Где отдыхать, как, с кем?..
Данила сразу попытался выйти в город. Когда еще судьба закинет в Тулу? Но путь ему преградили бойцы с красными повязками на рукавах. Данила решил не обострять ситуацию и присел на диван — мол, устал и спать хочу. Ашот и Мариша пристроились рядом. После случившегося в Орле даже мисс Петрушевич признала в Даниле главного среди доставщиков — вот что значит проявить себя в экстремальной ситуации.
Из приглушенных бесед охранников выяснилось, что вот уже неделю примерно острог на полувоенном положении. Все ждали открытого столкновения между кланами. Кланы, конечно, и раньше враждовали, устраивая друг другу диверсии и саботажи, но до стычек с применением оружия не доходило. А сейчас…
Все зависело только от одного человека, как понял Дан, от какого-то Маркуса. Знакомое имя, где-то слышал, кто-то рассказывал о нем… Мучимый догадками, Дан поднялся с дивана. Он спросил у охранников, из-за чего вообще распря, но те разом онемели.
Данила разозлился:
— Где Равиль вообще?! Сюда мне позовите Равиля! Или этого, как его, Наума! А лучшё двоих сразу!
Ему объяснили, что это невозможно, что скоро появится старшой, и уж он-то ответит на все вопросы гостей и устроит их досуг, пока руководство обсуждает важные дела. Данила продолжал настаивать на своем и успокоился, лишь когда подошла Мариша и положила ему руку на плечо:
— Сташев, ты чего разбушевался?
Ее прикосновение умерило грозу в душе Данилы:
— Ладно, дождемся старшого…
Они вернулись на диван — хороший такой диван, мягкий, удобный. Перед диваном только журнального столика не хватало. Ну и журналов — глянцевых, с картинками. Так Мариша сказала. Мол, у нее дома все это есть. И Ашот конечно же буркнул насчет буржуев. И мисс Петрушевич уже открыла рот, чтобы осадить толстяка, но тут очень кстати появился тот самый старшой, на голове у которого был капюшон, а на ногах — надраенные до блеска кирзачи. Руки в карманах плаща, взгляд цепкий, неприятный.
— Идите за мной, — приказал он, и уже через пять минут доставщики были распределены по комнатам на двенадцатом этаже резиденции, бывшей общаги. В Харьковском остроге такие дома были населены только в начале Псидемии — потому что вместе от зверья защищаться проще и все у всех на виду, зомбака сразу вычислить можно и тут же уничтожить. А потом необходимость в общежитиях отпала, и выжившие рассредоточились по городу, выбирая себе квартирки по нраву.
Комнатка была маленькая. Тумбочка, табурет и кровать. Дверь на балкон. И на том спасибо.
— Помыться вам надо и сменить одежду. В конце коридора душ, там же и сменка, — на прощание сказал старшой.
Дан решил, что это не к спеху. Вот прилечь на пару минут, поваляться просто — самое то, а уж потом… Он сам не заметил, как крепко уснул.
Очнулся от того, что в дверь стучали. Причем стучали требовательно, не стесняясь нарушить покой дорогого гостя. Данила поднялся в темноте — вечер уже, — щелкнул выключателем. Под потолком загорелась лампа. Даже после отдыха доставщик чувствовал себя разбитым. Он отодвинул засов. Прямо с порога старшой протянул ему поднос с чашкой, наполненной мятным чаем — судя по запаху, и тарелкой с большим куском жареного мяса и лепешкой. Еще на подносе лежали какие-то таблетки.
— Спасибо, — принял угощение Данила. Он действительно очень проголодался — целого зомбокабана съел бы. Вместе со слизнем и копытами.
— Таблетки — от радиации, обязательно принять надо. Через полчаса выступаем. — Сказав это, старшой удалился, оставив Дана в недоумении.
Куда выступаем? О чем он? Спросонья не очень-то хорошо соображалось. Таблетки Данила запил чаем, несладким, но горячим.
Тут в дверь опять постучали. Чертыхнувшись про себя, он поставил поднос на тумбочку. Что это старшому на месте не сидится? Дел у него, что ли, других нет?
Данила раскрыл дверь — и застыл на пороге.
— Так и будешь на меня смотреть или пригласишь войти? — Отодвинув остолбеневшего Дана, Мариша грациозно проникла в комнату.
