– Нам бы еще сухой паек, бойцы двое суток почти впроголодь.
– К вечеру в казарму мой зам что-нибудь подбросит. О ходе операции в курсе держи. Я тебе радиста с рацией дам. Оставишь его при грузовиках. Сразу после захвата группы доложишь.
– Есть.
– Постарайся хоть одного живым взять, очень важно. Хорошо бы главного.
– Как их ночью узнаешь? Тут уже как получится. Если группу планируют вывезти самолетом, то, скорее всего, все немцы, отстреливаться будут.
– Ладно, времени мало. Где эта точка?
– За поселком Октябрьский, между ним и деревней Красное.
– Далековато.
– За полтора-два часа на грузовиках доберемся.
– Тогда – ни пуха!
– К черту.
Федор вернулся в казарму. Сразу принялся отбирать людей. Десять автоматчиков, потом десяток бойцов с винтовками. Кабы не трехлинейки, не удалось бы повредить и поджечь немецкий самолет. За суетой время пролетело быстро. К нему подбежал боец:
– Там, товарищ командир, вас разыскивают.
– Иду.
Это приехал заместитель Осадчего по тылу. На грузовике привез припасы – несколько ящиков. По приказу Федора груз быстро перенесли на пищеблок. Федор бойца для охраны приставил. Сам содержимое ящиков успел осмотреть, как только зам по тылу уехал. Хорошо гэбэшники живут. Тушенка, каша рисовая с мясом в консервах, американская консервированная колбаса, несколько шматков соленого сала, сухари, пара пачек сахара-рафинада. По военному времени, целое богатство. Видимо, Осадчий распорядился не экономить.
Сам поел каши. Только сваренная, с кусками мяса, а напоследок две кружки хорошо заваренного чая с сахаром. И сразу спать. Устал за истекшие двое суток просто зверски.
Утром пришли два грузовика, с ними радист, совсем молоденький парнишка, после курсов. После завтрака отобранные бойцы погрузились. Каждый боец имел двойной запас патронов. Федор дорогу знал, тем более на северо-запад шоссе шло одно, через Торжок, потом поворот направо, на Спирово, а там уже по грунтовке. Радист сидел в кабине второго грузовика, держал на коленях рацию «Север».
Машины оставили в поселке Октябрьском, загнав их во двор МТС. Водители и радист остались там. Поселок невелик, и если бы грузовики с военными номерными знаками оставались на улице долго, это могло насторожить диверсантов. Федор не исключал, что кто-то из диверсантов или их пособников мог находиться в поселке и наблюдать за обстановкой. Гараж МТС находился на окраине, что было удобно для скрытного выдвижения бойцов к месту операции. Вышли к полю. Бойцов Федор оставил в леске рядом, для скрытности.
Сам прошелся, выбирая место для засады. Он предполагал устроить несколько таких мест. И окружить группу легче, и наблюдать.
К вечеру хоть один из диверсантов должен объявиться, обстановку разведать, приготовить сучья для костра. Попробуй их в темноте собрать, когда вот-вот самолет появится.
Лес как укрытие не годился. Диверсант в первую очередь проверит именно его. Одну группу Федор решил укрыть в камышах на конце поля. Метров двадцать стоит сухой камыш, потом начинается тонкая земля, затем вода темного цвета, как на болотах. Еще одну группу решил расположить в ложбинке. Пять человек вполне уместятся. С виду – ровное место, сюда никто проверять не пойдет. Третья группа – за насыпью железной дороги, где сложены старые шпалы. Как стемнеет, оттуда наблюдать удобно, и, случись перестрелка, насыпь и шпалы укроют от пуль. Провел подробный инструктаж. Главное, ничем себя не выдать. Не разговаривать, не курить. При команде – захват, рассредоточиться цепью и окружить. При попытке вооруженного сопротивления стрелять по ногам. Федор так расположил группы, чтобы они при вероятной стрельбе не попадали в сектор друг друга. Для подачи сигнала служил свисток, средство легкое, еще с заставской службы, а слышно хорошо и далеко.
