Можно подумать, что порядочность — не добродетель.
— Добродетели, Одана, но если соблюдать меру. А в тебе этого на всех наших детей хватит.
Я и не слышала, как он подошёл, накинул мне на плечи пальто — на улице сыро.
И, как обычно, читает мысли. Но я не злюсь, я привыкла.
— Взрослая девочка, а так бурно реагируешь на пустяки. Неужели ты действительно решила, что я серьёзно?
Его руки легли на живот, поглаживая. Меня, не ребёнка — движения круговые, словно следы от брошенного камня на воде. Лэрзен прекрасно знает, как это на меня действует.
— Лэрзен, скажи, а ты пробовал?
— Что пробовал? С двумя девочками? — его губы щекочут шею. — Нет, мне как-то всегда одной хватало, зачем лишние деньги тратить? Я и без второй неплохо возбуждаюсь. А смотреть… Мне больше делать нравится. А что, идея понравилась?
— Нет, просто интересно.
Я уже не сердилась и, обернувшись, поцеловала его.
— Любопытная моя, пошли кофе пить. А потом ты мне массаж сделаешь и докажешь, что я не просто так изображал в городе пятнадцатилетнего мальчишку, у которого нет денег на девочку.
Я улыбнулась. Приятно всё же, что муж обошёл стороной публичный дом, честно думал о жене. Только вот мой живот не располагал к бурным наградам, а мне и одного раза хватило.
За кофе Лэрзен просматривал почту, кидая мне письма, которые нужно передать Стьефу: муж мелочами не занимается. Отнёс их сам, сказал, что на полчаса задержится в кабинете. Я кивнула и, дождавшись его ухода, обговорила с Мартой список дел назавтра. Помогла убрать со стола и поднялась в спальню, предварительно проверив мальчиков — оба спали, даже Элькасир.
Анже принесла тёплой воды, и я завершила день традиционным вечерним туалетом. Расчесала волосы, заплела в косу, надела ночную рубашку и легла.
Потом пришёл муж, получил обещанный массаж, плавно перешедший в исполнение супружеского долга. Инициатором был он, а отдуваться пришлось мне. Но не оттолкнёшь же его, вот и довольствовалась монологом: «Лэрзен, я не хочу. Да, я знаю, как это, можешь не объяснять. Делай уже, а то я спать хочу. Мерзавец, ты хочешь, чтобы я всё сама?! Да, удобно. Да… Да… Да! Ну, доволен? Всё, теперь отстань от меня, я устала».
Довольный Лэрзен, не преминувший прокомментировать мою степень владения предметом, растянулся на спине и заснул, а я, ещё долго пытаясь найти удобную позу — увы, с каждым днём всё сложнее. Лежала и вспоминала, как оказалась неотъемлемой частью дома Азархов.
Заказчики, которых я как хозяйка встречала в холле, узнав, что я не ведьма, бросали на меня сочувствующие взгляды. Видимо, думали, что Лэрзен силой затащил к себе, запугал или что-то в этом роде. Пару раз со мной даже заводили душеспасительные разговоры о необходимости бегства от исчадья зла — моего мужа, предлагали помощь. Особенно во время беременности — видимо, мой живот вызывал особую волну жалости.
Но Лэрзен быстро это пресёк, заявив одному из таких доброжелателей:
— Если жена начнёт нервничать, хотя бы немного, я убью вас. И, заметьте, совершенно бесплатно.
После этого поток желающих спасти меня иссяк.
В Лайонг меня привело предчувствие. Не, ну и деньги, конечно. Я не собирался никому дарить свои кровные.
Как обычно через ворота даже не сунулся, воспользовался аркой портала. Но на этот раз решил, что пора с этим кончать и таки прикончить начальника городской стражи. Мысль показалась настолько соблазнительной, что в первом же безлюдном уголке я послал ему проклятие, постаравшись вложить в него все свои «тёплые» чувства.
На душе сразу повеселело. А от мысли, что досточтимому врагу осталось жить считанные недели, так вообще хорошо стало. Пусть, пусть вычислят, я всё равно не откажу себе в удовольствии видеть его перекошенную смертью рожу.
Доберусь вечерком до леса, Тёмную печать поставлю, чтобы уж наверняка.
Конечно, жаль, что я тогда его не распотрошил — покойный Наместник помешал. Кстати, неплохо бы узнать, кто новый.
