Это точно Эмиль издевается. Он знает, как я ненавижу платья и каблучки. Пфе.
Я ему устрою.
Да уж. А рюкзак мой видимо не выдержал путешествия.
Что же.
Очень-очень жаль.
Нужно будет устроить по нем панихиду.
Напомните потом, если будет не трудно.
Эмиль, Эмиль. Красное платье… Каблучки. Вот гавнюк. И знает же, чем задеть.
Только…
Стоп.
В баре.
А если кто заметит?
А Ромул?
Я брела между столиками, выискивая знакомое мне лицо.
Буквально минута.
И вот оно.
Горло перехватил ужас.
Боль в груди.
Я смотрела на него и боялась пошевелиться.
Едва дышала.
- Габи, милая, девочка моя, - радостно прокричал мне Ромул и уже за секунду был рядом.
Крепко обнял за плечи.
- Я так скучал.
Тяжело сглотнула. Едва хрипя…
ВРАТЬ.
- Я тоже…
- Ну, ну, не переживай так. Ты же не хочешь меня расстроить.
- Нет, - еле слышно вырвался непонятный звук вместо слова.
Все еще сковывая меня своими руками, будь-то цепями, потащил к столу.
Матильда. За столиком уже сидела Матильда.
- Я думаю, Мати будет против, - тихо, напугано прошептала я, хватаясь за последнюю надежду… сбежать.
- Чего это? – неожиданно подскочила с места девушка. Два шага – и бросилась меня обнимать. – Я так соскучилась!
Глаза распахнулись до боли. Уши удивленно дернулись. Брови описали ошарашенные дуги.
Боялась дышать.
Я всматривалась ей в глаза, но там была лишь искренняя любовь.
- Чего стоим ребята? Давайте присядем. – Радостно щебетала Мати, уже таща меня за руку к столу. Насильно усаживая на стул.
Но не как врага…
… Как лучшую подругу.
- Мати, - робко позвала я,… позвала ее настоящую. – Мати.
Но тут же мои слова резко перебил Ромул, громко, резво, едва не срываясь на грубый тон:
- Матильда, принеси нам чай.
Ресницы приговорено взмахнули своим веером – и девушка тут же переменилась в лице. Застыла на мгновение, а потом, словно что-то наконец-то поняв, мило улыбнулась.
- Так, я по чай!
- Спасибо, - нежно,… лживо улыбнулся Ромул.
Мати поспешно встала и удалилась в сторону барной стойки.
- Что происходит?
Едва могла дышать. Едва могла… жить.
- Где Гудвин?
Ехидная улыбка. Самодовольно прищурил глаза.
- Горит в аду.
Резко, неожиданно, грубо, насмешливо проговорил Стефано, казалось бы, смакуя каждым слогом.
Взрыв. Взрыв внутри.
Первая реакция – сжаться. Застыть и ничего больше не слышать.
Но затем дикий, животный гнев, вперемешку с болю, взорвался во мне.
С вызовом уставилась ему в глаза.
- Врешь, собака! – дико, злобно прорычала ему в лицо. Все это было каким-то машинальным, инстинктивным. Я тут же дернулась, желая встать, желая наброситься на этого урода: убить, убить, убить!!!, как вдруг оцепенела. Замерла, застыла.
Едва дышала.
Что происходит?
Я не могла шевелиться. Казалось, что тело мое мне не принадлежало.
Словно меня… засыпали полностью песком, заключили в узкую комнату, коробок, бочку,…оставив лишь возможность дышать, смотреть и слушать.
- Добро пожаловать в мои владения, куколка, - саркастично прорычал в глаза мне Ромул, не сводя ни на мгновения с меня взгляд. – Неужели ты думала, что от меня можно скрыться? Габи, Габи. Это ты погубила Гудвина. Глупого песика. Зря ты так с ним. Ведь все могло бы быть проще. Зачем сопротивляться тому, чего никогда не миновать?
«Я тебя ненавижу!!!»
- Я переживу, - ехидно улыбнулся Ромул. – Тем более, если ты будешь невыносимой, то я всегда смогу тебя приструнить, как Мати.
Слезы наворачивались на глаза.
Гудвин. Мати. Я.
«За что?»
