобой рюмку в честь Пятого цикла нашей вселенской экспансии! Как то сделает каждый уважающий себя кригот и в самом глухом углу галактики. На центральных мирах проводятся неслыханные празднества, а в нашей периферии мы ограничимся парой объёмов митилаки. Важно воздать почести. А церемонии посмотрим по гиперпространственному холо… Ну?
— Я сейчас иду, — заверил его Петров. — Хорошо, что напомнил мне, спасибо. Мигрень мучила, сплошной туман от неё в мозгах… Ничего странного, что запамятовал о таком грандиозном событии первостепенной важности! Но и без празднования каждый кригот знает, что во Вселенной нет более великой цивилизации, чем наша!
Красный глазок линейного темпорального ускорителя событий мигнул в последний раз и потух.
Елена Бычкова, Наталья Турчанинова
GLORIOZA SUPERBA
Лису всё-таки удалось уговорить меня пойти вместе с ним на эту дурацкую презентацию.
Пока я с тоской озирался в поисках хотя бы одного знакомого лица и пил бесплатное шампанское, мой младший брат, довольный и счастливый, беседовал с компанией людей неопределённой внешности и возраста. «Богема», — подумал я довольно саркастически и улыбнулся им всем, когда Лис указал на меня.
Признаюсь, меня начинали раздражать все эти художники, с которыми до самозабвения носился брат, их нахальство, претензии на непризнанную гениальность и постоянное стремление выставить себя хранителями какого-то высшего искусства, непонятного нам, простым смертным. Да и вообще, какое искусство может быть в наше время, когда всё уже написано, сыграно и напечатано?! Так, взаимообразное число повторений, вариации на одну и ту же тему.
Лисёнок со мной конечно же не согласится, но в его возрасте мир кажется радужно-переливчатым, в розовый горошек, а след краски на холсте приводит в бурный восторг. Ну и пусть себе ребёнок радуется, тем более есть повод. Его картину наконец выставили в каком-то престижном салоне, и с моей стороны крайне подло омрачать своим скептическим ворчанием праздник братишки. Лучше поищу себе кого-нибудь более приятного в общении, чем неоцененные «хранители».
Я взял следующий бокал шампанского и направился вдоль зала, внимательно рассматривая всех встречных. Ну вот, наконец хоть что-то приемлемое!
Она стояла в одиночестве около огромной картины непонятного содержания, внимательно разглядывая сие произведение живописи. Девушка, быть может, чуть постарше Лиса. Стройная, хорошо одетая — приятное разнообразие после рваных джинсов, маек непонятных расцветок и нечесаных волос. Кстати о волосах… Они были великолепны, цвета полированного ясеня, густые, переливающиеся под светом ламп, струящиеся до лопаток, просто созданные для того, чтобы их ласкали, словно драгоценный мех…
Оторвавшись с некоторым трудом от созерцания незнакомки, я прихватил с подноса второй бокал и направился к ней, заготовив пару дежурных фраз для знакомства. Подойдя вплотную, чуть наклонился — девушка была на голову ниже меня — и сказал:
— Колорит этой картины является великолепным примером авангардного смешения ярких оттенков, несущих в себе намёк на деструктивный замысел автора и его неформальное восприятие действительности.
Ясеневые волосы плеснули по спине, девушка обернулась, и я увидел её яркие глаза, в то мгновение они показались мне зелёными.
— Я подслушал это у экскурсовода и, надеюсь, ничего не перепутал.
Она улыбнулась, видимо оценив мой нестандартный способ знакомиться, и ответила:
— Я не очень хорошо разбираюсь в живописи.
— Вот жалость! А я хотел произвести неотразимое впечатление.
Она ещё раз улыбнулась.
Какие странные у неё глаза, взгляд какой-то плывущий. Или я слишком увлекся бесплатной выпивкой?
Она взяла предложенный бокал, но пить не стала.
— Что же вы делаете здесь, если не разбираетесь в живописи?
— Меня пригласили, и отказаться было невозможно.