Сам развел группы по укромным местам, назначил старших. После недолгих раздумий отправился в лес, забрался на дерево. Так делал якут Борисов, обустраивая снайперские точки на границе. С дерева видно дальше, обнаружить его сложнее. Единственный минус – не грохнуться бы с ветки в неподходящий момент. Взобравшись, сломал аккуратно ветку, загораживающую обзор, осмотрел поле. Бойцов в укрытиях не видно. Теперь оставалось набраться терпения и ждать. В кармане запасная пачка патронов к пистолету. Урок со стрельбой в эшелоне пошел впрок. Час шел за часом. Прибыли они на место в полдень, уже три часа дня. Ноги и пятая точка затекли от неудобной позы. Не пошевелиться толком, да и сучки давят. Всполошившиеся было прибытием бойцов сороки успокоились. Добрый знак, чужих рядом нет. Прошел еще час. Федор с биноклем осмотрел поле – никого. Глянул вниз и замер. Недалеко от дерева, почти под кроной, стоял человек. По одежде судить – деревенский, в ватнике, старых брюках, истасканных башмаках. Только вел он себя не как колхозник. Несколько минут стоял неподвижно, осматривая поле. Для посадки самолета место удобное, поле километра три в длину и два в ширину. Для посадки тихоходного транспортника с лихвой хватит. Ни холмов, ни одиноких деревьев, ни стогов на поле нет. Немцы явно разведали это место давно. Федор, боясь насторожить мужчину, дышал едва-едва, через раз. Наконец незнакомец не спеша двинулся вперед, сделал круг. Федор в напряжении был: заметит засады или нет? Обошлось. Мужчина снова вернулся в лес, только уже значительно дальше от Федора. Слышно было, как хрустели сучья. Вскоре он вышел из леса, неся за спиной перевязанную веревкой вязанку сучьев. Донес до середины поля, бросил. Со стороны посмотреть – мужчина сухостоя набрал для растопки печки в своей избе. Даже если проверить его сейчас, ничего подозрительного не обнаружится. Он на разведку местности вышел, для подготовки сигнального костра. Только трогать его нельзя. Группа диверсантов ждет, когда разведчик вернется. Чем больше Федор следил за мужчиной, тем больше укреплялся во мнении, что это не диверсант. Пособник из местных, агент, но не немец. Уж больно действия его привычные, ловко обращается с вязанкой. Городской житель, попав в непривычные для себя условия, в ту же деревню, выглядит неумехой. Ни воды из колодца набрать, ни дров наколоть, ни костер разжечь.
Разложив на поле три вязанки, мужчина ушел. Причем на этот раз открыто, к деревне Красное. Федор на заметку взял. Диверсанты могут появиться ночью без пособника. А как его бойцы с ними управятся, можно за пособником съездить. Потому как – гад он, выкорчевывать таких надо, без пособников разведчикам и диверсантам действовать сложно. Виселица по таким плачет, но Федор решил пристрелить его. А сейчас пусть пока дышит, не зная, что истекают последние часы его гнусной жизни.
Прошло несколько часов, томительных, нудных. Известно ведь – хуже всего ждать и догонять. Начало темнеть. На дереве больше делать нечего, обзорности из-за темноты никакой. Федор стал спускаться с дерева. В темноте спуститься оказалось сложнее, чем влезть. Уже на земле размял руки и ноги, затекшие на дереве. Сделал несколько упражнений, поприседал. Почувствовал, как разошлась, разогрелась кровь. Но к бойцам не пошел. Сержанты свои задачи знают, а он может нарваться на пособника, спугнуть. Вдруг тому придет в голову проверить поле?
Федор сел на землю, опершись спиной о ствол дерева. Со стороны Красного послышался треск мотоциклетного мотора, блеснул луч фары. Кого-то не вовремя на поле несет! Федор вскочил. Остановить мотоцикл уже поздно, да и не стоит себя обнаруживать. Мимо опушки проехал мотоцикл с коляской, в отсвете фары стали видны фигуры седоков. Мотоцикл описал широкий круг по полю, подъехал к куче хвороста. Затем раздались позвякивания. Что они делают, непонятно. Взглянул на часы. Двенадцать минут двенадцатого. Пожалуй, это не случайные люди на поле, а диверсанты. Не пешком пришли, с комфортом – на мотоцикле. Наверняка угнали в какой-то воинской части. Что разыскивать будут, не боялись. По их понятиям, уже через сорок минут приземлится самолет и их группа будет в воздухе. Донесся легкий, едва уловимый запах бензина. Так вот чем занимаются диверсанты. Для того чтобы костер легко и быстро возгорелся, сливали из бака мотоцикла бензин и поливали хворост. Похоже, рассчитали все, опытные, нахрапистые, уверенные, что легко уйдут из нашего тыла.
