Радмир смотрел на нее, потом снова заговорил, уже тише:
— Твоего батюшку Дарей выхаживал, ему с сердцем плохо стало. Матушка белугой ревела.
— А ты? — спросила она и тут же снова спряталась за ладонями.
— Я? Я живой, как видишь, только больно мне, милая, мочи нет, как больно. Ничего, время лечит… Надо только потерпеть… — его голос осекся, но мужчина быстро справился со своими чувствами. — Скажи мне одно, ты счастлива? Твоя мечта сбылась, ты счастлива?
— Без тебя мне нет счастья, — тихо ответила она.
— Ты от меня отказалась, сама отказалась. — и снова смешок, наполненный горечью. — Я ведь все для тебя готов был сделать, любую блажь терпеть. Зачем ты так с нами, любимая?
— Радмир! — она кинулась к нему, поймала, не позволила вырваться. Затем горячо заговорила. — Прости, прости меня, любимый мой, я очень перед тобой виновата. Что хочешь проси, все сделаю, только не отталкивай, только не уходи!
— Ты ушла, Белава! — снова воскликнул он. — Ты ушла от меня, не я! Простить? Наверное, прощу когда-нибудь, не сейчас. Но быть с тобой я уже не могу. Мне видеть тебя тошно! Ты же мне сердце растоптала сапогом своим чародейским, душу вынула! Что я могу у тебя просить?
— Что хочешь, — она все еще пыталась не дать ему вырваться.
— Уйди, просто уйди, — почти шепотом сказал Радмир. — Отпусти меня, Белава, совсем отпусти. Я увидел тебя, задал свой вопрос, больше мне делать рядом с тобой нечего.
— Радмир…
— Ты сказала, что выполнишь все, что я захочу. Я захотел, выполняй. Ты ведь держишь свое слово, да Белава? — и такой издевательский смех.
Девушка сделала несколько шагов назад, не сводя с него неверящего взгляда. Она до последнего надеялась, что простит… Не простил. Радмир смотрел, как она пятится, вдруг быстро подошел к ней, сгреб в охапку, целуя каким-то отчаянным болезненным поцелуем. Белава замерла, боясь спугнуть, но мужчина почти оттолкнул ее, свистнул, подзывая верного жеребца. Запрыгнул в седло и крикнул ей:
— Будь счастлива, чародейка, — и сорвался в галоп.
— Радмир! — крикнула она ему в след, и уже тише. — Я люблю тебя, воин-странник…
Больше они не встречались. Прошло пять лет с того праздника Урожая, как Белава пришла в царский дворец. Пять лет ночных слез и дневного сумасшедшего отчаянного веселья, когда она творила такое, что нормальному человеку в голову не придет. Игра в чурки со Змеем Горынычем. Знала, что сжечь ее Змей не сможет, но раздавить одной лапой мог запросто. А все одно пошла, наплевав на крики Милятина, на ропот воеводы, на возмущенное шиканье в рядах дружинников. Сумела подбить Змея на эту игру. Без всякого боя закончила спор, обыграв огромного гада. Сколько таких случаев было? О ней говорили как о безумной, но везучей девке, а она лишь пыталась забыться на время. Чтобы ночью в одиночестве опять орошать подушку слезами и спрашивать себя снова и снова: почему же она такая дура?!
На ее вестники Радмир не отвечал, потом она писать перестала. А однажды поймала пройдоху Берсеня с его подручными. Уже зная, что он иголку найдет в стоге сена, девушка и предложила сделку. Она прикрывает их делишки, а они достают ей сведения о любимом воине-страннике. Три года троица хитрых мужиков привозили ей свитки, где подробно рассказывали о нем. Белава пару раз их проверяла, забираясь на Всевидящую башню. Радмир находился там, где они ей и описывали. Сведения были верными. Свою часть сделки они выполняли честно. Потому не было повода у чародейки сомневаться и в последних новостях.
