Н-да, послевоенные времена… Найдя новый дом, взрослые первым делом выкидывали скелеты, потом располагались в самой большой комнате и отправлялись на поиски еды. Обычно еда находилась: в больших домах тогда ещё работали криосистемы. Как-то раз они нашли целого мороженого поросёнка, и зажарили его в саду. Ему тоже достался кусочек мяса с обрывком шкурки.
— А Гаечка тоже на общее пойдёт? Она ничего так, не глупая, — похоже, деревянный парень набрался смелости. Карло это даже понравилось.
— Гаечка пойдёт на препараты. Она больше ни на что не годится.
Бамбук огорчился: на зеленоватой коже встопорщилась недовольная складка.
— По закону, — продолжал как ни в чём не бывало Карло, — я должен объяснить тебе твоё положение и перспективы. Если они тебя устраивают, ты остаёшься со мной. Если нет — можешь вернуться в вольер. Правда, я что-то не помню случая, чтобы кто-то отказывался…
— Я не откажусь! — заверил деревянный парень, всячески стараясь быть убедительным. — Йяйечки, я не откажусь!
— Ну-ну. Значит, так. Вашу серию вёл доктор Джузеппе. Он работал с вами с самого начала. У него была теория… довольно красивая, надо признать, теория, об аксонном обмене. Часть вашей серии была им модифицирована, остальные были в контрольной группе. Ты был в контрольной группе. Соответственно, тебе светило общее. Но, поскольку теория доктора Джузеппе оказалась неверной, на общее пойдут его изделия. Следовало бы отправить туда же всю серию, однако я в ней вижу ряд интересных решений. А я не люблю разбрасываться материалом. У тебя, кажется, есть способности к логическому мышлению. Вот, например, — он неожиданно схватил бамбука за нос и резко потянул.
— «Молочко комсомолки»? — спросил он, чувствуя, как от жадности пересохло во рту. — У меня таких денег нет, — сразу сказал он.
e/>
— Неплохо. Как ты догадался делать зарубку на носу?
— Ну а как? Иначе стукнут сбоку, и всё хозяйство из черепа нах, — удивился деревяшкин.
— Я не про это. Как вообще пришла тебе в голову такая идея?
Бамбук пожал блестящими отшкуренными плечами.
— А я почём знаю?
— Интересный вариант аутоагностицизма…Наши с тобой создатели вот тоже много чего напридумывали, не особенно интересуясь, откуда у них такие идеи и что из них последует. Кончилось всё это очень плохо. Во всяком случае для них. Теперь вида Homo Sapiens Sapiens не существует. И не будет, прошу заметить.
— А я вот не понимаю! — заявил деревянный. — Геном-то ихний остался, так? У нас всех человеческих генов дофигища. Наделали бы людей. Чего с нами-то возиться?
— Если бы дело было в этом, — проворчал Карло. — Наша милая планетка заражена Ясным Перцем. То есть гипервирусом, заточенным специально под хомо. Высокоточное биологическое оружие. Генетически адекватный хомо не проживёт на свежем воздухе и суток. Я сам, например — хомо-модификат второго типа четвёртой модели. И то — есть места, где мне лучше не появляться. Например, в зонах первичного заражения… Да ты меня не слушаешь, паршивец!
Деревяшкин явно не слушал. Глазёнки бегали по потолку, ноги болтались и притоптывали.
Ага, понятно, подумал Коллоди. Рассеянное внимание и неспособность сосредоточиться. Типично для всех боевых моделей этой конфигурации. Зато у них рефлексы хорошие. Вот их-то сейчас и проверим.
Карло огляделся в поисках подходящего предмета. Смотровая, как и все вольерные комнаты, была оформлена в спартанском стиле: железная койка, привинченная к полу (на ней-то и сидел бамбук), шкафчик из бронестекла с лекарствами и инструментами, и один стул. Впрочем, в углу стояла тяжёлая даже на вид деревянная палка.
Он схватил её и замахнулся.
Доширак, не думая, ударил. Палка вылетела у старика из рук.
— Вот и збс. Теперь ты будешь меня слушать?
— А чего вы не дерётесь? — с обидой сказал деревяшкин. — Хочу баллы за спарринг.
