глазам – помолвочный перстень рода Рэ! Темно-синий камень в оправе горел, как огонь.
Мне стало его жаль… Лежит тут. Один. Брошенный. Я тоже одна, кстати… Нет, я, конечно, рада своему одиночеству. Но раз уж мы тут одни, почему бы нам не поговорить? В конце концов, это даже невежливо, не завести светскую беседу…
– Тебя тут выкинул Ричард? После того, как я ушла?
Мне показалось – или камень мигнул?
– Знаешь, как меня ни убеждали и император Фредерик, и владыка Ир, что ты просто вещь, я в это не верю. Такое впечатление, что у тебя есть разум. А уж сколько упрямства…
Перстень заискрил – словно засмеялся.
– Я ведь права? – сказала и ощутила себя сумасшедшей.
Замигал медленнее.
– Давай так, – медленно сказала я, – один раз мигнешь – это «да». Два раза – это «нет».
Мигнул один раз – сердце забилось часто-часто.
– Ты ведь живой?
Мигнул один раз. Потом, через паузу – еще два.
– И да и нет… – подытожила я. – Ты специально тогда таскал меня по спальням? Чтобы я затосковала по Ричарду и пришла к нему?
Мигнул один раз.
– Ты можешь влиять на меня?
Два раза. «Нет». И как мне показалось – возмущенно.
– Но ты хочешь, чтобы мы с Ричардом остались вместе? Да… Ну, кто бы сомневался…
Перстень выдал целый всполох огоньков.
– Ты злишься на нас?
Всполох продолжался.
– Переживаешь?
Мигнул один раз.
– Здесь появлялся Ричард?
Снова одно мигание.
– Когда?
Перстень сначала не отреагировал – ведь на мой вопрос нельзя было ответить однозначно «да» или «нет». Потом заискрил.
– Что-то случилось? С ним что-то случилось в этой избушке?
Судя по ответу, я догадалась правильно.
– Тут была Ия?
Опять попала.
Неужели его действительно заколдовали? Неужели все произошло так, как утверждали император Фредерик и Крайом?
Ну конечно! Заколдовали. Одного из сильнейших магов. И так несколько раз подряд… Бред!
– Хочешь, чтобы я тебя забрала? – поддавшись порыву, спросила я у перстня. – Да… Хочешь… Ладно, иди сюда… Но учти – это ничего не значит! Я все равно не стану невестой принца Тигверда… И, кстати, если не хочешь со мной поссориться – прекрати его защищать.
Такое ощущение, что перстень задумался – даже мигать перестал. Я ждала. Потом камень, словно нехотя, мигнул один раз.
– Я могу отнести тебя в поместье Ричарда или отдать его отцу… Хотя, наверное, нам пока разговаривать не стоит… Почему не стоит? – похоже, я стала как-то понимать выразительное мигание. – Зла я на него.
Мигнул два раза. Потом, через паузу – еще два раза.
– Знаешь, мне очень плохо… Но все равно – спасибо.
Вытерла глаза, какая-то я сегодня слезливая. Надо брать себя в руки. Взяла кольцо, покрутила в нерешительности между пальцами. Посмотрела в черно-синий глаз, спросила:
– Надеть?
Один раз.
– Можешь перенести меня к Ричарду?
Снова один раз.
Я сосредоточилась и попыталась убрать портал, который все еще мерцал в домике. Не получилось.
– И вот почему? – возмутилась я. – То все легко, то ничего не выходит. А если и выходит, то я не понимаю, как именно?..
Марево портала погасло, а камень в перстне опять заполыхал огоньками.
– Смеешься… Действительно, я выгляжу забавно… Ладно. – Я надела перстень на указательный палец. – Надо поговорить с Ричардом – и спать. А то у меня завтра пять лекционных пар, а я тут глупостями всякими страдаю.
Камень загорелся ровным сильным пламенем. Все замерцало вокруг меня – голова закружилась, ноги подкосились. Я упала на колени.
