Себя я оставил новый мушкет, который мои товарищи называли «армейским», и ценили весьма высоко. Широкий кожаный пояс и перевязь с серебряными газырями. Шпагу — довольно неплохого качества, кинжал и пару ножей. Плюс, стал обладателем трех комплектов одежды, которую, честно говоря, брезговал надевать, пока ее хорошенько не отстирают, парочки довольно теплых одеял, достаточно больших, чтобы подстелить его под себя и накрыться сверху. Котелка, фляжки, ложек — мисок, куда более высокого качества, чем те что я приобрел в Лоориге. Еще одного кошелечка, набитого уже серебром, и тючка с разным полезным барахлом. И да — конечно же — новой широкополой шляпы. Поскольку мою первую, мушкетное ядро, превратило в нечто неприличное. Зато, в новой шляпе, я сам себе казался этакой помесью ковбоя, д*Артаньяна и Индианы Джонс.
Кстати, новая шляпа, а точнее — печальная участь старой, сподвигла меня осторожно поинтересоваться мнением своих спутников, о прошедшем бое. И результаты, меня как бы не очень вдохновили. В том смысле, что по мнению моих опытных товарищей — бандюки, кстати — из местных степняков, время от времени выходивших на большую дорогу, круто просчитались. Наш караван, кажется довольно маленьким. Но груз в нем дорогой, и потому охраняется очень хорошо. Сам тот факт, что бандюки не смогли это заметить сразу, и решились на гоп — стоп, говорит о том, что на преступную тропу они вступили относительно недавно, и особыми криминальными талантами не блещут. Поэтому, и силы распылили понапрасну, и нарвавшись на отпор, предпочли удрать. А вот коли это были бы куда более опытные лесовики или горцы, занимающиеся грабежом профессионально — нам пришлось бы весьма туго. — В общем — скорее бы добраться до цивилизованных мест, где, говорят, куда спокойнее.
Следующие три недели пути, пожалуй, можно было бы даже назвать скучными. Насколько «скучными» могут быть дни, проведенные в постоянном движении, заботах и мелких проблемах, а главное — напряженном ожидании нападения. Произошедшая разборка с бандой, лично меня убедила в том, что к охране каравана, а главное — собственной жизни, относиться формально не стоит. А еще, я наконец?то осознал, насколько жизнь тут сильно отличается от привычных мне стандартов, увидев отношение местных к смерти.
— Трое убитых? — Печально конечно, но парни они были хорошие, а значит — все нормально! — Примерно так высказался мой товарищ Шоорг.
— Как это нормально? Почему, смерть хороших ребят, это «нормально»? — Недоумевал я.
— Предки их примут. — Пожал плечами Шоорг, посмотрев на меня с еще большим недоумением. — А вот кабы они были трусами или предателями, тогда смерть это очень плохо!
— А. Ну да… — Кивнул я, вспоминая лекции, что нам читали в Отряде. — Их души, были бы обречены на вечные скитания в ледяном аду…. Но ведь все равно — обидно, что такие хорошие и молодые ребята, погибли. Ведь еще могли бы жить да жить, жениться, детей завести…, ну не знаю — еще что?нибудь сделать…, этакого. А вот — погибли, и все, ничего уже не будет.
— Ну так… Они и так все женатые были, да и детями обзавестись успели. За то им и долю посмертную дали, чтобы семьи поддержать, и жалованье потом выплатят, как будто они весь путь прошли…. — Кажется Шоорг искренне не понял о чем я говорю. — Люди умирают. Куда ж от этого деваться? Главное жить так, чтобы когда уйдешь за Кромку, предки тебя приняли….Или у вас по — другому считают?
— Да нет. — Я вспомнил про свою легенду. — Примерно так же. Просто обидно же…. Вот, к примеру, желудь. Из него может дуб вырасти, огромный, с могучим стволом и огромной кроной. И простоит тот дуб, наверное, не одну тысячу лет. А может тот же желудь какая?нибудь свинья схрумкать — и прощай ствол, крона, и тысячи лет жизни…. Так много могло бы появиться, а …все впустую!