Мотоцикл завели, отогнали к лесу, бросили недалеко от Федора. Тоже понятно, надо освободить посадочную полосу для приземления самолета. Отогнал мототехнику один диверсант. У Федора мысль мелькнула – захватить. Диверсант один и нападения не ожидает. Момент удобный, но нельзя. Если он не вернется к группе, начнутся поиски. Пришлось смотреть, как диверсант спокойно уходит.
Когда немец удалился, Федор подошел к мотоциклу, снял высоковольтные провода со свечей зажигания, уложил их под ближайшим деревом. Если что-то пойдет не так, диверсанты не смогут воспользоваться транспортом.
Снова внимание на часы. Без пяти минут полночь. Диверсанты наверняка вслушиваются – не гудят ли в воздухе моторы? Без двух минут двенадцать разом вспыхнули костры. Диверсанты собрались у среднего костра. Но их трое, а пилот говорил о четырех. Одного не хватает. Убили, отстал или оставили в нашем тылу для выполнения задания? В принципе, четвертый мог быть не диверсантом, а забрасываемым агентом. Высадили, а дальше пути-дороги их разошлись. Тогда тем более надо брать пленного, пусть расскажет: где четвертый?
Федор секунду помедлил – вдруг четвертый появится? Достал из кармана свисток, дунул три раза. Диверсанты насторожились. При свете костра было видно, как завертели головами. Сигнал свистка не походил на крик ночной птицы. Федор знал, что по его сигналу из трех укрытий уже поднялись его бойцы и двинулись к горящим кострам. Немцы их еще не видели, тщетно надеялись, что с секунды на секунду услышат самолет. А вместо этого увидели цепь бойцов. Один из сержантов закричал:
– Сдавайтесь, вы окружены! Оружие на землю!
Диверсанты схватились за пистолеты. Со стороны цепи бойцов ударили автоматные очереди. Вокруг группы пули густо взбивали пыль. Следом за первой группой бойцов слева показалась вторая. Им было дальше идти, поэтому на минуту задержались. И вновь окрик старшего:
– Оружие на землю! Иначе открываем огонь.
Кто-то из автоматчиков дал очередь над головами диверсантов. Если какая-то надежда на спасение, на чудо в виде самолета еще теплилась, то теперь пропала. Диверсанты бросили оружие, подняли руки. А справа уже бегут бойцы, что скрывались в камышах. Федор побежал к центру поля. Диверсанты побросали на землю оружие. Федор сам тщательно осмотрел, обыскал каждого. Все имеющиеся документы, оружие, даже зажигалки – сложили в солдатский сидор.
– Связать руки и усадить на землю. А ты, – ткнул пальцем Федор в бойца, – за грузовиками.
Федор подошел к переодетому в нашу форму диверсанту, поднял его, поставил перед собой.
– С каким заданием заброшен? Кто в группе старший, где скрываются пособники?
– Ничего не знаю, вы меня с кем-то путаете, – по-русски чисто ответил задержанный.
Цацкаться было некогда, кроме того, у задержанных легкий шок после захвата. Надо додавить, сломать остальных. Федор намеренно выбрал первым самого молодого. Он не мог быть старшим группы. Среди сидящих на земле был майор, как и рассказал на допросе пилот.
Федор достал из кобуры пистолет.
– Или говоришь, или застрелю. Даю тридцать секунд на раздумье.
И, задрав рукав гимнастерки, уставился на часы. Пленный гордо задрал голову. Когда время истекло, Федор спросил:
– Слушаю. Или в молчанку играть будем?
– Ничего не знаю.
Федор вскинул пистолет, выстрелил пленному в голову. Брызги крови и мозгов попали на сидящих пленных. Тело рухнуло рядом. Тишина полная. Федор убрал пистолет в кобуру, подошел к следующему, поднял.
– Будешь говорить или желаешь умереть за великую Германию?
У пленного тряслись губы, крупно сотрясалось все тело, в глазах – ужас. Только сейчас на его глазах убили камрада. Причем русский офицер сделал это спокойно. Если молчать, та же участь постигнет его.
– Бу… бу… буду! – даже заикаться стал.
– Расскажешь все – будешь встречать нашу победу в лагере. Я слушаю.
– Нашей задачей было доставить взрывчатку в Вышний Волочек.
– Дальше, не молчи. Чем дольше и больше говоришь, тем лучше для тебя.