Радмир женился на княжеской дочке, а она так и осталась царской чародейкой. Одинокой царской чародейкой, потому что никого не видела и не хотела видеть кроме мужчины с серыми глазами. Поддерживал ее Ярополк. Ни о чем не просил, хоть и смотрел тоскливым взглядом, когда приезжал в Белый Град. Но пытался развлечь, много смешил, писал ей добрые письма. И девушка была ему за это благодарна. Белава вдруг вскочила, схватила перо и начала писать "Здрав будь, Радмир. Слыхала, что в жизни у тебя большие перемены. Желаю тебе счастья". Сложила, подкинула, и грамота обернулась быстрокрылой синицей, тут же умчавшейся в темноту. Чародейка тяжело осела на пол и потрогала горящие щеки. Зачем написала? А вдруг ответит? А вдруг напишет, что счастлив и ей того же желает? И стало так страшно… Потом ей пришла в голову мысль, если так ответит, то напишет, что за Ярополка замуж выходит… тем более, сам Ярополк и сейчас не против принять несостоявшуюся невесту. Глупость какая! Девушка рассердилась на себя и поднялась с пола.
— Хватит уже страдать! — отругала она себя. — За пять лет не простил, не вернулся, что сейчас может измениться, коли уже женат? Хватит! Надо начинать жить.
Белава снова легла, продолжая смотреть в черноту ночи. Постепенно сон начал сковывать веки, и она не стала сопротивляться, привычно ища покоя в сновидениях. Там-то она иногда была счастлива…
Проснулась Белава от чириканья. На ее постели сидел воробей и смотрел на девушку черным глазом, склонив голову набок. Она ахнула, протянула к птице руку и… она распался грамотой. Белава лихорадочно схватила грамотку, прижала к сердцу. Воробей — его вестник! И так быстро прилетел! Немного посидев так, не решаясь взглянуть в содержание, потом выдохнула, зажгла свечу и посмотрела на грамотку: " И тебе здравствовать, Белава. Не понимаю, о чем ты. Но и тебе счастья". Что это? Шутка? Как не понимает? И тут вдруг радостно подпрыгнула, ответил! Первый раз за пять лет ответил. Она тут же села за новую грамоту. "Мне сказали, ты женился в начале лета на княжеской дочке". Подкинула, и еще одна синичка унеслась к воину. Теперь уже девушка не ложилась спать, сидя у окошка, с трепетом ожидая ответа. И он прилетел! Она взяла в руки воробья, раскрывшегося очередной грамоткой. Руки Белавы дрожали, и ей не сразу удалось прочесть. "Я за всю свою жизнь только один раз собирался жениться, чем это закончилось, ты знаешь". Она несколько раз перечитала и рассмеялась. Не женился! Потом прошлась по своей опочивальне. Задумалась и решилась. Следующий ее вестник уносил самое важное послание. " Вспоминаю тебя каждый день, соколик мой ненаглядный".
Теперь стало по- настоящему страшно. Что он может ответить на это? И ответит ли? Ждала она гораздо дольше, даже успела отчаяться и уронить пару слезинок, когда чирикнул воробей. Белава смотрела на пташку, совсем не решаясь взять его. Воробей опять чирикнул, привлекая ее внимание. Девушка протянула совсем уж сильно трясущуюся руку, развернула грамоту и зажмурилась, представляя, как он просит больше ему не писать, или еще что-нибудь этакое. Все-таки решилась и посмотрела в ответ Радмира. Щеки ее вспыхнули, сердце гулко ухнуло где-то в горле… "Не могу тебя забыть, чародейка". Да не уж то и правда?.. Она высунулась в окно, подставляя разгоряченное лицо прохладному ночному ветру и раскинула руки. Что-то стукнулось ей в ладонь. Опять вестник! Белава развернула его, снова вообразив, как он пишет что-то нехорошее, но он написал: " Хочу увидеть тебя, солнышко мое ясное, не могу так больше".
— Да! — закричала она и расхохоталась абсолютно счастливым смехом. — Да!
Перо прыгало в ее руках, когда она писала ответ: "Скажи, где ты, и я буду рядом". Отправила и вскочила на окно, во дворце окна были большие. Так и стояла, ожидая воробья-вестника. Потом не выдержала и закричала, наклоняясь вперед, удерживаясь лишь за каменный выступ:
— Он меня помнит! Он меня любит! Я самая счастли…
Пальцы поползли, она неловко взмахнула руками, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь. Не ухватилась и с громким криком полетела вниз, в озеро. Прежде, чем вода сомкнулась над ее головой, Белава услышала, как где-то там, наверху, чирикнул воробей.
Одежда тут же намокла, потянув ее ко дну. Снизу что-то сверкнуло, потом разгорелось ярче, и ослепительная вспышка белого света поглотила девушку.
Глава 5
Ослепленная Белава несколько мгновений барахталась в воде, поддавшись неожиданной панике, но тут вода подхватила ее и сама понесла наверх. Девушка громко вдохнула, пытаясь отдышаться, потом замерла ненадолго, успокаиваясь и поискала глазами Радужный Дворец. Дворца не было.
