К счастью, смотрел он в мою сторону редко, а когда все же снисходил до косых взглядов, то они в основном излучали ярость и непонятную острую обиду. Мне еще только предстоит разобраться, что к чему. Тем более, несмотря на угрюмые мины, Рейес Фэрроу определенно испытывал ко мне интерес, который я ощущала всякий раз, когда мы встречались взглядами. Вот как сейчас.
Событие это, надо признать, довольно редкое, поэтому застало меня врасплох. Наши взгляды встретились на кратчайший миг. От близости Рейеса сдавило в груди. По спине побежали мурашки. Кожу обдало диким жаром, а интерес этого мужчины проник в самые-пресамые девичьи мои части.
Рукава наших футболок соприкоснулись, и я прибавила шагу, чтобы поскорее выйти на улицу, попутно стараясь не замечать того, что Рейес опять уселся в секторе Фрэнси. Дело в том, что я никогда не ощущала от него того же интереса, когда он смотрел на нее. Или на других женщин. Или, слава богу, на мужчин.
Но почему он так враждебен? Чем я заслужила все эти косые взгляды и горячую ярость? Что такого я ему сделала? Явно ведь не то, что уже почти месяц сидело у меня в голове.
И все же мне не давало покоя, почему мистер Бешеный испытывает ко мне интерес. Пулей вылетев за дверь, я пошла к магазину мистера Ванденберга, борясь с желанием обернуться и еще разок взглянуть на Рейеса сквозь стекло.
Вокруг меня закружился холодный воздух, приятно освежая после того, как я чуть не сгорела живьем. Оказывается, в спешке я забыла куртку, но оно того стоило. Мы с Рейесом едва не соприкоснулись плечами. И только сейчас до меня дошло, что он тоже был без куртки.
На этот раз разозлилась я. О чем он вообще думает? На дворе минусовая температура! Ну или около того. Короче говоря, дико холодно. А он является в кафе в футболке цвета ржавчины, которая туго обтягивает широкую грудь и сужается к плоскому животу, и джинсах, свободно сидящих на стройных бедрах, но достаточно узких, чтобы все, блин, заметили обалденный зад.
И это был очередной факт обо мне, который я выяснила довольно быстро: у меня слабость к задницам.
Короче говоря, Рейес Фэрроу явно гонялся за собственной смертью. Особенно если учесть, что волосы у него были влажные. Значит, он практически прямиком из душа. Что подтверждал и его запах – чистый и земной, как разряд молнии в суровую грозу.
Чтобы поостыть, пришлось помахать в лицо холодным воздухом. Потом я махнула владельцу одного из магазинов на другой стороне улицы и чуть не споткнулась, подойдя к двери в антикварный магазин мистера Ванденберга. Схватившись за ручку, я стала ждать, когда пройдет накатившая боль. Та самая, которую я ощутила раньше, когда вышла на улицу за Куки. Признаюсь, ощущения были не из приятных. В животе все скрутилось, голова закружилась, колени ослабели. И источник этой боли находился внутри магазина.
Прикрывшись рукой от света, я заглянула в окно узнать, все ли в порядке. На первый взгляд ничего необычного не было. У кассового аппарата стоял мистер Ви с напряженными плечами и рассеянным взглядом, словно владелец глаз на самом деле находился за тысячи километров отсюда. Рядом с ним с журналом в руках сидел какой-то незнакомый мужчина, взгромоздив обутые ноги на прилавок. Для меня это стало знаком номер один, что что-то не так.
Этому прилавку больше ста лет, и мистер Ви всегда относился к нему, как к члену семьи. Более того, мистер Ванденберг всегда внимательно следил за едой, которая появлялась у него в магазине, но боже упаси, чтобы хоть что-нибудь съедобное коснулось прилавка. А тут, видите ли, появляется какой гад и складывает на прилавок грязные ботинки!
Крепко сжав дверную ручку, я стала бороться с отчаянным желанием броситься наутек. Все это меня не касается. Не моего ума дела, что там происходит у мистера Ви. Нельзя вмешиваться в чужие проблемы только потому, что я их чувствую. Точнее чувствую их последствия. А даже если я и вмешаюсь, то что смогу сделать? Я же не помню собственного имени. Как можно помогать другим, если не можешь помочь самой себе?