И на месте властей я бы себя хоть как-то отблагодарил. А то облагодетельствовали только родственников светлого, Деймана, а я так, падаль… Сейчас опять стража шкуру дырявить начнёт — надоели хуже приворотного зелья! Вот дождутся, устрою тут пиршество вампирам — нервы ведь не железные, могу и сорваться.
Деньги получил без проблем — мне всегда охотно платят, мечтая поскорее отвязаться. Стража тоже оказалась на редкость миролюбивой, даже подозрительно. А как же массовые зачистки тёмных? Или после лечения жриц я стал таким добропорядочным на вид? Не замечал. Хотя на лице не написано, кто я есть, а рукав рубашки закатывать не собираюсь.
Промочив горло и пообедав в одном из трактирчиков, слонялся по городу, пытаясь понять, какого демона меня сюда что-то тащило. И так настойчиво намекало, что не отпустит, пока своего не добьётся. Внутреннее чутьё, гоблину его в задницу! Достало до печенок, а ясности никакой. Не опасность, точно знаю, что не опасность, а нечто иное…
Вспомнил об Одане, решил проведать страдалицу. Не уверен, что обрадуется, но, вроде, мирно расстались.
В гости набиваться не стану: вторые неприятности за год для девушки — перебор.
И на пороге-то этого домика, помнившего содержимое моего желудка, предчувствие наконец-то соизволило разродиться чем-то конкретным. Вернее, разродиться должно было не оно, а Одана. Не сейчас, конечно, но тёплые деньки ребёночек ещё застанет. Мой ребёнок, рога Тьхери!
Тут уж ничего доказывать не нужно, отпираться в отцовстве бесполезно, когда видишь его ауру и чувствуешь, как это нечто к тебе мысленно тянется.
Не сказал бы, что это меня обрадовало. Скажу прямо: совсем не обрадовало. Я не собирался становиться отцом сопливого нечто, но раньше надо было думать. И головой, а не другим местом. Хотя другими местами было приятнее.
Таща это беременное чудо на кухню, отодрав от ведра (чему только матери дочек учат, додумалась лестницу мыть!), смирился с мыслью, что это выбор Тьхери.
И ребёнок-маг. С сильной тёмной аурой. Он и звал — набрался сил в утробе и принялся за поиски блудного папочки.
А Одана-то смелая девочка, раз родить решила. Её же за такое власти на клочки разорвут. Понимает она это или нет?! Твердит, что сроднилась с ребёнком — материнский инстинкт во всей красе.
Усадив девчонку на колени, положил руку ей на живот — в конце концов, моё произведение искусства, бесплатное дополнение к ритуалу возврата воспоминаний.
Внутри родное, моя кровь… И что теперь делать?
Ребёнок решил за нас, безапелляционно заявив, что требует наличия обоих родителей.
Да не смоюсь я, не брошу вас.
И придётся жениться, утешаясь мыслью, что достойно продолжил свой род. Только жить с Оданой будет, ой, как сложно! Послало же проведение на мою голову!
Всё-таки порядочность наказуема, но против своего кодекса чести не пойду. Ребёнок родится в браке.
Поставил Одану перед фактом, проигнорировав её возражения (кто бы сомневался, добровольно, за меня — замуж?), всучил деньги и уехал. Нужно дела кое-какие решить, дом подготовить — не в холостяцкую же берлогу её тащить?
На душе было паршиво — несмотря на весь энтузиазм в голосе, которым я сообщил Одане о скором браке. И, естественно, ноги сами привели меня туда, где есть дратт. Потому как дратт — самое то для человека, которому собака-судьба подсунула супругу и ребёнка.
Не то, чтобы Одана вызывала рвотный рефлекс — стойкую неприязнь во мне, как всяком нормальном мужчине, рождало слово «брак». Я не был готов, меня вполне устраивал мой образ жизни — и тут… Драконье брюхо, предохранялась бы, мать же учила! А мне теперь отвечать. Все девочки как девочки — покувыркались и разбежались, а эта… Тьхери, за что? Я мало тебя баловал жертвами? Так я исправлюсь.
Хадаршет, влип по уши. А не жениться не могу. В итоге сижу, пью, поминаю всеми «тёплыми» словами себя и свою безмозглую невесту. Вот зачем, зачем ей мой ребёнок? Не могла родить от кого-то другого? Нет, допустим, мне хоть какая-то выгода: зародыш с силой, мага воспитаю, а ей-то?