— Драться с бамбуком? Мне на сегодня хватило доктора Джузеппе. У него ведь были реальные шансы меня заломать, всё-таки медвежья хватка… Так вот, Совет Директории в своё время принял решение: развивать только те генотипы, которые адекватно защищены от любого известного нам биологического оружия. Именно от любого известного. Хотя не факт, что завтра дураки не раскупорят какой-нибудь старый склад и не вытащат оттуда что-нибудь такое, что выкосит нас всех.
— Да, вот я ещё хочу спросить! — у бамбука возник новый вопрос, и он торопился его высказать, чтобы не забыть, — я вот чего не понимаю. Чего дураки на нас тянут? Чего им надо? Потому что глупые, что-ли?
Карло Коллоди посмотрел на деревянного парнишку с интересом.
— Ну, в большинстве своём они действительно неумны. Средний IIQ — где-то пятьдесят от возрастного стандарта. Но руководят ими очень умные, э-э-э, существа. В общем, поэтому и тянут. Им не нравятся наши порядки.
— А у нас не так, что ли? — бамбук аж скрючился от умственного усилия. — Дураки идут на общее развитие, умные на индивидуальное, ну и всё такое. А самые умные сидят в Совете Директории и всем управляют. В чём разница-то?
На этот раз Карло сделал длинную паузу.
— Некоторые простые вещи очень трудно объяснить, — наконец, сказал он. — Попробую так. У нас с дураками разные представления о том, как должно быть устроено общество. Мы в Директории хотим, чтобы все стали умными. Мы копаемся в генах, чтобы повысить коэффициент интеллекта, мы пытаемся выводить новые типы существ… ну и так далее. Дуракам всего этого не надо. Их вполне устраивает, что большинство — полные дебилы. Их интересует только одно — чтобы этими дебилами было легко управлять… Оп-ля!
Он снова взмахнул палкой. Деревяшкин, только что увлечённо разглядывавший трещины на потолке, моментально вскочил на койку, отбил удар ногой. Палка полетела прямо в лицо старика. Тот едва успел уклониться.
Бамбук сложился почти пополам, уселся на корточки и опять начал разглядывать потолок.
— У тебя ассоциативные поля размазанные? — шумно выдохнул Карло. — И, кажется, проблемы с долговременной памятью… Ну и с мотивацией. Похоже, я зря тебя взял…
Деревянный человечек сообразил, что дело поворачивается скверно.
— Я буду умненький! Благоразумненький! — он умильно вытращил глазёнки. — Буду всё слушать… и понимать… — он не удержался и смачно зевнул, показав острые блестящие зубы.
— Ладно, посмотрим, сколько в тебе благоразумия. Я тебя беру. Пошёл вон отсюда. На выходе скажи, чтобы тебя провели в корпус для эволюционирующих. Запомни — я твой куратор. Доктор Карло Коллоди. Заруби это себе на носу… н-да, в твоём случае это звучит двусмысленно… Что-то ещё было… Ах да, тебе же нужен пропуск, — он кинул деревяшке металлический жетон. — Предъявишь его крокодилу на входе, он тебя пропустит. Твоя комната — 16A.
Бамбук преданно таращил глаза, изо всех сил стараясь быть внимательным и ничего не упустить.
— Так, вроде всё. Гм-гм-гм. Чем-то я тебя собирался доперепрошить… А, Phaeophyceae. Водоросли.
— Йаечки! Не надо водоросли! — завопил деревяшкин. — Сопли зелёные!
— Не зелёные, а бурые, — поправил его доктор. — Зато это тебя хорошенько иммунизирует. К тому же они вырабатывают аминокислоты, которых у тебя в родных генах нет. В общем, прошьём-ка мы тебя тебя бурой тиной… А, кстати, так тебя и назовём. Какая кликуха у тебя в вольере?
Деревянный парень разочарованно мемекнул.
— Да просто бамбуком все кличут. Я там один бамбук, — пояснил он.
— Есть такой обычай — получать кличку при переходе на индивидуальное. У тебя есть какие-нибудь субъективные пожелания?