— Да-да, — выдавил он.
— Что — да-да? — улыбнулась Мариша, став вполоборота к нему. — «Да-да, смотреть» или «да-да, пригласишь»?
— Входи, говорю, — кивнул Дан, понимая, что ведет себя глупо.
И вроде ничего не случилось, подумаешь, однокашница заглянула в гости, вот только…
Вот только Мариша была одета в один лишь полупрозрачный халат, под которым очень даже четко прорисовывалась ее небольшая, но упругая грудь. Дану захотелось обнять девчонку, прижать, впиться в алые губы своими, обветренными и потрескавшимися, и пальцами скользнуть по телу, и чтоб халат упал как бы сам собой, и…
Мариша подмигнула ему и шагнула к двери, ведущей на балкон.
— В моей комнате балкона нет, представляешь? А так хочется посмотреть на вечерний острог сверху! Это же такое волнующее зрелище.
— Но там холодно… — возразил Дан.
— Кое-кому не мешало бы остыть. — Мариша выразительно посмотрела на него.
Данила и сам не понял, как оказался с ней рядом на балконе. Мерцали звезды, светили на ров прожекторы, дул прохладный ветерок, но ему было жарко, он вспотел и дышал так, словно пробежал десять кэмэ в хорошем темпе.
Чтобы не молчать, он принялся рассказывать все, что помнил об остроге Тула. Мол, глубины и ширины рва оказалось недостаточно, чтобы остановить зомбаков, ведомых слизнями. Слизни самоотверженно бросали тела своих носителей в пучину. Кто-то тонул, но большинство зомбаков успешно преодолевали преграду. Умников, что придумали рыть ров, повесили. Острог оказался в кольце воды и врагов, эвакуироваться стало практически невозможно. Город превратился в ловушку. И тогда один человек, бывший пенсионер, коммунист Иван Петрович Старицкий, предложил возвести вокруг Тулы металлический забор и пустить по нему ток. Благо на тот момент Черепетская ГРЭС еще работала, а шахты Подмосковного угольного бассейна регулярно поставляли электростанции уголек. Это потом уже в остроге наладили производство ветряков…
— Но все равно положение тут незавидное. Зомбаков в последние месяцы стало в разы больше, почти как в первые недели Псидемии, — подытожил Дан.
Девушка удивилась:
— Ты откуда вообще все это знаешь?
— А я у охраны подслушал. Ну и…
— Думаешь, нам сейчас стоит все это обсуждать? — Мариша придвинулась ближе.
Сердце Дана забилось чаще, и не зря: мягкие, прохладные губы коснулись щеки. Он положил руки на тонкую талию девушки, но она отстранилась.
Данила слегка растерялся. Он, конечно, имел опыт общения с противоположным полом, но сейчас не мог понять, что вообще происходит: Мариша то сама лезет, то строит из себя недотрогу…
— Холодно здесь, — сказала девушка и повлекла его прочь с балкона, к кровати, которую Дан так и не успел расстелить. — Представляешь, Сташев, мне какие-то таблетки дали, сказали, от радиации. Но лучше бы вина красного, оно тоже, говорят, помогает. Как ты относишься к вину?..
До ложа любви оставался какой-то шаг, рука Дана вновь лежала на талии девушки, когда дверь с грохотом распахнулась и в комнату влетел Ашот.
Данила едва не застонал от огорчения и злости — ну почему он не задвинул засов, а?!
— Привет всем! Ну вообще тут! — Не обращая внимания на обнявшуюся парочку, Ашот забегал по комнате как заведенный. — Только я, понимаешь, после ужина решил расслабиться, покурить правильной шмали, от самого Харькова берёг для подходящего случая, чтобы по-человечески, а тут…
Он наконец остановился и вылупил глаза на девушку, точнее — на ее экстравагантный наряд. Хорошо хоть комната Мариши напротив комнаты Дана, ей не пришлось в таком виде разгуливать по длиннющему коридору через весь этаж.
И пока Ашот не успел ляпнуть чего-нибудь лишнего, Дан схватил его за локоть и потащил к двери:
— Что, говоришь, случилось?
— Я? Разве я что-то говорил, брат? — Толстяк отчаянно сопротивлялся и всё норовил обернуться.
Но Данила был настойчив:
— Да. Насчет расслабиться и местных порядков. Возмутило тебя что-то.