— Так ведь — судьба! — Пожал плечами Шоорг. — Может тому желудю на роду написано, чтобы его свинья съела, а той свинье — быть мной подстреленной, да на вертеле зажаренной. Да — а-а… — Шоорг даже облизнулся. — Свининка, это хорошо. Обвалять ее в травках, да дать настояться, а потом соусом из кислых слив полить, и перца побольше, да с молодым вином….И да, запекать обязательно на буковых углях, чтобы дымком пропахло…. А ты говоришь — «Все впустую…»! Хе — хе…. Одно слово студент! — Смерть увидал, и сразу мыслей в голове много, да все дурные. — Судьба она и есть судьба, ее не изменишь. Так что — чего тут думать? Ты вон, лучше бы к Риишу подошел. Он для тебя, за пару серебрянок, камешки пораскинет. У Рииша хорошо получается камешки раскидывать, почти всегда угадывает. Он ведь, тоже из местных, из степняков, а у них, через одного — колдуны да шаманы. Так тебе ни один ученый жрец в храме судьбу не предскажет, как природный шаман нагадает. Как судьбу свою поймешь — так и мысли дурные из головы вылетят! Мой тебе совет — сходи.
…Вот такой вот, примерно разговор. Такое отношение к жизни и смерти. — Оно и понятно — смертность тут, особенно у людей опасных профессий, весьма высока. Потому и верить в судьбу и загробную жизнь — просто необходимо, иначе крыша поедет, в вечном страхе жить. А вот коли знаешь, что все расписано заранее в каком?то небесном свитке, а смерть — это не конец всего — всего — всего, а только лазейка в другой мир — добрый и благополучный, — к психоаналитику, после каждой просвистевшей у виска пули, бегать не станешь. Да уж — психика, надо отдать должное, у народа тут крепкая. Но, те кто легко относится к собственной смерти, чужую жизнь склонны ценить еще меньше. Это мне, как бы тоже надо учитывать. За косой взгляд, реально могут убить. И не потому что так уж сильно оскорбились этим взглядом, А потому что так предки завещали, и коли спустишь обиду — так хоть вовсе не помирай. Не примут тебя дедушки, и посмертные муки, окажутся горше самой смерти. Так что — вежливость, вежливость, и еще раз вежливость. Повода для обиды, лучше никому не давать. Но и прогибаться нельзя. Таких бьют просто на рефлексе. Вроде как у собак — коли кто бежит от тебя, надо догнать и цапнуть….Местные, этот баланс, как?то инстинктивно угадывают, а мне — учиться и учиться. — Тяжела ты жизнь попаданца!
…А к Риишу, я все?таки сходил. Не, не то чтобы я и правда во все эти дела верю. Но просто интересно. Да и для поддержания легенды полезно. Местные, как я понял, ко всяким гаданиям, очень серьезно относятся, так что и мне не помешает…, изобразить.
Риишь меня не разочаровал. Не в том смысле, что чего?то там такого угадал, или предсказал. — Предсказания его, как и следовало ожидать, были весьма туманны, двусмысленны и невнятны. Зато — артистизм! Все эти жертвоприношения, и кропление магического круга кровью сурка…. Таинственный шепот, и необычайно одухотворенное лицо приятеля, которого я до сей поры, в общем?то считал простаком и человеком недалекого ума. — Это вам не наши мошенники — экстрасенсы. Этот — был совершенно искренен в своих заблуждениях. Настолько искренен, что я и сам почти поверил, что это вовсе даже и не заблуждения. И даже начал всерьез задумываться о том, что может и правда — «то что ищешь спрятано на юге, но найдешь ты это на западе, когда запад сам придет к тебе…». Бред конечно полный, но чем черт не шутит? Может и есть во всей этой мистике, хотя бы толика смысла. Иначе бы, люди на протяжении тысячелетий в нее не верили. Впрочем — пустое это все.
И вот, по прошествии трех недель, мы наконец пришли в большой город. Киимр — как назвал его Мыш. Так и сказал. — «Сейчас будет город Киимр. И там наши пути разойдутся. Нам на восток, через горы идти, а тебе — прямо на юг, в Мооскаа. Но коли хочешь — давай дальше с нами. Вояка ты хороший, и охранник из тебя дельный. Коли так дело пойдет, я тебя скоро самого старшим над дозором поставлю. Жалованье — чуть ли не вдвое больше. И в случае чего — полуторная доля в добыче. Опять же, у тебя два коня, и свободный капиталец имеется. Подскажем какой товар прикупить, расторгуешься, с хорошим барышом останешься. Через год назад пойдем, тогда и на учебу свою отправишься. Год пропустишь, зато денег заработаешь. А то ведь — Мооскаа, город дорогой. И не то что у вас в деревне — за все платить надо. За учебу плати, за койку — плати. За стакан воды — и то плати. А искушений кругом много, — мооскаачи — народец хитрый и коварный, умеют денюжку из приезжего вытянуть. Того что у тебя сейчас есть, надолго не хватит. А с пустым?то брюхом, какой из тебя студент?».