Когда чуть пришла в себя, то обнаружила ту же избушку. И ту же темень вокруг.
Огонь погас. И в перстне, и в камине. Совсем.
– Что происходит? – спросила я.
Камень в перстне оставался камнем. Сапфир как сапфир – только крупный. Никакой азбуки Морзе.
– Видимо, что-то пошло не так, – подвела я итог. – Ладно. На сегодня, пожалуй, хватит. Мне бы еще домой попасть. И чтобы ни с кем не пришлось общаться…
Я не знаю, это перстень помог или у меня самой получилось – но ночь прошла спокойно. Только с платьем и корсетом пришлось помучиться. Шнуровка на спине все-таки предполагала наличие прислуги. Или кухонных ножниц, которыми все это можно разрезать. Самое главное при таких упражнениях на гибкость – не порезаться. И мне это удалось!
Сон без сновидений, подъем ни свет ни заря. Тщательные сборы. Думая о том, что надо поторопиться, посмотрела в окно. Поняла, что все это время, пока я была в империи Тигвердов, в Питере шел снег – и машину придется откапывать. Или ехать на общественном транспорте.
Сделав большой глоток кофе, я оделась и выскочила из квартиры. Чего-чего, а снега вокруг моей машины не было. Это была хорошая новость. Зато присутствовал император Фредерик. Захотелось поинтересоваться: неужели он сам, своими ручками мне машину от снега отгребал? Посмотрела на хмурое лицо, решила, что спрашивать не стоит…
– Доброе утро, – кивнул мне он.
– Доброе, – кивнула я ему, раздумывая, делать ли реверанс или я навернусь на скользком асфальте двора. Решила обойтись без риска для здоровья – просто подошла и встала рядом с ним.
– Я не мог ни дозваться до вас, ни войти к вам.
– Я не хотела этого.
– Мне было тревожно…
– Не стоит, ваше величество.
– Вы все слышали.
– Совершенно верно.
– Как вам это удалось?
– Зашла в кабинет узнать у секретаря, где вы… Узнала не только это.
– Уволю Карла, – прорычал император.
– Ваше величество… – усмехнулась я. – Оставьте секретаря в покое. Он-то тут при чем?
– Он находится в приемной, чтобы…
– Отсекать ненужных вам людей.
– Вероника, вот зачем вы так…
– Я наконец-то поняла, что происходит. Подслушивать, может, и нехорошо, зато весьма полезно.
– Вероника…
– Ваше величество. Пожалуйста. У меня занятия. Я не хочу опаздывать.
– Я открою вам портал, – раздраженно взмахнул он рукой.
– Кроме того, меня крайне угнетают подобные разговоры, – посмотрела я ему в глаза. – А мне надо войти в аудиторию спокойной, сосредоточенной и, в идеале, незаплаканной.
– Ника… Пожалуйста. Я не прощу себя, если все испорчу и лишу Ричарда даже шанса на примирение с вами.
– Ричард сам все замечательно портит! – Я поправила выбившуюся из прически прядь, и… император увидел перстень. Черт!
– Я клянусь вам силой огня, что никогда не применю к вам ментального воздействия. И не собирался. Это я сказал… от отчаяния. Я понимаю, как это выглядело тогда. Но я бы действительно этого не сделал. Вы не различаете правду и ложь, Вероника… Если бы вы могли, мне сейчас было бы проще… Но разве не вы говорили о том, что в вашем мире умеют верить и доверять? Чувствовать сердцем, а не нюхать? Так покажите мне то, о чем вы говорили! Посмотрите мне в глаза – я лгу?
Я смотрела в его глаза, а видела глаза Ричарда. Слышала его голос. Он звал. Звал на помощь. А я не верила. И ничего не могла с этим поделать… А император продолжал говорить:
– Я вчера ведь почувствовал, что вы зовете на помощь. Но я услышал, что вы зовете Ричарда. И подумал – так тому и быть. Он
придет вам на помощь. Героический и сильный. Вы помиритесь. И простите меня.