Никак. Значит, не стоит и помышлять о каком бы то ни было вмешательстве. Доставлю сэндвичи и до свидания.
Подняв вокруг сердца щиты, я открыла дверь, изобразила беззаботный вид и вошла в магазин. Вот только стоило мистеру Ванденбергу поднять голову, как в меня кирпичной стеной врезался весь груз его мучительной эмоциональной боли. Внутри словно что-то взорвалось, и я чуть не согнулась пополам, но, стиснув зубы, чудом продолжала переставлять ноги.
- Здрасьте, мистер Ви, - осипшим голосом выдавила я.
- Привет, Джейни. Сколько я тебе должен?
Не знаю, откуда взялась решимость, но я просто обязана была его проверить. Поэтому, быстренько смерив взглядом сидевшее за мистером Ви наглое хамло, поставила пакет прямо на прилавок.
Мистер Ви ни слова не сказал. И ничего не сделал, только открыл кассовый аппарат. Нормальной его реакцией было бы сразу же схватить пакет, чтобы на прилавке не осталось жирных пятен. Но ничего такого не произошло. Зато хам встал, открыл пакет и принялся копаться внутри. Потом достал себе сэндвич, закрыл пакет, а меня так ни разу и не удостоил взглядом.
- Так что там с оплатой, Джейни? – напомнил о себе мистер Ви.
- Простите. Ровно двадцать семь.
Он кивнул и полез дрожащими пальцами в кассу.
Откуда-то из задних комнат вышел еще один мужчина, заметил меня и уже развернулся уходить, но хам успел рявкнуть:
- Что я тебе говорил?!
На фарси. Густой ближневосточный акцент я узнала сразу.
Итого, семь. Вместе с английским, фарси – седьмой язык, который я знаю. В наше кафе постоянно наведываются туристы со всего мира. Я прислушиваюсь к ним и всегда понимаю, о чем они говорят. Иными словами, я еще ни разу не слышала языка, который был бы мне непонятен, но при этом не помню ничегошеньки из своего прошлого. Как такое вообще возможно?
На втором мужике был рабочий комбинезон с грязными локтями и коленями, словно мужик что-то копал. В руках он держал топор и смотрел на меня из-под насупленных густых бровей. В приглушенном свете острые черты худощавого лица казались еще резче.
- Мы прошли, - сказал мужчина в комбинезоне. Тоже на фарси, но его акцент выдавал северо-иракское происхождение. – Вечером понадобится плазморез.
«Плазморез» он сказал на английском, и хам тут же уставился на меня узнать, прислушиваюсь ли я к разговору. Однако я уже воспользовалась шансом воспылать горячим интересом к антикварному ожерелью в витрине возле кассового аппарата. Даже тоскливо вздохнула.
Успокоившись, хам бросил пакет напарнику и дернул головой, молчаливо приказывая тому уйти. А сам (между прочим, он оказался вовсе не высоким, а скорее мясистым) занялся собственным сэндвичем.
Изо всех сил стараясь контролировать руки, мистер Ванденберг вручил мне две двадцатки. Он из тех парней средних лет, которые выглядят гораздо старше благодаря худобе и слегка седеющим волосам. Усугублялось впечатление допотопными очками в проволочной оправе и галстуком-бабочкой. Что тут скажешь? Мистер Ви жил ради вещей, чье призвание – вызывать ностальгию.
- Сдачу оставь себе, - сказал он, и в его взгляде внезапно отразилась мольба.
Он хотел, чтобы я убралась отсюда, и поскорее.
Из задних комнат раздались еще чьи-то голоса. Звучали они приглушенно, поэтому мне не удалось сходу разобрать, о чем говорили. Расслышать удалось лишь что-то об опорной балке, которую нужно было… усилить? Нет, укрепить. Нужно было укрепить опорную балку. Второй голос сказал что-то о металлической трубе. Похоже, кто бы там ни был, что-то преграждало им путь.
Хам заметил, что я неоправданно задержалась. Значит, оставался только один вариант – уйти. Я уже было повернулась к выходу, как в магазин вошла женщина. Как-то я обслуживала ее в кафе. Она была назойливой до ужаса парикмахершей, у которой настырности больше, чем здравого смысла.
Уровень адреналина мистера Ви взлетел выше крыши.
- Очаровательная вешица, - опять вздохнула я и сквозь стекло указала на ожерелье, чтобы поторчать тут еще немножко.
