Катер же, имея вдвое больше весел и изрядно мотивированных жутким зрелищем матросов налегавших на них, увлеченный той же волной смог проскочить в считанных сантиметрах перед носом броненосца и теперь три десятка находившихся в нем человек, неистово молясь, изо всех сил старались удержать катер по волне. Оставшаяся же на "Русалке" без малого сотня душ после отхода последней возможности на спасение оказалась предоставлена самим себе.
Понимая, что раненный старший офицер, который с большим трудом смог отвязаться от поручня, не в состоянии в одиночку вытащить из-под обломков мачты потерявшего сознание рулевого, командир все же оставил свое место на мостике и помог Протопопову вызволить матроса и стащить с заливаемого волнами открытого мостика вниз, где им удалось укрыться от сшибающих с ног волн за носовой башней главного калибра. Там уже прижимались к холодной броне двое матросов из артиллеристов с надеждой в глазах неотрывно следящих за двуцветным катером, который, преодолевая штормовые волны, сантиметр за сантиметром приближался к борту агонизирующего корабля.
С катера в очередной раз постарались добросить канат до броненосца, но сильная качка и ветер здорово сбивали направление его полета. Один раз канат даже лег на палубу "Русалки", но очередная волна сбила его обратно прямо из-под рук кинувшегося к канату матроса, едва не утянув моряка за борт. Лишь с четвертой попытки, когда броненосец вильнул на очередной волне и приблизился чуть ли не вплотную к лодке, вылетевший из ее нутра канат оказался достаточно близко к башне, где был тут же подхвачен двумя парами рук и принайтован к чудом сохранившемуся ограждению.
Стоило подтащить лодку к борту броненосца, как в ее распахнутый люк тут же нырнули первые матросы – из тех, кто помогал ее подтаскивать.
Следом, чудом удержавшись на ногах, офицеры едва успели передать в открытый люк потерявшего сознание рулевого, как сзади ударила очередная волна, буквально вбившая их вслед за рулевым внутрь катера.дади ударила знание попутчикаровало спасение. Судя по всему шторм и не думал утихать, так что шанс уцелеть был минимальным. дв
Прошло всего пара секунд, и не успевших оклематься от непредвиденного полета офицеров буквально протащило вглубь салона катера хлынувшей сзади волной матросов. Черные от угольной копоти с красными от раздражения глазами и пышущим от тела жаром кочегары, последние кто имел возможность спастись при гибели корабля, выглядели как черти из преисподней и в любое другое время могли напугать своим внешним видом кого угодно. Вот только здесь и сейчас у набившихся в катер людей имелось куда как больше дел, чем бояться выходцев из преисподней. В данный момент они испытывали настоящий животный трепет перед разбушевавшейся стихией и не желали отвлекаться на что-либо иное. Даже старавшийся держать себя все это время в руках Иениш, было смирившийся со скорой гибелью и оттого воспринимавший происходящее как последнюю возможность сделать лишний вздох или кинуть последний взгляд на небо, не смог побороть накативший страх, стоило только осознать себя в относительной безопасности.
Буквально влетевший в шлюпку последним лейтенант Бурхановский резанул по трещащему канату кортиком, отчего тот лопнул как натянутая струна, и невероятным образом изогнувшись, захлопнул люк, отрезая спасшихся от ударов стихии.
– Все покинули борт? – проорал чудом удерживающий сознание Иениш, обращаясь к ошалевшему от своих действий лейтенанту.
– Не могу знать, Виктор Христофорович! Я добрался до машинного, чтобы передать ваш приказ и сразу кинулся в кормовую башню. Но одно могу сказать точно – когда я выбрался на палубу за мной уже никого не оставалось. – едва успел прокричать тот в ответ, как был чуть ли не размазан по только что задраенному люку навалившейся толпой не удержавшихся на ногах моряков.
Последняя в жизни "Русалки" волна перевернула броненосную лодку вверх килем и та, зацепив краем мостика борт "Шмеля", попыталась утянуть катер под воду за компанию с полусотней оставшихся в ее бронированном нутре людьми.