Я вытерла слезы, размазывая тушь. Ну что ж ты будешь делать. Все-таки достал.
– Ваше величество… Фредерик. Хватит. Пожалуйста… Дайте мне время. Я верю вам. Но мне нужно побыть одной. В моем мире так… восстанавливаются.
– Хорошо. Могу я спросить про перстень?
– Долго же вы терпели, – улыбнулась я.
– Не хотел вам мешать разобраться в себе.
– Сразу скажу – это ничего не значит.
Император как-то светло улыбнулся, но тут же встревоженно проговорил:
– Но теперь, когда мы все выяснили, я должен знать, где мой сын.
– Этого я не знаю. Но, возможно, ему нужна помощь. Вы должны найти его.
– Я связался с Владыкой Иром. Наши совместные усилия ничего не дали… Кентерберийские болота пусты. Змеи тоже исчезли. Болота – язва империи, с тех самых пор как… Впрочем, это не важно. Важно, что змей там нет – ни одной. Мы все проверили. А вывести их пытались поколениями! И никто не мог справиться с этой задачей.
– Возможно, были те, кто не очень-то и хотел избавляться от возможности уничтожить мага? – Я посмотрела на Фредерика. И подумала о том, что абсолютная власть почти всегда слепа в своем могуществе и тотальном контроле…
Император меня не услышал. Он думал о сыне.
– Вероника… Ричарда нет в мире империи. В вашем мире его тоже нет. Его… нет нигде.
Глава 23
Над Питером стоял туман. Уже несколько дней. То легкий, обволакивающий точно кружевом, то густой, как молочный кисель. Ярко-оранжевые вечерние всполохи фонарей и нервные огни светофоров намекали, что придет весна – а вместе с ней вернутся и краски в город. Но пока в это верилось с трудом.
Весна… Никогда так ее не ждала…
Уговорить себя, что все будет хорошо. Дни станут длиннее, а ночи короче. Скоро, очень скоро в город прилетят теплые ветра, принесут с собой что-то новое. Возможно, лучшее.
Под усиленной в несколько раз охраной (распоряжение императора) родители и сыновья получили разрешение свободно перемещаться между мирами. Мама с папой носили артефакты перехода в специально приобретенных для этого чехольчиках и воспринимали их как еще один мобильный телефон. Феликс ходил. Он еще уставал, но коляска была забыта. Пашка учился в Академии, но на фехтование ходил и в школу Олимпийского резерва тоже. Я часто всех видела, и от этого было спокойно и тепло.
Следующим днем после отбытия из империи я пришла на работу. Сдала в отел кадров больничный лист. Ни к кому не обращалась, просто пожелала перед саквояжем, чтобы он там появился. Если пойдут проверять в поликлинику – так тому и быть.
Отвела занятия, сходила в магазин. Поняла, что с деньгами напряженка. Все подорожало, а от имперских денег я отказалась. И вообще, подходил день икс – надо было платить КАСКО за машину. А это, как обычно, засада… Зато это мои, родные, до боли знакомые проблемы, а это значит, что скоро все вернется на круги своя.
И вот я прикидывала, «у кого бы перезанять, чтобы потом переотдать» – мультик такой был, про Масяню…
Имперцы больше не появлялись.
Все-таки хорошо, что моя работа связана с преподаванием. Видишь вокруг себя людей. Сначала равнодушие в глазах, потом легкий интерес, смешанный со скепсисом, дескать, «давайте посмотрим, что нам тут расскажут». А ты им ставишь нарезку из хроники Великой Отечественной войны. А не почему. И не к дате. Просто так. Просто чтобы помнили и было о чем поговорить. А потом задаешь свой любимый вопрос:
– Кто знает, когда советская авиация в первый раз бомбила Берлин?