Я поблагодарил Мыша за заботу, но естественно, от его предложения вежливо отказался. Настаивать Мыш не стал, и по приходу в Киимр, произвел со мной окончательный расчет. Денежек, прямо скажем, у меня в карманах заметно прибавилось, включая долю за реализацию захваченного у бандюков барахла. Даже стало как?то боязно таскать с собой, такое нехилое количество золота. Но опять же — на помощь пришел Мыш, и добрый совет дал. И даже не один. Первым делом — посоветовал легализоваться. В том плане, чтобы выправить себе хоть какой?нибудь документ. И даже пообещал что он и оу Моовиг, поручатся за меня перед местными чиновниками, что будет вполне достаточно для выправления необходимых документов. Тем более, что в Киимре, игравшим роль товарного хаба в этих краях, у оу Моовига, среди местных бюрократов уже налажены связи, так что стоит только слегка подмазать, и все проблемы будут решены.
Как оказалась, процедура легализации была делом несложным, но тягомотным и…, весьма накладным. А Мыш еще и заверял меня, что кабы не «своя рука», то подорожную и «пачпорт» мне бы выправляли не три дня, а три месяца. Бюрократия в местных краях, была почище нашей, а взятки тут не просили, взятки тут требовали. — Монетки из моего кошелька, начали перекочевывать в карманы чиновников с пугающей быстротой, заметно облегчив мою ношу. Но, по уверениям Мыша, это того стоило. Потому как без бумажки — я вор, бродяга, и подозрительная личность. А дескать, с бумажкой, уже вполне себе приличный человек, которого ни одна стоящая на страже закона сволочь не посмеет взять за шкирман и упрятать в кутузку, без серьезных на то оснований. Это раньше, я был частью каравана, и местные власти не обращали на меня особого внимания. А одиночку, да еще и путешествующего по стране, будут частенько останавливать, на предмет проверки личности и благонадежности. И тут, бумажка для меня будет лучшей защитой, нежели целый десяток мушкетов. По бумажке этой, кстати, я числился иностранным студентом откуда?то из туземных царств, по «ту» сторону, какого?то хребта, рожденный в деревне Рооссия, года своего рождения не знающий, по причине дремучей дикости. Как мне объяснили, к учености, тут народ относился с изрядным пиететом. И даже обычные студенты, были людьми, в некотором роде, даже уважаемыми, и им полагался ряд привилегий и поблажек. Вплоть до того, что в ряде случаев, даже судить их, мог только специальный суд. Но, это в теории. А так, если повздоришь с властями, где?нибудь в провинции, они могут твоего студенческого статуса «не заметить», и…. Короче — не надо нарываться.
…А остаток денег, я отнес в банк. Ага. У них тут, оказывается банки вовсю работают. Нам на лекциях, об этом вскользь упоминали, но тогда я на это как?то мало внимания обратил. — Это было в самом начале моего появления в Отряде, и тогда я был настолько потрясен информацией о существовании абсолютно иного мира, что на такую банальность, как какие?то там банки, внимания не обратил. Так что Мыш мне напомнил, и даже объяснил, как эта система работает. Увы, до пластиковых карточек, местное банковское дело, еще не доросло. Так что в обмен на свое золотце, я получил некое «заемное письмо». Вроде как я дал в долг Коронному банку. И мог получить свое обратно, по месту прибытия в город Мооскаа в центральном отделении этого уважаемого заведения, курируемого казной самого сатрапа — так тут, называли местного царька. Можно было, на крайний случай, сунуться в отделения Коронного банка в других городах, и даже странах. Но тогда бы с меня содрали куда большую мзду за оплату банковских услуг. Вот такие вот, странные правила.
Ну а потом, пришлось устроить отвальную пьянку для друзей — товарищей. Нет, реально. Вроде не так долго вместе с ними шли — чуть больше месяца. А ведь и я для них, и они для меня, стали своими людьми. Вместе кровь проливали, вместе работали, решали проблемы. — Я стал своим! Потому?то, кстати, Мыш со мной и возился. Тут у народа было своеобразное отношение к другим людям. За своих — хоть в огонь, кинуть — обворовать своего — худший из грехов. А вот с чужаком — делай что хочешь, особенно если знаешь, как избежать мести.