— Со мной произошло то же самое. Мой брат… видите, вон тот, рыжий, намерен произвести фурор, а я осуществляю моральную поддержку и умираю от тоски. Да, кстати, меня зовут Зар.
Она промолчала.
— В смысле Захар. А вас?
— Арника.
Красивое имя для красивой девушки. Я смог наконец оторваться от её глаз и был приятно удивлён тонкой красотой лица, нежным цветом кожи. Идеальное увлечение. Вот только разговор наш нравился мне всё меньше. Он словно соскочил с гладких рельсов приятного флирта, и теперь я чувствовал себя танцующим в пустом зале, в то время как предмет моего интереса довольно внимательно изучает меня со стороны. Она не задала ни одного вопроса, хотя я дал уже несколько возможностей поддержать игру. Например, спросить, почему у меня, блондина, такой рыжий брат, рассказать, кто пригласил её и почему она осталась в одиночестве. Да мало ли что ещё! Или я ей не нравлюсь? Так почему не уходит, если я неинтересен?
— Чем же вы, Арника, занимаетесь? Уже понял, что не живописью.
— Работаю в вашем институте на кафедре биологии.
Если в «вашем» институте, значит, неместная.
— Вы нездешняя?
— Нет.
— А откуда?
— Издалека.
Вот так — «не задавай лишних вопросов». Хотя бы улыбнулась, смягчая резкий ответ.
— Никогда бы не подумал, что вы биолог. Зачем вам такие глаза, если вы научный работник?
Её не проняла даже грубая лесть! Что за странная девочка — не понимает намёков, не реагирует на комплименты. Ну если ты не заинтересована во мне, так и скажи, я извинюсь и отойду…
— Слушай, Лис. — Мне наконец удалось перехватить братишку во время короткого тайм-аута, деликатно объявленного Арникой. Она отошла к какому-то знакомому (поставив на столик бокал с шампанским, к которому даже не притронулась!). — Что это за девушка?
— Какая? Где?
Лису явно было глубоко не до моих скоропостижных увлечений. Он буквально пританцовывал на месте от нетерпения и готов был ускакать в любую секунду.
— Вон та, с длинными волосами… Да постой ты минуту спокойно! Видишь, к ней подошёл один из твоих Пикассо.
— Эта?! — Брат забавно фыркнул и рассмеялся. — Здесь тебе ничего не светит.
— Почему же? Мы с ней очень мило побеседовали. Она даже дала мне номер своего телефона.
— Ладно, Зар, дома поговорим, мне сейчас некогда, но предупреждаю: ты напрасно теряешь время.
Обычно Лис не ошибался в своих прогнозах, и, если он был уверен в чьей-либо неприступности, стоило послушать его. Но меня, похоже, уже зацепило. Эта очаровательная золотоволосая девушка разбудила во мне какой-то безумный охотничий азарт, и я чувствовал, что не успокоюсь, пока не завлеку её. Ещё никто не уходил от меня после первой встречи, и никто не отказывался от второго свидания.
Дома я потребовал от Лиса подробных объяснений. Он как-то странно замялся, попробовал перевести разговор на другую тему, но, видя, что я неумолим, сдался:
— Ладно. Только не говори потом, что я не предупреждал тебя. Понимаешь, эта девушка не совсем девушка.
— Ага, а я Моне.
— Нет, я серьёзно. На первый взгляд она кажется обычным человеком, но…
— Лис, если ты собираешься рассказать мне ещё одну историю об экспедиции на Либру, то я не хочу ничего слышать. И вообще, не понимаю твоего доверия к неземлянам, как ты их называешь.
— Зар, она не инопланетянка.
— Тем лучше.
— Нет, ты правда не понимаешь. Она очень похожа на человека, но не человек. Она… в общем… наверное, это прозвучит странно, но Арника — растение.
— В каком смысле?
— В прямом.
— Ты что, шутишь?
— Нет. Это правда, и все, кто с ней общаются, знают это.