- Простым людям этого не понять. Не понять даже Хойку. Проживи столько, сколько я… Вот тогда и поговорим.
- А вот и я, - радостно пролепетала Матильда и присела рядом. – Вот чай! Эй, вы чего? – удивленно уставилась на меня. – Габи, тебе плохо?
- Нет, она просто вспомнила грустную историю. О том, как злые люди наказывали других, если те пытались испортить им праздник. Правильно, Габи?
Оцепенения спало.
Одышка. В груди все пекло.
- Ром, ей плохо, - не унималась Мати.
- Нет, нет, нормально, - торопливо оправдалась я, изобразив лживую улыбку.
Страх. Ужас. Дикий ужас.
Эмиль. Боже. Мой Эмиль.
Ромул расхохотался, но все же промолчал.
Мысли. Мои мысли,… теперь и они принадлежат ему.
- Ты вся мне принадлежишь.
- А как же Матильда?
Дерзкая улыбка.
- О, Габи, - вдруг неожиданно отозвалась девушка, словно не слышит, не видит все то, что происходит между нами. – Мы скоро поженимся, - искренне, восхищенно улыбнулась девушка и протянула ко мне свою тоненькую ручку. – Смотри, какое колечко.
Я краем глаза взглянула на Ромула.
Едкий, унизительный смешок. Отвел взгляд в сторону.
- Ты же будешь у нас свидетельницей? Правда? Я так рада, что ты здесь. Что приехала к нам в гости!
В гости?
Я вопросительно уставилась на Стефано.
Мати, видимо, замялась от такого моего поведения и тоже вопросительно уставилась на Ромула.
- Ладно, заткнись уже и не мешай, - вдруг резко, грубо гаркнул в глаза Мати и с отвращением скривился. – Лучше сходи проветриться.
И снова секунды молчания. И снова секунды полного забвения. А затем – клац. И опять милая, чарующая улыбка на ее лице.
- Я пойду воздухом подышу, а вы не скучайте. Хорошо? Простите. Но мне… нужно.
Снова милая улыбка.
Ушла прочь.
Я все еще смотрела ей в след, не веря своим глазам, ушам. Не веря ничему.
- Придется поверить.
- Что ты с ней делаешь?
- Что придумаю, то и делаю, - совершенно серьезно произнес Ромул и сделал глоток вина.
«ТАМ НЕЧЕГО ИСКАТЬ. ЧЕРНОТА И ЛОЖЬ…» - всплыли в памяти слова Гудвина.
- И что теперь будет с нами? Зачем мы тебе обе нужны?
- Обе? Нет. Мати мне уже ненужная. Я ее выброшу не сегодня, так завтра. Знаешь, все же сложно расставаться с привычками… Даже мне. Но я уже решил. Знаешь, я даже думаю над тем, что бы подарить ее Эмилю. Пусть делает с ней, что захочет. Когда-то он так ее хотел. Пусть лепить что угодно. Пусть даже тебя. Я не буду против.
Боль. Горечь. Я задыхалась. Когда-то и меня он… отдаст ему… Испорченную, использованную, другую… Отдаст мою оболочку…
Казалось, что я попала в клетку. В клетку, в которой нет ни дверцы, ни окошка. В которой мне предстоит сойти с ума. Потерять себя… и никогда больше не вернуться.
Хмыкнул.
- А ты права. Знаешь, действительно права. Хотя, если ты не будешь меня расстраивать, то я не буду слишком тебя менять.
- Зачем я тебе? Почему я?
- ИГРА, Габи, все это – лишь игра.
Сердце предательски кольнуло.
Дикий хохот.
- Габи, девочка, неужели ты думала, что ответ в том, что я к тебе неравнодушен. Что я пленен тобой?.. ОЧНИСЬ! Ты – полная дура, зацикленная, помешанная на своих сказочных вампирах, малолетка, с комплексом золушки… Ты ждешь принца? Ой, нет,… не так… Ты ждешь ВСЕМОГУЩЕГО принца, который спасет тебя от всемирного зла? Не хочу тебя расстраивать. НО за все время, пока я существую, НИ ОДНОГО ТАКОГО НЕ ВСТРЕТИЛ. Так что ты уж точно в пролете.