Она с изумлением уставилась на черную конусообразную громадину, покрытую восходящей спиралью факелов. Это было красиво, величественно, но подавляюще. Белава еще раз огляделась, это было озеро Богатейка, без сомнения. Но… Она не узнавала дворец.
— Наши что ли начудили? — недовольно пробурчала девушка и поплыла к острову.
Чародейка уцепилась за основание моста, попробовала подтянуться, но выбраться никак не получалось. Она раз за разом срывалась в воду, ругалась, плевалась, в общем, производила много шума. Но никто не бежал, чтобы разобраться с нарушителем царского покоя, как должно было бы быть. Наконец, девушка не выдержала и заорала:
— Вы там спите что ли?! Дождетесь у меня!
И тут раздался торопливый топот ног. Над ней склонились, протянули руки, вытащили из воды и почтительно отошли в сторону, не глядя в лицо.
— Тоже мне стража, — ругалась Белава, спешно высушивая себя. — И куда только воевода смотрит?
— Не губи, твоя божественность, — выдал вдруг мощный бородатый мужик и упал на колени.
— Эй, ты чего? — опешила она. — Какая такая божественность? Медовухи в "Хмельной кружке" упились что ли?
На нее смотрели странными взглядами, причем, по прежнему умудряясь не глядеть в лицо. Девушка фыркнула и пошла к дворцу. В друг остановилась, обернулась к замершей страже и спросила:
— Милятин что ли решил дворец изменить? Красиво, но Радужный лучше был.
Ответа не последовало, и Белава вошла в новый дворец, тут же замерев на пороге. Сияющий столб поднимался от пола, уносясь в необозримую высь, больше ничего не было. Ни дверей, ни лестниц, ни какого бы то ни было убранства, один высоченный сияющий столб. Белава обескураженно уставилась на него, пытаясь сообразить, что же это такое. Вдруг столб сверкнул, и из него вышел незнакомый мужчина с седыми волосами. Девушка бросила взгляд на незнакомца и снова уставилась на столб. Седоволосый мужчина подошел к ней, склоняясь в низком поклоне.
— Рад приветствовать вас, Божественная.
— Чего? — Белава наконец перевела взгляд на незнакомца. — Это ты мне, мил человек?
— Вам, моя госпожа, — снова поклонился мужчина и скользнул взглядом по лицу чародейки. — Хм… — произнес он и уже не отрывал взгляда от ее лица.
— Ты что на меня уставился, сердешный? Диво какое увидал? — недовольно пробурчала Белава.
— Божественная, что с вашими глазами? — спросил мужчина.
— А что с ними? — девушка потрогала глаза, вроде не месте.
— Они зеленые, моя госпожа, — ответил мужчина. — И почему вы решили надеть ваш старый кафтан?
— Мил человек, — чародейка подошла к нему и положила руку на лоб незнакомца, — не жар ли у тебя? Я царская чародейка, в чем же мне еще быть одетой? А глаза от рождения зеленые. Что не нравится тебе?
— Мне нравится в вас все, Божественная, — он слегка вздрогнул и сделал шаг назад. — Не гневайтесь на вашего верного Вольга, я не должен был забывать, что моя госпожа может выглядеть, как ей захочется.
— Точно в горячке, — буркнула себе под нос девушка и спросила уже громче. — Где Милятин?
— Кто? — мужчина удивленно уставился на нее.
— Да что тут у вас происходит?! — разозлилась чародейка. — Высший чародей, кто же еще? Или государь успел заменить Высшего?
— Моя госпожа, что с вами? — Вольг воззрился на нее с каким-то священным ужасом. — За что вы пытаете меня? Я не понимаю того, что вы говорите? Опять проверяете? Разве я не доказал вам свою преданность?
— Э-э… — девушка ущипнула себя на всякий случай, вдруг сон. — Я ничего не понимаю! Что здесь происходит? Где Милятин, где царь? Мне нужно в мои покои, меня там вестник от Радмира ждет!
Мужчина вдруг облегченно вздохнул. Он поклонился, развернувшись в пол оборота в сторону столба.
— Позвольте мне проводить вас, Божественная. Любите вы пугать, — он слегка улыбнулся. — Я должен был сразу понять, что вы желаете удалиться к себе, а я глупые вопросы задавал.