— Меня? Нет… Всё в порядке. Подумаешь, забежал этот цербер старшой и раскричался, и… — Ашот попытался уцепиться за косяк, но Данила пресек его действия болезненным ударом по пальцам. — И мою «козью ножку» затоптал, сказал, чтоб я больше никогда…
Дверь с грохотом — ну не рассчитал Дан! — захлопнулась перед самым носом Ашота. Лязгнув, засов вошел в паз. Данила глубоко вздохнул, повернулся…
Мариша лежала под одеялом. Халат ее валялся на полу.
— Сташев, хватит уже таращиться, как зомбокабан на Стену. Выключай свет и дуй сюда.
Свет погас. Буквально в одно мгновение Дан оказался без одежды на кровати. Он прильнул к девичьему телу. Его губы нашли губы Мариши. Поцелуй был жарким, объятья — нежными…
И тут внизу загрохотали выстрелы.
Кто-то крикнул в коридоре:
— Тревога! Зареченцы атакуют!
ГЛАВА 19
АТАКА
Бесшумно бойцы заняли позиции на разумном удалении от бетонного забора, окружавшего резиденцию Горбатого. Действовали слаженно, быстро — различные варианты штурма не единожды прорабатывались. Это было в стиле Вилена. Он не любил экспромты, предпочитал им хорошую подготовку.
Рядом с Гурбаном залегла вся его поредевшая команда: Бек, Фаза, Ксю и Доктор, которому доверили вести наблюдение через единственный бинокль.
А потом, когда все-все уже засели по местам, Серый неспешно, вальяжно даже, подошел к воротам у КПП резиденции и, представившись, потребовал вызвать к нему Наума, уж больно хотелось ему посмотреть на уродца, сбежавшего из цирка. Его, конечно, послали на три буквы и велели валить подобру-поздорову. Тогда Сергей принялся пространно, но очень доходчиво объяснять, как он занимался сексом с матерями мосинских бойцов, с их бабушками и их сестрами, и сколько он при этом платил, и какие извращения ему больше всего понравились.
Честное слово, Гурбану даже обидно стало за бедолаг, вынужденных это слушать. И потому неудивительно, что с той стороны забора у кого-то не выдержали нервы — и палец вдавил спуск.
Автоматная очередь отбросила Серого назад. Вторая сбила его с ног. Обычный человек после подобной передряги не выжил бы — вот и Серега, упав, не подавал больше признаков жизни.
Гурбан стиснул зубы и крепче сжал АК, за который спасибо каптерщику Зареченского клана — не абы что всучил чужакам, но отобрал самые новые стволы да еще велел в тире, устроенном в подвале, пристрелять.
Ворота резиденции Горбатого медленно поползли в стороны, из-за них выскочили пятеро бойцов, подошли к Серому. Двое направили автоматы на тело, еще двое склонились над ним, а один принялся осматривать окрестности, водя стволом из стороны в сторону.
Во всех зарешеченных окнах резиденции разом вспыхнул свет. Прилегающий к забору периметр и так был освещен.
Один из мосинцев присел рядом с мертвецом:
— Да это ж Мясник, помощник Джексона!
О том, что Вилена враги называли Джексоном в честь певца из прошлого, Гурбан знал. А вот прозвище Серого он услышал впервые, и оно его смутило. Хотя при такой должности хуже было бы, если б племяша называли Одуванчиком или каким-нибудь Мусиком.
В том, что прозвище верное, Гурбан убедился буквально через секунду — слишком уж любопытный мосинец захрипел и повалился рядом с телом.
— Чем он его? — не понял командир чистильщиков.
Не отрываясь от оптики, Доктор бесстрастно прокомментировал:
— Скальпелем по горлу. Быстро двигается, профи.
И в тот же миг разлетелись на осколки лампы, освещавшие периметр у забора, — зареченские дружно открыли огонь, и закричал кто-то, что война началась…
Короче, завертелось все по-взрослому.
Ксю рванула к воротам. За ней, чуть приотстав, ковылял Бек. Еще десяток зареченских бойцов спешили туда же. Гурбан, Фаза и Доктор остались на месте. Их время еще не пришло.
Оживший Серега успел прирезать еще одного, слишком уж близко подобравшегося врага, прежде чем остальных скосил дружный залп атакующих. Труп Мясника, словно не всадили в него две очереди из АК-74, вскочил и, отобрав у настоящего мертвеца автомат, принялся методично полоскать по зарешеченным окнам нижних этажей.