- Ты говорил, что когда-то любил. Трудно в это верить…
- Любил. Потому я ее и убил. Не дал никому. И не дал и ей самой все испортить. И теперь только все светлое о ней во мне храниться. Она не успела выпустить свой яд.
Тяжело сглотнула.
- Ты больной.
Ухмыльнулся в ответ. Глаза возбужденно сверкали от собственной коварности и самолюбия.
- Сумасшедший.
- И это говорит та, которая всегда себя называла умалишенной.
Снова комок в горле. Комок ненависти, презрения… Обида стремительно сменялась яростью. Дикой яростью.
Я ненавидела все в нем.
- Этот статус еще нужно заслужить. А ты это сделал сполна. Больной ублюдок.
- Ой, ой, как больно, - расхохотался Ромул.
- Я не понимаю, за что когда-то выбрала тебя Матильда. Ты же действительно пустой. Внутри чернота и гниль. Ничего настоящего.
- Матильда выбрала игру. Вот только вместо борозд кукловода я ей вручил веревочки куколки. И теперь она будет любить любого, кого я скажу. Или кого скажет любой другой из вампиров, в общем, кому будет скучно. Кому она понравится. Кто подберет ее.
- Ты ее отпускаешь?
- Я ее выбрасываю.
Живую…
- Живую, живую. Но и то лишь потому, что бы ты знала, чего стоит бояться. Что тебя ждет, если будешь со мной состязаться. Игрушка должна повиноваться своему Хозяину, а в ином случае он вправе это «отладить». И потом, я не мог моего любимого друга лишить двоих кукол. Пусть тоже поиграет. Я же не изверг.
- Сомневаюсь, что бы ты о ком-то заботился…
- Я всегда забочусь об Эмиле. И до тех пор, пока существую, я буду отравлять ему жизнь. Только так чувствуешь, что еще живешь. Только так… Ни любовь, ни дружба, ни счастье… не способны на это… Только Боль. Боль и ненависть. Неистовая боль и дикая ненависть.
Глава шестнадцатая
Игрушка
***
- Ладно, пошли в номер. Надоело мне уже тут торчать, - раздраженно прошептал Ромул и встал из-за столика.
- А Матильда? – хваталась я за слова, как за спасательный круг.
- Габи, не поможет. Мати сама себе даст толк. Сегодня она мне не нужна. Да что сегодня. Раз ты у меня появилась, то я согласен уже на ее уход. Так что вставай и пошли. И веди себя разумно, иначе я всегда смогу тебя заставить лишь одним только словом.
- Я тебя ненавижу.
- Я знаю. Знаю. А теперь вставай и пошли.
Грубо схватив меня за локоть, потянул на себя, не давая права выбора.
***
Всем было все равно. Все видели его грубость, насилие в поведение, но отворачивались, словно от глупого видения.
Видения.
Видения, как мой мир проваливается под землю.
Затолкнул в номер.
Я едва удержалась на ногах от сильного толчка.
Боль. Внутри разгорался пожар обиды и отчаяния.
- Знаешь, я вот всегда поражался. Зачем вообще вампирам нужны игрушки? Они как тараканы на кухне – никакой пользы. Все равно приходится питаться от других.
С наигранной жалостью покачал головой.
- Тупость. Правда?
Да пошел ты.
Вдруг его взгляд скользнул по моему телу,… осматривая с головы до ног. И снова с ног до головы.
Брови игриво дернулись.
- Хотя, может, с тобой не все еще потеряно, - едва я услышала слова, как Ромул уже стоял рядом. Резко, грубо схватил за шею рукой, притянул к себе. Я чувствовала на губах своих его дыхание.
Не могла говорить.
Да и не надо.
«Я быстрее умру, чем это произойдет!»
- Неужели?
Его рука еще сильнее сжалась, лишая меня воздуха.
- Несколько коротких слов и ты будешь вечно меня хотеть.
«Не я. А лишь кукла»
- Ну да. Ты права. Я и так добьюсь своего. А вот твои мучения только мне на руку. Эмиль просто будет в восторге от моего плана. Правда?
Вдруг его губы нахально, властно прижались к моим.
Отвращение. Тошнота. Дикий адский ПРОТЕСТ. НЕНАВИЖУ!