Доширак повертел головой: слово «субъективные» не пролезло в его маленькую голову, и он на всякий случай решил отказаться.
— Значит, будет бурая тина… вот и будешь Бураятина… хотя нет, не звучит, пошлятина какая-то. Короче надо. Бура… Буратина. Нормалёк. Надо бы отметить. Ты как насчёт этого дела? — Карло щёлкнул себя пальцем по шее.
Деревяшкин радостно осклабился и закивал, всем своим видом выражая готовность к пьянству и алкоголизму.
— А насчёт этого? — Карло щёлкнул по сгибу локтя.
Деревяшкин мотнул головой, уже понимая, что ему, похоже, не нальют, — и хорошо ещё, если не воткнут.
— Ну хоть что-то… Я уж думал, Сизый Нос мог и этим угостить. В общем так: один раз учую от тебя запах спирта, получишь пятьдесят ударов по пяткам. Второй раз — отправлю на общее. Доступно?
Бамбук уныло кивнул, понимая, что его развели и подудолили.
— Иди, — махнул рукой Карло. — Вечером тебя заберут на ребилдинг, а пока устраивайся. Комнату запомнил? — деревяшкин только захлопал глазами. — Шестнадцать-а, бревно. Усвоил? Теперь пошёл, пока ещё что-то помнишь. Быстро! — рявкнул он, видя, что бамбук как-то не вовремя задумался.
Деревянный человечек вскочил, рывком открыл дверь и скрылся за ней. В голове вспыхнула лампочка — надо было бы попрощаться. Однако ему нужно было удержать в той же самой голове, не расплескавши, много всего другого — про жетон, про крокодила на входе, про комнату 16A, а также и про то, что его теперь зовут Буратина.
Глава 5, в которой все спят, кроме двух старых и близких друзей, которые заняты важным разговором
Верхняя комнатка в башне была крохотной и какой-то игрушечной — очень гладкие стены, плавно огибающая периметр скамеечка, ровный пол, изрисованный разноцветными линиями и многоугольниками. Сквозь прозрачную часть стены лился лунный свет. Он как бы обволакивал вещи, и они тонули в нём, оставляя по себе лишь тени, длинные и ломкие.
Карабас с трудом уместил часть гузна на узкой полоске скамьи и с завистью посмотрел на удобно примостившегося кота. В тревожном свете луны лицо Базилио казалось ещё старше, чем днём.
— Не нравится мне тут, — сказал кот.
— Тут спокойно, — заметил Карабас.
— Спокойно. Но неуютно, — кот зевнул, жёсткие вибриссы выпятились, обрамляя тёмный зев пасти. — Ты заметил, что здесь нет пыли? И при этом воздух не тухлый, есть вентиляция. Не кажется тебе это странным?
— Многого мы ещё не знаем, — философски заметил Карбас. — Кстати, а как ты заметил насчёт пыли? Ты же обычно на других волнах?
— Пыль фонит в ультрафиолете, — объяснил кот. — А тут чисто. И эти стены… Знаешь, что там внутри?
— Арматура, наверное, — предположил Карабас.
— Ничего там нет, — вздохнул кот. — Вообще ничего. Даже трещин. Как из одного куска отлито. И ещё: от них звук не отражается. Эха нет. Совсем. Как в подушку.
— Были когда-то у хомосапых технологии, — согласился Карабас. — Ладно, давай по делу. Задание и вводные. Слушай внимательно и потом не говори, что не слышал.
— Слушаю и повинуюсь, — серьёзно сказал кот и навострил уши.
— Итак, — Карабас понял, что сидеть на такой узкой лавочке он не может, поэтому встал и заходил по комнатке — три шага туда, три обратно. — У тебя три задачи. Первая — дойти до Зоны. Вторая — найти Болотного Доктора. Третья — объяснить ситуацию и передать кое-что от меня. Дальше — ответить на его вопросы и уйти. Желательно — целым. И по возможности невредимым.
— Вот даже так? Понятно, — пробормотал кот. — А какова была первоначальная договорённость?
— Он обещал нас встретить на месте высадки. И вывести в Директорию сталкерской тропой. Больше ничего он не обещал, — ответил Карбас.