Не так, совсем не так я представлял конец своей холостой жизни. Во-первых, не сейчас, а когда… Да, троллья печёнка, меня всё устраивало, никакой внутренний голос не свербел. Это ведь у женщин — обязательно должна быть семья, грежу только о семье, без семьи я неполноценная. А у меня, наоборот, — всё, что угодно, кроме семьи. Не то чтобы, я ярый противник брака, просто свободой дорожу.
Радует, что Одана из тех, что мне указывать не станет. Может, и получится что. А не получится — так верну, где взял. Ребёнка себе оставлю, Анже на воспитание отдам, а бывшей жене, так и быть, оплачу потраченные со мной нервы.
Дратт изменил течение мыслей, заставив взглянуть на ситуацию с другой стороны. Да, женюсь по принуждению, но не на самом худшем варианте. Одана — латентный маг, с кучей нейтральной энергии, то есть у ребёнка будет сильно развитый тёмный дар. Кто сказал, что какая-нибудь ведьма родила бы мне такого же? Сомневаюсь, недаром же Асдеркон так хотел её получить. Не для деторождения, разумеется, а для опустошения магических резервов.
Друг друга мы знаем — что я тёмный, Одана в курсе, сюрпризом не станет. Притерпелась уже, пообвыкла, да и я к ней тоже. Умненькая, уже не маленькая девочка, опыт кое-какой есть. И нравится. Чем — Тьхери разберёт!
Ну да, самую главную причину даже самому себе озвучить не хочешь. Как же, стал бы ты так хлопотать, если бы какая-то другая девчонка от тебя залетела. Пусть и с даром. Забрал бы ребёнка — и дело с концом, хотя отец и учил, что за поступки нужно отвечать. А ты женишься. И все мысли: «Не понравится — брошу» — для отвода глаз. Знаешь же, пёс шелудивый, что никуда не денешься, присосалась к тебе библиотекарша, как пиявка.
Вот только с одним аспектом брака, похоже, будут проблемы. Нет, решаемые, потому как дело не безнадёжно, только пока доведёшь её до дела… Смешно, право, с такой матерью — и так себя вести! Надо будет приучать, а то свихнусь, сама виновата будет, если в город к девочкам ездить стану. Так что, дорогая, придётся доказывать, что мне гораздо приятнее дома, чем в чужих руках.
Затуманенный драттом разум примирился с изменением статуса. Всё равно, семья, дети — это когда-то надо, хотя бы для того, чтобы род не вымер, а светлые не злорадствовали, беспрепятственно размножаясь. Не мальчик, переживёшь некоторые неудобства, зато приведёшь ещё одного или одну под знамёна Тьхери.
Единственное, что плохо в наличие семьи — уязвимость. По ней бьют в первую очередь. Но как-нибудь сумею защитить. Надеюсь. Отец не смог…
Через две недели, как и обещал, вернулся в Лайонг.
Артен пообещал моей невесте отрез соанского шёлка на платье, пришлет с первым же караваном. Так что с этим уладили, оставалась самая малость — договориться со жрецами Светоносного. Нет, конечно, я мог провести обряд по нашим законам, потом просто подсунув чиновнику монетку за запись в Книге наместничества, но Одана не тёмная, небось, с детства о другой свадьбе мечтала. Не стану её мечты портить, хотя будет тяжело. Но полчаса ради супруги и ребёнка вытерплю, заодно, на перекошенные рожи жрецов полюбуюсь. И им развлечение — не каждый день тёмный маг припирается, смиренно стоит, слушает.
Соврать, что ли, что я веру решил сменить? А то ведь властям заложат, и рожать Одана будет в гордом одиночестве. Если доживёт. А так любовь у меня, заставила отречься грязной сущности, перейти в лоно пресветлого бога, позабыв рогатую… Прости, Тьхери, с языка сорвалось.
Так и поступим.
Проведал Одану, убедился, что деньги пошли на благое дело в виде улучшения здоровья и быта. Она ещё раз спросила, не пошутил ли я, я ещё раз ответил, что и не думал, и на всякий случай забрал у неё документы.
Что-то не похожа она на радостную невесту, боится. Пришлось заверить, что особых неудобств не причиню, зато зарабатываю много — какая ни какая, а польза.
— Так что не придётся тебе пыль глотать.
— Значит, мы уедем из Лайонга?
Не хочет. Думает о доме, какой-то подруге, знакомых, что ей у меня будет тоскливо и одиноко. И рожать там боится.