Раскрашенный под пузатое насекомое катер на какие-то секунды накренился на левый борт и полностью скрылся под водой, но уже через мгновение выпрыгнул обратно, выравниваясь на киле подобно неваляшке. Рассчитанная некогда на тридцать человек, бывшая спасательная шлюпка, не смотря на значительную перестройку внутреннего пространства, смогла вместить двадцать восемь членов экипажа погибшего броненосца, но всего три человека придавленные товарищами к иллюминаторам смогли увидеть последние мгновения жизни их старого корабля. "Русалка" за считанные секунды скрылась под водой.
Еще три часа шторм испытывал на прочность "Шмеля", но тот показал себя с лучшей стороны, за что все его пассажиры готовы были молиться на создателей столь крепкой скорлупки. И даже холодная вода плескающаяся внутри катера и добирающаяся до середины голени не портила морякам настроение – они выжили в сущем аду, и это было главным. О будущих простудах никто и не думал, тем более что вычерпать воду из катера не представлялось возможным.
Проведением божьим спасшиеся люди, наплевав на все условности, жались друг к другу в попытке согреться, не взирая на должности и звания. Лишь потерявших сознание Иениша и рулевого Медведева постарались разместить с относительным комфортом, уложив их на единственную лежанку и накрыв шерстяным одеялом, которое, впрочем, довольно скоро промокло насквозь из-за непрекращающейся болтанки.
Воцарившаяся в лодке духота и сырость грозили превратить борт катера в натуральную парилку, если бы не прохладная вода плескающаяся под ногами. Тем не менее, скопившийся конденсат намертво закрывал обзор из небольших иллюминаторов и только Иван в ходовой рубке, постоянно протирая своей футболкой лобовое стекло, имел возможность наблюдать за не передаваемой смертельной красотой разыгравшейся стихии. Пару раз в крохотную ходовую рубку протискивался старший офицер броненосца, но, понимая, что ничем не может помочь их спасителю и дабы не отвлекать того от управления катером, которое, надо сказать, осуществлялось весьма необычно, капитан 2-го ранга Протопопов, лишь молча наблюдал и морально поддерживал заметно нервничающего Ивана. Причем зачастую он даже не мог сообразить, что именно делает их новый знакомый. Тот время от времени стучал ладонью и даже кулаком по непонятному прибору, светящемуся холодным синеватым светом, да ругался себе под нос, видимо от того, что наносимые удары не приводили к желаемому результату. Также, щелкая небольшими рычажками на очередном неизвестном устройстве, он подносил ко рту черную коробочку соединенную витым шнуром с этим самым прибором и раз за разом запрашивал помощь, повторяя непонятное сокращение из трех букв, как будто пытался дозвониться до кого-то, причем находясь в море!
– СОС, СОС. Меня кто-нибудь слышит? Катер "Шмель" запрашивает помощь. СОС, СОС.
– Прошу простить меня, Иван. – вспомнив имя их спасителя, обратился к тому Протопопов, – Но что вы делаете?
– Как что? Сами что ли не видите? Пытаюсь вызвать помощь. Но, по всей видимости, рация накрылась медным тазом. Сколько я ни старался, так и не смог ни до кого докричаться. Сплошные шумы в эфире. Сами послушайте. – Иван крутанул на рации одну из ручек и в рубку ворвался непонятный шорох, какой капитану 2-го ранга прежде слышать не доводилось. – И так на всех каналах! – удрученно продолжил хозяин катера, – Вдобавок система ориентации вышла из строя. Нет сигнала связи со спутником. Так что я даже не представляю, куда забросил нас этот шторм. Хорошо хоть компас в порядке. Если в ближайшие десять минут не смогу ни до кого докричаться, возьму курс на юг – мимо прибалтийского побережья всяко не промажем. А уж там доберемся до какого-нибудь городка, да сообщим о случившемся полиции. Чем быстрее власти начнут спасательную операцию, тем больше шансов у ваших товарищей на спасение. – море уже начало заметно успокаиваться и потому стало возможным попытаться подойти к берегу и при этом не быть размазанными по прибрежным скалам.
– Да, да. Вы, несомненно, правы! Просто я никогда не сталкивался с подобным устройством. Это что-то новое? Кто-то сумел решить проблему передачи данных беспроводным методом, да еще соединив получившееся устройство с телефоном?