Наблюдаешь с улыбкой, как народ роет в Интернете. И – я люблю этот момент – они находят, что восьмого августа сорок первого года.
И такое изумление в глазах…
– Я сама так же удивилась, когда об этом узнала, – говорю я им. – Была в Александро-Невской лавре и перед входом в собор увидела могилу командира одной из эскадрилий. Тоже сначала не поверила. Представьте. Восьмое августа. Безнадега же полная. Сорок восьмой день войны. Отступление. Абсолютное превосходство немецких армий. Танки со свастикой. Вражеские самолеты в небе… А тут… Бомбежка Берлина. Еще наши раскидали газету «Правда» и листовки…
Увлекаешься процессом, отслеживаешь внимание аудитории. Красота.
Дорога домой сегодня превращалась в аттракцион «увидь вовремя соседнюю машину и успей затормозить». Все кругом были нервные и раздраженные, город стоял в пробках. Я ползла даже медленнее, чем обычно. Хотелось включить радио, услышать еще кого-то, кроме своих мыслей, но отвлекаться было опасно.
На очередном светофоре я вдруг поймала боковым зрением какую-то невысокую смазанную тень, что, проскочив под колесами машин правого ряда, метнулась под мой «пыжик».
«Собака, что ли?» – Я остановилась, включила аварийку и выскочила на дорогу.
– Совсем вольтанулась? – поприветствовал меня из открытого окна мужик, который стоял следом за мной. – Дура!
– И вам доброго вечера, – буркнула в ответ и наклонилась посмотреть, что там ко мне прибежало.
Это все-таки оказался щенок. Длинные, болтающиеся до земли уши, перепуганные глазенки, неуклюжесть подростка и большие, «серьезные» лапы крупной собаки.
– Иди сюда, дурачок. Иди, не бойся. А то нас с тобой совсем оббибикали…
Щенок пошел на мой голос, сначала неуверенно, потом быстрее и быстрее. Я вытащила его из-под машины. Не обращая внимания на грязь, прижала его к себе и распрямилась. Чтобы уткнуться прямо в грудь подошедшего близко мужчины.
– Ричард? – не веря своим глазам, спросила я.
– «Что ж, камин затоплю, буду пить, хорошо бы собаку купить…» – пробормотал мужчина, один в один похожий на Ричарда Фредерика Рэ, ненаследного принца Тигверда. Только потрепанного, похудевшего и заросшего щетиной.
Это был он… Это был Ричард! Выглядел странно… Как бомж, но какой-то ненастоящий. Как из кинофильма. Длинное мешковатое пальто, вязаные перчатки без пальцев, свитер, треники, щегольски закинутый за плечо длинный вязаный шарф… До маминых шедевров, конечно, далеко, но сойдет. Эдакий бомжара царских кровей. И щенок этот. Пес породистый – это видно. И как они друг друга нашли? Рыбак рыбака видит издалека… Два потерявшихся принца. Ну вот что? Что мне с ними делать?
– Так, – я взяла его свободной рукой и потащила в машину. – Пошли со мной. Потом будем разбираться.
– Ты знаешь, кто я такой? – удивленно спросил меня мужчина. И глаза его приобрели осмысленный вид.
– Знаю, Ричард. А теперь давай уберемся с проезжей части.
Я открыла ему заднюю дверь со стороны водителя, подождала, пока он неловко утрамбуется – длинные ноги некуда было девать, – и сунула ему в руки щенка.
– Твоя собака? – спросила я его, когда мы, наконец, тронулись.
– «Под вечер холодного дня ты стала казаться женой…»
– Надо же, ты запомнил стихотворение, которое я тебе читала…
– Это ты мне сказала слова, что сводят меня с ума? – печально спросил он. – Ты – ведьма?
– Нет, – улыбнулась я.
– Тогда кто?
– Всего лишь брошенная тобой невеста.
– Я помню твое лицо, – прошептал