Белава тяжело вздохнула, но проследовала к сияющему столбу, однако, подойдя совсем близко к нему, с сомнением остановилась. Мужчина встал за ее плечом, и чародейка нервно оглянулась. Вольг снова вздрогнул и первым вошел в столб. Свет в мгновение охватил фигуру мужчины, и он исчез. Девушка вздохнула, задрав голову вверх, потом любопытство победило, и она сделала шаг в слепящий свет.
Странное это было ощущение. Будто обволокло ее что-то холодное, потянуло за собой и понесло в высь. Девушка только собралась удивиться, как ее мягко вытолкнули. Белава огляделась. Она оказалась в огромных покоях. Пол был выложен мозаикой, изображавшей облака на темном звездном небе. Это же ночное небо было на стенах и на потолке, сходящимся на холодно светящейся луне. Луна и небо выглядели совсем настоящими, даже облака под ногами плыли. Белаву замутило от ощущения, что она висит в воздухе.
— У вас есть для меня поручения, Божественная? — подал голос седоволосый мужчина, оказавшийся за ее спиной.
— Кто ты такой, Вольг? — спросила чародейка.
— Я? — мужчина в очередной раз побледнел. — Я чем-то прогневал вас, моя госпожа?
— Что ж ты такой дерганный, мил человек? — поморщилась девушка. — Я задала простой вопрос- кто ты?
— Я ваш помощник, Божественная, — тихо ответил Вольг.
— Мне нужен помощник? — изумилась чародейка.
— Моя госпожа, — в шепоте мужчины слышался неподдельный ужас. — Что я не так сделал?
Он упал на колени, чем привел Белаву в крайнее изумление. Она некоторое время хлопала глазами, потом щелкнула пальцами, и Вольг был поставлен на ноги, но ненадолго. Стоило ей отвести взгляд от мужчины, как он снова упал на колени и затравленно посмотрел на нее.
— Что здесь происходит?! — не выдержала чародейка. — Где Радужный Дворец? Где царские чародеи? Где царь? Где мои покои? И почему ты меня называешь божественной?
Мужчина закрыл голову руками, будто опасаясь, что она его ударит. Девушка тяжело опустилась на высокое кресло, стоявшее рядом и прошептала:
— Радмир, где же ты?
— В подземелье, — ответил Вольг, и Белава ошалело уставилась на него. — Как вы и приказали, Божественная. Закован в цепи.
— Где?! — закричала она, и мужчина вновь спрятался за руками. — По какому приказу? Какие цепи? Немедленно веди меня к нему!
— Слушаюсь, моя госпожа, — дрожащим голосом ответил Вольг и встал, замерев с согнутой спиной.
Белава стремительно вошла в светящийся столб, и ее понесло вниз. Вольг выскочил перед ней, продолжая сгибаться в низком поклоне. Она бросила быстрый взгляд вокруг себя. Они стояли в узком каменном коридоре. По стенам кое-где стекали тонкие струйки воды. Наверное, сюда попадает вода с озера, подумала Белава. Шаги гулко отдавались в мертвой тишине подземелья. Девушка поморщилась, ей все это очень не нравилось. Хуже всего, что ей даже объяснить толком не могли, что же происходит. Этот странный Вольг, который дрожит, как осиновый лист, стоит ей только повысить голос. Еще это- божественная… Вроде Благомил погиб от меча Радмира еще шесть лет назад, больше самозваных богов в Семиречье не объявлялось. Сама она верой и правдой служила государю, не помышляя о власти и разных благах.
— Моя госпожа, — окликнул ее Вольг, остановившись возле железной двери, мимо которой она прошла, погруженная в задумчивость.
— Здесь? — спросила она, стремительно возвращаясь.
— Да-а, — удивленно протянул он.
Девушка дернула дверь, но она не поддалась. Она выжидательно посмотрела на мужчину, но тот опустил голову, ничего не предпринимая.
— Ну? — нетерпеливо спросила чародейка.
— Вы сами всегда открываете эту дверь, — ответил Вольг.
Белава прикрыла глаза, рассматривая дверь. На ней лежал печатью мудреный символ сложного плетения. Девушка хмыкнула и взялась за дело. Вольг терпеливо ждал, впрочем, он бы и не рискнул проявлять нетерпение, поняла Белава. Времени ушло не мало, но чародейка нашла наконец начало плетения и потянула за него. Символ распался, и она взялась за кованую ручку. Дверь с тяжелым стоном открылась. Чародейка подула, и над ней завис огненный шар, осветив пространство.