Недоуменно воззрившись на своего собеседника, Иван, наконец, смог как следует изучить его с ног до головы и закрыв глаза, потряс головой.
– Да не. Бред какой-то. – едва слышно пробурчал он себе под нос. – Точняк реконструкторы. – добавил он после недолгого размышления.
– Кстати, прошу прощения, я же так и не представился должным образом. Все же ситуация не располагала. – распрямившись, насколько это позволяла высота крохотной закрытой рубки, одернув все еще мокрый и оттого липнущий к телу китель, офицер слегка кивнул головой, щелкнув каблуками, отчего по переливающейся под ногами воде пошли круги и отрекомендовался, – Протопопов, Николай Николаевич. Капитан 2-го ранга Российского Императорского Флота. Старший офицер броненосной лодки "Русалка".
– О-Очень приятно. – нервно сглотнул Иван и перекрестился. Подождав некоторое время и убедившись, что это не глюк, и человек представившийся офицером царского флота не исчез, Иван решил уточнить, – А не подскажете, Николай Николаевич, какое сегодня число?
– Седьмое сентября 1893 года.
– Вот как? 1893 год. – нервно усмехнувшись, повторил Иван, – А на моих часах. – он постучал пальцем по экрану ноутбука, к которому был присоединен GPS навигатор, – Седьмое сентября 2013 года. И насколько я знаю, броненосная лодка "Русалка" пропала без вести вместе со всем экипажем 120 лет назад. И обнаружили ее совершенно случайно лет десять назад – в 2003 году. Так что прошу перестать шутить, Николай Николаевич, если конечно это ваше настоящее имя, и сообщить мне кем вы являетесь на самом деле. Я все понимаю, шторм, стресс, катастрофа, гибель вашего судна и товарищей. Но не стоит столь сильно вживаться в выбранную для себя роль, как бы вы не любили исторические реконструкции. Все же ситуация не располагает к глупым шуткам.
– Не имею представления, о чем вы говорите, но я действительно Протопопов, Николай Николаевич, старший офицер броненосной лодки "Русалка". – растерялся офицер, не ожидавший услышать нечто подобное.
– Хорошо, хорошо. Как вам будет угодно. Только полицейским потом этого не говорите. Мне то все равно, а вас за подобные речи вежливые люди в белых халатах в один момент в желтый дом определят. Глазом моргнуть не успеете.
– В желтый дом? – с каждым словом речь собеседника становилась все более непонятной для капитана 2-го ранга, но сумасшедшим тот не выглядел, хотя говорил о невероятных вещах.
– Ну да. В психиатрическую клинику. Если вы и дальше будете представляться человеком, пропавшим без вести 120 лет назад.
– А, по вашему мнению, сейчас 2013-й год? – стараясь не выдать мимикой или интонацией пренебрежение к явно психически больному человеку, поинтересовался Протопопов.
– Вообще-то да. – усмехнулся в ответ Иван. – И если вы не верите мне, то прошу удостовериться самостоятельно. – открыв на ноутбуке календарь, он повернул компьютер экраном к своему собеседнику, – Видите, техника врать не будет. 7-е сентября 2013 года. Три часа двенадцать минут. Еще бы связь со спутником была. Эх. Но, чего нет, того нет. Не надо было покупать GPS и рацию китайского производства. Первое плавание, а уже все вышло из строя.
– Что это? – пропустив мимо ушей все, что говорил ему собеседник, капитан 2-го ранга вперился взглядом в экран ноутбука.
– Ноутбук. Что же еще? – и видя не наигранное непонимание в глазах своего собеседника, принялся перечислять, – Портативный компьютер. Электронная вычислительная машина. Как вам еще то объяснить?
– Вычислительная машина? Что-то вроде механической вычислительной машины Холлерита или арифмометра Однера? Но к чему она здесь? На каких принципах работает? И вообще что она может доказать?