…Гульнули хорошо. Я ужрался вдрызг. И утром проснулся с больной головой, своей. И еще, чьей?то кудрявой головкой, устроившейся у меня на предплечье….Кажется, у нас что?то было с этой трактирной служанкой. Но помню я это весьма смутно. Да и — лучше бы забыть. На трезвую голову, и при свете дня, она мне…, как?то не показалась. В общем — когда вернусь домой, и буду писать отчет, об этом эпизоде свой жизни, я упоминать не стану.
Оу Игиир Наугхо. Десятник.
— Рааст. — Рявкнул Игиир, подойдя к знакомому забору. — Ко мне!
Через несколько секунд, рядом с ним, почти неслышно приземлился огромная туша стражника, одним прыжком перемахнувшего невысокую ограду. — «…И правда — медведь». — Подумал Игиир со смесью раздражения и одобрения. — «С виду — здоровый бычара, а ведь умеет подкрадываться незаметно, и ловок как его звериный тотем. В ближнем бою особенно опасен, это мне сейчас на руку…».
…Как ни удивительно, но успешное завершение расследования по следу лошади чужака, не разбудило в душе десятника спокойствия и удовлетворения. Скорее наоборот — он вдруг почувствовал раздражение и тревогу. То, с какой легкостью, пусть и не казавшийся слишком серьезным, но все же — след, разлетелся в пыль, навевало отнюдь не радостные мысли. — «А если и второй след окажется пустышкой? А ведь начальству уже отправлены, хоть и не откровенно победные, но все же вполне оптимистичные реляции. И что теперь — отписываться, что у меня ничего нет, и все надо начинать сначала? …И дадут ли вообще, начать?»
Нет, с этой проблемой надо было разбираться, и разбираться быстро, даже идя на небольшие нарушения законов профессионального ремесла. На длительное и осторожное расследование, просто нет времени. Если что — придется просто извиниться перед иностранцем. При том уровне полномочий, что ему дали, можно смело надеяться, что если нарушение даст результат, его простят.
— Этот…, — спросил он у Рааста. — Не выходил?
— Никак нет, ваша милость. — Отрапортовал стражник.
— Надо с ним поговорить. Возможно, даже достаточно жестко, в случае если он будет не в настроении разговаривать. Однако, не будем забывать, что он полдюжины лесовиков, одним махом положил….Что у тебя с оружием?
— Ну…. Мушкет, штык, тесак…. — Начал было Рааст.
— Не для боя. — Оборвал его Игиир. — Для драки.
— Ножик есть… Три. На поясе, за голенищем, и еще один в шапке спрятан. Кастет есть, хороший — «тигриная лапа». Да я и просто кулаком могу…, мало не покажется.
— Вот именно — «не покажется». Чтобы даже не думал за нож или кастет хвататься. Мне трупы не нужны. Они на вопросы отвечают не охотно…
— Да можно…. — Слегка почесав в затылке, Рааст достал из?за пазухи кисет — кошелек, вытряхнул оттуда жалкую горсточку медных монеток в карман, и опустившись на корточки, засыпал на место своей казны песок и мелкий щебень с дорожки. Тщательно затянул и завязал горловину, а потом несколько раз махнул на пробу, на манер кистеня.
— Уже лучше. — Кивнул, довольный понятливостью подчиненного Игиир. — А чем руки вязать? Шнура нету?
В ответ Рааст только развел руками.
— Ладно, — кивнул Игиир и обвел прилегающую к караван — сараю торговую улицу, задумчивым взглядом. — Видел я тут кое?что…. Оставайся, наблюдай.
Уйдя быстрым шагом, десятник вернулся примерно минут через двадцать, сжимая в руках элегантную щегольскую тросточку.
— Вот…. — Как?то, немного нервно пояснил он своему подчиненному. — Когда я из Мооскаа уезжал, там такие только в моду входили, у столичных щеголей — задир. — Из железного дерева, с виду — игрушка, но, будто стальным прутом бьешь. Почти целый золотой стоит, гадина. Надеюсь казна мне оплатит…. Если этот… начнет за оружие хвататься — я ему руки и ноги обрабатываю, а ты, кошельком по голове. Но только если он первым в драку полезет, или, если я скажу…, слово…, ну допустим — «рыба». Запомнил? — Постарайся встать где?нибудь у него за спиной, или хотя бы сбоку. И как услышишь «рыба», даже если я тихо вскользь упомяну, — глуши его к демонам. А потом вот — Игиир протянул ему моток тонкого, но прочного шнура. — Там же, в лавке взял. Свяжи руки и ноги. В рот — кляп, что?нибудь из его одежды….И постарайся обойтись без лишнего шума.