— Но она выглядит как обычная девушка, правда, немного…
— Вот видишь, ты всё же заметил в ней какую-то странность.
— За весь наш разговор она не задала ни одного вопроса.
— Да, потому что у неё разум не человека и даже не животного, хотя вроде у животных нет разума. Арника не испытывает многих чувств и желаний. Например, любопытство у неё начисто отсутствует.
— Нет, это невозможно. Такая красивая, милая…
— Мне очень жаль.
По глазам Лиса я понял, что он действительно сожалеет.
— Но я всё равно могу общаться с ней.
— Зар, если ты надеешься пленить её своим остроумием, то у неё нет чувства юмора, она даже улыбается только из вежливости. Ты привык, что девчонки сразу вешаются тебе на шею из-за твоей внешности, но для Арники не имеет большого значения, что рассматривать — картину, приятный пейзаж или твоё лицо. К комплиментам она равнодушна, подарки не принимает. На неё можно просто смотреть, как на цветок, иногда, и получать удовольствие с кем-нибудь более живым.
Лис постарался, чтобы я почувствовал себя круглым дураком, к тому же дураком разочарованным. Он уже давно отправился спать, а я продолжал сидеть в кабинете, вспоминать всё, что когда-либо слышал или читал о растениях, и приходил к твёрдой уверенности, что окончательно сошёл с ума.
Если Лис прав — а он, конечно, прав, и очаровать Арнику невозможно никакими силами, то почему я уже целый час кручу в руках визитку с номером её телефона и успел, кажется, выучить его наизусть? Почему бы мне не плюнуть на эту глупую историю, благополучно не забыть её и, по совету Лиса, не заняться кем-нибудь более перспективным? Может быть, всё дело в обычном любопытстве. К тому же завести роман с цветком выпадает не так часто. Ну хотя бы попытаться завести. Последний довод оказался решающим. Плотно прикрыв дверь кабинета, я сел ближе к телефону и набрал уже выученный номер. Трубку сняли почти сразу.
— Слушаю…
Я тут же узнал её голос. Обычный голос нормальной девушки, очень мелодичный.
— Привет, Арника. Это Зар.
— Добрый вечер.
На мгновение я замялся, но случайный взгляд, брошенный на часы, подсказал следующую фразу:
— Извини, что поздно. Наверное, разбудил тебя.
— Нет, я не сплю.
— У нас, оказывается, много общего. Мы оба не разбираемся в живописи и поздно ложимся спать.
— Да…
Не видя ее, разговаривать с ней ещё труднее. Могла бы хоть обидеться на то, что я без спроса перешел на «ты».
— Чем ты занимаешься сейчас?
— Читаю книгу.
— Интересную?
— Не очень.
— И тебе не скучно там одной?
Она промолчала, видимо обдумывая мой вопрос или вспоминая, какое ощущение люди обозначают понятием «скука».
— Если тебе надоела твоя книга, могу пригласить тебя куда-нибудь.
— Уже поздно.
— Тогда завтра. Ты свободна вечером?
— Да.
— Вот и отлично. Если хочешь, я заеду за тобой, только скажи куда.
Она продиктовала мне свой адрес, и мы мило распрощались, пожелав друг другу спокойной ночи. К сожалению, пожелание Арники не исполнилось — я не смог уснуть до рассвета, ворочаясь на своей слишком большой для одного кровати, и задремал только под утро…
— Захар.
— Мм?
— Сейчас я ухожу и вернусь только к ужину. Ты слышишь?
— Угу.
— Не забудь, что я просил передать, если позвонят… Ну проснись ты на минуту!
— Это никак невозможно, — пробормотал я, с трудом открывая глаза.
— Что невозможно, передать мои слова или проснуться?
— И то и другое. И вообще сегодня я ужинаю не дома.
— И с кем ты ужинаешь сегодня, если не секрет? Неужели с Арникой?
Наверное, он хотел пошутить, но ответное молчание насторожило моего догадливого братца.
— Что, правда? Зар, серьёзно?