– Тяжелый случай. – глядя на своего собеседника, вздохнул Иван. – Вы, прошу прощения, из какой пещеры выбрались, Николай Николаевич? Даже самые малые дети в отдаленных африканских деревнях знают, что такое компьютер. А вы мне тут про какие-то арифмометры рассказываете. Я, конечно, человек не глупый и знаю, что такое арифмометр. Но подобные механические машины прекратили использовать еще пол века назад. Сейчас нечто подобное только в музеях и можно найти. Но мы что-то отвлеклись от темы. Сейчас на дворе 7-е сентября 2013 года. И это есть факт по той простой причине, что мне уже 30 лет, а родился я в 1983 году. Логично? Да и все это оборудование никак не могло быть произведено в 19 веке, поскольку технологии позволяющие изготовить их появятся не раньше второй половины 20 века. Так что давайте заканчивать этот фарс. Время поговорить у нас еще будет, а сейчас нам надо добраться до ближайшего берега. Кстати, как там остальные? Раненых нет?
– Многие сомлели от духоты. Наш командир и рулевой лежат без сознания. Рулевого оглушило обрушившейся мачтой. Мы ему обмотали голову относительно чистой рубахой и кровь вроде уже не идет. А командир весь последний год жаловался на постоянные головные боли и особенно сильно сдал в последнее время. Я и еще трое отделались ушибами. Остальные же просто промокли насквозь и оттого продрогли. Неплохо было бы проветрить салон, но открывать дверь без вашего дозволения я не рискнул. Кстати как там снаружи? Вроде болтанка стала тише.
– Вы правы. Шторм потихоньку стихает. А что касается проветривания, то как бы все не заболели. – покачал головой Иван. – У меня ведь и предложить для согреву нечего. Разве что пара сменных рубах, если они еще не промокли. Да пара бутылок рижского бальзама. Полагаю, пара глотков не помешают сейчас никому.
– Никогда не слышал о подобном напитке, но если он поможет согреться, то конечно. – не стал спорить Протопопов, который и сам был не против опрокинуть стопку другую чего-нибудь покрепче.
– Сейчас все будет. – понятливо кивнул Иван. Убрав газ и оставив двигатель работать на холостых оборотах, он вслед за Протопоповым пробрался из рубки в жилой отсек, где все же смог с трудом протиснуться к койке, в ящике под которой хранились все небогатые припасы. Правда, чтобы достать их, пришлось потревожить лежавших на ней людей, но те даже не очнулись, когда стоявшие рядом матросы приподняли лежанку.
Помимо сухой одежды, до которой вода так и не добралась и двух тут же пошедших по рукам бутылок, Иван вытащил аптечку и первым делом сменил эрзац повязку у пострадавшего рулевого на нечто более-менее достойное называться таковой. Следом растолкал Иениша и скормил ему пару таблеток аспирина. Еще с четверть часа ушло на обработку многочисленных ссадин у всех прочих собравшихся в лодке, благо запасов обеззараживающих средств, бинтов и пластырей в аптечке вполне хватало. Также, убедившись, что воды Балтики, наконец, угомонились, Иван позволил ненадолго открыть оба люка "Шмеля". Ворвавшийся внутрь свежий прохладный воздух, буквально вдохнул жизнь в людей, уже пару часов как дышавших с немалым трудом. Однако, этот приятно холодящий освежающий ветерок вполне серьезно грозил подорвать здоровье моряков и потому через минуту под огорченные вздохи моряков оба люка были вновь задраены.
Еще через час катер, наконец, достиг берега и приткнулся к ближайшему небольшому галечному пляжу встреченному по пути вдоль побережья, невдалеке от которого виднелись крыши домов. Стоило килю катера заскрежетать по отполированным за миллионы лет набегающими волнами камням, как из распахнувшихся люков с обоих бортов хлынул поток истерически смеющихся людей. Игнорируя изрядно холодную воду, матросы, поднимая тучи брызг и погружаясь в воду почти по грудь, один за другим покидали вытащившую их с того света скорлупку, и едва выбравшись, на берег, тут же падали на колени и со слезами на глазах припадали губами к твердой земле. Наверное, только тот, кто уже успел распрощаться с жизнью и чудесным образом умудрился уцелеть в морской катастрофе, мог понять какого это – просто стоять на земле. Какое это непередаваемое счастье.