– Взрывчатку передали агенту. Кто он, я не знаю. Честно, не знаю. Контактировал старший группы. Он в форме майора войск связи.
– Вон тот?
– Да! – С облегчением вздохнул пленный.
– Посиди пока.
Федор подошел к старшему группы.
– Встать!
Лжемайор стал подниматься. Со связанными руками это сложно. Федор сильно пнул его концом сапога по голени. Удар болезненный. Но не жестокость Федор хотел явить перед противником. Боль помогает сломить сопротивление, делает разговорчивее. Диверсант застонал сквозь зубы.
Федор схватил его за рукав гимнастерки, рванул вверх, так, что затрещал шов.
– Хочешь жить или умереть?
– Все скажу.
Ведь подготовлен был, наверняка проигрывали в разведшколе ситуацию с захватом, допросом. Судя по возрасту, положению старшего в группе, не новичок, и заброски в наш тыл были, причем удачные, иначе сейчас не стоял бы перед Федором.
– Фамилия, звание?
– Альберт Кох, гауптман, в настоящее время – старший группы.
– В настоящее время ты пленный и первый кандидат в группе на тот свет. Добросовестно выложишь все – будешь жить. Начнешь врать, я тебя стрелять не буду, а прикажу утопить в болоте по соседству, чтобы помучился.
– Я понял.
У Федора сразу интерес появился. Не так часто в таком звании забрасывают в чужой тыл. Стало быть, задание важное.
– Кто агент, где живет, работает, фамилия?
Федор достал бумагу, карандаш, попросил сержанта подсветить фонариком. Немец посмотрел в небо.
– Самолет ждешь? Не будет, самолет мы сожгли, экипаж в плену. Хочешь, фамилию назову? Йоган Лиц, гауптман.
– Он предал группу?
– Жить сильно хотел. Я слушаю.
– Он машинист паровоза, фамилию не знаю, только адрес. Улица Девятого января, дом девять. Я ходил на встречу с ним один, по паролю.
– Кто конкретно здесь помогал?
– Группа действовала самостоятельно.
– Врешь!
Федор достал пистолет, направил его в лоб немцу, стал выжимать спусковой крючок. Гауптман заметно побледнел. В последний момент перед выстрелом Федор отвел пистолет. Выстрел!
Гауптман дернулся. Пуля пробила ухо, потекла кровь. А Федор уткнул ствол пистолета в лоб.
– Отсчитываю тридцать секунд, вторая пуля – в лоб.
Спокойно сказал, без крика и угроз. Такое обращение сильнее действует.
– Деревня Красное, по соседству. Алексеев, местный житель. Завербован осенью сорок первого, у него сын у нас в плену.
– Ладно. Разговор продолжим немного позднее, в НКВД. Последний вопрос. Ваше подразделение?
– Батальон «Бранденбург-800».
– Старые знакомые!
Федор приказал сержанту:
– Охранять, если будут переговариваться, стрелять по ногам.
– Слушаюсь!
– И двух автоматчиков ко мне.
Федор с бойцами направился к лесу. Он задумал использовать мотоцикл. Деревня рядом, и пособник слышал, что самолет не прилетел. Звук мотора мотоцикла примет за возвращающуюся диверсионную группу. При свете фонаря нашел под деревом свечные провода, поставил на мотор. Потом покачал мотоцикл. Топливо в баке плескалось, не все было слито. Немного, но осталось, для поездки должно хватить. Ключ торчал в замке зажигания, Федор завел двигатель.
– Садитесь.
Включил фару, маскировка теперь ни к чему. Десять минут езды, и уже деревня. Все избы в темноте, ни одного окна не светится. Федор постучал в первую же избу. В окно выглянул хозяин.
– Простите за беспокойство. Не подскажете, где Алексеев живет?
– Третья изба отсюда.
– Спасибо.
До искомой избы шли пешком втроем. Только приблизились, как распахнулась калитка, вышел хозяин. Федор включил фонарик, луч направил в лицо. Ошибки не было, именно его он видел днем, этот человек собирал хворост.
– Сорвалось? – спросил Алексеев.
– Не прилетел. Нам бы укрыться до завтрашней ночи.
– Это можно.
Хозяин повернулся к Федору спиной. Казанцев достал пистолет, выстрелил пособнику в затылок. Мужчина упал, Федор выстрелил еще раз. Залаяли собаки, раздались голоса жителей, встревоженных стрельбой. На улицу вышли селяне.