Лучшее, что я мог сделать, — опять притвориться спящим. Лис благополучно отстал, зная о моей утренней несдержанности, и убежал куда-то по своим многочисленным делам.
Остаток дня я провёл в одиночестве, подавляя естественные приступы любопытства и нетерпения, которые вызывал приятный образ моей таинственной знакомой. Вчерашние сомнения успели отступить, сгладиться в потоке необычайно приятных воспоминаний и не менее приятных надежд. Этот небывалый оптимизм поддерживал меня до вечера и вспыхнул с ещё большей силой, едва я снова увидел Арнику.
Теперь, когда я знал, что она на самом деле, мне трудно было удержаться, чтобы не рассматривать её постоянно с тайным желанием выявить непохожесть на человека.
— Привет.
— Привет.
Она улыбнулась, и я снова поразился. Невозможно поверить, что она всё-таки не человек. Может быть, негодник Лис специально это выдумал, чтобы поставить меня в неловкое положение?
Тонкие черты лица, цвет кожи… если приглядеться, наверное, этот золотисто-смуглый тон мог показаться неестественным… Нет! Не может быть! Глаза… Я ошибся, они не были зелёными, просто в их тёмной глубине временами вспыхивают зеленоватые огоньки, когда она вот так смотрит из-под полуопущенных ресниц. Стройное, привлекательное тело без каких-либо видимых недостатков.
Арника спокойно позволяла мне рассматривать себя, не смущаясь под моим пристальным взглядом.
— Извини, что не предлагаю тебе кофе, но я его не пью и поэтому не держу дома.
— Ничего, обойдусь без кофе.
Занятная у неё квартирка. Полы сплошь устланы коврами, и только кое-где видны кусочки блестящего паркета из настоящего дерева или из пластика, очень качественно обработанного под дерево. Вместо люстр и торшеров световые трубки, очень мало мебели, зато половину стены занимает аквариум. Я рассматривал его несколько минут, пока девушка переодевалась в другой комнате, но не увидел ни одной рыбки, только переплетение ярко-зелёных водорослей.
— Эй, Арника, так куда бы ты хотела пойти?
— Мне всё равно, — послышался её приглушенный голос.
— Ну это понятно. А всё же?
Она появилась наконец, одетая не менее элегантно, чем вчера, и по-прежнему равнодушная к моей иронии.
— Если хочешь, пойдём в ресторан, — предложил я.
— Пойдём.
Уникальное создание! Неужели она так же уступчива во всём остальном? Окрылённый этим предположением, я решительно взял Арнику под руку и дал себе слово сделать всё возможное, чтобы растормошить её равнодушную неприступность. Растение она или нет, но в моём присутствии не имела права скучать.
— Что будешь пить? — обратился я к моей молчаливой спутнице, внимательно, но без особого интереса рассматривающей зал ресторана.
— Томатный сок, — отозвалась она.
— Боюсь, что томатный сок здесь подают только с водкой. Для тебя это не будет слишком крепко?
Ясные до прозрачности глаза встретились с моим взглядом.
— Да, пожалуй, для меня это будет слишком крепко. Я не смогу себя контролировать, если выпью.
Не сдержавшись, я рассмеялся:
— Арника, извини, конечно, но ты что, совсем не понимаешь шуток?
— А это была шутка?
Я снова усмехнулся и развернул меню.
— Видимо, не очень удачная, если ты на неё не отреагировала.
Пожалуй, и начало не слишком удачное. Мои попытки развеселить её безуспешны, и сам я смеюсь над тем, что она считает серьёзными вещами. Глупость какая-то. Подоспевший официант спас меня из неловкого положения, в которое, как мне казалось, я сам себя поставил. Арника предоставила мне делать заказ и снова отвернулась, продолжая рассматривать публику. Ну и ладно, даже если я показался ей не слишком учтивым, это не испортит мне аппетит.
Через некоторое время я оторвался от гастрономических изысков и почувствовал себя в силах продолжить наслаждения эстетические.
— Арника, ты ничего не ешь.