- Здравствуйте, Уильям.
- Добрый день, Эллен. Я уже упаковал вашу лампу. Можно забирать.
Бросив взгляд на хама, словно прося разрешения, мистер Ви отошел к полкам, чтобы взять коробку.
- Жду не дождусь! – отозвалась Эллен, ничего не подозревая. А может, я поспешила с выводами. – У меня в гостиной она будет смотреться великолепно! Кстати, Натали сегодня не пришла на укладку. Надеюсь, все в порядке.
Она явно выуживала информацию. Может быть, закончились скандальные темы.
- Ах да, примите наши извинения. – С коробкой в руках мистер Ви вернулся к прилавку. – Возникли кое-какие семейные неурядицы, и Натали с детьми пришлось срочно уехать на несколько дней к моей матери.
Ложь.
Едва мелодия свежих сплетен коснулась ушей Эллен, она сделала пару шагов вперед.
- Боже правый! Надеюсь, все обойдется.
Еще одна ложь.
- Разумеется. – Мистер Ванденберг сдвинул очки с заметной горбинки на переносицу. – Мать упала и ушибла бедро, поэтому Натали отправилась за ней присматривать.
Взяв коробку, Эллен смерила его пристальным взглядом. Неужто поняла, что он врет? Секунду спустя ее губы изобразили фальшивую широкую улыбку.
- Что ж, когда будете с ней говорить, передавайте от меня большой привет. А маме пожелайте скорейшего выздоровления. С нетерпением жду возможности снова отведать сказочной запеканки из цукини.
С трудом, но мистер Ви все-таки сумел рассмеяться, а я чувствовала лишь то, как от него исходит страх. Неподдельный, жуткий ужас, от которого в комнате не осталось воздуха.
Так и не получив стоящей информации для приличной сплетни, парикмахерша нагловато помахала на прощание и ушла со своей лампой. Мистер Ви откашлялся и только теперь заметил, что я все еще здесь. Полез в карман, уронил на пол пару монет, но не обратил на них внимания и стал просматривать банкноты, которые достал из кармана.
- Извини, Джейни. Так сколько я должен?
Только через секунду до меня дошло: он настолько не в себе, что пытается опять заплатить мне за заказ.
- Двадцать семь долларов. – Я подождала, пока он не отсчитал нужную сумму с очередными клевыми чаевыми, а потом добавила: - Но вы уже заплатили.
Голубые глаза посмотрели на меня поверх золотой оправы, и щеки мистера Ви вспыхнули.
- И то правда, заплатил.
Я сочувственно кивнула.
- Извини, пожалуйста. – Он засунул деньги обратно в карман. – Ты хотела на что-то посмотреть?
Вряд ли было бы хорошей идеей ответить «Ага, на задние комнаты». В данный момент меня интересовал один вопрос (кроме очевидного со словами «Какого, блин, черта?»): хорошо ли хам знает английский. Поговорить напрямую с мистером Ви я не рискнула. Вдруг хамло так же бегло говорит на моем родном языке, как я – на его? Плюс я не знала, что на самом деле происходит, поэтому вариант обменяться с владельцем магазина понятными знаками тоже отпадал.
- Все равно не смогу себе позволить, - усмехнулась я. – Хорошего дня, мистер Ванденберг.
Он снял очки и стал их протирать.
- Да, конечно. Тебе тоже.
Хам уже съел добрую половину сэндвича и опять уставился в журнал, но я всерьез сомневалась, будто его интересует, что печатают в издании «Антиквариат и изобразительное искусство».
Заходя в магазин, я была полна решимости не вмешиваться. Выходя, точно знала, что ни за какие коврижки так не поступлю. Мистер Ви был в таком состоянии, что само по себе удивительно, как он вообще разговаривал. Но сколько еще он так продержится? Как по мне, сил у него оставалось все меньше и меньше. Что бы ни задумали его новые друзья, их было как минимум четверо. Я принесла четыре сэндвича, ни один из которых мистер Ви не смог бы съесть. У него аллергия на яйца, а все четыре он заказал с майонезом.
Открыв дверь, я прислушалась к веселому побрякиванию звонка, и этот радостный перезвон составлял ощутимый контраст с атмосферой в магазине. На этот раз у холода была только одна задача – напомнить, что одета я не по погоде. Однако буквально перед выходом мой взгляд зацепился за фотографию на полке, вставленную в антикварную рамку на продажу. Рядом стояла табличка с детским почерком: «ПРОДАЮТСЯ: рамка – 50 долларов, родители – 49,95 долларов за штуку».