— Одана, ты сама понимаешь, что тебе здесь нельзя. О ребёнке подумай, — напираю на материнские чувства.
Она покорно кивает, но просит не продавать дом. А в голове объяснение — чтобы было, куда вернуться.
— Одана, не всё так плохо будет, бежать не потребуется. Я, хоть людей потрошу и трупами общаюсь, обещаю хорошо обращаться со своей женой и не бить её чаще одного раза в день.
Рассмеялась, потеплела, захлопотала вокруг меня, вспомнив, что голодный и с дороги. Вот она, прелесть наличия…хм, пока ещё не жены, но невесты — экономия денег и польза для желудка. Готовит, кстати, хорошо, не то, что в трактире. Но я непривередливый, ем почти всё.
Поев, усадил её себе на колени, расспросил, чем без меня занималась (просто, чтобы не молчать).
Животик чуть-чуть подрос, такой мягкий, округлый… Всё, приехали, папочка и муж во всей красе! А кто две недели назад орал о свободе, о том, что не нагулялся? Судя по мыслям, Лэрзен Азарх, кольцо вам на палец давно надели.
Задрал подол платья, чтобы посмотреть на вместилище своего наследника — мальчик там, теперь чувствуется. Ей не скажу — пусть гадает, а мне необидно: жениться ради мальчонки не зазорно.
Одана не сопротивлялась, даже заулыбалась — ей приятно такое внимание. И не стесняется. Хотя, чего стесняться? Ну да, зная Одану, она нашла бы повод.
Живот у неё совсем не такой, какой по моим представлениям должен быть. Линия плавная, будто изгиб арбалета, идёт как продолжение одной дуги верхней половины тела. И вовсе на шар не похоже.
Зная, как им обоим нравится ласка, долго, обстоятельно гладил живот, потом спустил с колен и огорошил новостью, что до свадьбы поживу здесь.
— Но у меня всего одна комната…
— Мне вполне хватит. Постель широкая?
— Не очень. Но вы же не собираетесь…?
Тьхери, дай мне терпения! Вот в кого она такая уродилась? Как вообще забеременеть умудрилась? Хотя как, она знает, видимо, это со мной у неё так. И чем я такой особенный, что мне такое счастье привалило, как возврат Оданы в девичество?
— Нет, собираюсь. И говори мне «ты» — будущий муж, как-никак.
— Лэрзен, нам нельзя. Я только поэтому. Просто в одной постели вам будет тяжело воздерживаться.
— Ладно, — сделал вид, что сдаюсь. — Просто буду лежать рядом, терпеть и мучиться. Или ты меня в бордель отпускаешь? Хорошо, так даже лучше — до свадьбы буду с девочками развлекаться, а ты по ночам одна спать. Потом по-быстрому проведём первую брачную ночь — и ты на полгода свободна.
Промолчала, принялась мыть посуду — а в голове мысли роятся.
Что ж, буду тебя к разврату склонять. Уверен, сын не станет возражать, если его мамочка немного пошалит, а вот мои походы к непроверенным девочкам для него могут обернуться плачевно. Нет, в Дажере я хороших знаю, а тут… Не после всякой можно к беременной лезть.
Посмотрел на Одану. Хм, а беременной она мне больше нравится. Привлекательнее, соблазнительнее.
Остаться мне разрешили, в постель тоже пустили. И тут же заставили делать кучу разных вещей, вроде массажа ног.
Нет, беременные — особые существа, нормальными их назвать сложно. Честно, успел пожалеть, что перебрался к ней под крышу. Удовольствия никакого — вечное «не хочу, я устала», а вот забот… Эта хитрюга ещё не жена, а запрячь успела. И ведь сам, дурень, свою помощь предложил.
А тут ещё вечные перемены настроения, странные желания…Пару раз хотелось послать эту девицу на все четыре стороны. Сегодня не сдержался — не каменный.
Одана заявила, что не желает выходить за меня. Я вспылил, заявил что-то, вроде: «Выбирай: либо я, либо костёр», хлопнул дверью и направился к храму. По дороге, правда, понял, что перегнул палку, зато без проблем пересёк порог чужого враждебного мира — храма Светоносного. Там мне стало не по себе — будто стены и потолок давили, хотели пришлёпнуть меня. Ха, бог светлых, не дождёшься! Ты дашь мне своё благословение.
У жреца был нюх — сразу понял, что я не прихожанин. Скривился и рявкнул: «Прочь, тьхерино отродье!».