Ах если б можно было обойтись без пальбы! Ведь ни один волос не должен упасть с коротко стриженной головы Сташева-младшего! Гурбан описал парня на построении перед началом операции. Вилен настрого приказал, чтоб в суете боя мальца хоть случайно, хоть как не зацепили — иначе показательная казнь и всех родственников до седьмого колена…
Не добежав до ворот метров пятнадцать, Ксю, Бек и зареченские повернули назад, вроде как испуганные огнем обороняющихся — мосинцы сконцентрировались в месте атаки врага. Последним отступал Мясник. И минуты не прошло, как он оказался рядом с Гурбаном:
— Ну как?
— Силен. Больно?
Серый похлопал по разодранной пулями куртке:
— Броник классный сделали. И синяков не останется.
У ворот собралось уже полсотни мосинцев, не меньше. Шла вялая перестрелка.
— Слышь, а чего тебя Мясником называют?
Серега внимательно посмотрел на Гурбана, будто прикидывая, ответить ему или же по горлу скальпелем чикнуть:
— Я маленький мечтал хирургом стать. Но где уж в нашей глуши, да и Псидемия… Я из деревушки под Новосибирском.
О как. Не ближний свет. Тайга — закон, медведь — хозяин. И чего паренек тут забыл?..
— Равиль? — догадался командир чистильщиков.
— Да, — кивнул Серега. — Всю деревню нашу. Моих всех… Только я живой остался.
Теперь понятно, почему этот невзрачный вроде парнишка расцвел прямо, когда планировал штурм резиденции Горбатого. Жажда мести — единственное, что поддерживало в нем жизнь. Для того он и проделал неблизкий путь сюда по тайге, кишащей зомбозверьем…
И тут рвануло так, что на секунду-две Гурбан оглох.
С обратной стороны резиденции бойцы Вилена Джексона разнесли в пух и прах большой сектор бетонного забора, и боевые группы уже проникли на территорию Мосинского клана, занимая позиции и дожидаясь подкрепления. Возня у ворот — лишь отвлекающий маневр.
А еще взрыв послужил сигналом к началу операции по всему острогу Тула. В этот момент сотни бойцов атаковали склады и цеха мосинцев, выбивали их с периметра, уничтожали нещадно, пленных не брали. Ночь длинных ножей, не иначе. Или ночь укороченных автоматов, которыми в большинстве своем были вооружены бойцы Зареченского клана.
— По времени вроде нормально? Должны были спуститься в подземный ход, как считаешь? — В руках Мясник сжимал заряженный РПГ-7. — Думаю, наши мальчишку уже приняли.
Гурбан кивнул. Он тоже на это надеялся.
— Тогда сотрем с лица земли этот гадюшник!
Реактивный двигатель отправил гранату в полет. И тотчас еще десятки таких же гранат впились в здание, калеча и убивая тех, кто прятался за стенами.
Мосинцы еще отстреливались, но их участь была предрешена.
*
Парочка буквально скатилась с кровати. Мариша успела накинуть на себя халатик до того, как Данила включил свет. Открыв дверь, он спровадил девушку в ее номер:
— Одевайся. Минута времени. Встретимся в коридоре. Живо!
И сам принялся натягивать на себя все, что снял в порыве страсти. Когда он завязывал ботинки, в комнату вломился Ашот, раздобывший уже где-то автомат:
— Маришу куда спрятал?
— Какую Маришу? Зачем ее прятать? — отмахнулся от него Дан. Только сальных разговорчиков сейчас и не хватало.
— Значит, не было Мариши? Показалось, значит… — задумчиво пробормотал толстяк. — Забористая трава. Перед тем как старшой отобрал косяк, я пару раз таки успел…
— Вредная привычка. До добра не доведет. — Дан выскочил в коридор.
— Да, пора завязывать. — Ашот уставился на Маришу, которая успела уже одеться и вышла из своей комнаты. Петрушевич ведь не простая девушка, у которой подобная процедура заняла бы не меньше часа, даже если б земля горела под ногами. Мариша — доставщик, а это ко многим жертвам обязывает… Вот только из-под новой армейской куртки, выданной на смену, выглядывал тот самый халатик, в котором девушка посетила Дана.