— Подожди, я не понял, — кот развернулся, как пружина, и сел. — Дирижабль должен был сесть в Зоне? С такими кадрами на борту, как наш Пьероша? И кто же это придумал такой гениальный план?
— Я, — сказал Карабас. — Это был единственный шанс зайти в Директорию тихо. Теперь об этом можно благополучно забыть. Нас там ждут. Потому что первое, что сделала Мальвина после того, как заняла базу — так это слила всю известную ей инфу в Директорию. Если она не дура. А она не дура. Так что теперь мы туда поедем официально, под музыку, с оркестром.
— А поняшам она, по-твоему, не слила? — поинтересовался кот. — Или шерстяным? Чтобы они нас тут прижбулили в своём неподражаемом стиле?
— Я думал об этом. Нет, вряд ли. Смотри сам. Они с Артёмкой сейчас удерживают военный объект… не знаю как они туда залезли, но примем твою версию. Допустим, она там сидит. Сильная позиция, если учесть, что она способна контролировать низшую жизнь в окрестностях. Её ближайшая цель — стать соборно признанным авторитетом, как ты сам говорил. Так ты говорил?
— Ну да, — признал Базилио. — И сейчас так думаю. Однако замочить нас для неё святое дело и вопрос выживания. Сама она этого не может. А вот местным настучать, что мы тораборские шпионы с хрен знает каким заданием — почему нет, собственно?
Карабас отвернулся от окна, заложил руки за спину.
— Ты погоди-погоди, — сказал он. — Итак: она стремится в авторитеты и законные владельцы базы. Только в её признании никто не заинтересован. Нахнахи сами точили зубы на базу, просто зубки коротки. Поняш база вряд ли интересует, зато баланс сил…
— Это всё too old, как говорят педведы, — невежливо прервал его кот. — Так с чего она молчать-то будет?
— Ну сам подумай, — нахмурился Карабас. — Если она расскажет всё как есть, то по понятиям получится, что она сбежала от авторитета, то есть меня. Тогда она никакая не стремящаяся, а беглая джигурда, и авторитетом её никто не признает. Или вообще никогда, или очень долго, пока она всех не построит. А ей нужно сейчас.
— Очень гипотетическая конструкция, — кот в задумчивости поскрёб когтями подбородок. — А если мы про неё сольём?
— Мы-то сольём обязательно, — ответил Карабас, — но это наше слово против её слова. Для эсдеков мы все — электорат, проблемы электората авторитетов не ебут. Как-то так. То есть ей-то, конечно, предъявят…
— Ты опять берёшься говорить за понятия, — кот начал сердиться. — Это бессмысленное занятие. Если ты сам не авторитет, то по понятиям ты всегда неправ.
— Я говорю не за понятия, а за Мальвину, — Карабас снова повернулся к окну, его широкая спина заслонила свет.
— Мыслей которой ты, сам говорил, не понимаешь, — не промолчал кот.
— Хватит! — рявкнул Карабас. — Ты не дослушал вводные, — продолжил он чуть спокойнее. — Что ты знаешь о Зоне?
— Что и все, — кот тщательно выдержал нейтральный тон.
— Нет, ты подумай, — приказал раввин. — Ты именно подумай, а я посмотрю, что ты там надумал.
В комнатке повисла тишина, и сразу стало понятно, что она отсюда никуда и не уходила, что она тут хозяйка, а любые звуки — случайные гости, заглянувшие, чтобы её ненадолго развлечь.
— Ну, в общем, всё правильно, — нарушил молчание Карабас. — Хотя по некоторым вопросам вижу я в тебе какие-то сомненья. Давай уточнимся… — он снова затопал по комнате, не обращая внимание на то, как тишина съедает звук шагов. — Итак, Зона. Ожидает на-пря-жённо родниковая-а… — пропел он строчку из заветного песнопенья, отчаянно фальшивя. — Если смотреть сверху — что-то вроде овала, растянутого на рельефе по меридиану. На самом деле он растянут между магнитных полюсов, это для точности. А из-за складок местности получается не овал, а такая кривая клякса, — Карабас покрутил в воздухе пальцами, пытаясь изобразить что-то сложное. Тень руки пробежала по стене огромным пауком.