Дверь за мной закрылась, и пришлось приложить все усилия, чтобы не затрястись от холода.
Чтобы подчеркнуть все достоинства рамки, мистер Ви вставил в нее фото своей семьи. И эту семью я знаю. Не знала только, что они – его семья. Пару раз в неделю они приходят в кафе. Натали, жена мистера Ви, настоящая красавица. Похожа на островитянку – с экзотической смуглой кожей и густыми черными волосами. Дети – смесь голубоглазого блондина мистера Ви и богатых темных оттенков его жены.
Зовут их Джозеф и Джасмин. Джозефу около десяти. Джасмин помладше, лет, может быть, шести-семи. Я запомнила их с самой первой встречи. Отчасти потому, что оба были темноволосыми с кристально ясными голубыми глазами.
- Вы очень яркая, - заявила Джасмин, пока я принимала их заказ.
- Ну, спасибо.
- Вы ангел?
Так и не оторвавшись от экрана телефона, Джозеф ткнул ее локтем в бок.
Я тихо рассмеялась:
- Не всегда.
- Извините, - вмешалась Натали, - Джасмин считает, что видит ауры.
- Ничего себе! – Я повернулась к девочке. – Классная способность!
- У вас нет ауры, - восхищенно пролепетала Джасмин. – Вы и есть аура.
- Ой, это так мило! – Подмигнув ей, я спросила у Джозефа, что он будет пить.
- Кофе. Черный.
Прекрасно понимая, что ему вряд ли больше десяти, я покосилась на Натали.
Та пожала плечами и объяснила:
- Это его единственный порок.
Учитывая возраст Джозефа, я понадеялась, что так оно и есть. Но, когда налила ему чашку, он достал из кармана куртки шоколадку и бросил квадратик в кофе.
- Единственный, говорите? – спросила я у Натали.
- Предлагаете считать за два сразу? – ухмыльнулась она в ответ.
С тех самых пор я взяла за правило сходу наливать Джозефу кофе с наставлением «Пей с умом». Он посмеивался из-за чашки или показывал мне большой палец, а Джасмин тем временем изучала меня, наклоняя головку так и эдак, чтобы рассмотреть мои крылья. Проще говоря, в это семейство я по уши влюбилась.
Отойдя на несколько шагов, я прислонилась к кирпичной стене. Какая роль в происходящем отведена семье мистера Ви? Грозит ли им опасность? Как только стало слишком холодно (то есть секунд через девять), я отлепилась от здания и пошла обратно в наше кафе, выдумывая сотни сценариев, которые могли бы объяснить странности в антикварном магазине. Рядом – только химчистка. Зачем, бога ради, жителям Ближнего Востока делать подкоп в химчистку?
Я оглянулась. На вид все было, как всегда. В смысле химчистка выглядела… ну, как химчистка. Что такого может там быть, чтобы заставить группу, казалось бы, абсолютно вменяемых людей копать туннель? Я посмотрела чуть дальше. Здание за химчисткой давно пустует, а сразу за ним находится очень популярный винный магазин. Туристы любят вино.
Хотя кого я обманываю? Я тоже люблю вино. А кто не любит?
Судя по тому, что мужики копали посреди белого дня, когда их могли заметить или услышать, в здании химчистки определенно имелось нечто особенное. Короче говоря, в голове толпились тысячи вопросов.
Зачем копать днем? Почему бы не дождаться ночи? Может быть, из-за шума и света? Непривычная активность могла бы привлечь нежелательное внимание быстрее, чем если бы мистер Ви затеял грандиозный ремонт со сносом стен. Но тогда почему бы не начать копать из свободного здания, вместо того чтобы практически брать человека в заложники? Может быть, то, за чем охотились восточные ребята, находилось ближе к магазину мистера Ви? Тоже бред. Оказавшись внутри химчистки, они могут перемещаться куда угодно. Опять же, почему именно туннель? Не проще ли устроить обычный взлом?
Все мои идеи так или иначе заходили в тупик. Впрочем, это не имеет значения. Главное – вернуть мистера Ви семье в целости и сохранности. Если его держат в заложниках…